Ребенок, в чьих руках горело пламя

      В школе Чародейства и Волшебства Хогвартс за долгое-долгое время наступил покой. Гриффиндорцы, подавая пример младшеньким, портили жизнь змеям, а слизеринцы в ответ открывали первокурсникам все тонкости плетения коварных, как борода Салазара, интриг. К параду школьного безумства в порядке исключения присоединялись и другие факультеты. Но будучи слишком умными просто для вражды против друг друга, выступали в командах то красных, то зеленых.       Не сказать, что Гарри был рад участвовать в межфакультетских шалостях, но одними из его грехов всегда оставались азарт и переменно выступающее тщеславие. Так что — да, он частенько сидел в гостиной в окружении заинтересованных слушателей и показывал простые, но, разумеется, коварные заклинания. Делу не помогал и Малфой, который с удовольствием упражнялся в своем сарказме на тему наседки-Поттера и умиленно трепал его по волосам, когда заставал в окружении курсов младше третьего. На угрозы быть нещадно избитым Драко расползался в еще более гадкой улыбочке. Они вместе жили вот уже три года, так что Малфой, не обращая внимания на угрозы, просто продолжал безжалостно стебать своего соседа.       Старшие курсы инициативу Гарри поддерживали и часто присоединялись, чтобы попрактиковаться в красноречии. Вечерами, когда семикурсники снисходили к их скромному обществу, пораженно сидел уже сам Поттер. Чистокровные маги имели огромный, всеобъемлющий кладезь знаний из семейных библиотек и в такие моменты всегда находили чем удивить из около-семейных заклинаний.       Восхитившись, Поттер поспешил написать письмо крестному и попросил прислать несколько книг с простыми шуточными чарами, которым обучают детей. Когда сам был на первом курсе, все его внимание занимало изучение самых разных сторон магии. Хотелось побыстрее схватить как можно больше знаний из всевозможных областей. Так что на вот такую фактически бесполезную ерунду Гарри не обращал внимания. Даже от такой просьбы со стороны крестника был в восторге и совой отправил по меньшей мере книг двадцать.       Гарри испытал что-то похожее на стыд. Сам он к крестному не успел привязаться за летние каникулы, но вот Блэк ужасно страдал из-за своей впечатлительной собачьей натуры. Немного покорив себя, Поттер зачаровал Прытко Пишущее перо (с небольшой консультацией Флитвика. Все же накладывать чары на уже зачарованные артефакты было чревато), чтобы то писало однотипные письма по схеме «Я-жив-а-ты-как-там?», и Гарри после небольшой корректировки отправлял эти письма раз в три-пять дней.       Флитвик, почему-то вдохновившись просьбой с пером, начал учить Гарри основам артефакторики. Стремление объяснил тем, что у Гарри кончики пальцев обладают магическим потенциалом, и это было настолько ленивым оправданием, что парень грешным делом задумался, чтобы потом встряхнуть головой и прийти в себя. Между тем, сам Поттер для себя решил, что это в профессоре играют гоблинские корни. Но отказываться от бесплатных знаний — быть идиотом, поэтому зачаровывание предметов, так зачарование предметов.       Бабблинг была как обычно в восторге от новой затеи коллеги, потому решила внести свою лепту и начала демонстрировать, как руны взаимодействуют с чарами. Профессор Снейп, вопреки жесткому скептицизму, чему-то покивал и идею коллег одобрил. Таким образом, без ведома самого Гарри Поттера, его начали готовить к возможной профессии. Мальчик способный во всех важных отделениях магии, так почему бы не объединить все в одну подходящую сферу?       Сам будущий артефактор очухался, только когда Макгонагалл вызвала его на ковер и похвалила, что столь молодой юноша уже определился с профессией и активно к ней готовится, ну и разумеется разрешила приходить, если будут вопросы по ее предмету. Макгонагалл-то знала, что Гарри талантлив, но трансфигурацию он знал не более нужного. Так что была готова агитировать во имя развития наклонностей.       Когда Гарри успел определиться с профессией он сам не понял, так что предупредил всех профессоров, замешанных в этом, что сам еще не решил, но будет благодарен учиться всему, что они пожелают рассказать. Тому, казалось, было весело слушать сдержанные стенания Гарри, и он посоветовал по правде брать от знатоков своей области все возможное.       Вот так в школьной суете пролетели последние осенние дни, со временем уступив снегу, морозу и счастливому ощущению приближающихся праздников.

***

      В кабинете директора Хогвартса застыла прекрасная картина. Белокурая женщина, нежно прислонившись к плечу мужа, ласково поглаживала тонкими аккуратными пальчиками его ладони. Сам мужчина, мягко покачиваясь, придерживал ее, подобную драгоценной фарфоровой статуэтке, за плечи. Они тихо, не разрушая уютную тишину, перешептывались.       Говорили о своем сыне, должности мужчины, что так утомляла, и о доме. Среди них не принято было показывать такую трепетную привязанность на людях, но наедине никогда не существовало холода или отчужденности. Может быть, Нарцисса не любила мужа, как супруга, но он для нее был ближайшим другом, верным соратником и человеком, что всегда рядом. Она знала, что Люциус любит ее так же. Трепетно и с уважением, как самого близкого друга на свете. Так что сейчас миссис Малфой своим вселяющим уверенность голосом нашептывала мужу слова поддержки и пыталась вселить уверенность.       Когда пришло время идти, Люциус встал, склонился над женой и нежно прикоснулся губами к ее лбу, молчаливо поблагодарив. Дверь за ним закрылась, и женщина, немного посидев с закрытыми глазами, встала и прошлась к директорскому креслу. Присев на краешек, она осмотрела кабинет. Тут и там ее внимательный взгляд цеплялся за принесенные из поместья вещи. Несколько книг на полках, картина с причудливым пейзажем, которая раньше жила в их спальне, и маленькая вазочка на столе, в которой стояли принесенные пестрые тюльпаны.

***

      Деканы, как и было велено, собрали все курсы недоумевающих учеников в Большом Зале. Гам и шум поднимался к звездному потолку и уже сейчас некоторые активисты принимали ставки, что же случилось. Главными действующими букмекерами были, разумеется, близнецы Уизли. Те принимали даже самые сумасшедшие ставки вроде «десять сиклей на то, что на школу напала стая гиппогрифов!». За столом Слизерина степенные чистокровные детишки также были поглощены назревшим вопросом.       Дерек Перегрин, что сидел по своему обыкновению спиной к залу, залихватски ухмыльнулся и, повернувшись боком, крикнул:       — Эй! Ужасные Умники Уизли! — еще и махнул рукой, привлекая внимание.       Две рыжие макушки синхронно повернулись и расплылись в располагающих улыбочках.       Дерек продолжил: — Сто галлеонов на то, что появится Дамблдор!       Шум взорвался с удвоенной силой, а два хитрых букмекера подняли пальцы вверх и покивали, как бы говоря: «Ставку приняли, наш скользкий змееподобный друг».       Перегрин повернулся обратно к столу и с ужасно невозмутимым, но явно довольным лицом принялся есть, не обращая внимания на людей вокруг.       Люциус Боул, что до этого недоуменно пялился на товарища, развернулся и крикнул:       — Ужасные Умники Уизли!       Уже во второй раз развернувшись к зеленознаменному столу, один из близнецов (Гарри в уме предположил, что это Джордж. Впрочем, это был такой же тычок в небо, как если бы он предполагал, что у профессора Снейпа благодушное настроение. Жизнь его научила, что такого настроения в присутствии учеников у Ужаса Подземелий не наблюдалось никогда) крикнул:       — Чего, Боул?       — Пятьдесят галеонов на Дамблдора!       Сидящие рядом слизеринцы недоуменно на него посмотрели, в то время как Уизли крикнули, что ставка принята и возврату не подлежит. И едва ставка была принята, двери открылись и в мгновенно замолчавший зал степенно вошел Люциус Малфой. Пройдя к своему месту, остановился и окинул всех привычным, немного высокомерным взглядом. Убедившись, что все внимание направленно на него, директор спокойно сказал:       — Я собрал вас всех для важного объявления… — и, не успев договорить, Люциус вдохнул — открылась дверь. На пороге в своем древнем великолепии стоял сам Альбус Дамблдор.       Разумеется зал не сдержал восторженного крика! Гриффиндорцы восторженно закричали, приветствуя бывшего директора, а слизеринцы накинулись на довольно улыбающегося Дерека.       — Какого дракла, ты, удачливый мерзавец! — восхитился четверокурсник Грэхем Монтегю. —       Откуда ты знал, что он появится? А ты откуда знал? — спросил он такого же до неприличия довольного Боула.       Люциан горделиво оглядел всех и сказал:       — А я не знал, — а затем, залихватски обхватив приятеля за плечи, продолжил: — Зато я был уверен, что этот точно знает. Его отец знает всех в Министерстве.       Староста Эдриан Пьюси с уважением покивал, но палец к губам приложил. Весь стол, до этого шумно обговаривающий такого вот прохвоста Перегрина и его не менее хитрого друга, мгновенно стихли. Пьюси на факультете имел огромный авторитет и все его безоговорочно уважали и подчинялись.       Главная сенсация сегодняшнего дня поднялась на ораторское место и, дождавшись тишины, начала вещать:       — Я рад приветствовать учеников Хогвартса! Прошло много времени с нашей последней встречи, я надеюсь, что у вас все хорошо сейчас, — Дамблдор улыбнулся в бороду и, оглядев столы из-под очков половинок, продолжил: — Всех вас ждет прекрасное путешествие в историю. Мы вместе пробудим чудесную традицию и сердцами вспомним о товариществе, азарте и радости победы.       Зал замер в ожидании.       — В этом году случится то, чего не было уже долгих триста лет, — Дамблдор выдержал драматическую паузу: — Турнир Трех Волшебников!       И всего за мгновение зал заполнили радостные, восторженные, шокированные возгласы. Чистокровные, что слушали про этот легендарный турнир как о сказке на ночь, рассказывали своим менее просвещенным маглорожденным друзьям, в чем смысл, и те так же подхватывали общее ликующее безумие.       Гарри на упоминания турнира натыкался, но всеобщего восторга не очень понимал. Радостный Малфой трепал его за плечо и щебетал на ухо о том, как же это восхитительно. Поттер на восторг приятеля кивал и улыбался, но сам в уме поражался такой реакции.       Дав бушующему морю учеников немного успокоиться, Альбус продолжил:       — Турнир Трех Волшебников был основан примерно семьсот лет назад как товарищеское соревнование между тремя крупнейшими европейскими школами волшебства — Хогвартсом, Шармбатоном и Дурмстрангом. Каждую школу представлял выбранный чемпион, и эти три чемпиона состязались в трех магических заданиях. Школы постановили проводить Турнир каждые пять лет, и было общепризнано, что это наилучший путь налаживания дружеских связей между колдовской молодежью разных национальностей. И сегодня мы возобновим эту прекрасную традицию между тремя школами! Чемпионы иностранных школ прибудут уже завтра. Кубок будет выставлен по их прибытии и простоит в большом зале две ночи, чтобы каждый желающий смог испытать свои силы. Сильнейший получит право защищать честь школы и прославиться в веках.       Одним словом, Гарри был не впечатлен. Так что уже в гостиной, когда его спросили, что он об этом думает, Поттер сказал:       — Возможно это будет хорошим шоу. Обязательно приду посмотреть, как какая-нибудь магическая тварь выше пятого уровня опасности будет гонять троих «чемпионов».       Некоторые заинтересованные в разговоре старшеклассники переглянулись, и Перегрин, до этого спокойно сидевший на кресле около камина, откинув голову и разглядывая потолок, сел прямо и ухмыльнулся:       — Что, даже не попробуешь закинуть свое имя?       Его мысль мгновенно подхватил Боул:       — Я уверен, что процентов восемьдесят школы будут пробовать. Вот ты, Уоррингтон, будешь?       Угрюмый пятикурсник, до этого спокойно медитирующий со своим книзлом на коленях, перевел на Люциана немного удивленный взгляд и отрицательно качнул головой. О Кассиусе Гарри знал только то, что он был приятным здоровяком, неконфликтным, пусть и влезал в разборки с гриффами время от времени. А еще он любил животных, так что иногда, готовя угощения для своего кота, подкармливал Анку.       Боулу этого покачивания хватило, чтобы он переключился на кого-нибудь еще.       — А ты, Пьюси, будешь? — староста, слушавший их разговор в пол уха, чуть ухмыльнулся и ответил отрицательно. — Но почему? Ты же на факультете лучший в чарах, тебе бы точно было бы это по силам.       Тот сел, закинув ногу на ногу и сложив сцепленные в замок руки на животе. Эдриану нравилось говорить, когда все взгляды прикованы к его фигуре. Гарри был готов поставить на то, что он пошел в старосты только поэтому. Впрочем, говорил тот и правда так, как подобает лидеру: хорошо поставленным голосом, неспешно и действительно интересно.       — В этом вопросе я соглашусь с Поттером. За победу на Турнире дают всего тысячу галлеонов и за эту тысячу я бы точно не вышел сражаться с, например, василиском или кокатриксом. Я уверен, что и другие чистокровные, особенно единственные наследники, не пойдут на такую глупость, — староста перевел взгляд на немного расстроенного Малфоя. Тот точно хотел попробовать. — Для рода будет большой трагедией потерять единственного сына, а отголоски славы всегда касались лишь победителей. Так что на это мероприятие стоит лишь смотреть издалека.

***

      На следующий день, как Дамблдор и говорил, прибыли представители других магических школ, и Хогвартс со всем радушием приветствовал гостей. Гарри вместе с другими восхитился красочным выступлениям и с улыбкой похлопал обеим школам. Столы ломились от изобилия праздничных блюд и, когда к ним подсели думстранговцы, Гарри вместе с остальными поддерживал праздную беседу. Ему было несложно, вечер протекал хорошо и всеобщее веселье подхватило и его. Уже вечером после отбоя он спустился в Тайную комнату и делился новостями. Змей в политику не вмешивался, и с советами не лез, а лишь с некоторой ностальгией вспоминал былые деньки, когда другие говорящие принимали участие и окропляли вражеской кровью палочки и мечи. Заснул Поттер в кресле под тихий шелест парселтанга и снилась ему Арена, где не важно было кто ты, лишь сила имела вес.

***

      В Большом Зале вновь шум доносился до самого потолка. Теперь уже Ужасные Умники Уизли принимали ставки, кто же станет чемпионами Трехглавого Турнира. Тут и там слышались выкрики. Кто-то ставил на себя, кто-то на друга, а кто-то даже крикнул: «пять галеонов на Дамблдора!». Возможно этот парень не понял правил, а может понадеялся на то, что раз в прошлый раз сработало, то и в этот раз прокатит.       Наконец, шум стих, и Люциус Малфой подошел к Кубку Огня. Младший Малфой ядовито протянул ему на ухо:       — Представь как Дамблдору обидно, что активизировать кубок может только директор. Так бы он и в это влез.       Гарри усмехнулся и непроизвольно, мельком глянул на бывшего директора и уже собираясь отвести взгляд, за что-то зацепился. На секунду показалось, в Альбусе было что-то другим. Всего на мгновение. Может это колыхнувшееся пламя свечи, а может воображение, но на этот короткий, мимолетный миг парень не смог узнать привычного лица. Секундное помутнение прошло и приведя мысли в порядок он стал смотреть за действиями Люциуса.       Сиятельный лорд встал рядом с Кубком и сказал:       — Сейчас, Кубок Огня выберет чемпионов Турнира Трех Волшебников, — магический огонь взвился вверх и изменил холодное синее пламя на яркое, ослепляющее — алое. Клочок пергамента спланировал точно на протянутую руку и, мельком глянув на него, Люциус провозгласил:       — Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам!       Сидящего рядом с Пьюси парня все принялись горячо поздравлять и он сам выглядел радостным и восторженным. Как только Виктор скрылся за небольшой вырезанной дверью пламя вновь взвилось и Малфой схватил уже следующий клочок.       — Чемпион Шармбатона — Флер Делакур!       Девушка, само воплощение диковиной, нечеловеческой красоты счастливо ответила на объятия своих друзей и легко, фактически не ступая по земле, проскользила вслед за Крамом.       Магическое пламя вспыхнуло в последний раз. Люциус схватил бумажку и читая текст на секунду дольше, чем до этого, все же поднял взгляд в зал и сказал:       — Чемпион Хогвартса — Гарри Поттер!       Сам парень попал в вакуум. Какой Гарри Поттер? Где этот идиот Гарри Поттер, что бросил свое драклово имя в драклов Кубок? Малфой, сияющий как начищенный галеон Драко, счастливо дернул его в объятия, и Гарри на периферии заметил, как его поздравляют и хлопают по плечам. Ему пришлось встать и пойти вслед за другими чемпионами. Как только дверь в комнату с другими идиотами за ним закрылась, Поттер понял, что случилось, и с силой зажмурился. Вот ведь… Дракл.