Наброски

Она ушла наверх с виконтом, две недели провела в его доме. Но почему-то не чувствовала себя счастливой. Однажды, стоя у окна, взглянув на кольцо от Призрака на своём пальце, она всё поняла и, сев в карету, поехала в Оперу. Злость, обида и беспокойство ощущались ею в экипаже, у решётки Скриба, в лабиринте, боялась не успеть, что он снова мёртв, снова погиб из-за её опрометчивого решения. Эрик сидел в кресле в гостиной дома на озере, без маски, читал газету, проверяя, написан ли некролог. И не ожидал, что Кристина придёт сейчас — она вряд ли видела некролог (даже Эрик, что читал свежий номер, успел только открыть первую страницу), так почему же она здесь? — Кто ты?! — прошипела Кристина. Эрик закрыл газету, отложив ту в сторону, затем поднялся, подойдя к Кристине — девушка столь жадно оглядывала его, словно не видела всю жизнь, а не пару недель. — Ты пришла вернуть кольцо? — спросил он, удивлённо наблюдая, как она прижала ладонь с кольцом ближе к себе в защитном жесте. — Не отдам. Оно по праву моё. — Но я ведь отпустил… — Я твоя жена! — воскликнула она, заплакав от обиды. — Судьба навек связала нас с тобой… — шёпотом пропела она. — При чём здесь опера? — Не притворяйся! Не опера, а наша жизнь! Кто ты?! — Я не понимаю. — Перестань, пожалуйста, перестань. Ответь лишь: это ты? — Да, я — Ромео, — сдавшись, вздохнул он, пробормотав столь желанный для неё ответ, протянув к ней руки. — Джульетта… Девушка вскрикнула и подбежала к нему, крепко обняв худое высокое тело, чуть не свалив его с ног. Его рубашка вмиг стала мокрой от её слёз — очнувшись в семейном склепе и видя его бездыханным всё, что ей хотелось — слышать его сердце и чувствовать дыхание — сердце совсем рядом билось внутри, а дыхание щекотало ей макушку. Но так странно — он был среднего роста блондином, а обнимает она высокого брюнета. — Но ты ушла с другим… — Я думала, что он — это ты. Он внешне похож на прежнего тебя, хоть и отдалённо. — Почему? Чем? — Я притворялась мёртвой, а после заколола себя — дважды пошла против воли Бога, думала, что это наказание, где мы с тобой знакомы с детства, но ты охладел ко мне. Эрик обнял её крепче и нежнее, чтобы она ощутила отсутствие наказания — разве может Джульетта так говорить о себе, считать себя виноватой? — Как ты поняла, что это я, а не виконт? — Я взглянула на кольцо. С ним рядом я не чувствую счастья, как с тобой, Ромео. Кто он, если ты отпустил меня с ним? — Ещё не догадалась? — лёгкий смешок, ладони поглаживают её по спине. — Впрочем, ты и не встречалась с ним, чтобы узнать. Парис — твой жених. Видимо, его сильно ранило, что его невеста мертва, и зол на меня, потому что я убил его на дуэли. — И… зная, кто он, ты отдал меня ему, чтобы всё, чем мы пожертвовали ради нашей любви, было напрасным? Чтобы я предала наш брак? Мне не нужно двух женихов или двух мужей. — Жизнь Эриком меня сильно потрепала, и я решил, что тоже несу наказание — я убивал на дуэлях в Вероне и тоже пошёл против Бога ради нашей любви — принял яд. Казалось, всё здесь показывает, что я не заслужил счастье, раз оборвал свою жизнь ради нас. Не будь меня, ты стала бы женой Париса, может, была бы счастливее, тебе не пришлось бы страдать. — Идиот! Я умерла, чтобы остаться только твоей женой — зачем мне другой? — она тоже обняла его крепче. — Если ты знал, что виконт — это Парис, то решил, что я могу и хочу предать тебя? Разуверился в моей любви? — хоть она и не видела, но чувствовала, что взгляд его стал виноватым. — А мой папа и Валериус — кто они? — Не твои настоящие родители — политика всегда была им важнее твоего счастья. Возможно, это те, кого бы мы встретили, если бы наш побег удался. Рад, что у тебя здесь есть семья, которой ты нужна. — А в театре и остальные? — Не знаю. Они могут и вовсе не быть частью нашей прошлой истории. — А Меркуцио? Бенволио? — Не встречал. Но может, встретим. — Как ты узнал меня? Когда? — Я не помнил жизнь Ромео до тех пор, пока не начал строить Оперу. Увидев тебя в театре лишь однажды, понял, что это ты, Джульетта, сердце билось и бьётся лишь для тебя, я не мог не узнать. Девушка отстранилась и подняла голову вверх, оставив руки на его талии — Эрик тут же жадно впился в её губы поцелуем — но это не было страстью — лишь желание почувствовать, осознать, что они оба живы и снова вместе. По их щекам текут слёзы — совсем недавно они уже плакали вот так, вдвоём, и снова. Пара, не разжимая объятий, осела на пол. Как только поцелуй был разорван, внезапно Кристина отвесила Эрику жгучую пощечину. — Ты выпил яд до последней капли, не оставив мне! Я заколола себя, желая поскорее к тебе… Всего несколько минут, подождал бы несколько минут, и я очнулась, и мы бы сбежали… — Я не знал, был нетерпелив и хотел к тебе. Я узнал ответы из пьесы о нас. Что нужно было подождать, что ты спала. Что мы были так близко к своему счастью… — Мы были юнцами, глупы и наивны, отчего разрушили счастье своими руками. — Кристина всхлипнула. — Мой брат Тибальт — Филлип де Шаньи? — Д-да. Я опять его убил. Столь виновато и осторожно звучит его голос. Думает, что Джульетта дорожит своим братом. Но если бы он знал, что Тибальт предлагал заключить брак с ней, своей сестрой, Эрик воскресил бы его и Тибальтом, и Филлипом, чтобы убить снова. И снова. — Не извиняйся. Когда ты убил Тибальта, я беспокоилась лишь о тебе, узнав об изгнании была расстроена так, словно мне приказали казнить тебя самой. А здесь… Филлип испортил жизнь многим девушкам — он всегда был бабником и умел лишь заводить себе врагов — в любой истории. — Но что дальше? Парис будет искать тебя. — Нет. Я оставила ему письмо, где очень откровенно признаю, что не люблю его, как жениха, и написала, что вернулась к матушке Валериус. — Но это не все проблемы. Здесь мы без титула, у меня дефекты, а ты не особо участвуешь в обычной жизни и празднествах, добровольно став затворницей. И наша последняя ссора — разве это не означает, что нам не быть вместе? — Ты ещё никогда не был настолько поникшим, Ромео. Может, это проблемы, и может, нам будет сложно, но сбежав, мы бы тоже остались без титула, сменили бы имена, может, смогли бы основать свой дворянский род. Дефекты, худоба, — пробормотала она, в её голубых глазах заблестели слёзы. — Это такой пустяк по сравнению с тем, что ты жив. Я думала, что потеряла тебя. И от общества отдалилась, потому что балы и всё остальное — я не хочу это без тебя. А наша ссора и не только, вся наша жизнь здесь… В Вероне помимо любви, нас объединяла вражда наших семей, но больше ничего. Здесь, как у Эрика и Кристины, у нас есть музыка, вкусы в литературе и искусстве. У нас с тобой непростой характер, мы по-своему сломлены и одиноки. — она взяла его худые руки и сжала. — Будто эта новая история дала нашим душам шанс полюбить друг друга иначе, крепче, чем было.