Kevin's letter

Проснуться с похмельем не было одним из планов Кевина на свои четырнадцать лет. Даже во время мигреней, когда казалось, что голова вот-вот взорвется, а кишки вылезут наружу он не ощущал такой боли, которую он испытывает сейчас. Вески пульсируют, будто там находится сердце, а затылок болит тупой болью как от удара чем-то тяжёлым. Готовясь к яркому, пробирающему до мозга света из окна, Кевин открыл глаза. На его удивление, из приоткрытых жалюзи, ели проступал свет от уличного фонаря. В голову ударило две мысли: Либо он поспал совсем немного. Либо, проспал весь день. И шум на кухне только подтвердил вторую гипотезу. Кевин с трудом поднялся с кровати, планируя выйти из комнаты. Но в глаза бросилась зелёный, в твердом переплете блокнот, лежащий на столе. От его вида, что-то у него внутри упало. Кевин знает, кого он рисовал в этом блокноте, о ком он грезил, от кого он смущался и краснел как помидор. Но сейчас, этот человек не вызывал у него ничего большего чем боль, вперемешку с отвратительными воспоминаниями и желанием содрать с себя кожу. Кевин без раздумий кидает блокнот в мусорку и выходит из комнаты. Отец сидел на кухне, читая газету. Кевин пересёкся с ним взглядом, и не говоря не слово, сел за стол напротив него, ожидая нудной лекции. Но отец тоже нечего не сказал. Молча встал из-за стола, и открыл аптечку. — Вот. Выпей. От головы — сказал он, ставя перед Кевином стакан воды и таблетку. Кевин послушно выпил пилюлю, предпочитая оставаться в тишине. Любой звук или яркий свет воспринимался как насилие над мозгом. За окном было темно. В отличие от кухни, в которой лампы выполняли свою работу на все сто. Они всегда были такими раздражительно-яркими? — Много пил? — спросил Дэвид, садясь на прежнее место. Кевин попытался вспомнить. Это давалось сложно. Мыслительный процесс оказался не меньшим насилием, чем яркий свет, или громкие звуки. Но попытавшись в мысли, Кевин выдал: — Бутылку. — на враньё сил у Кевина не было. Да, кинет на него отец недовольный взгляд, поворчит немного. Кевин это переживёт. Но для ясности, он добавил: — Пива. Бутылку пива. — держать голову стало за гранью чего-то возможного, поэтому, он кладёт её на стол, думая, что сможет отрубиться прямо здесь. — Боже... Как вы это пьёте? Я щас сдохну. — Хотел бы сказать, что с возвратом твоё мнение изменится, но дальше будет только хуже. Кевин театрально захныкал. Алкоголь такая странная штука. Пользы от него никакого - а существует с начала человечества. И люди до сих пор продолжают его пить, зная, какая адская боль их ждёт наутро. Правильно говорят, что алкоголики саморазрушают себя. И это походу в прямом смысле. — Сколько время? — спросил Кевин. — Пять часов вечера. Иди ещё поспи, станет полегче. Кевин послушно сделал так, как посоветовал Ваймак. Упал в кровать пластуном. И горько об этом пожалел, когда больная голова, резко встретилась с подушкой, разрываясь ещё сильнее.

***

Дэвид сидел перед телеком, смотря какой-то фильм, когда Кевин, завёрнутый в одеяло, подошёл к нему. — Можно я с тобой посижу? — спросил Кевин хриплым голосом — Садись, — ответил Дэвид, чуть двигаясь — Нормально себя чувствуешь? Кевин отрицательно проугукал, ложась в позу эмбриона, лицом к спинке дивана. Его болезненно-розовые щёки смутили Дэвида, поэтому, не выключая телевизор он пошёл за градусником, попутно заходя в душную комнату Кевина чтобы открыть окно. У Кевина оказывается не высокая температура, 98,6 градусов по фаренгейту. Это было странно. Не температура, а поведение Кевина. Дэвид вернулся вчера в два часа ночи, Кевин тоже был дома, он разбросал свои вещи, включил свет во всей квартире, кроме свой комнаты, и крайне беспокойно спал. Дэвид слышал как он вертелся и тревожно бубнил что-то во сне. В последний раз у Кевина были проблемы со сном в семь-восемь лет, после переезда. Возможно, что-то случилось, раз это заставило Кевина нажраться и не проснуться на следующие утро. Это надо будет выяснить, потом, Кевину нужно проспаться, а сейчас, Дэвид положил сына у себя, пока у Кевина комната проветривается, убрался на кухне и заготовил жаропонижающее, если температура ночью поднимется.

***

Кевин пролежал в кровате всю неделю. Нет, он чувствовал себя нормально уже на следующей день, но мысль о том, что надо вернуться в школу, доводила его до паники. Поэтому он врал. Врал о своём состоянии. Жаловался то на голову, то на нос, то ещё на что-то. Но это было куда лучше чем снова видеться с «Воронами» и с Тэодорой. Единственный, с кем Кевин хотел увидеться - это был Жан. Но он не звонил. Наверное забыл, или смыл его номер пока мыл руки. Это не впервой так. Когда встречаешь человека и даёшь ему свой номер в надежде на продолжение общения, но для него, ты просто друг на час и не более. Тогда почему Кевину так обидно? Звон телефона всё-таки раздаётся. Кевин с надеждой бежит снимать его с трубки, но из динамика раздеться женский звонку голос. — Ало! — Мам?.. — Кевин не ожидал, что она позвонит. В последний раз они общались месяц назад, если не считать ту открытку. И сейчас, снова услышать её голос, исковерканный плохой связью было неожиданно. — Кевин? О, привет милый! Твой отец дома? Твой отец. Даже спустя столько лет это до сих пор режет слух. Почему они ведут себя так, как будто они незнакомые люди? — Нет, он на роботе. — Понятно. А ты почему не в школе? — Я приболел. — снова соврал Кевин. — Оу... Ну ты поправляйся! Я что звоню... Через неделю у меня должна быть встреча, в Бразилии, но билет до туда от Нью-Йорка стоит башенных денег! Поэтому, думаю, может мне остановиться пересадкой в Палметто? — сердце Кевина пропустило пару ударов. Мама правда приедет? Последний раз они виделись месяца три назад, и Кевин думал, что не увидит её столько же. — Но, если ты не сможешь... — Нет! Смогу! — перебил Кевин. — в смысле... Я скажу отцу, уверен, он сможет забрать тебя из аэропорта и... И мы сможем... Ну... Провести время вместе?.. — Кевин не понимал почему ему так неловко об этом говорить. Он желал проводить время с мамой, но эти странные, взаимоисключающие друг друга вещи, хотеть быть с ней и в тоже время, эта странная неловкость и тревожность рядом с ней, желание поскорей закончить диалог, чтоб не испытывать это. — Отлично! Тогда, буду двадцать седьмого, потом позвоню, скажу во сколько меня забирать. И поправляйся скорее! Мы же не будем все выходные дома торчать? — Да, конечно! Увидимся! Кейли повесила трубку первая. Как Кевин подсознательно хотел, этот разговор закончен. Через неделю приедет мама. И он будет обречён на неловкие попытки в коммуникацию с ней, и наслаждаться хотя бы этим.

***

Рейс номер 132 задерживается на пол часа. Пожалуйста, пройдите к... Роботизированный голос женщины раздавался из динамиков. Кевин искал маму по всему залу ожидания. Как на зло, рыжий цвет стал в моде, или как ещё объяснить столько рыжих женских голов, маячующами перед глазами. Но всё таки, Кейли появилась в его поле зрения и начала махать рукой, в их с отцом сторону. — Мама! — Кевин замахал рукой в ответ, привлекая внимание. — Не выпрыгивай из штанов, Кевин. Она сейчас подойдёт. — пробубнил Ваймак, опуская руку Кевина. Отец не хотел сюда ехать. Конечно, виду он не подавал, но Кевин это чувствовал. И от этого комфортнее не становилось. Напряжение надавило ещё больше, когда Кейли подошла к ним. — Привет, мой хороший! — сказала она, зажимая в объятья сына. У неё всегда были проблемы с личными границами. — Ну, как ты? — Нормально. — ответил Кевин, выдавив из себя улыбку. — Здравствуй Кейли. Помочь с вещами? — Привет Дэвид. Нет, я всё нормально, я сама дотащу. Эта излишняя вежливость которая возникала между ними выводила Кевина из себя. Он знал, нельзя быть таким эгоистом. Но каждый раз, когда приезжала мама, Кевин не мог чувствовать радость, только накаляющая атмосфера, которая перекрывала пути к дыханию. Как будто ему снова шесть, и он пытается понять настроение родителей по их шагам. Не лучший период жизни, и Кевин не хотел бы туда возвращаться. Дойти до машины было что-то вроде испытания, не поймав взгляд матери, которая желает начать разговор. — Тебя подбросить до отеля? — спросил Ваймак, заводя двигатель. — Я сняла маленькую студию возле вашего дома, на двое суток. Это оказалось даже выгоднее, плюс, — Кейли с улыбкой посмотрела на Кевина через зеркало. — не надо будет тратить три часа на дорогу. Раз, и я уже рядом. — она подмигнула, так же смотря на Кевина. Всё, что у него получилось сделать - это фальшиво улыбнуться во ответ Дорога от аэропорта прошла в тишине, только музыка из радио её разбавляла. Кевин понимал, что им придется говорить, даже наедине, но ничего. Это уже было. Он спокойно переживёт эти два дня, и дальше заживёт своей скучной, обычной жизнью. Отец высадил их у дома и оправдываясь, «срочными делами», уехал в закат. Что теперь ему делать? Предложить пойти прогуляться? Или домой? Дома Кевин либо делал уроки, либо смотрел телик, иногда читал книги и рисовал. Как всунуть маму в свой распорядок дня он не знал. Отец уехал, оставив Кевина буквально на произвол судьбы. — Может сходим в твою любимую лапшичную? — такой произвол судьбы, Кевину очень даже нравится.

***

— Прошу, приятно аппетита. — сказал официантка, поставив на стол тарелки с едой. Кевин впервые здесь обедает. Кейли нашла какой-то другой ресторан китайской кухни, хотя Кевин предлагал пойти туда, где они обычно едят. Не то чтобы он был против, попробовать новое тоже стоит. Но было ощутимо некое давление со стороны матери. Оно проявлялось везде. Кевин не считал себя трусом или мямлей, но с ней, он просто не мог возразить. Он не мог сказать нет. Но и предложить своё он тоже боялся. Поэтому, Кевин послушной собачкой шёл за Кейли, в надежде однажды порвать ободок. — Ну, рассказывай, как ты? — с улыбкой спросила мама. — С твоим отцом в машине мы так нормально и не поговорили. Может расскажешь как прошел вечер с Тэодорой? — Кейли улыбнулась ещё шире, готовясь к свежим новостям. А Кевин тихо запаниковал. Когда-то он сам сказал о влюбленности, и прибежал за советами от мамы, как к женщине, которая могла рассказать, что нравится другим женщинам. А теперь он что? Должен так же рассказать о том случае в гардеробной? О том, что ему не понравилось. О том, что его удерживали силой? Нет. Он не может об этом рассказать. Потому что он знает мать. Знает, как она отреагирует, и не хочет этого. Всё, что ему остаётся - это снова соврать. — Да ничего. Всё норм. У меня через час голова заболела и я ушёл. — Да? И ты даже не попытался? — Попытался что́? — Привлечь её внимание, — Какое внимание? Я же ребенок по сравнению с ней. — Да ладно, у меня всё равно не было шансов. — сказал Кевин, проглатывая еду. — Да, но... Не надо бояться пробовать. У тебя сейчас такой возраст, тебе рисковать нечем, — ага, только репутацией и возможной травлей. — к тому же, тебе четырнадцать! Какому четырнадцателетниму подростку не нужны отношения? — Не знаю, — саркастично сказал Кевин — мне? — Да ладно! — Кейли тихо засмеялась. — Ты точно мой сын? — Не знаю. — ещё более карикатурно сказал Кевин. — наверное ты проглотила косточку, и у тебя девять месяцев в животе рос арбуз. Теперь Кейли засмеялась не тихо.

***

Ладно, возможно всё было не так плохо как Кевин предполагал. Да, между ними случались минуты неловкой тишины, но у Кейли всегда появлялись новые темы для разговора. Даже если Кевин тему не поддерживал, он мог слушать мысли мамы про социальную сферу услуг или «бесплатной» помощи нарко и алко зависимым, что превращается в грязное отмывание денег. И Кевин был готов кивать, внимательно слушать, иногда добавлять что-то от себя, лишь бы снова не появилась эта самая тишина. Она давила на них. Как будто бы крича о чём-то. О чём-то важном, что они предпочитают игнорировать. О чём-то, что и послужила причиной этой удушающей тишины. Именно по этому Кевин хочет говорить, или чтобы мама говорила, без конца. Ведь тогда, они смогут продолжать имитировать нормальные отношения, тогда, им не придется говорить о действительно важном. Кевин знает, им это нужно. Им нужен разговор по душам, а не о политике, моде, истории. Не о том, что маскирует, что они говорят о чём-то важном, когда на самом деле не о чём. Просто откладывая, то, что на самом деле надо обсудить Кевин боится этого разговора. И он чувствует, что Кейли тоже. Поэтому, он предпочитает дальше делать вид, что всё нормально. Заполняя тишину пустой болтовней. А если тем для пустой болтовни больше нет - тишину может скрасить телик. Что и предложил Кевин сразу по возвращении домой. Попкорн сделанный в микроволновке, две чашки чая и ругательства мамы на ирландском, пока она разбиралась какой стороной вставлять кассету. Наверное, даже не сам просмотр кино делался особенным, а эти маленькие ритуалы, в которых и смысла не было, но они всегда создавали уют. — Кстати Кевин! — воскликнула Кейли, прыгая на диван. — Я знаю, что «Вороны» приезжали в твою школу неделю назад, — опять разговор про воронов. Этот вечер не должен был испортиться. — жаль конечно, что ты так неудачно заболел но... У тебя всё ещё есть шанс научиться чему-то у самой сильной команды страны. Кевин смог выдохнуть. Нет. Он не хочет снова связаться с этой командой. Нет. Он не хочет ничему у них учиться. Но он не может сказать нет. — В общем, Тецудзи хочет устроить некий «лагерь». Они отберут нескольких старшеклассников на две недели. Там они будут тренироваться, учиться, можно сказать - познавать мир профессионального спорта, и я подумала, может тебе тоже стоит... — Нет. — Кевин больше не мог её слушать. — Почему? — улыбка с её лица как по щелчку исчезла, и появилась озадаченность. — Это же будет так здорово! К тому же, галочка в портфолио для поступления в колледж, тоже пригодится. — Нет. — Кевин чувствовал как дрожал его голос, а дыхание было тяжёлым. Он не мог снова оказаться там. Рядом с ними. Рядом с ней. Он не хочет ничего слышать о гнезде, о воронах. Он не хочет туда. Он не может поехать туда. Кевину снова трудно дышать. Он встаёт с дивана и бежит, подальше, в ванну. — Кевин! — Кейли идёт за ним. Она не даёт запереть дверь. — Мам, пусти! — голос Кевина уже срывается на крик. Он хочет спрятаться, он хочет убежать. Но руки матери крупко держат дверь, не давая ему остаться в безопасности. Они как будто тянут за собой, в это страшное место. Место где слышно только шелест одежды и звон вешалок. Где руки гуляют по телу, а во рту появляется отвратительный привкус и желчь подступает к горлу. Кевин отпускает ручку. Или она сама вырывается из его дрожащих рук. — Кевин, объясни мне, что́ происходит? — уже более спокойным голосом говорит Кейли. Но Кевин не может. Он панически мотает головой из стороны в сторону. Чувствует вкус соли на губах, и просто хочет, чтобы его оставили одного. — Милый... — Кейли окуратно кладёт руку на плечо сына, и сразу убирает её, когда Кевин дёргается. — Ты можешь сказать что́ тебя беспокоить. Я рядом. Я люблю тебя и защищу тебя. Кевин очень хочет в это верить. Он смотрит на неё заплаканными глазами и пытается найти в её взгляде спасение. Он устал. Он устал бояться. Устал нести всё только на себе. Он хочет побыть ребенком, кем он и должен быть. Сквозь панику его пробирает злость и обида, на себя и наверное на весь мир. Он хочет получить поддержку, хотя часть его продолжает думать что это плохая идея. Но он уже не слышит эту часть. Он выравнивает дыхание и начинает говорить.

***

— Не надо! Первое что слышит Дэвид переходя порог своей квартиры - сына в жуткой истерике. — Нельзя это просто так оставлять Кевин! Она должна понести ответственность за то, что сделала! — строгий голос Кейли тоже дал о себе знать. — Мама не надо! — когда силуэт Кевина появился из гостиной, Дэвид чуть не уронил пакеты. Лицо опухшие и красное, Кевина трясло словно осиновый лист на ветру. Он как будто уменьшился в два раза, от напряжения. Смотреть на эту картину было физически больно. — Так, что случилось? — Он старается не теперь самообладание, быстрым шагом подходит к Кевину и закрывает Кевина спиной от бывший жены, как от опасности, хотя ничего такого Кейли из себя не представляла. — Что случилось? — передразнивает Кейли. — Ты не в курсе, что случилось?! — она бросает возмущенный взгляд через плечо Дэвида, на Кевина, явно требуя, чтобы Кевин сам рассказал, что произошло. Дэвид тоже оборачивается на него, тоже желая услышать правду, но видя в каком состоянии находится сын, решает спросить сам: — Ты что-то натворил? — максимально нейтральным тоном спрашивает Ваймак. — Это не он что-то натворил, это с ним что-то натворили. — Кейли снова вмешиваться, а Кевина снова пробирает на слезы. В каком смысле с ним натворили? Проносится в голове у Дэвида. В мыслях появляются самые отвратные и ужасные теории, что вообще могут появиться от этого предложения. Но сейчас, Кевин захлёбывается от нескончаемых слёз не из-за случившегося, а из-за Кейли. Он должен выяснить, что произошло, но для начала - выпроводить Кейли подальше, за дверь. — Кейли, ты можешь пока что уйти? — скорее вежливое требование, чем просьба. — В каком это смысле уйти?! Ты знаешь что произошло?! — уже чуть ли не крича, спрашивает она. — Не, не знаю. Потом выясню, а сейчас - просто уйди. — Дэвид старается не повышать голос, ведь чувствует, как Кевин паникует ещё сильнее. Но эта женщина может мертвого поднять, если захочешь. Плохая была идея соглашается на её приезд. Но на этот раз всё произошло быстрее. Кейли лишь раздражённо выдохнула, схватила со стола свою сумку и громко захлопнула входную дверь. Кевин выглядел плохо. С пустым взглядом в глазах, смотрящий куда-то сквозь стену, обнимающий себя за плечи и напряжённый как струна, но он больше не плакал, хотя всё ещё всхлипывал и тяжело дышал. — Хей, — тихо сказал Ваймак, привлекая его внимание. — давай ты сейчас пойдешь умоешься, переоденешься и, — Дэвид запнулся подбирая слова, — если ты хочешь, мы поговорим. Хорошо? Когда Кевин нервно кивает и скрывается в ванной Ваймак наконец выдыхает. Это всегда то, к чему приходят встречи с Кейли. Один из них обязательно впадает в истерику, и чаще всего это Кевин, и чаще всего из-за Кейли. Дэвид искренне не понимает, в чем их проблема, точнее, в чем проблема Кейли. Причину их постоянных конфликтов Ваймак не застаёт, но прекрасно видит их результат. А Кевин - ребенок. И он априори будет на стороне своего ребёнка, особенно когда он в таком состоянии, состоянии до которого его доводила она. Да, развод сильно сказался на Кевине, он стал слишком тревожным и нервным, и Дэвид понимает, что это заслуга не одной Кейли. Но спустя почти семь лет, она до сих пор не может выстроить нормальные отношения с сыном, просто потому что не может иногда держать язык за зубами. Но в этот раз всё по-другому. В этот раз, реакция Кейли обоснована, с Кевином что-то случилось, и он слишком хорошо знает бывшую чтобы не понят, она напугана. Кейли прямолинейна, иногда эгоистична, но она никогда не будет что-то делать во вред своему ребенку. Если не считать один случай. И Дэвид тоже должен узнать, что произошло. Только у Ваймака есть терпение, и он может дать время Кевину, чтобы он сам рассказал, а не давить на него. Но да ладно. Об этом он попозже поговорит с ней. Сейчас надо разобраться с сыном, который как раз вышел из ванны. — Тебе помочь разобрать вещи? — спросил Кевин, указывая взглядом на пакеты в коридоре. Да. Ваймак совсем забыл про продукты. Десяток яиц скорее всего разбились в дребезги.

***

Всё хорошо. Последние два часа повторял себе Кевин. Всё хорошо. Он в безопасности. Его не ненавидят за то, что он есть. Его никто не пытается допросить. Но он должен рассказать. Когда будет готов. Заезженные фразы психотерапевта кружатся в голове, постоянно повторяясь. Это не так ужасно как предполагал Кевин. Это работает. Если ты начинаешь сосредотачиваться на такой ерунде как дыхание, или чувства осязания, или ещё на чём-то, то все тревожные мысли начинают выходить из головы. Или хотя бы быть не такими громкими. На кухне горит свет, а там его ждёт отец на серьёзный разговор, ожидание которого он маскирует под чтение книги или уборки. В этот раз ни то, ни другое. Он сидит с чашкой остывшего кофе с явной целью поговорить. Кевин не может даже скрыться. Хотя он даже и не хочет. Он расскажет всё так же, как рассказал маме. Но отец не будет злиться. Он не будет реагировать как она. Кевин в безопасности. Всё хорошо. Он садится за стол и, трагично вздыхая начинает монолог: — Мне нравилась Тэя. — он не знает, почему решил начать с этого факта — И я... Не считаю, что то, что произошло - чем то запредельно неправильным но... — хватит ходить во круг да около. Говори прямо. — Там на вечеринке, она много выпила, ну... Я так думаю, от неё несло неприятно. И, в общем... Она... Отвела меня в гардероб, и... И... — Кевин снова почувствовал метафоричный камень на лёгких. Ему надо дышать. Он знает это. В этот раз, он не может поддается панике. — Она меня поцеловала. Я не хотел этого. Ком снова подступает к горлу. Я не хотел этого. Это признание било по груди кувалдой. Я не хотел этого. Я был жертвой. Осознать и признать то, что до тебя домогались, даже сложнее чем физически это переживать. Очередные всхлипы всё таки вырываются наружу. Кевин снова захлёбывается слезами, боль в груди становится настолько сильной, что Кевин начинает чувствовать её физически. Он хочет рвать на себе волосы, кусать запястья до крови, но может только сжимать пальцы в кулак, так, чтобы ногти впивались в кожу подобно игле. Он задерживает дыхание чтоб не закричать, от этой ноющей боли где-то глубоко в груди. Эта боль как грибы. Пускает свои корни глубже, прорастает в каждую мышцу, в каждую кость, заполняет собой лёгкие и не даёт дышать. Но сквозь всю эту грибковую систему, сквозь всю эту боль, Кевин чувствует как его плеча касается отец. И платина прорывается. Кевин не сдерживается, плачет, ноет, воет. Ему больно. Всё то, что Кевин носил в себе всю неделю находит выход. Кевин продолжает реветь, но ему нужно успокоиться. Нужно продолжать говорить, и сквозь всхлипы он честно пытается. — Мама, хочет... Хочет чтобы она понесла ответственность... А я... — Кевин снова срывается на плач. — А ты? — тихо спрашивает Ваймак. — А я не хочу! — он кричит, не может сдерживается, хотя понимает, что должен. — Я не хочу... Хочу просто забыть про это. Просто... Просто не вспоминать. А мама... Она говорит, что надо подумать о других... Что, если она уйдет безнаказанной, то может повторит это... — Кевин прекрасно чувствует как напрягаться отец. Они опять будут ссориться. Опять по телефону будут шёпотом кричать друг на друга. Кевин чувствует себя из-за этого ещё хуже. Он падает на стол, и снова захлёбывается порциями новых слёз.

***

— Ты в своём уме? — кричит отец из коридора — Я тебе уже всё сказала, я это так не оставлю! — Твой героизм здесь не к чему. Ты нужна ему, не как сраный адвокат, а как мать! Так будь добра, побыть ей хоть раз в жизни! — А ты будь добр поиметь смелость хоть раз в жизни, и добиться справедливости! — Я не меньше тебя хочу этой «справедливости», но Кевин этого не хочет! — А ты у него спрашивал? — Да! В отличии от тебя - я интересуюсь его мнением. И оно для меня важнее, чем самоутвердиться за его счёт. — Самоутвердиться?! Значит вот какого ты обо мне мнение, да? Как будто бы вся это хрень для меня, как будто бы мне это в кайф. А то, что на свободе потенциальная педофилка - нет. Это всё чтобы я самоутвердилась. Как благородно! Тихая возня в коридоре заглушила очередные возмущение и маты. Кевин сильнее укутался в одеяло, поджимая колени. Плакать уже не было сил. Всё слёзы вытекли ещё вчера. — Знаешь, что? Разбирайся во всей этой херне сама, но не смей туда втягивать Кевина. Понятно? Какие-то возмущения, громкие шаги и снова громко захлопывающаяся дверь. Кевин приложил все усилия чтобы не вздрогнуть. И от последующего стука в комнату тоже. — Могу зайти? — отец не выглядел как человек который буквально пару секунд назад, хотел разорвать Кейли в клочья. И это Кевин только по голосу понял. — Она ушла? — тихо спросил он, приподнимаясь. — Да. — ответил Дэвид, присаживаясь на кровать. — Разбудили? — Нет, я спал и видел радужных пони. Ваймак лишь хмыкнул от такого сарказма. — Хоть выспался? — Не знаю. Успокаивающая тишина повисла в воздухе. Кевин проревел до часу ночи, а потом вырубился прямо на столе. Спал урывками, с кошмарами и всем, что к этому прилагается. А проснуться от ссоры родителей - вообще не лучшее начало дня. — Она придет ещё? — Вылет у неё в два. Думаю вряд-ли. — От этого вряд-ли Кевину почему-то становится грустно. И эту грусть заметил отец. — Всё хорошо. Не парься. Не в первый раз мы так мы так собачимся. И ничего, продолжаем общаться. Она сама через неделю позвонит, вот увидишь. — Кевин натянуто улыбнулся. — Ладно, — сказал Ваймак, вставая с кровати. — давай, вставай, зубы чисть, и будем завтракать. Кевин продолжал улыбаться до того как отец не вышел из комнаты. Всё хорошо. Кевин хочет в это верить. Всё хорошо. Как и в прошлые разы. Как и в прошлые ссоры всё заканчивается хорошо. И этот раз не исключение, ведь так? Всё хорошо. Кевин мало в это верит.