Мой прекрасный сон

Мне – пять, и Северус – какое красивое имя! – всё чаще бывает у нас в гостях. И иногда не просто пьёт чай, но и остаётся на ужин. Они с мамой вместе увлекаются зельями, и в подвале теперь лаборатория, куда вход мне строго-настрого запрещён. Я часто болтаю с профессором. Он всегда отвечает мне на любой вопрос, и я уверен, что он знает всё на свете. Как же повезло его ученикам! Я бы хотел, чтоб и у меня был такой учитель! Однажды утром мама объявила, что Северус скоро станет её мужем. – И моим папой? – спрашиваю я с надеждой. Мама отводит глаза. – Увы, это невозможно, малыш. Я обещала твоему отцу, что фамилии ты не поменяешь и останешься наследником его рода. Я расстроен. Папа приходит редко, я совсем ему не интересен. Он часто пьян и часто мучает маму долгими разговорами. Когда мы гуляем, то он всё время выспрашивает, кто к нам ходит. Я рассказал ему про Северуса, делясь тем, что у меня новый друг, который мне очень-очень нравится, папа почему-то ужасно разозлился, дёрнул меня за руку, а потом начал говорить гадкие, несправедливые, грязные слова. Тогда уже ужасно разозлился я, буквально задыхаясь от гнева и обиды, и у меня случился приступ. Мы в этот момент гуляли по парку, и все листья, что лежали большими кучами на газоне, взлетели целым торнадо и начали кружиться вокруг нас. Папа пытался меня успокоить, но я не хотел, чтобы он прикасался ко мне. Он достал палку из рукава, что-то сделал, отчего я уснул. Разбудила меня мама. Я, открыв глаза и увидев над собой мамино лицо, расплакался, как маленький. Мама покачивала меня на руках, целовала и просила успокоиться. Папа сказал, что я нюня, и мама зашипела на папу, как змея. И прогнала. Тогда я и узнал, что волшебник, что на людях это надо скрывать и мне предстоит учиться в специальной школе. И теперь понятно, почему я могу разговаривать со змеями, как с людьми. Только непонятно, почему папа так этого боится. Потом к нам прибыла целая группа людей в сутанах, как у священников, и они меняли память неволшебникам, что стали свидетелями моего приступа. Папа сказал, что их называют магглами, то есть это люди, лишённые волшебства. Я уже слышал это слово, давно, и тогда подумал, что оно просто пока мне незнакомо. Мама страшно разозлилась на папу. Первый магический выброс волшебника очень ждут в семье и празднуют это событие. Ведь ребёнок двух магов может и не иметь волшебства. Папа признался маме, что я расстроился из-за его слов, и она сказала, что вообще больше меня пускать к нему не будет. Я расплакался. Папу я ведь тоже люблю, хотя и не так сильно, как маму.        Когда Северус пришёл в гости, то он поздравил меня с первым выбросом и сказал, что я буду очень сильным волшебником. Я был невероятно горд и рад. Папа никогда не хвалит меня... И вот теперь Северус будет жить с нами!

***

Оказывается у меня есть бабушка и дедушка с папиной стороны. Их зовут лорд Флимонт Карлус Поттер и леди Юфимия Дорея Поттер. Когда мама сказала, что мы пойдём к ним в гости, я спросил, почему же я ничего о них не знал. И мама призналась: пока во мне не было магии, я их не интересовал. Мне стало обидно и противно. Мама очень переживала из-за этой встречи, долго к ней готовилась, выбирала платья и советовалась с Северусом. Он её утешал своим волшебным низким голосом, от которого у меня до сих пор мурашки. Меня выставили из комнаты, но я топтался под дверями, обиженный, и подслушал, что мама боится родителей папы. Они её не любят, потому что она м-а-г-г-л-о-р-о-ж-д-е-н-н-а-я. Ну и слово! Наверное, так называют волшебников, которые родились у обычных людей. Но разве имеет это значение, если внутри тебя есть волшебство?! Тогда, после приступа, я впервые ощутил внутри себя тёплый пушистый шар. Я не мог его коснуться, но он грел меня и утешал. Я стал словно другим, и мир стал ярче и интереснее! Когда в тебе есть волшебство, не стоит ничего бояться. Я решил, что если дедушка и бабушка будут невежливы, то я не дам маму в обиду!

***

Дом папиных родителей оказался огромным, как музей или замок! Это волшебное место и называется оно мэнор. Мы туда а-п-п-а-р-и-р-о-в-а-л-и. Это то самое перемещение, когда тебя сжимает и словно протаскивает в трубу. Я помню его по тому дню, когда мама поссорилась с папой и мы сбежали к тёте Петти. Оказывается мэнор спрятан от мира простых людей и попасть в него можно только таким способом. Мама нервничала, потому что дети плохо переносят эту самую аппарацию. Но я сказал, что выдержу! И меня даже не стошнило! Мама хвалила меня. Мы оказались у красивых кованых ворот и они сами распахнулись, когда мы появились. От них вела дорожка прямо вглубь сада. Кругом было много-много роз, сладко пахло и казалось здесь заблудилось лето, пока во всём мире осень. Мама сказала, что розы – один из символов рода Поттер. На пороге мэнора нас встретили господин и леди. Они были словно люди со старых фотографий... далёкие и чужие. На маму они не смотрели, только на меня. Я вежливо поздоровался: – Здравствуйте, дедушка Флимонт и бабушка Юфимия. Дед улыбнулся, а вот бабушка поморщилась, словно я сделал что-то не так. Я посмотрел на маму, но она кивнула мне, уверяя, что я не ошибся. – Мальчик плохо воспитан, – произнесла бабушка, повернувшись к деду, так, будто меня и мамы тут нет. Рука мамы, держащая мою, чуть дрогнула. Она вздохнула, вскинула подбородок и сказала чётко и громко: – Вы абсолютно правы, леди Юфимия. Боюсь, Гарри не подходит под ваши стандарты. Всего доброго! – Лили! – попытался остановить маму дед, но мама кивнув папиным родителям, развернулась и мы пошли назад. – До свиданья! – помахал я, обвернувшись и увидел изумлённые лица. Это было смешно. Когда мы вышли с мамой за ворота, она подхватила меня и засмеялась. Я тоже расхохотался. Листья закружились вокруг нас и теперь это не пугало, а радовало, потому что очень красиво!

***

Домой мы вернулись в отличном настроении и когда пришёл Северус, мама хохотала, рассказывая о нашем в-и-з-и-т-е в мэнор. Северус пил чай, пряча улыбку за чашкой с чаем. Он почему-то никогда открыто не улыбался. – Ну что, Сев, будешь творить? – вдруг сказала мама. – Если ты не против. – Нет, конечно! Прости, не смогу с тобой заняться изменениями, у меня зелье под Стазисом, но Гарри, думаю, будет очень интересно посмотреть на волшебство. Я вскочил и захлопал в ладоши! Мама с Северусом засмеялись, глядя на то, как я от избытка чувств ношусь вокруг них. Когда я успокоился, мама сказала: – Всё мальчики, оставляю вас друг на друга! И упорхнула в подвал. Северус посмотрел на меня, чуть склонив голову. – Могу я рассчитывать на ваше послушание, мистер Поттер?! Я закивал головой сильно-сильно. – Что ж, вверяю себя в ваши руки. Покажете мне мою комнату? Я схватил Северуса за руку и потащил за собой. У нас в доме целых четыре комнаты. Мамина спальня, моя комната, вторая спальня для гостей, там живёт тётя Петуния и дядя Вернон, когда приезжают к нам на выходные, и гостиная. Северус творил, как сказала мама, а я наблюдал. Преобразование предметов называется т-р-а-н-с-ф-и-г-у-р-а-ц-и-я и предметы прямо совсем меняются, а не так, как мой робот-трансформер, который мне подарил Дадли на день рождения. В моём роботе детали просто спрятаны внутри и когда поворачиваешь особым образом, он преображается. А тут вещи "меняют свойства", как объяснил Северус. Так обычная кровать превратилась в сказочную, как я видел в мультике про "Спящую красавицу" – высокую, с резными столбиками и плотными изумрудными бархатными шторами. Мама сказала, что такие же кровати в Хогвартсе. И что у меня будет такая. Я очень хочу быстрее вырасти и пойти наконец-то в школу! И тоже научиться менять предметы. Я тогда такого наворочу! Северус махал палочкой, а я наблюдал, и он казался мне похож на дирижёра. Раз – и тонкие шторы стали тяжёлыми портьерами. Два – и светлый небольшой комод превратился в массивный и тёмный шкаф, похожий на чудовище на кривых лапах. Три – и самая обычная белая ванна теперь стала сказочной – большой, чугунной и на драконьих когтистых лапах. – Тебе нравится, Гарри?! – спросил Северус. Он раскраснелся и волосы из низкого хвоста чуть растрепались. – Очень! А ты ведь не уйдёшь? Северус поднял одну бровь. Она у него такая подвижная! Я пробовал перед зеркалом так делать, но у меня поднимаются сразу две и лицо становится глупое, с круглыми глазами и открытым ртом. – Конечно, нет! Я буду с вами до тех пор, пока вам нужен. Я подошёл ближе, опустил голову и признался: – Ты всегда будешь нужен. Мне неловко, но очень хотелось поделиться тем, что на душе. Северус присел, положил руки мне на плечи. – Посмотри на меня. Я поднял взгляд и столкнулся с его чёрными-чёрными глазами. Я смотрел в них и не мог оторваться, меня словно затягивало. Северус проговорил мягко, проникновенно, отчего его голос словно погладил меня: – Не стыдно говорить приятные вещи тем, кто тебе дорог. Это гадкие слова лучше удержать. Я рад, что ты такой смелый. И мне очень радостно слышать, что я важен и нужен. Спасибо! Мне стало так хорошо, что даже немного плохо, и я, стараясь не расплакаться перед Северусом, убежал к себе в комнату, чтобы порыдать в подушку. Жаль, что я такой плакса. Но я ведь плачу не от боли, а от радости! Может, папа не прав и мужчине иногда можно плакать?