Василёк

На круглом столике в вазе голубеют цветы. Васильки. ...Когда-то — целую жизнь назад — они с сестрой собирали их, а потом восьмилетняя Аннерозе плела всем венки. Райнхарду до сих пор слышится во сне голосок Анхен: «Райни, ну пожалуйста! Папа же надел, — да, надел. Правда, набекрень. — Райнхард, а помнишь, ты мне читал сказку? Давай поиграем! Я буду доброй феей, а ты — прекрасным принцем». - «А почему не принцессой?» — удивился Райнхард. «Феей интереснее, — объяснила сестрёнка, — они могут всякие чудеса творить. Взмахнут волшебной палочкой — и всё! Значит, они главнее даже короля!» И пришлось тринадцатилетнему Райнхарду преклонять колено перед «феей», позволяя надеть «корону». А Аннерозе хлопала в ладоши: «Ох, Райни, у тебя глаза стали голубые-голубые!» Ну кто же знал, что проезжавший мимо их маленького пикника автомобиль остановится, и пожилой важный господин будет сидеть с ними, долго расспрашивать отца и их с сестрой о разных вещах. А потом уедет с букетиком васильков. Откуда Мюзелям было знать, что их новый знакомый принадлежит к свите самого кайзера? Даже отец не подозревал об этом, до тех пор, пока три дня спустя за Райнхардом не приехали из дворца. ... Сначала его определили в пажи к его императорскому высочеству, кронпринцу Людвигу. А два года спустя Райнхард фон Мюзель стал верной тенью кайзера. Верной тенью... Счастье, что поблизости никого нет. Никто не увидит, никто не доложит Фридриху, что его любимец сжимает кулаки так, что побелели костяшки, и с ненавистью смотрит в сторону дворца. Если бы не Аннерозе... Сегодня шестая годовщина той роковой встречи. Завтра можно будет поехать в пансион к сестре. Его величество милостиво отпустил «своего Василька». Они с Анхен смогут быть вместе почти целый день. Боги, какое же это счастье — быть вместе... Раньше Аннерозе в сопровождении наставницы сама приезжала с визитами в Нойе Сан-Суси, и можно было гулять по саду или сидеть в беседке, делиться новостями или просто смотреть друг на друга. Наверно, Анхен за эти месяцы ещё больше выросла и похорошела. Она выглядит чуть старше, и это может быть опасным. Позавчера баронесса фон Вестфален проговорилась, что его величество желает пригласить Аннерозе ко двору в качестве фрейлины одной из дочерей. А Райнхарду не сказал. Хотел сделать сюрприз? Анхен... такая домашняя, чистая, невинная Анхен — и придворный гадючник?! Ни за что на свете. Сестра достойна лучшего, и он, Райнхард фон Мюзель, приложит все усилия, чтобы через пару лет Аннерозе могла сделать хорошую партию. Даже если для этого придётся лечь под кайзера. Молодой человек криво усмехнулся. Его величество любит всё красивое. Красивые вещи, прекрасные цветы, прекрасных женщин. И красивых юношей. Разумеется, старый Фридрих — не кайзер Каспар, а Райнхард — не Флориан, чтобы так открыто нарушать законы, а маркиза фон Бенемюнде по-прежнему является официальной фавориткой, но... Но эти взгляды в спину, от которых чешется между лопаток; понимающие улыбочки придворных при виде новой картины герра Регенталя; богато украшенная кружевами и вышивкой одежда пастельных тонов; личный парикмахер, следящий за тем, чтобы тщательно уложенные золотые локоны были именно той длины, что нравится его величеству. Даже фехтование, верховая езда и плавание, доставлявшие такую радость на службе у кронпринца (к слову сказать, не раз ставившего фон Мюзеля в пример другим пажам), не приносили Райнхарду удовольствия. Удовлетворение — да, и то нечасто. Юноша уже хорошо научился определять, когда ему поддаются. Это было унизительно, как и заглазное прозвище «фройляйн Василёк». Ничего. Он умеет терпеть. Умеет молчать и притворяться. Умеет помнить всё плохое и хорошее, умеет ждать. И он сумеет заставить этого... кайзера тысячу раз пожалеть о том, что взял Райнхарда фон Мюзеля ко двору. Да! Так и будет!

***

Его величество Фридрих Четвёртый зевнул, отложив в сторону очередное прошение на высочайшее имя. Потом. Всё — потом. Сегодня у кайзера совершенно нет настроения заниматься государственными делами. Навестить маркизу? Пожалуй, не стоит. Последнее время она позволяет себе слишком много. На прошлой неделе Амалия жаловалась, что «эта Бенемюнде» не выказала ей при встрече должного почтения. Возможно, дочь преувеличивает, но фаворитку определённо стоит поменять. Бенемюнде слишком утомляет. Мюзель — совсем иное дело. Кайзер откинулся на спинку кресла, полуприкрыв глаза. Райнхард... Этот мальчик мог бы стать одним из многочисленных повес и забияк, окружающих Людвига. И, вероятней всего, погиб бы на дуэли. Но как он фехтует! Если бы не тот учебный поединок, его величество, вероятней всего, вряд ли бы обратил внимание на юного Мюзеля. Да, он взял мальчика ко двору, устроил его младшую сестру в хороший пансион — но тому виной был рассказ барона о тяготах жизни обнищавшего семейства и хорошее настроение Фридриха. В конце концов, разве кайзер не отец своим подданным? Но в тот день, когда юный победитель учтиво поклонился его величеству и его высочеству, кайзер впервые разглядел его. И был поражён. Пятнадцатилетний фон Мюзель напомнил Фридриху любимые розы — и цветы, и этот юноша были по-своему совершенны. После нескольких бесед с Райнхардом и наведения соответствующих справок его величество окончательно уверился в правильности первого впечатления. Мальчик был умён, воспитан, хотя и несколько шаловлив (но в его возрасте подобное простительно), прилежен в изучении наук, ловок, вынослив... и самое главное, очень привязан к младшей сестре. И очень понятлив — после беседы о возможном будущем Аннерозе Райнхард ни разу за эти годы не позволил себе открытого неповиновения хозяйской воле. Конечно, поначалу эта розочка ещё кололась, но его величество был слишком опытным садовником. Старый кайзер невольно улыбнулся воспоминанию. Его чувства к Райнхарду были в основном платоническими, но сколь приятно медленно проводить пальцами по краснеющей от стыда юношеской щеке, спускаясь всё ниже, к расстёгнутому вороту рубашки. Или просто наслаждаться игрой Мюзеля на фортепьяно. Да, мальчик отменно вышколен. Наверняка баронесса уже сообщила последние новости, оттого он и прячется в своей любимой беседке в дальнем конце парка. Ну что ж, посмотрим, какое решение продиктует Райнхарду братская любовь. В любом случае это должно быть интересно.

***

Шуршит гравий дорожки под знакомыми шагами, постукивает трость. На пол беседки падает тень, и юноша поспешно вскакивает, склоняясь в безупречном поклоне. Кайзер внимательно рассматривает его, потом переводит взгляд на букет. — Эти цветы... Вижу, ты не забыл. — Они привели меня к вашему величеству, — а от твоих роз меня уже тошнит. Кайзер благосклонно улыбается, кладёт ладонь на склонённую золотоволосую голову. — Полагаю, их следует включить в твой герб. Мой Райнхард... мой Василёк...

***

… Две недели спустя волей Его величества Фридриха Четвёртого, кайзера Галактического Рейха Райнхарду фон Мюзелю был пожалован титул графа фон Корнблума.