Ты (не) Избранная

— Таким образом, приходится констатировать, что одной из косвенных причин начала Американской революции становятся не только экономические дела магглов, но и стремление американских колдунов создать государство, неподотчётное Министерству магии Британии, как по тем же экономическим, так и по политическим причинам, а отчасти и как плод личных амбиций. В следствие чего и первые искры революции старательно разжигались и местным магическим правительством Тринадцати Колоний, вставшим на сторону восставших практически в полном составе. Не слишком удивителен и тот факт, что уже на том этапе как минимум Вашингтон, Франклин, Адамс и Джефферсон уже имели контакты с магической верхушкой новой страны, как это для координации по вопросам секретности и правопорядка между магическими и маггловскими правительствами практикуется по всему миру и сегодня, и четвёртого июля тысяча семьсот семьдесят шестого года были они осведомлены и про параллельное создание МАКУСА. Миртл смолкла и почти сразу заговорила снова: — Тут конец параграфа. На сегодня всё или ещё один? — Спасибо, — ответила Гарри, придвигая книгу ближе к себе и закрывая её. После чего развернулась, надёжнее опёрлась о бортик и вышла из ванной. — Сегодня уже два параграфа подряд, — похвалила Миртл. — Только неужели у тебя так получается сосредоточиться? Я бы думать ни о чём не смогла в такой ледяной воде... ну, даже тогда... — Время — самая главная ценность живого, — пробормотала Гарри, отвечая будто бы в пространство, а не Миртл. Так уж сложилось, что все задачи Гарри стали требовать уже более двадцати четырёх часов в сутки. Так как из них не уберёшь сон и еду, путешествовать во времени, как Гермиона Грейнджер она не научилась, а отказаться от чего-то не представлялось возможным, то приходилось начать совмещать. И к тому, чтобы в конце февраля провести час в холодном озере оказалось вполне возможным готовиться одновременно с подготовкой к ЖАБА по истории, для чего очень подошла уединённая ванная старост. Миртл, которая несмотря на ненамеренно нанесённую ей обиду не перестала выходить к Гарри через кран, взялась быть чтецом книг по истории магии, пока Гарри полностью погружалась в наполненную до краёв исключительно холодной водой ванну, нужно было только зачаровать книги на переворачивание страницы в темпе чтения. Что именно благотворно сказывалось на настроении Миртл — факультетская прижизненная тяга к знаниям, или же возможность кому-то приносить пользу — неизвестно, но она уже не первый "сеанс" проводила вместе с Гарри за те две недели, что прошли после Святочного бала. — Думаю, поняла о чём ты, — тихо ответила Миртл. — Ты ещё будешь приходить? — Мыться — да, вот так отлёживаться — нет, — ответила Гарри. — Но это был первый этап. Дальше нужно попробовать уже в реальных условиях, в ванной всё же даже самая холодная вода теплее зимнего озера. — Абсолютно ненормальная, — со смесью испуга и восхищения сказала Миртл. — Не я, а организаторы, — закатила Гарри глаза. — Моё дело, увы, только следовать их указанием. Благо я хотя бы загадку яйца разгадала ещё до Рождества, и знаю хоть что делать и как.

***

План у Гарри действительно был и приготовления и должны были пережить теперь сугубо технические моменты. Помочь погрузиться в воду должен был добытый в каникулы при помощи Сириуса маггловский гидрокостюм для плавания. Возможно, можно было банально зачаровать его на обогрев, но Гарри отрабатывала разные варианты, тем более, что остальной план предполагал то, что ряд участков еë тела всë равно будет открыт ледяной воде. Решение проблемы с дыханием подсказано было Кейт — использовать жабросли. Не самый распространëнный ингредиент для зелий, но и не самый недоступный. Повторять "подвиг" Гермионы Грейнджер двухлетней давности и ломиться в запасы Снейпа Гарри естественно не стала, поэтому оформила заказ совиной почтой у Малпеппера. Полный тест погружения проходил всë же в ванной старост, только под контролем Мартин. Миртл, не решившись показываться незнакомой девочке, мероприятие своим присутствием не осчастливила. Гарри, уже надевшая гидрокостюм, к счастью, Сириусом выбранный правильно, уже стояла возле ванной. Глубина не так чтобы позволяла хорошо развернуться, как в настоящем бассейне, но нырнуть можно было в нëм достаточно глубоко. — Ну, сопротивление воды эта штука точно позволит преодолевать лучше, чем мантия, — оценивающе оглядела Кейт Гарри. — И заодно многим покажет, что ты действительно много приседаешь... — Заткнись, — бросила Гарри под издевательский смешок Кейт. — Да ладно тебе, — фыркнула Кейт. — Ну так вот, наша проблема в том, что нужно точно понять, где у тебя жабры вырастут. Там костюм не должен мешать проходить воде. Конечности открыть тоже придëтся — перепонки нужны в работе. Ну и самое главное в этой временной мутации. От дозировки прямо зависит длительность. Кейт с последними словами протянула Гарри один стебель водорослей, больше напоминавший внешне крысиный хвост. — Пока хватит пяти минут, на час с небольшим рассчитать дело нехитрое, — кивнула Гарри. — Начинаем. Она сунула кусок жаброслей в рот, пережевала склизкое и будто резиновое растение и стала ждать, зайдя в уже наполненную водой ванную. Изменения стали заметны через пару минут. Гарри почувствовала, будто к еë рту и носу прижали невидимую подушку. Она попробовала вдохнуть, но это вызвало головокружение; еë легкие были пусты, и внезапно она почувствовала острую боль по бокам шеи. Гарри схватилась руками за горло и ощутила два больших разреза чуть ниже ушей, хлопающих в воздухе. У неë появились жабры. Ни секунды не раздумывая, она сделала единственную вещь, которая имела смысл — окунулась с головой в воду. Первый же глоток холодной воды будто вдохнул в неё жизнь. Голова перестала кружиться. Она сделала второй большой глоток воды и почувствовала, как она мягко идёт через жабры, отдавая кислород мозгу. Она вытянула вперёд руки и посмотрела на них. Под водой они казались зелёными и призрачными, и на них появились перепонки. Она обернулась и посмотрела на свои ноги — они удлинились и между пальцев тоже появились перепонки — выглядело так, как будто у неё отросли плавники или ласты. Что самое странное и неожиданно приятное — даже самого холода воды больше не чувствовалось… наоборот, она чувствовала приятную прохладу и лёгкость во всём теле… Гарри сделала ещё один гребок, восхищаясь тем, как далеко и быстро несут её под водой ноги-ласты, заметив, как ясно она видит и что ей, похоже, не нужно больше моргать. Два взмаха руками донесли её до противоположной стены ванной-бассейна и нужно было повернуть обратно, что она сразу и сделала. Действие жаброслей, учитывая минимальную дозировку, быстро сошло на нет. Когда Гарри почувствовала, что все возможности подводной твари потеряла, она сразу всплыла на поверхность. — Про то, что они кроме того, что дают жабры и перепонки и в целом, к воде позволяют адаптироваться ты знала? — спросила Гарри первым делом. — Мне даже не было холодно в воде. — Про них это написано очень расплывчато, — пожала Кейт плечами. — А на себе не проверяла. Ну если так, то это избавляет от множества дел сразу. Уж молчу про то, что костюм даже перекраивать не надо, раз жабры отрастают достаточно высоко на шее. — Ну, проблема остаётся одна — ориентирование, — Гарри высушила палочкой волосы. — Хотя и то, что с жаброслями улучшается подводное зрение в общем-то тоже многое упрощает. — Может даже теперь начнёшь высыпаться, — хмыкнула Кейт. — А вот это боюсь, уже не раньше летних каникул, — вздохнула Гарри.

***

Шутки шутками, а вернуть течение дней в пристойное состояние Гарри действительно смогла. Да и положившись на все нежданные открытия о жаброслях, она решила лишь поизучать в библиотеке карты Чёрного озера, составленные исследовавшими его волшебниками, надеясь, что останутся в силе десятилетия спустя хотя бы важнейшие ориентиры. Обычная учёба доставляла всё же куда меньше проблем, тем более обстоятельства несколько пошли навстречу не только ей, но и всем изучавшим уход за магическими существами ученикам Хогвартса. В начале января всех крайне удивило появление на уроках по предмету нового преподавателя — профессора Граббли-Планк. Хагрид же стал темой очередного сенсационного расследования Риты Скитер, откуда-то прознавшей про его напрашивавшееся исходя из внешнего вида полувеликанское происхождение. Зная Дамблдора, едва ли Хагрид был уволен, но явно не горел желанием с момента появления статьи появляться на публике. Расстроенных его исчезновением набралось, мягко говоря, немного. Мало кто имел что-то против самого Хагрида — всех настолько утомила борьба за выживание на уроках с соплохвостами в прошлом семестре, что приведённые профессором Граббли-Планк единороги выглядели настоящими спасителями курса ухода за магическими существами в глазах всех его выбравших два года назад. Конечно, немногочисленная группа поддержки Хагрида, представленная тремя небезызвестными всей школе гриффиндорцами, пыталась отстаивать его честь, вплоть до громкой перепалки Лонгботтома в "Трёх мётлах" непосредственно со Скитер, но даже спустя полторы недели признаков того, что четвёртый курс ждало возвращение к соплохвостам, не наблюдалось, чему в разной степени глубине души, наверное, рады были даже самые ярые поклонники Хагрида. Гарри не сказать, что имела против Хагрида что-то личное, точнее даже совсем ничего, но всё же ей не слишком нравились уроки, где риск остаться без пальцев только из-за учебного материала становился выше среднего для предмета. Где-то без такового было никак — взять хотя бы зелья. Но на уходе за магическими существами если можно было обойтись без соплохвостов, то она голосовала за то, чтобы можно было обойтись без соплохвостов. — Может к вам ходить начать? — задумчиво спросила Дафна, когда во время работы над февральским номером "Вестей вепря" о ситуации с Хагридом в очередной раз зашёл разговор в редакции. — Нет, даже единороги не стоят часа на морозе. — Тем более, когда ты вообще стоишь в миле от них за загоном и их только девочки за гриву лапают, — фыркнул Томас, что-то в очередной раз набрасывая в своём блокноте для рисования. Гриффиндорец вообще несколько уходил от исключительно делового общения по делам газеты и даже в разговорах с преимущественно слизеринским коллективом становился куда менее подозрительным и куда более открытым, особенно видя, что к рейвенкло и хаффлпафцам маггловского происхождения даже кто-то вроде Гринграсс относился совершенно нормально. — Пойдёт? — Дин показал набросок девочкам. Гарри оценила изображение. Рисунок представлял из себя что-то вроде постера к фильму, только символизировал примерные ожидания от второго испытания Турнира — четвёрка узнаваемых в карандаше чемпионов, застывших в величественных позах на берегу озера. Томасу, заказывая иллюстрацию не говорили в чём суть дела подробно, дабы сведения об испытании не пронеслись по школе, только чтобы само место прекрасно узнавалось всеми, кто будет читать газету. — Да я не особенный специалист по художествам, — осмотрела Гарри произведение искусства. — То есть, разберусь, конечно, где мазня, а где на мой вкус красиво. Ну то есть, как вот тут. Спущу только на художественное преувеличение настолько растрёпанные даже для меня волосы. — Это совершенно намеренно, — ответил Томас. — Пытался рекламе кино подражать или даже конкретным сценам. Стоят герои вот так вот на обрыве или крыше небоскрёба. — Тогда тебе удалось, — хмыкнула Дафна. Томас недоверчиво взглянул на Гринграсс. — Что ни общался с выходцами из старинных магических семей, так всех в глубокий культурный шок повергают даже неподвижные фотографии, — пояснил он с усмешкой. — А тут вдруг одна на матчи "Саутгемптона" ходит в каникулы, другая кино смотрит. — А ещё даже компьютер включать умею, — Дафна невинно похлопала ресницами. — Поверь, была бы я похожа на Малфоя или кого-то вроде него, тебя бы с Криви тут не было даже как ценных сотрудников. — Ну, знаешь, мы в Британии всё-таки, — пожал плечами Дин. — У магглов своё расслоение, хоть и более банальное. Кто-то из семей, как Финч-Флетчли с Хаффлпаффа, а кто-то с улиц Ист-Энда, как я. Это тут мы уже равны — "грязнокровки", — выплюнул гриффиндорец последнее слово. — Однако, и в этом смысле есть сюрпризы, глядя хотя бы на всех вас. Вы я так понимаю, реально знакомы куда как раньше создания этой газеты. Всех имею в виду, и парней, и Дэвис, и Джонс. — Ничего не исключаю, — Гарри решила не отпираться, но и пока не открывать Томасу все карты. — А пока наслаждайся приятным обществом. Говорила Гарри с намёком на встречу с гриффиндорскими мальчиками месяц назад в библиотеке, к какой они оба давно уже относились не более, чем к шутке, тем более, что Гарри смогла всё же начать легче относиться к тому, что о ней думают, и иногда думают много, окружающие. Кроме того, правильно написанные в расходящейся по школе газете мысли, очень даже помогали направлению этих самых мыслей в нужном ключе. Томас отдал листок с рисунком из блокнота — увеличение и печать при помощи магии были уже на Кевине — и вышел из редакции. Гарри и Дафна остались вдвоём. — От одного броска сраного пергамента слишком много изменилось, — вздохнула Гарри, откинувшись на спинку кресла. — Меня, конечно, предупреждали, но я как-то это видела проще. Просто известность и демонстрация посильных способностей. Но не то, что меня ещё начнёт крутить... столько всего. А главное, как вот у людей это получается так легко понимать и... не знаю как сказать... успевать взрослеть. — Если ты про Трейси, то я бы сказала, она в этом твоё полное отражение, — задумалась Дафна, ковыряя уже в своём блокноте шариковой ручкой, которыми писать стремилась везде, кроме уроков и домашних заданий. — Ты слишком хорошо знаешь, как оно работает, но потому и относишься ко всему циничнее. Она не понимает — но от того как раз и больше похожа на нормальных людей. "Крутит" же тебя от того, что ты всё понимая, тем не менее испытываешь все чувства, так как человеком быть не перестаёшь. — Знать бы ещё, что из этого к лучшему... — проворчала Гарри, подойдя в своей манере к окну редакции. — Тут я на стороне Полякова, — сказала Дафна ей в спину. — Это как раз главное, к чему нужно стремиться, особенно в нашем деле. Дверь редакции распахнулась и в игравший её роль класс стремительно вбежал Джек. — Гарри, Дафна! — не продышавшись, выпалил он. — Наверху! Там... Кевин... Гарри кивком дала понять Дафне, чтобы та закрыла редакцию, а сама за вымотанным Джеком рванула на восьмой этаж. Не было времени спрашивать, но такая паника у Окслейда едва ли могла быть вызвана не чем-то действительно серьёзным. — Стой! — выдохнул Джек, наконец остановившись у гобелена с хореографом Варнавой. — На всякий случай палочку достань. Меган его вырубила, но... А самое главное, не смогли снять... — Что снять? — не поняла Гарри. К невидимой двери подбежала Меган, выглядевшая ещё хуже Джека: — Вот, принесла, — и хаффлпаффка помахала перчатками из драконьей кожи, какими обычно работала на гербологии. — Что происходит-то, мордредову мать? — прошипела Гарри. — Кевин нашёл... диадему Ровены Рейвенкло в Комнате Желаний, — ответила Меган. — Что? — оборвала её Гарри. — Так, по порядку! — Мы пошли на очередные "раскопки", как начали в прошлом году, — начала Меган. — Не так часто это делаем в этом году, но в целом не прекращали. Ну и осматривали ряд, он и увидел её поблизости от какого-то бюста... Понимаю, что вещь основательницы Хогвартса, ценная сама по себе. Спросила только, а почему он так уверен и кто тогда взял и бросил её здесь. Кевин сказал, что точь-в-точь такая же, как на бюсте Ровены в их гостиной и слишком хорошо запомнил за три года. Сказал что-то про то, что по легенде она добавляет ума тому, кто её наденет. Ну и нацепил на себя. Дальше... — Меган вздохнула и уставилась на Гарри влажными глазами. — Резко переменился во взгляде и спросил, где он. Потом осмотрелся и вроде что-то понял. Спросил, какой сейчас год. Я ответила. И он засмеялся... Я... Смех просто кошмарный, это был даже не его голос будто бы. Ну и... Как учила. Ткнула палочкой в бок и парализовала. Со стороны выглядело так... Будто в него вселилось резко что-то и в той диадеме сидело. Я не знаю, долго ли на нём Петрификус "провисит", за перчатками сбегала потому что хрен я теперь её возьму голыми руками. — И почему вы вообще туда пошли без них? — спросила Гарри. — С одной парой, у Кевина, — вздохнула Меган. — С парализованных рук мне не снять было. А так всё началось именно тогда, когда он на голову её надел. — Может сразу тогда за учителями? — спросил Джек неуверенно. — Конечно, ситуация возможно, отчаянная, но... — задумалась Гарри. — Давайте уж попробуем им Комнату не раскрывать. Но если Кевина быстро не скрутим и не избавим от этой штуки, то один, давай ты, Меган, сразу убегаешь. Пошли! Сосредоточившись на конкретном виде Комнаты как огромного хранилища, Гарри потянула за появившуюся дверную ручку. — Не так и далеко — через несколько больших стеллажей, — показала Меган направление. — Джек, с другого края обходи, — указала Гарри. — Я слева, Меган — по плану. Быстро, но по возможности бесшумно обойдя указанное Меган место, Гарри выставила палочку в проход. Кевин до сих пор лежал, поражённый Парализующим заклятьем, а голову действительно венчало некое старинное блестящее украшение. Меган, надев свои перчатки, сняла с головы Кевина диадему, пока Гарри держала его под прицелом волшебной палочки. Джек, быстро разворошив несколько ближайших куч мусора, нашёл в одной из них небольшую деревянную шкатулку, которую сразу же приманил заклятием. Меган, поддерживая ношу двумя пальцами, забросила диадему внутрь, после чего Джек захлопнул крышку. — А теперь, разберёмся с виновником торжества, — Гарри повернулась к Кевину. Меган и Джек тоже нацелили палочки на Энвистла. — Фините Инкантатем. С Кевина спало оцепенение, после чего он уставился на окружавших его друзей. — Меган... Эээ, Гарри? Джек? — мотал он головой. — Что случилось? Почему я на полу и где... — он провёл по лбу рукой. — Где диадема? Гарри и Меган переглянулись. — Помнишь почему ты здесь и что помнишь последнее? — спросила Меган. — Мы пришли сюда осмотреть очередной кусок комнаты, — ответил Кевин. — Потом я увидел диадему. Ровены она или нет, но на её изображение в гостиной Рейвенкло была очень похожа. Ну и я захотел проверить... Вот после этого ничего не помню. — Думаешь о том же, о чём и я? — спросила Меган у Гарри. — Если о дневнике Риддла и что всё похоже на то, что было с Уизли, то да, — недобро ответила Гарри. — Но... — до Кевина начало доходить. — В диадеме-то он откуда? — А мы-то откуда знаем? — ответила вопросом Гарри. — Риддл, конечно, изрядно пошарился по замку пока Тайную Комнату искал, что нашёл и это место не удивлюсь нисколько. Вот если это вдруг и правда диадема Ровены, то открытие удивительное вдвойне, если учесть, что она утеряна была ещё при её жизни. Вот только если этот говнюк и её напитал куском своих воспоминаний, как дневник, то увы. Реликвия эта для Хогвартса потеряна. — Кто мог бы рассказать об этом больше и наверняка? — спросил Джек. — Очевидно, Флитвик, — ответил Кевин, кажется, без контакта с диадемой быстро пришедший в себя. — Проблема в том, что любому в этом замке придётся объяснять, где мы её нашли. Ну не может быть всё равно, если это окажется действительно диадема Ровены, ни одному нормальному человеку. — То нормальному, — пришла вдруг в голову Гарри мысль, вероятно, навеянная частым общением в последнее время с бывшей студенткой Рейвенкло.

***

— Кевин, по счастью, не испытавший никаких проблем после своего "рейда", нам подкинул причин подумать, — расхаживала Гарри перед доской в Комнате Желаний, когда в ней собралась вся остальная "банда" парой дней спустя. — Прежде всего нахождением, как ему кажется, одного из величайших артефактов магической Британии. Во-вторых, похоже на то, что вещь испоганена некой тёмной магией, и есть пока бездоказательные основания в этом подозревать хорошо нам знакомого неназываемого ублюдка. — То, как он это описал, и правда схоже с рассказами Уизли о дневнике, — снова подтвердила Меган, после происшествия ставшая к Кевину как-то ближе, чем раньше, и даже сейчас — стояла посреди его кресла и слегка обнимала сзади. — Что, правда, не доказывает, что там именно Риддл, а не кто-то просто сделавший то же самое, — заметила уже Дафна. — Правда, если ты и Кевин нашли её именно вместе с бюстом каким-то, то... Появилась она там не тысячу лет назад, а куда раньше. — И кто-то её нашёл, — заключил Кевин. — Прятал ли её сам заколдовавший, или просто желающий убрать подальше, тоже неясно. Было дело, нам и Флитвик о ней рассказывал, и читал я что-то мимоходом... Но все сходятся в том, что о ней ничего не было известно со времён самой Ровены. Если кто что о ней и знает, то это не кто-то из ныне живых. — И поэтому идея довольно очевидна, — развела Гарри руками с улыбкой. — Разговорить эту вашу... Серую Даму, кажется. — Не так уж оно легко, — поморщился Кевин. — Она не жуткая как Барон, но очень нелюдимая. С гриффиндорским Ником не сравнить. Но вариантов у нас мало. — Вот только окажется, что это диадема Ровены, окажется, что испоганил её и правда Риддл, — ввернула Трейси. — Что потом-то делать? Вокруг такой находки целую церемонию развернут. И ребята правы — скрыть эту Комнату не получится. — Дамблдор о ней знает, — махнула Гарри рукой. — Вернее, по тому, как он о ней рассказал на Святочном балу за судейским столом, он до сих пор, наверное, не понял, что она такое, но он бывал здесь. Использовал, правда, очень... специфически. Но я к тому, что именно ему можно будет и рассказать. Особенно, если и правда причастен будет Риддл. Так, Кевин, ты как? — Да ничего, — пожал Энвистл плечами. — Всё ещё не помню ни как надевал диадему, ни как Меган меня парализовала. Но в остальном всё хорошо. — Тогда со мной идём к Серой Даме, — кивнула Гарри ему. — Ученику Рейвенкло, думаю, она откроется поохотнее. Ну и... Меган, тоже, за компанию. Про то, чтобы Джонс, по возможности держала спину Кевина под остриём волшебной палочки во время разговора с привидением Рейвенкло, Гарри сказала Меган наедине и немного позже.

***

Нашлась Серая Дама довольно скоро, благо и башня Рейвенкло была одной из ближайших к Комнате Желаний. Гарри неоднократно видела её в коридорах, хотя и ни разу с ней не говорила, да и судя по тому, что говорили даже сами "вороны", даже с ними самими Дама не горела желанием лишний раз беседовать. И сейчас она выглядела очень высокомерно и неприступно, хотя при жизни и была, надо полагать, довольно красивой женщиной, умершей молодой. — Простите, можно к вам обратиться? — первым начал Кевин. — Добрый день, — вежливо, но холодно кивнула Серая Дама, оценивая символику на форме Энвистла. — Прошу прощения, если это не совсем было в ваше время и вообще так беспокою, — замялся Кевин. — Но... вы может что-то знаете о диадеме Ровены Рейвенкло? Ее губы искривились в холодной улыбке. — Боюсь, — сказала она, поворачиваясь, чтобы уйти, — что ничем не могу вам помочь. — Подождите, пожалуйста, — вмешалась Гарри. — Просто, можете взглянуть? Она быстро вытащила шкатулку и раскрыла её перед Серой Дамой. Та мгновенно растеряла всю свою чопорность. — Откуда она у вас?! — спросила она так громко, что слышно было, наверное, на всём этаже. — Нашли в Хогвартсе, — ответила Гарри, продолжая держать шкатулку. — А вы, похоже, и правда можете многое о ней поведать. Если расскажете, то и мы тогда сообщим то, что знаем. — Ещё бы не могла, — печально ответила Серая Дама. — Когда столько лет её видела на голове своей матери. — Матери?! — в один голос спросили Кевин, Меган и Гарри. — Да, — слабо улыбнулась Серая Дама. — Я — Елена Рейвенкло. — Что ж, — Гарри не могла даже поверить в такую удачу, — тогда вы точно должны знать, что с ней случилось. На самом деле, Гарри слабо представлялось, что за века ни один директор Хогвартса или декан Рейвенкло ей не задал этот вопрос, или по крайней мере, им не удалось извлечь из неё хотя бы крупицу сведений, но выходило так, что именно им тысячу лет спустя удастся раскрыть одну из главных тайн школы. "В который раз", мрачно подумала Гарри. — Я украла диадему у матери, — решилась Елена. — Вы что сделали? — ахнула Меган. — Я украла диадему, — шёпотом повторила Елена. — Я хотела стать умнее, известнее, чем моя мать. И я убежала с диадемой. Она снова покосилась на диадему в шкатулке в руках Гарри и продолжила: — Говорят, моя мать не признавала пропажу диадемы, а притворилась, что она всё ещё у неё. Она скрыла её утрату, моё отвратительное предательство даже от остальных основателей Хогвартса. Потом, моя мать заболела, смертельно заболела. Несмотря на мое вероломство, она отчаянно хотела меня увидеть в последний раз. Она отправила мужчину, долгое время любившего меня, хотя я отвергала его ухаживания, найти меня. Она знала, что он и не передохнёт, пока не сделает этого. Ребята терпеливо ждали, пока Елена собиралась с дальнейшими словами. — Он нашёл меня в лесу, где я пряталась. Когда я отказалась вернуться с ним, он применил силу. Барон всегда был вспыльчивым человеком. Разъярённый моим отказом, ревнуя меня к моей свободе, он нанёс удар. — Барон? — тут уже очередь удивляться была Гарри. — Вы хотите сказать...? — Кровавый Барон, да, — подтвердила Серая Дама и отбросила в сторону свой плащ, чтобы показать колотую рану на своей призрачной груди. — Когда он увидел, что он сделал, его захватило раскаяние. Он взял оружие, отобравшее жизнь у меня, чтобы убить себя. И вот уже столетия он носит цепи в знак раскаяния… — горько добавила она. — А… а диадема? — Она осталась там, где я спрятала её, когда услышала приближение Барона. Она была спрятана в полом дереве. — Полое дерево? — повторила Гарри. — Какое дерево? Где это было? — Далеко, — ответила Елена. — Это уединённое место, как я думала, было вне досягаемости моей матери. Для магглов тогда были очень сложны столь дальние путешествия, но в западной Европе мне было сложно спрятаться от такой сильной колдуньи, как она. Поэтому я убежала в пределы царства ромеев. К северу от Греции. Сейчас ту страну зовут Албанией. — Албания, — повторила Гарри. — Вот и сходиться всё начинает, — тихо добавила Меган. — Мы ведь не первые студенты, кому вы решились это поведать, не так ли? — спросила Гарри прямо. — О, один мальчик... Да, из Дома Салазара, — подтвердила Елена. — Примерно пятьдесят лет назад. Он очень был учтив и выглядел... понимающим. И достаточно убедителен в том, что не хотел с диадемой домогаться ума и корысти. — Ну, с первым он даже не соврал, — хмыкнула Гарри. — Да и со вторым, не знаю, зачем он это делает, но уже не первая вещь, которая чуть не подчинила себе другого человека и не заставила творить зло. — Вы хотите сказать...? — спросила Серая Дама. — Он что-то с ней сделал? — В диадеме некая зловещая магия, которой отметилась другая вещь того же... мальчика, — ответила Гарри. — Её он, видимо, нашёл в Албании и тайно вернул в Хогвартс. И боюсь, что выход теперь только уничтожение, если всё пройдёт так же, как с первой вещью. — Мерзавец, — выпалила Елена. — Это даже хуже чем мотивы, с которыми обычно ищут эту диадему. — Простите, — сочувственно ответила Гарри, закрывая шкатулку. — Но нам надо было узнать. — Понимаю, — тихо ответила Рейвенкло. — Но что же... Я надеюсь только на одно. Что этого человека настигнет однажды расплата. — И пару вопросов ещё, если вас не затруднит, — вмешалась вдруг Меган. — Каждый основатель оставил некое наследство и в замке, и среди магических артефактов. Комната на восьмом этаже, принимающая вид по запросу человека, действительно вашей матери? — Да, — тепло улыбнулась Елена. — Это своего рода экзамен всей её жизни. Конечно, она не могла сделать больше, чем позволяют законы чар и трансфигурации, но она считала, что должно быть место, которое окажет ученикам Хогвартса посильную помощь. — И ещё, — пользуясь открытостью привидения, спросила Меган, — что столь значимого, как диадема, имели прочие Основатели? Елена задумалась. — Годрик — безусловно его клинок, — ответила она. — Гриффиндор воистину выдающийся воин, был силён и в волшебной дуэли, и в фехтовании. Хельга — магическая чаша. Хельга была целительницей, считается, что чаша была способна превратить в исцеляющее зелье любой другой напиток, даже самую обычную воду. Салазар... Я хоть и видела его часто, он хоть и был даже моим учителем алхимии, но не слишком хорошо знала. Но что всегда на нём видела — крупный золотой медальон на цепочке... Не знаю, правда, какими свойствами обладал он, может был и просто украшением... Но Салазар тот из Четвёрки, кто оставил после себя больше всего тайн. — Не то слово, — хмыкнул Кевин. — Медальон, такой, — Гарри словно ударила молния и она жестикулировала трясущимися руками, — массивный, изумрудами как бы выложена "S", напоминающая змею? — Да, — удивилась уже Елена, — а вы и его видели? — Спасибо, — Гарри плотнее схватила шкатулку с диадемой и понеслась прочь, не спеша отвечать на вопросы, летевшие в спину от Меган и Кевина.

***

Гарри суматошно расхаживала перед всё той же доской, отчаянно собирая мысли в кучу, пока вокруг неё снова собрались ребята. — Никто меня не убедит, что это просто совпадение, — бросила она, наматывая перед слушателями круги. — Да и так очевидно, что нет, — фыркнула Трейси. — Вопрос только, что именно и зачем? Хорошо, Кевин успел попасть под действие чар, схожих с теми, что были в дневнике Риддла. Диадема действительно Ровены, и действительно Риддл её нашёл. Тут мы получили всё то, что хотели. Но выходит, что он нашёл медальон Слизерина и его использовал тоже для чего-то похожего. Медальон, правда, был украден предавшим его Регулусом Блэком и скорее всего после передачи Дамблдору уничтожен, так? — Ну, если опустить примерно пятнадцать лет между кражей и уничтожением, то да, — кивнула Гарри. — Но Риддл проводил что-то тёмное, зачем-то заколдовывал разные предметы. В Кевине, когда он нацепил диадему, он очевидно был, точно так же, как в Уизли был Риддл из дневника. И дементор знает, какого бы мы хлебнули горя, если бы не бдительность Меган. Теперь знаем, что предметы не абы какие. Дневник ладно, довольно простой, хотя для него, может быть, что-то и значил. Но дальнейшая его цель — реликвии основателей Хогвартса. До меча Годрика не добрался, до диадемы и медальона — смог. — И по дневнику и диадеме можно сказать, что сделал он с ними одно и то же, — заключила Дафна. — Не оставляет только смутное подозрение, что для просто "воспоминаний" сущность Риддла в вещах уж больно "живая". Я бы сказала это целый отпечаток личности. Только личности именно на момент колдовства. Если в дневнике он шестнадцатилетний, то в диадеме, вероятно, старше. Но если всё так, как описала Меган, он, думаю, узнал место, где прятал диадему, надо было только узнать, когда его "пробудили", вот он и спросил у Меган дату. Хорошо ещё, что не сообразил сразу прикинуться Кевином. — Если над всем этим подумать, если собрать то, что чуть-чуть узнали о Риддле за последние пару лет, у этого даже есть, наверное, какая-то общая картина, — протёр Кевин вспотевшие очки. — Но лучше это дополнит тот, кто его изучал дольше и лучше нашего, — ответила Гарри. — Всё-таки к Дамблдору? — впервые за сегодняшний день открыл рот Льюис. — Да, — кивнула Гарри. — Надеюсь, у старика ещё крепкие нервы.

***

К директору пошли не всей толпой, Гарри позвала с собой только Кевина, Меган и Дафну. Горгулья по "срочному делу" пропустила учеников и винтовая лестница подняла всех в кабинет. Дамблдор из-за массивной двери разрешил войти. — Мисс Поттер, мисс Джонс, мисс Гринграсс, мистер Энвистл, добрый вечер. Чем обязан? — Профессор Дамблдор, это важно, — Гарри сразу распахнула шкатулку. — Думаю, у нас продолжение истории дневника Тома Риддла и медальона Салазара Слизерина. Дамблдор внимательно оценил диадему: — Невероятно, — сказал он, наконец, очевидно, узнав артефакт, — тысячу лет спустя она снова в Хогвартсе. Но где и как? — С этим одна большая проблема, сэр, — выдохнула Гарри и пересказала при помощи Меган и Кевина всё случившееся за последние три дня, добавив вместе с Дафной и своих умозаключений. Дамблдор впал в глубокую задумчивость. — После того, как Сириус передал мне медальон, я занялся вопросом его происхождения, — начал он, наконец. — И путём где расспросов и поднятия архивов, где задействования своего обаяния, а где и легилименции, чего греха таить, я отследил его историю. Без подробностей, но я узнал, что это действительно медальон Салазара. Волдеморт... Вернее, даже Том Риддл. Поставьте себя на его место. Мальчик, который не имел доказательств, но с раннего детства осознавал себя не таким, как все. Потом он узнаёт, что волшебник, и не просто волшебник, а потомок одного из основателей Хогвартса, как он считал, продолжающий его дело. Это ему, пожалуй, и правда придало ореол избранности. Ну а заодно, он безусловно ценил те места и те символы, которые этой избранности ему придали. Те, что дали ему власть над людьми и их умами, те, что как на волшебника на него повлияли. Я хоть и не восстановил всей картины, хоть пока многое ещё из разряда предположений и догадок, но могу проследить его жизненный путь в достаточной степени. А благодаря невольно переданному через вас Еленой Рейвенкло и немного больше. Пещера у моря, где сложил голову Регулус Блэк, была на том берегу, куда вывозили отдыхать детей из приюта. Там нередко Том устраивал запугивания и "наказания" для тех детей, что иногда любили над ним поиздеваться, и там он впервые пользовался своей силой для власти над другими людьми. Хогвартс — первый его настоящий дом, раскрывший ему и для окружающих его истинную сущность. Закономерно, что диадема была спрятана здесь. Если направление мысли верное, что ещё один подобный артефакт это чаша Хельги Хаффлпафф, то высока вероятность, что он её получил, хотя остаётся только догадываться, какое ещё место, значимое для подтверждения статуса настоящего могущественного мага для Тома Риддла ещё было важным. — Но, профессор, вы ведь знаете, что именно он сделал со всеми этими вещами? — спросила Гарри. Дамблдор снова тяжело задумался. — Я не совсем уверен, что сейчас, во время, когда тебя ждут и без того тяжёлые испытания, это действительно нужная и уместная информация, Гарриет, — вздохнул директор. — Но, зная тебя, всё же... Думаю, остановиться в шаге от неразгаданной тайны для тебя куда более страшная пытка. Дамблдор перевёл дух и начал: — По всем признакам, каждый из известных нам предметов — диадема, дневник, медальон — это так называемые крестражи. Артефакт или предмет, над которым проведён темномагический ритуал, сутью которого является заключение в предмет части души заклинателя. И наиболее вероятно, что из всех путей по достижению бессмертия, именно этот принёс Волдеморту успех. — Разрыв души? — тупо спросила Гарри. — То есть... Она есть и даже она есть как что-то, что можно делить? — Гарриет, это такая тонкая и неизведанная материя, что едва ли о чём-то тут можно говорить с высокой уверенностью, — усмехнулся Дамблдор. — Но всё-таки магия хоть и сила, зависимая от воли, хоть и тонкая духовная сущность, есть у неё и свои правила, что позволяют видеть её и как науку. И всё же, есть у человека и душа. Крестраж одно из самых противных природе деяний. Сам способ его создания — это всегда жертва, включающая убийство для разрыва души другого человека. И Волдеморт... Изучая явление крестража за последние полгода, можно только констатировать, что он продвинулся несколько дальше понятия обычного зла. Даже для древних Тёмных Лордов прошлого один крестраж был редкостью. Тут же мы уже говорим о минимум трёх. И суть в том, что часть души остаётся в предмете. И если по неведомой причине случается смерть изначального тела волшебника, то... Крестражи и играют роль якоря, что всей душе мага не позволяет уйти за грань. После полуминуты обдумывания, Гарри кивнула: — Так, значит, он и остался... ну, пускай жив. И кто-то вроде Квиррелла может даже временно давать ему тело. Крестражи при этом и вовсе — могут даже воплотиться самостоятельно, хотя и с памятью и характером на момент разделения, если оценить это по дневнику. — Очень вероятно, — подтвердил Дамблдор. — Одно может утешать — уничтожено уже два, и скоро будет третий. Прискорбно, конечно, что Томом загублена в лице этих артефактов часть самой истории магии. Впрочем, для него довольно типично. Из плохого — остаётся только предполагать, сколько ещё их может быть и где они могут находиться. — Ясно, — задумалась Гарри. — Сэр, а у той, назовём её основной, части Риддла, всё ещё, конечно, не исчезли планы по восстановлению тела? — Да, и боюсь, что в лице Питера Петтигрю он как минимум обрёл твёрдую пару рук, — ответил профессор. — Пока это не гарантия ни успеха, ни того, что этот успех придёт к нему достаточно скоро. Но всё же лучше, чем ничего. — Вы считаете, что крестражей может быть немного и при этом это обязательно вещи значимой магической ценности или с неким важным символизмом для Риддла? То есть, мы хотя бы избавлены от того, что это запросто может оказаться использованная консервная банка. — К сожалению или счастью, но мы имеем дело с Волдемортом таким, какой он есть, — усмехнулся Дамблдор. — Так что... Это хотя бы избавляет нас от проблемы, что он в неких личных моментах мог мыслить рационально. Что до количества — причина не совсем в том, что душа подвержена некой физической логике и бесконечно расщепляется надвое, каждый раз имея всё меньшую и меньшую фиксированную долю. Но тем не менее, каждый ритуал создания крестража делает её слабее, истощает самую сущность волшебника. Определённый предел у Волдеморта был, вопрос лишь, какое именно число он мог посчитать уместным. Впрочем, не надо обольщаться и считать, что искалеченность души преуменьшает его знания и высочайшее магическое мастерство. В кабинете воцарилась тишина, все обдумывали прозвучавшее в разговоре. — Вот именно поэтому обременять вас этой информацией, возможно, и было излишне, — тихо сказал директор. — Я лишь надеюсь, что у вас это теперь не будет занимать все возможные мысли. Особенно у тебя, Гарриет. Всё же, помимо международных связей в Турнире есть и азарт. И Хогвартс не меньше, чем самого факта приёма соревнований и расширения международных связей, заслужил и победу. — Ко второму туру, я, к счастью, подготовилась уже, — заверила директора Гарри. — А далее... Вы, наверное, правы были в другом. Как раз знание делает меня более спокойной. Особенно знание... — она нешироко улыбнулась, — что Риддл всё-таки обычный человек. Да, профессор, а что будет с диадемой? — Об этом не волнуйтесь, — директор покосился влево от себя, где в ранее незамеченном стеклянном футляре Гарри увидела меч Годрика Гриффиндора. — Единственное только, что раз здесь присутствует мистер Энвистл, то может быть... Кевин, покраснев, кивнул. Дамблдор подошёл к футляру и достал меч, который сразу протянул рукоятью вперёд. Кевин, не отличавшийся физической крепостью, повёл рукой вниз под весом клинка, но всё же удержал его в руках. Дамблдор же аккуратно, не касаясь самой диадемы руками, выложил её на одну из тумбочек своего кабинета. Кевин, размахнувшись, ударил по ней мечом. Разрубленное надвое украшение задымилось и сморщилось, металлические завитки переплело друг с другом, а тёмный сапфир в центре раскололся, являя миру клубок чёрного дыма, через мгновение развеянный словно бы порывом ветра. — Вот и всё, — прокомментировал Дамблдор. — Ещё одной части Волдеморта больше нет. Кевин отставил в сторону меч Гриффиндора и протёр вспотевший лоб. Меган подошла к нему и крепко обняла. — Я же ничего особенного не сделал, — сказал он, глядя хаффпаффке в глаза. — А вот благодаря тебе я вообще сейчас тут стою. — Отблагодаришь, — улыбнулась Меган. — В "Трёх мётлах" в ближайший выход в Хогсмид. — Кхм, — кашлянула Гарри. — Молодость, — тепло улыбнулся Дамблдор. — Но самое главное для мистера Энвистла было действительно побороть заключённое в диадеме лично. Чтобы знать, что он своими руками справился с тем, что едва его не погубило. Что, может быть, тоже не совсем уместная любовь к символам... Но иногда и действительно работающая магия. — Спасибо, профессор, — кивнул Кевин, смущённо приобнимая Меган. — Думаю, теперь стало понятно куда больше, — неловко заключила Гарри. — Профессор, я могу же передать всё услышанное другим людям? Хотя бы Сириусу и Доре? — Безусловно, — кивнул директор. — Я не хотел от Сириуса это скрывать, нужно было лишь больше выяснить про истинную природу медальона и его важность для Регулуса. При случае — рассказал бы обязательно. Что же до самого знания о крестражах, конечно, не стоит ему расходиться слишком широко, но и скрывать это от ближайших друзей смысла не имеет. — Спасибо, профессор, — поблагодарила Гарри. — Вероятно, куда больше я должен быть вам благодарен, — ответил любезностью Дамблдор. — Жаль, конечно, саму диадему. Её обретение заслуживало целой торжественной церемонии, но куда там теперь, — показал Дамблдор рукой на скукоженые чёрные останки украшения. — Как представлю реакцию профессора Флитвика, сердце кровью обливается.

***

Она медленно шла по заросшей бледно-зелёной травой равнине. Странная то была земля и очень тёмная. Шумел ветер, колыхавший призрачное поле, да под босыми ногами нет-нет да раздастся шорох стеблей и трав. Чуть слышно задевал землю рваный чёрный плащ, развевающийся за спиной. Почему-то всё это выглядело ныне как идеал, тот мир, который она и хотела видеть. Царство первозданной тьмы, природы... Не изувеченное больше ничем, что в этом мире пытался оставить человек. Служила ли она самой Смерти или сама стала ей... Как говорили те, кто когда-то помог ей взойти, "это не имело доказательств". Разве что один памятник от человека всё же остался. Да, много раз она проходила этот поворот... Там и было то единственное, что напоминало, что этот мир когда-то знал жизнь, напоминало ей самой, что когда-то она была человеком с именем... Она прошла небольшим ущельем в укрытую от несуществующих глаз долину. Пустынное место, заросшее такой же, бледно-зелёной, будто бы светящейся в темноте призрачным светом травой. Укромное место разве что располагалось правее входа. То, что и было единственным рукотворным памятником человечеству, а заодно остаткам её души. Дюжина надгробных камней, где символами одного из бывших языков людей были имена когда-то действительно дорогих людей, ещё не до конца растворившихся в её памяти о серой человеческой массе. Здесь не было настоящих могил, но это был тот символ, что она действительно пока хранила на память и о человечестве, и о них. Нога зацепила вдруг лужицу в земле. Когда-то она издала бы громкое ругательство, сейчас же это не вызвало у неё ничего. Разве что привлекло внимание отражение в чёрном зеркале воды. Спутанные длинные чёрные волосы, наверное от того, что грязные и немытые ничем, кроме дождевой воды, уже многие годы, и наконец-то прямо ниспадающие на спину и на лицо. Кожа, куда бледнее, чем у той девочки, что даже на летних каникулах могла весь день проторчать в библиотеке, а не на покинувшем этот мир солнечном свете. Лицо, наверное, слабо изменившееся в чертах со времён, когда это ещё было лицо простой смертной, красивое и наверное действительно способное снискать описание мрачной красоты богини смерти, если бы было кому его составить. И глаза... яркие, и будто бы действительно постоянно пылающие зелёным пламенем... — НЕТ! — Гарри разбудил её собственный крик. Холодный пот покрывал голову и, кажется, всё тело под пижамой. Несколько взмахов руками, пришедшее понимание, что она бьёт ладонями полог кровати, топот ног вскочивших с кроватей соседок. — Что такое? — участливый, потерявший обычное спокойствие голос Дафны ворвался в реальность. Гарри увидев в свете вспыхнувших ночников севшую на край её кровати Дафну, вставшую сразу за ней Трейси, и с немым вопросом замерших в сторонке Пэнси и Милли успокоилась, только ещё какое-то время не могла угомонить дыхание. — Просто... вещь одна страшная приснилась, — она посмотрела Дафне и Трейси в глаза, те поняли без слов, что это не для ушей Буллстроуд и Паркинсон. — Кто ещё кого больше напугал, — хмыкнула Пэнси, наливая себе попутно воды из графина. — Дементоровы чары, я же накладывала вроде... Или ты так громко заголосила? — Извините, девочки, — повернулась Гарри ко всем. — Надеюсь, больше не повторится. — Ну, я понимаю, что Хагрид вернулся к преподаванию ухода за магическими существами, но вроде пока не вернул соплохвостов на уроки, так что если тебе снились они, то возможно и преждевременно, — разрядила Трейси обстановку под несмелые улыбки остальных девочек. Шутка, впрочем, взбодрила и Гарри. По примеру Пэнси глотнув воды, она окончательно отдышалась и успокоила остальных: — Всё в порядке. Спасибо. И на удивление самой себе, Гарри провалилась в спокойный сон без сновидений до самого утра.

***

Единственными слушателями, которые могли бы Гарри полностью понять, не поднять на смех и которым при этом можно было довериться, были как всегда Трейси и Дафна. Те, однако, не в полной мере решили разделять её ночную панику. — Либо слишком много чтения маггловского фэнтези, либо Дамблдор был прав, — задумалась Дэвис, — сны, конечно, не берутся из ниоткуда, но... Это всё же даже у прорицателей не обязательно что-то вещее. — А может возможная реальность? — не унималась Гарри. — Риддл стал тем, кем он стал, из страха смерти... А я даже если пойду к силе благими намерениями — ради вас, близких, магглов, не важно — могу прийти в том числе к вот этому. Считая, что для защиты людей от Риддла не грех стать и хуже самого Риддла. А потом настолько тронуться умом, что ту магию, что будет меня толкать вперёд, мне уже не укротить. — Да ну тебя, — фыркнула Трейси. — Взгляни в зеркало. Где ты, а где... — А Риддл — мальчик-сирота из лондонского приюта, — не успокаивалась Гарри. — Просто "когда-то". — Гарри, — вздохнула, сидя на столе редакции, до того молчавшая Дафна. — Риддл... Ну сравни не себя с ним. Может у вас даже много того, что можно притянуть как сходство. Выросли не в своих родных семьях, выросли там, где на вас повлияло ваше окружение, оба полукровки, оба учились на Слизерине... Но это вообще не об этом говорит. Ну прислушайся не к нам с Трейси, так хоть к себе самой. Главное, чем ты смогла отличаться от Риддла — ты не одиночка. И самое главное — прозвучит, может, слишком в духе Дамблдора... Ну, пусть со стороны смешно выглядит, пусть ты даже сама себя за это ненавидишь, но был бы способен Риддл так увлечься кем-то, как ты Диггори? Так дружить, как ты с нами? Так кем-то дорожить, как ты памятью о родителях или своей нынешней семьёй? — Я о том и говорю, и не отрицаю, но... Протесты Гарри резко прервались от того, что Дафна быстро сделав шаг в её сторону, прильнула губами к губам Гарри и настойчиво протолкнула язык в её рот. Гарри, было поначалу шокированная, поймала себя на том, что... ответила. Дафна, однако, через несколько продолжительных секунд плавно отстранилась. Долго они смотрели друг другу прямо в глаза, пока Гарри, преодолевая комок в горле, смогла выговорить: — Я тебя, конечно, люблю, но теперь знаю, что всё же подобных наклонностей в целом у меня не имеется. Дафна вместо ответа протянула руку в сторону Трейси и та ей отсчитала из маленького кошеля пять галеонов. Гарри в шоке выпалила: — Вы обе конченные, знаете? — И ещё не такими станем, так как имеем в планах общаться с тобой всю нашу долгую оставшуюся жизнь, — похлопала Трейси Гарри по плечу. — Я, правда, хотела по старинке тебя бить начать, чтобы привести в чувство, но Дафна у нас большой оригинал. — Вообще, на фоне безумия этого года и Святочного бала конкретно, невольно посетила одна мысль, — Дафна с игривой улыбкой положила руки на плечи Гарри. — Ни один парень на всём белом свете не был достоин нашего первого поцелуя. Трейси, когда вся троица отсмеялась, тем не менее спросила: — Но всё же, откуда у меня такое стойкое желание воспользоваться Чарами Забвения?