(Не)верный выбор 3: Солнце, вспыхнувшее над Чернобылем.

Лина вновь попыталась найти на кухне ещё хотя бы половину пачки печенья, или пару штучек. Она перевернула все, в надежде, что что-нибудь осталось, но мечтам сбыться было не суждено. — Сереж, сгоняй купи печеньки. — Эвелин слезла со стула. — Пошли вместе? — Сергей полез в карман, чтобы пересчитать деньги, — Я тебя одну с этими психами не оставлю. — Мужчине казалось, что он сказал это тихо. — Психами?! — Из комнаты раздался обиженный крик Паши, — На себя бы посмотрели, конченные! — Завалился! — Кудиянова ответила ему. — Это я людей пачками крошил?! Я?! — Вершинин встал с пола, и пошел к ним, — Психи - это вы! Воспользовавшись моментом, когда в комнате они остались одни, "другой Паша", вскочил с места, подбежал к окну, открыл его… Он успел лишь крикнуть один раз зов о помощи, прежде чем раздался выстрел. Нет. Это не был кто-то из них. Стреляли снаружи. Откуда-то не очень далеко, но так, чтобы можно было точно попасть в цель. В данной ситуации целью являлся "Паша". Сергей в один момент прижал Лину к себе так, что ей даже стало немного больно. — А… Э….Э…То сейчас ч-ч-ч-что было?… — Эвелин по-привычке схватила Костенко за руку, прижимаясь к нему сильнее, — Сереж! Не молчи! — Голос сильно дрожал, как и тело. — Я не знаю. Но в магаз мы явно не пойдем… Оставшиеся трое, кто находился в комнате, легли на пол, положив руки за головы. Было дико страшно, настолько, что сердца бились слишком быстро, и никто не успевал дышать в таком диком ритме. Немного прийдя в себя, троица решила, что нужно что-то делать, а не только прятаться. До Гоши дошло, что сейчас пытаться бежать и просить о помощи не у кого и никак не получится. За окном не пойми кто, а в доме двое непонятно кого, а третий из них ушел непонятно куда и непонятно зачем. Спустя пару минут по дому разнесся какой-то непонятный звук, похожий на сирену, которая сигнализировала о каком-либо происшествии внутри дома. Теперь-то и случился подходящий момент, когда Гоша, схватив Настю за руку, смог открыть квартиру, и выбежать из нее. Лина же до сих пор не понимала, откуда этот звук идет, и полностью игнорировала его до тех пор, пока из-за двери не показался дым. Быстро оказавшись на улице, все, кроме Лёши, Лины и Сергея, даже не стали слушать попытки Вершинина что-либо продолжить объяснить, просто ушли от туда. — Паш, я очень хочу тебе верить, но… — Горелов отвел парня в сторону, чтобы поговорить. — "Но"? — Подумай сам над этой ситуацией. Ты бы мне поверил? — Лёша кивнул головой в сторону сумки с прибором. — Был бы на твоём месте - поверил бы не раздумывая. Пожалуйста, — Паша сунул сумку Алексею, — Если мы с этими клоунами не вернемся к восьми часам, то выкинь это в реку и забудь. — Вершинин даже не выслушал парня, и жестом позвав Костенко и Лину, ушел в противоположную сторону. До Никиты никак было не дозвониться. Он просто не брал трубку, не отвечал на сообщения, ни на что. Просто игнорировал любые попытки связаться. Каждый пробовал позвонить, но ответа так и не поступило. — Где этот блядский чмырь?! — Кудиянова со злости кинула телефон, но тот попал на траву и на нем не было ни единой царапинки, даже ни одного скола, — Всё! — Она подняла телефон, поправила футболку, резко дернув ее вниз, — Я заебалась! — Девушка пошла куда-то вперед по дороге, — Я сваливаю! — Куда ты пойдешь?! — Паша попытался ее остановить, но Лина лишь дернула рукой, — Домой, в комп задротить со своим Сереженькой?! — Слышь, не трогай ее! — Сергей пошел за Эвелин, и взял ее за руку, но та обижено выдернулась, — Линусь, ты чего? — Мужчина немного обогнал ее, и встал таким образом, что загораживал ей путь. — Уйди. — Тихо сказала Кудиянова, сжимая руки в кулаки, — Уйди, я сказала! — Девушка попыталась его оттолкнуть, но ей не хватило сил, — Отстаньте от меня! — Лин, блять, хватит орать! — Сережа, уйди! Или я… Я… — Лина хотела быстренько придумать какую-нибудь отмазку, но идей не было вообще. Она обиженно опустила голову, смотря вниз вниз, не зная, что говорить дальше. И стоит ли вообще говорить? — Или ты? Или ты что? — Костенко аккуратно коснулся подбородка девушки, и хотел поднять ее голову вниз, но Эвелин вновь дернулась, — Лин, я с тобой. Куда ты пойдешь? Вот скажи! — Куда-нибудь! Лишь бы не с вами! — Ах лишь бы не с нами… — Паша влез в разговор, — Тогда бери и проваливай отсюда! Иди в своё "куда-нибудь"! — Крикнул он так, что его голос можно было услышать на соседней улице. — Дай ей успокоится. — Костенко почувствовал, как кто-то коснулся его плеча, — У вас, если что, есть телефоны. Позвонит. — Это был голос Никиты. — Может ты и прав… Лина обиженно показала им всем средний палец. На глазах навернулись слёзы. Все эти обиды, слова, воспоминания… И… В памяти почему-то всплыли моменты из детства. Позитивные. Моменты с мамой, с братом, и даже отцом. Только тогда, когда он был трезвым ( а такое редко, но всё же находило свое место в их жизнях). Эвелин помнила то, как на её пятый день рождения отец был трезвым весь праздник, и даже целую неделю после него. Это был приятный момент: на этот день рождения мама подарила ей плюшевую собачку, брат - самодельную открытку и пачку конфет, а отец - красивое платье. Она носила его в детский сад все время. Да, оно было из секонд-хенда, но внимания папы и время, что он уделил празднику дочери было важнее, чем что либо. Мама даже испекла небольшой тортик, что было редкостью в то время. *** — Доченька. — М?… — Румиша, вставай, — Сладкий, приятный голос любимой матери вынул девочку из своего сна, — У кого-то сегодня день рождения. Не знаешь у кого? — Ласково прошептала женщина, нежно поглаживая Румину по голове. Тут-то она и вскочила с дивана, разбудив брата. Девочка побежала в гостиную, в которой уже лежали подарки. Мало, но то внимание, что было уделено делало минуты лучшими в ее жизни. На столе стоял торт, разрезанный на четыре маленьких кусочка. По виду, он был из молочного шоколада и какой-то белой массы. Она не знала, как это называлось, но очень любила этот сладкий вкус, и облизывать губы, которые сразу же становились приятного вкуса, который хотелось чувствовать вечно. Открыв небольшой пакетик, девочка заметила платье. Красивое. Нежно-розового цвета. — Красиво! — Руми принялась прямо на месте мерить новый предмет одежды. На ней он смотрелся идеально. Как по телосложению, так и по цвету и модели. Как же оно ей нравилось! Словами не передать! К такому платьишку, девочке захотелось красивые белые или такие же розовые туфельки. Но это потом. Сейчас хватит и платья. — Нравится, дочка? — Глава семейства наклонился к Румине, — Для тебя выбирал, специально к твоему дню. На эти слова, она улыбнулась, и потянулась к папе, чтобы поцеловать в щеку и обнять. Сейчас от него впервые за долго время не пахло противным запахом алкоголя. И даже, что удивительно, не пахло табаком. — Папа, — Девочка посмотрела в глаза мужчины, — А ты сегодня не будешь пить плохую водичку? — С небольшой тревогой в голосе спросила она. — Нет-нет-нет, малышка! Ты чего? Я больше никогда не буду ее пить! Руми слышала эти слова каждый праздник. Да что там праздник? После каждой пьянки отец клялся, что никогда даже не притронется к алкоголю, но каждый раз напивался вновь. Иногда даже хуже, чем обычно, и дольше, чем обычно. Близился вечер, а ни одного напитка со спиртом не столе еще не было. Вся семья была искренне счастлива, и Анель даже уже было почти поверила, что вот, наконец их жизнь станет нормальной, как у всех. Через два дня в квартире снова появились непонятные люди, стопки, бутылки с дешевой водкой, дешевым пивом, пачки паршивых, ужасно воняющих сигарет, запах которых за весь день прочно въелся в стены, полы и потолки помещения. Руслану и Румине было страшно выйти из комнаты, где они сидели вместе с матерью. Она пыталась отвлечь их книжками, которые она читала по миллиону раз, малым количеством игрушек, и мягкими кубиками. Крики, пьяные возгласы, звон стопок разносились по квартире. Странная музыка, играющая из старой, потрепанной и дешмановской переносной колонки, резала слух. На фоне так же шумел какой-то телеканал из их маленького телевизора, который стоял на холодильнике. Внезапно раздался грохот и звук бьющегося стекла об пол. После этого сразу же посыпались кучи матерных возгласов, громких криков. Анель вбежала в кухню, и застала друзей мужа, которые избивали его за то, что тот, играя с ними в карты, не захотел отдавать то, на что они играли. Женщина попыталась разнять их, но крепкий, толстый мужчина со всей силы ударил ее по лицу. На коже появился огромный фиолетовый синяк. В уголке глаза лопнули капилляры, от чего красная жидкость залила весь глазной белок. Громкий, очередной, но теперь уже женский крик разнесся по всему подъезду. — Не ходи! Стой! — Руслан попытался остановить сестру, которая побежала к матери на помощь, но не смог этого сделать. Девочка, так быстро как могла, побежала в комнату, где всё произошло. — Мама! — Руми нагнулась к матери, которая от боли потеряла сознание, — Мамочка, проснись! Слезы хлынули градом из глаз малышки. Она крепко, изо всех сил, прижимала тело матери к себе. — Маленькая сучка! — После этих слов одного из мужчин, последовал сильный удар по голове, — Отошла от этой шлюхи! В его руках вдруг появился чайник. Он дымился из-за того, что только что вскипятился. Рука мужчины направилась в сторону Руми. В следующую секунду она почувствовала жгучую, адскую боль в области колена. *** Лина сел на ступеньку какого-то здания. Она открыла сумку, достала пачку сигарет вместе с зажигалкой, и закурила. Руки нервно дрожали, а по лицу лились слёзы. "Почему именно я? Почему мама? Почему моя мама?" Эвелин задрала леггинсы, вынув их из сапогов. На коленке красовался шрам, который можно было увидеть лишь присмотревшись к ноге. Рана была забита татуировкой так, что фактически полностью перекрывала ее. Настолько сильно, что нужно было не то, что присмотреться, нужно было встать вплотную к колену и смотреть на него не отрываясь. — Привет, — Из мыслей девушку вырвал очень знакомый голос, — Всё хорошо? Подняв голову, Эвелин увидела девушку, очень похожую на Сашу. Ту самую подругу, с которой она выросла, которая погибла на ее глазах в то утро. Кудиянова уже и забыла то, как Александра выглядит, однако голос девушки она забыть не смогла. Тот самый немного тихий, нежный голос, который она слышала каждый день в течении почти семи лет, а потом вдруг перестала слышать в реальности. — С… Саша?… — Лина подняла голову. Она сама не верила в то, что сейчас видит, а точнее - кого. — Да. А что, мы знакомы? — Девушка присела рядом с Эвелин, — Я тебя раньше не видела тут. — А? Да… Да нет… — Кудиянова выдохнула дым, — Просто… Слышала о тебе от друзей. Вот. — Первая ложь, которую она смогла придумать. — Воу, от каких? У меня тут много друзей. "Бляха! Так и знала, что спросит! Ну, ничего, сейчас придумаем… Точно!" — Да вот… Л…Лёха с Настюхой и Гошей, вот… — Господи, Надрищев этот?! — Александра сделала жест "рука-лицо", — Тварина эта?! — Д…Да. — Да когда ж он сдохнет?! — Саша, забив на то, что впервые видит Лину, выхватила у нее сигареты и тоже закурила. — А что у вас случилось? — Эвелин достала вторую. — Ну… Ты не слышала разве об этом? — Кудиянова помотала головой, — Да он мне встречаться предложил. Начали отношения, все было хорошо, я бы даже сказала идеально. Подарки, внимание, забота… А потом СМСка в "ВК". От Мадышевой Насти. А там фотки их совместные… — Саша немного взгрустнула, — Так я и узнала, что эта сука изменял ей, а мне наврал, что у него нет отношений! При этом мы… Ну… — Девушка немного замялась, — Мы спали. Ну, в этом самом плане… Лина молча слушала все это, пытаясь поверить в то, что это не глюки, и Саша действительно жива. Больше всего девушка боялась, что сейчас она в обмороке, и это всё ей лишь кажется. А когда она проснется, то рядом не будет подруги, а будут лишь те трое, которые не могут сами с собой договорится, не то, что друг с другом. — А как тебя зовут? — Александра решила перевести тему. — Лина, а тебя… Ой… — Эвелин смущено засмеялась, — Саша, я знаю! Обе девушки засмеялись, так же, как и раньше, в том мире. В мире Лины. Там, где они и вправду были счастливы друг с другом, до той самой ссоры из-за Артема под Новый год. Ей очень не хватало Саши. Особенно после ее смерти. Лика не смогла бы заменить ее, так как сама была немного депрессивным человеком, который жаловался на жизни круглые сутки. В какой-то момент, Эвелин просто устала слушать это, и стала притворяться, что слушает девушку, хотя на самом деле она была занята своими мыслями об Артеме, с которым у них на тот момент уже были официальные отношения. У Кудияновой вдруг завибрировал телефон. Она увидела чей-то номер, и брать не стала, сбросив звонок. Однако абонент позвонил снова. Она вновь сбросила. Еще звонок. Сбрасывает. Опять звонок. Да что ж это такое?! — Заебал звонить! — Почти что крикнула Лина, — Долбаеб что-ли?! — Ты дура?! — Она узнала голос Паши, — Я, как идиот тебе сто раз звоню, а ты, курица безмозглая даже трубку поднять не можешь! — Это я курица? Я?! Пахан, ты страх потерял, или что?! Александра же сидела рядом, пытаясь понять, что происходит. Лина продолжала кричать на всю улицу, выясняя с Пашей отношения по телефону. — Да хватит орать на нее! — На заднем плане она услышала голос Сергея, — Линусь, ты где? — Он отобрал телефон у Вершинина. — Сейчас подойду к тебе, хорошо? — Сергунь, — Тут-то мужчина понял, что Эвелин все еще не злилась, — Иди-ка ты туда же, куда сейчас ушел Паша, договорились? — Девушка вновь сбросила звонок. — Повесила! — Костенко вернул телефон Паше, — Э, Никитос, — Он жестом позвал парня, — Давай пробей ее геолокацию! — Серег, ну че ты как маленький? А? — Никита попытался его вразумить, но это было бесполезно, — Ладно, давай сюда номер. — Сергей снова выхватил у Паши телефон, и передал его Никите. Он быстро, с помощью какой-то программы в своем телефоне пробил местоположение Кудияновой. Идти туда было буквально пятнадцать минут, не больше. Лина все еще не замолкая говорила с Сашей. Они будто бы знакомились заново. Только сейчас это было сделать труднее, так как они были уже взрослыми, а не теми шести и семилетними девочками, которых посадили вместе за вторую парту на среднем ряде. Воспоминания об их первом совместном дне рождения, о том самом Новом Году, проведенном вместе, о летних каникулах… Обо всем, что они делали вместе. — Саш… — Эвелин вдруг перестала смеяться, и улыбка сошла с ее лица. — Да? — А ты знала девочку по имени… Румина?… — Нервно сглотнув спросила Кудиянова. — Румина? Никогда не слышала, а что? Ответ на этот вопрос немного утешил Лину, но не до конца. Спустя десять минут, она увидела уже своих ребят. Девушка закатила глаза, но встала с лестницы, и пошла к ним на встречу. — Какого хера вы приперлись сюда? — Эвелин старалась говорить тише, — Ко всем вам относится! — Лин, успокойся, пожалуйста… — Сергей вновь хотел ее обнять, но она вновь оттолкнула, — Тебе сейчас… Нельзя… Волноваться… — Заткнись! — Кудиянова сделала пару шагов назад. — Так. Я заебался. — Никита быстрым шагом направился к девушке, и резко схватив, закинул на плечо, — Все, мы уходим! — Пусти, скотина! — Лина стала бить его по спине, но он никак не реагировал. Никита пронес ее так половину пути до его дома, и, наконец, поставил на землю, под все еще доносящиеся маты в свою сторону из-за спины. Прийдя в квартиру, Лина все еще была обижена. Она решила немного успокоится, и села на кровать, обняв коленки. Сергей пытался помирится, но не понимал, как это можно сделать, если она никак не реагирует на него, а лишь кидается оскорблениями. — Лин, — Он сел рядом с ней на кровать, — Послушай… — Костенко положил руку на голову Кудияновой, — Я тоже устал от всего этого, понимаешь? — Нежно погладил по голове, — Я не меньше тебя хочу вернуть все назад, но… Но это невозможно. И ты сама знаешь это, — Он вдруг услышал тихие всхлипы, — Я пообещал, что буду с тобой до тех пор, пока не перестану дышать, а сердце не перестанет биться. Но знаешь, что я тебе скажу? — Эвелин на секунду затихла, — Пока ты рядом, пока ты дышишь, пока твое сердце бьется… Ты… Ты заставляешь меня жить дальше, несмотря ни на что. Услышав последние слова, Лина уже было хотела поднять голову, но что-то останавливало ее. Да, обида все еще таилась в сердце, но то, что Костенко сейчас ей говорил, затмевало все остальное. Впервые за долгое время он решился сказать ей обо всем. О каждом чувстве, которое испытывал к ней… — Я согласился на весь этот пиздец лишь потому, что Никита пообещал тебе вернуть мать, — Мужчина продолжал гладить Кудиянову по голове, перебирая красные, короткие, слегка вьющиеся пряди, — Ты - единственная, кого я и вправду люблю. Именно ту тебя, какая ты сейчас. Да, ты психованная, но ты моя психованная. Эвелин медленно подняла голову. По ее щекам текли слезы, а губы слегка дрожали. Лицо стало немного красным, а в глазах можно было разглядеть небольшие, розовые ниточки на белках глаз. — Я люблю тебя. И люблю нашу дочь. Да, я не был готов ко всему этому, но… — Сергей погладил девушку по щеке, — С тобой, теперь, я готов на всё. Я говорил тебе, что защищу любой ценой, и так есть. Так будет всегда. — Клянись… —Еле слышно сказала Лина, — Поклянись… Жизнью… — Она посмотрела прямо в глаза мужчины, — Если и вправду любишь меня… — Я клянусь своей жизнью, что никогда. Никогда не оставлю тебя. Я люблю тебя, и всегда буду любить. — Они наконец обнялись. — Моя маленькая, — Костенко погладил живот девушки, — И Даню люблю. Вас обеих.