Who will save you now?

Пролог

— Наше с вами поколение слишком жестоко относится к представителям нежити, — раздался громогласный голос Инквизитора в стенах зала заседания. Сидящие в первых рядах нефилимы чуть вздрогнули. Никто даже не предполагал, что речь пойдет о предложении весьма надёжного мира между Сумеречными охотниками и Нежитью. — Я хочу сказать, что мы не должны действовать так, как действовал Валентин Моргенштерн и его приспешники. Создание Круга не принесло ничего хорошего. Погибли многие, — на мужчину смотрели десятки пар глаз. Кто-то смотрел с задумчивостью, а кто-то с явным неприкрытым презрением. — Погибли многие. Дабы не повторить подобного восстания или бунта среди Нежити против Сумеречных охотников, я предлагаю подобную идею и надеюсь, что многие меня поддержат, — Инквизитор тяжело вздохнул. — Я не хочу, чтобы однажды в подобном восстании погибли мои дети. — Полный абсурд! — раздался злобный выкрик из гула голосов, который начался, как только мужчина закончил. Эхо голосов отражали многовековые стены зала, заставляя иногда потирать виски и зажмуривать глаза, стараясь не обращать внимание на головную боль, которая началась от усилившегося звука. Но, видимо, никого это не волновало. Гул голосов становился громче, пока с места не поднялась девушка, смотря своими пронзительными зелёными глазами, в которых плескалась заинтересованность, на Инквизитора. Народ поутих, ожидая, что скажет эта довольно молодая особа. — А что, если дети будут оскорблять друг друга на основе их принадлежности? Как показал нам опыт, отношения между фейри и магами весьма… — девушка сделала паузу, подбирая правильное слово, — напряженные. А ведь травля среди детей, по поводу расовой принадлежности, весьма актуальна и у примитивных. Не думаю, что это хорошая идея, — она покачала головой, её блондинистые кудряшки запрыгали от резких поворотов головы. Многие одобряюще загудели. — Хватит! Подумайте не о своих принципах, а о своих детях и их будущем, — вставил своё слово молодой черноволосый парень. — Как уже было сказано, битва между нежитью и Сумеречными охотниками будет всегда, пока мы это не исправим. Мне нравится идея. Конечно на её реализацию будет потрачено немало времени, но я думаю, это того стоит. Если эта идея будет взята на рассмотрение, то я буду голосовать «за», — он твёрдо закончил свою речь, стараясь не обращать внимания на прожигающие взгляды немногочисленных бывших сторонников Круга и приверженцев старых традиций. — Действительно. Многие из нас потеряли своих родных при восстании. Потеря близких людей всегда причиняет боль. Чтобы предотвратить такое, нам надо сплотить подрастающее поколение Сумеречных охотников и нежити, — раздался голос какого-то старика. — А как быть с вампирами и магами? — опять вступила девушка-блондинка. — Детей-вампиров не существует, по крайней мере, нам неизвестны такие случаи, но это может расколоть наше Соглашение. А маги рождаются от примитивной матери, которая даже не подозревает, что её ребёнок представитель Сумеречного мира, — эта зеленоглазая особа задавала чертовски правильные вопросы, на которые Инквизитор сейчас затруднялся ответить. Все так хотели добиться соглашения между Нежитью и нефилимами… Но народ — какой бы он ни был: примитивный или нефилимский — всегда требовал перемен, но сам ничего не хотел предпринимать. Они просили мира, а когда появилась хоть малая возможность, все отступают, потому что у них, видите ли, «принципы от которых мы не отречёмся». — Вампиры помогают друг другу. Местные кланы помогают новообращенным, но в любом случае у нас есть «Претор Люпус», они могут приглядывать за отшельниками. На счет магов… — тяжело вздохнул Инквизитор, — это трудный вопрос, но мы что-нибудь придумаем. В конце концов, я надеюсь, что это не последнее собрание, поднявшее эту тему. Что ж, на сегодня всё. Гул голосов не затихал до тех пор, пока последние нефилимы не вышли из зала. Инквизитор, стоявший всё это время, тяжело опустился в кресло, вспоминая имена всех возможных магов, которые могли бы ему помочь с этой идеей.

1

Мариза вздохнула. Девушка не могла допустить мысли, что её сын в будущем будет обучаться в одном здании с отпрысками нежити, с теми, кого она училась презирать чуть ли не с детства. Мариза не могла выступить «за», но также не могла выступить «против» этой идеи. Шаткая репутация Лайтвудов не позволяла встать и сказать: «Нет! Мой ребенок не будет учиться с НЕЖИТЬЮ!». Предложение Инквизитора обескуражило её. Переделать Институты под обучение не только нефилимов, но и Нежити… Чтобы чада демонов получали знания в здании, которое находится на священной земле? Да сама мысль звучит абсурдно, глупо и смешно, но Конклав и его представители никогда не отличались особым умом. После того, как она и Роберт сдались Конклаву, когда Круг распался, их сослали в Нью-Йорк, в местный Институт. Путь в Идрис им был заказан, но их всё же приглашали на важные собрания, которые касались мира и дальнейшего будущего нефилимов. Мариза подошла к детской колыбели, где тихо спал её сын — Александр Гидеон Лайтвуд — названный в честь дальних потомков Лайтвудов. Именно из-за него Конклав сослал её и Роберта в нью-йоркский институт, а не заключили в тюрьму, в которой находились многие члены Круга. Прикрываться сыном было низко, глупо и трусливо, но девушка не могла оставить Александра без родителей. Одного, маленького и беззащитного. Алек — как сокращенно называли его родители — лежал и мирно посапывал. Маленькие бровки нахмурены, будто ребёнка что-то беспокоит, густые ресницы отбрасывают тень на пухлые щеки. Девушка была в полном смятении. В ней боролись противоречивые чувства: страх и небольшая толика радости. Страх из-за весьма размытого будущего для её семьи. Крупицы радости, из-за осознания того, что проект будет готов нескоро, и пока что Алек будет под защитой родителей. Мариза тяжело вздохнула и опустилась в кресло, стоящее рядом с колыбелью. Совсем не такой жизни она хотела для своего сына…

2

Изабель появилась в их семье в весьма неподходящее время. У Маризы и Роберта были частые разногласия, но с появлением дочери всё утихло, но к сожалению не забылось. В их взглядах друг на друга можно было заметить некую отстранённость и холод. А тем временем двухлетний Алек не мог понять, почему в его доме появился ещё один человек. Он хмурился и вопросительно глядел на родителей, как будто спрашивая: «Кто это и почему это существо лежит и вопит?». Родители лишь тепло улыбались сыну, стараясь игнорировать проблемы, и смеялись, когда маленький Алек, не умеющий пока что задавать сложные вопросы, пытался спросить интересующий вопрос. Пока что он мог говорить только односложные слова и строить незамысловатые короткие предложения. Мариза осторожно взяла плачущую дочь и начала укачивать. Теперь ещё и Изабель подвергнется закону о совместном обучении нефилимов и нежити, что совсем не радовало девушку. Она беспокоилась о будущем своих детей и никак не могла избавится от неприятного холодка, который всякий раз пробегал по позвоночнику при мысли, что скоро помещения Института заполнятся теми, кто ни в коем разе не должен был находиться на освященной земле, в одном из многочисленных пристанищ нефилимов. Многие Институты уже были переделаны под учебные заведения. Они даже имели собственные кодексы, прописанные их Главами и Нижнемирцами, где указывалось, кто и что мог делать, а что было категорически запрещено. Среди них встречались и весьма смешные пункты. Например: «Оборотням запрещается трансформироваться в общей комнате во избежание загрязнения помещения волчьей шерстью» или «Магам настоятельно не рекомендуется оставлять в зале фейри вещества, которые могут негативно сказаться на их душевном состоянии». И если смехотворный пункт про оборотней можно было понять: действительно, не все были в восторге от линяющих собак, шерсть которых так и липла к одежде и всем частям тела; то о каких веществах, и о каком душевном состоянии идёт речь, наверное, суждено знать только Королеве Благого двора, ведь она была инициатором введения этого нелепого пункта. На руках Изабель успокоилась и заснула, поэтому Мариза сразу положила дочь в колыбель, чтобы не потревожить её сон. Маленький Александр сидел на большой двуспальной кровати. С интересом наблюдая за действиями матери. Как только Изабель была уложена, Роберт потянул жену в сторону. — Приехали маги по приказу Конклава, — тихо прошептал он, чтобы не разбудить Иззи. В ответ на это Мариза лишь раздражённо вздохнула. — Последи за Алеком, — бросила она, направляясь прочь из комнаты. Она чувствовала что-то неладное, когда направлялась по светлым коридорам из жилого корпуса в главный зал. Маги приходили лишь по одному делу — укреплять защиту Института. Мариз тревожило то, что защита укреплялась всего лишь три дня назад, и делал это только один маг — Рагнор Фелл — который драл с Лайтвудов заоблачную цену, но это того стоило. Хоть земля Института имеет свойство не пускать на свою территорию существ с демонической кровью, но на примитивных, любящих часто побродить по заброшенным зданиям, в поисках острых ощущений, это не действовало. Приходилось звать магов, чтобы они накладывали разного рода заклятья. Их работа была превосходной, ещё никто не пробивался через защиту. В центре зала стояли два весьма обычных парня и осматривали помещение, перебрасываясь фразами друг с другом. Первый раздраженно смотрел на второго, который с некой толикой грусти и печали оглядывал убранство зала. Оба брюнеты, одеты они были как обычные примитивные — джинсы, кроссовки, футболка и тонка кожаная куртка поверх — не то что Фелл со своими вечными блестящими костюмами*. Маризе казалось, что если сильно ударить этого угрюмого и самовлюблённого мага (а это хотелось сделать очень часто), то он как пиньята: сломается, но вместо конфет на пол полетят блёстки, блёстки и ещё раз блёстки. — Вы что-то хотели? — с холодным непроницаемым лицом обратилась Лайтвуд к прибывшим гостям, которые обернулись на резкий и недружелюбный голос девушки. — Да. Нам было поручено перестроить Институт под параметры нового закона, — сказал один из брюнетов, и тут Мариза Лайтвуд поняла, что пришёл конец её спокойной и размеренной жизни.

3

Когда Алеку исполнилось семь лет, он познакомился с Джейсом. Эрондейла привезла бабушка, которая, судя по её лицу, совсем не была рада сложившимся обстоятельствам. Она с презрением смотрела на ходящих туда-сюда охотников, магов, фейри и оборотней. Её взгляд был полной противоположностью взгляду внука, глаза которого светились весельем и неподдельным интересом к окружающей его обстановке. — Джейс, постой здесь. Никуда не уходи и ни к кому не подходи, — её тёплый и чуть строгий тон голоса, обращённый к мальчику, противоречил напряжённой фигуре Имоджен, которая направилась к Маризе и Роберту Лайтвудам, оставляя светловолосого мальчика стоять в одиночестве и скучающим взглядом рассматривать старинную картину на стене позади него. Каждый знал, что Имоджен Эрондейл так ласково и тепло общается только с семьёй, а в окружении коллег ведёт себя весьма отстранёно и даже властно. В один миг Джейс стоял на ногах, а в другой уже лежал на тёмно-красном ковре, потирая плечо. Рядом с ним лежал брюнет и широко раскрытыми голубыми глазами смотрел на Эрондейла, который всем своим видом показывал явное недовольство случившимся. Джейс не любил, когда на него нападали так внезапно, ведь он думал, что это показывает неподготовленность к настоящему бою. А он очень хотел побывать в рейдах. Он подумал. что если дело так и дальше пойдет, то его сочтут непригодным для подобных вылазок, и маленький Эрондейл так и будет отсиживаться в Институте и тренироваться днями напролёт. — Мне жаль, — опомнился виновник инцидента, подскакивая и подавая руку Джейсу, чтобы тот смог встать. Алеку очень не хотелось, чтобы гость покалечился из-за его глупой неосторожности. Родители относились к сыну слишком строго, поэтому каждая ошибка и промах непременно запоминались, чтобы в будущем стать напоминанием того, какой он безответственный. Но таким он был только в глазах родителей. — Ничего, я не хрупкий. Не разобьюсь, — пробурчал блондин, принимая помощь. Плечо немного ныло от столкновения, поэтому мальчишка чуть поморщился, но одёрнул себя и уже с интересом смотрел на брюнета. — Я Алек, — Лайтвуд застенчиво улыбнулся, чувствуя себя немного неуютно под таким пристальным и изучающим взглядом и протягивая руку для рукопожатия. — Джейс, — Эрондейл пожал протянутую руку. Алека радовало, что блондин не стал закатывать истерику, зовя родителей на помощь, как недавно сделала девчонка-фейри. Лайтвуд хотел увидеть новоприбывших детей, надеясь, что хоть в этом году ему удастся с кем-нибудь подружиться. Ему было весьма сложно заводить друзей. — Могу я тебе чем-нибудь помочь? — Джейс стрельнул взглядом в сторону, замечая, что бабушка и Лайтвуды идут по направлению к мальчишкам. Эрондейл вернул своё внимание Алеку, который теперь не улыбался, а стоял с опущенной головой и смотрел в пол. Вид такого беззащитного брюнета заставил Джейса немного растеряться, но блондин взял себя в руки и попытался отвлечь Алека. — Ты случайно не знаешь, где находится комната двадцать три? — мальчик оторвался от созерцания ковра и удивлённо посмотрел на Эрондейла. — Это… — начал было Алек, но был прерван резким голосом черноволосой женщины, подошедшей вместе с Имоджен. — Александр, я же сказала, чтобы ты приглядывал за Изабель и не спускался сюда, — карие глаза брюнетки строго смотрели на мальчишку, а тот мысленно пнул себя за такое упущение: родители тоже находились здесь. В копилку добавилась ещё одна оплошность. — Прости, мама, я уже ухожу, — Алек виновато глянул на Джейса и быстрым (насколько вообще это может позволить себе семилетний мальчик) шагом направился к лестнице, стремительно взлетая по ней наверх. Тогда Джейс даже не знал, что комната под номером двадцать три принадлежит Алеку, который с трепетным ужасом ждёт своего нового соседа уже почти неделю, вздрагивая при каждом взгляде на кровать, стоящую на другом конце комнаты.

4

Девятилетнему Алеку пока не было разрешено брать стрелы с металлическими наконечниками, поэтому он ограничивался деревянными, довольно безопасными для человека, но недостаточно крутыми для юного стрелка. К великому сожалению лучника стрелы всего лишь отскакивали от мишени, но оставляли небольшую вмятину в ней. Алек был послушным и всегда делал то, что говорят родители. Сказали, что рано для взрослых стрел — значит рано. Он утешал себя мыслью, что через год, когда ему нанесут руны, он сможет тренироваться с настоящим оружием. Тихий, чуть угрюмый и покладистый Алек был полной противоположностью шумного, весёлого и непослушного Джейса, — Джейса, который однажды украл из оружейной комнаты (Эрондейл тогда возразил: не украл, а позаимствовал) короткий клинок Серафимов. В результате неудачного броска он порезал руку Алека. Родители были в полном бешенстве и в наказание заставили обоих мыть полы по всему Институту, который, к слову, после перестройки стал огромнейшим. Им было смешно, ведь они — Сумеречные охотники — моют полы, а не тренируются, как остальные. Совместными усилиями они управились за неделю. Вот мальчик достаёт очередную стрелу из колчана, заправляет её, натягивает тетиву, прицеливается в мишень… Резкий шум с правой стороны отвлекает, и вот маленький Лайтвуд стреляет уже не в мишень, как задумывалось, а в смуглого мальчугана, стоящего чуть поодаль от выхода. Раздаётся звук приземлившейся на каменный пол деревянной стрелы. Алек замирает на мгновение и приходит в себя лишь, когда незнакомец выдавливает шутливое «Ауч», потирая травмированное плечо и с усмешкой смотря на маленького лучника. Лайтвуд бросает своё излюбленное оружие на пол и бежит к мальчишке. — Прости меня, я не хотел, это глупая случайность. Я только учусь, поэтому пока плохо концентрируюсь. Прости, — затараторил Алек, с долей ужаса смотря на руку, в которую попала стрела. Ухмылка мальчика превратилась в улыбку, а потом он и вовсе расхохотался, чем очень удивил юного нефилима. — Я только пятнадцать минут в Институте, а меня уже подстрелили. Надёжная защита, — его карие глаза смотрели с неподдельным весельем. — Я Магнус Бейн, — Магнус протянул руку для рукопожатия. И только сейчас Алек смог детально рассмотреть того, кто помешал его тренировке. Магнус был смугловатым мальчиком азиатской внешности, ростом с Лайтвуда. На вид лет ему было чуть больше, чем Алеку. Тёмные волосы были растрёпаны, чёлка спадала на глаза, поэтому Бейн периодически поправлял её. Одет он был в обычную серую футболку, чуть свободные чёрные штаны и кроссовки, но, несмотря на простоту одежды, несколько подвесок на шее, браслетов и колец на руках придавали ему некий шарм, что было несвойственно детям его возраста. Но больше всего Алека привлекло отсутствие рун, которые наносили охотникам в десятилетнем возрасте. Это значило лишь одно — Магнус точно не был нефилимом. «На фейри не похож, ведь у него нет этих прикольных заострённых ушей как у Мелиорна. Кто же он тогда? Оборотень? Маг?» — размышлял охотник. Алек понял, что он неприлично долго рассматривает Магнуса, поэтому он поспешно пожал протянутую руку. — Спасибо. Я Алек… Александр Лайтвуд, — представился он, немного покраснев. — Очаровательно, — Магнус улыбнулся шире. Хотя казалось: куда уж шире? — Что ж, Александр, — протянул Бейн, заставляя краснеть ещё больше от звучания своего имени. Его он слышал только из уст родителей и только тогда, когда мальчик был в чём-то виноват, так что было непривычно слышать своё имя, произнесённое чужим голосом и в таком тоне. — Приятно познакомиться. — Мне т-тоже, — Алеку было не очень комфортно с незнакомыми людьми, но Магнус завораживал своей улыбкой. Чтобы не выглядеть совсем идиотом, Лайтвуд разорвал рукопожатие и продолжил говорить. — Так ты недавно в Институте? — Да, — ответил мальчик, — меня привезли Безмолвные Братья. — Лайтвуд не стал расспрашивать о подробностях, видя то, как улыбка Магнуса слегка дрогнула. Было видно, что тема его прибытия не приятна самому Бейну, так что Алек не стал заострять на этом внимания, чтобы не напрягать гостя глупыми расспросами, хотя лучнику было очень любопытно. Сами Безмолвные Братья внушали ужас в Лайтвуда: их зашитые рты и глаза, лысая голова, которую большую часть времени покрывал капюшон обветшалого и потрепанного одеяния, голос, проникающий без предупреждения в голову, и их способность вытаскивать, будто клещами, все тайны и секреты человека. — Я могу показать тебе Институт, — предложил лучник, пытаясь продолжить разговор, сам не понимая откуда в нём столько смелости. Глаза Магнуса вновь заискрились неподдельной радостью и весельем. — Отлично! Хоть чем-то интересным займёмся в этом скучном месте, — Бейн схватил Лайтвуда за рукав и потащил вон из тренировочного зала. Лучник не любил, когда его хватают без предупреждения, ведь тогда он напрягался, а все нефилимские инстинкты так и вопили: отбивайся! Но Магнус располагал в себе, и опасности нефилим не видел, так что он был более-менее расслаблен. — Ты только приехал, а уже считаешь, что здесь скучно? — Алек хмуро смотрел на свою бессовестно схваченную мальчишкой руку, который вёл его, скорее всего, по направлению своей комнаты. — Ты только посмотри на это, — Магнус обвел свободной рукой пространство вокруг себя, показывая тем самым на обстановку Института: пол из тёмно-коричневых досок, на котором лежал длинный ковер из не менее тёмной ткани, высокие потолки с тёмными вычурными люстрами, стены с тёмными обоями. Всё такое тёмное и мрачное, было трудно сказать, что это коридор в учебном заведении. Обычно в Институтах использовались, как правило, светлые тона, но тут дело обстояло наоборот. — Здесь же жутко, как в Городе Костей, — размахивал руками Бейн, явно негодуя. Алек лишь пожал плечами, ведь он привык к этой обстановке, потому что с малых лет жил здесь. Институт был его домом. — Мама сказала, что когда я был маленьким, здесь было намного светлее. — лучник остановился. Лайтвуд вспомнил, что оставил оружие валяться на полу. Если его родители или Ходж увидит это, то ему попадёт от них, поэтому перехватив инициативу в свои руки, он потянул Магнуса обратно. — Я забыл лук в зале. Надо отнести в оружейную, там и начнём экскурсию, — пояснил нефилим, замечая недоуменный взгляд карих глаз. Алек знал, что за такое короткое время, которое у них было, он не сможет показать весь Институт, так что решил пройти лишь по основным местам. Бейн с интересом слушал, как Алек рассказывает некоторые факты из истории, связанные с разными помещениями, а иногда даже задавал вопросы, на которые Алек с радостью отвечал. Когда времени осталось совсем немного, они направились в сад, где было тихо и красиво. Это место явно нельзя было назвать жутким, мрачным или скучным. Растения разных размеров и цветов занимали всю отведённую им площадь, переплетаясь друг с другом, создавая вид некого хаоса. Ходж — здешний учитель — заправлял этим местом и всегда говорил: «Цветы, как люди, вольны расти и познавать своё место, и никто не вправе этому мешать». — Каждый цветок имеет своё значение, — начал рассказ нефилим. — Это называется языком цветов. Например, колокольчики означают благодарность, — Лайтвуд показал на синие цветы, которые находились к мальчикам ближе всего. — У Ходжа есть книга, я её потихоньку изучаю. Сам Магнус с восхищением рассматривал каждый цветок. Он никогда особо не увлекался цветами, поэтому знал очень мало. Хотя среди такого изобилия растений было трудно признать очертания знакомых лепестков. Бейн подошёл к черной розе, вокруг которой почти ничего не росло. Она стояла одна, завораживая своим непривычным цветом и отчужденностью. Его привлекла непохожесть её на другие цветы. — А что значит эта? И почему она одна? — Алек нахмурился, вспоминая значение. — Одержимость. Не думаю, что кто-то в здравом уме подарит кому-то эту розу, поэтому их больше и не сажают. После этого они сели на лавочку и потихоньку начали рассказывать друг другу о своей жизни и друзьях. Алек рассказывал смешные истории о Джейсе и Иззи, а Магнус о своей подруге по имени Катарина. Нефилим узнал, что Магнус старше него почти на два года, но так и не понял, кем был смуглый мальчишка, который в разговорах избегал этого, как и упоминания своего прошлого. Они поняли, что слишком увлеклись, когда прозвенел звонок, говорящий о скором ужине. Алек был расстроен тем фактом, что ему придется покинуть Магнуса — сегодня он вместе с родителями и Изабель уезжал в Идрис. Когда они подошли к выходу из сада, в голову Лайтвуда пришла идея, которая показалась ему одновременно отличной и бредовой. Он постарался не растерять всё уверенность и остановился. — Подожди секунду, — попросил лучник и так быстро убежал вглубь сада, что Бейн даже и рта не успел раскрыть, чтобы пошутить. Нефилим вернулся через пару мгновений с небольшой веточкой жасмина в руках, которую вручил Магнусу. Азиат оторопел и вопросительно посмотрел на мальчишку. — Потом узнаешь, — улыбнулся тот в ответ и помчался вон из сада, скрывая свои чуть покрасневшие от смущения щёки, надеясь, что успеет собрать сумку для поездки. Алек скрылся за углом, оставляя Магнуса позади себя в одиночестве. Маг смотрел на веточку в его руке и жалел, что не знает языка цветов. Может это было посланием? Или просто воображением Бейна?

5

Прошло три дня после того, как Магнус в последний раз видел Алека. В первый день он немного огорчился, ведь надеялся, что увидится с Лайтвудом ещё раз. Но из разговоров Льюиса и рыжей девчонки Моргенштерн, он узнал (и нет, Бейн не подслушивал, они просто очень громко говорили, а имена Алека и его сестры просто привлекли его внимание), что Алек с семьёй отправились на родину нефилимов — Идрис. Тогда маг расслабился и начал ждать его возвращения. Маленькие цветы жасмина, веточку которого дал ему нефилим, немного пожухли, но всё так же были красивы. Магнус невольно сравнил их с человеческой жизнью, которая была так же коротка, но тем не менее прекрасна. Лишь сейчас, сидя в своей комнате, которую он делил с мальчишкой по имени Симон, или Шелдон, или Салмон — Магнус особо не запоминал — он вспомнил, что Алек упоминал мужчину по имени Ходж, у которого была книга о языке цветов, тогда нефилим говорил, что изучает её, но был малый шанс того, что он не взял её с собой. Бейн мысленно ударил себя по лбу за такое упущение, но он понятия не имел, кто такой этот Ходж. — Шермон? Ты знаешь, кто такой Ходж? — маг подскочил с кровати, отбрасывая в сторону книгу по истории и бережно беря в руки цветок, стоящий в вазе на тумбочке. — Я Саймон, — обречённо выдохнул Льюис, он совсем не мог понять странную привычку нового соседа коверкать его имя. — Старквезер наш учитель по боевым искусствам. Обычно находится или в библиотеке, или в тренировочном зале, — мальчик нервно дернул плечами, вспоминая наставника. Ходж был суровым мужчиной, и в то же время снисходительным в некоторых вещах, но Саймону он почему-то не нравился. — Спасибо, — кинул Магнус уже на выходе из комнаты и помчался в библиотеку, в надежде, что сможет самостоятельно найти книгу, не прибегая к помощи Старквезера, которого он совершенно не знал, и уж тем более не доверял. В помещении почти никого не было, только несколько парней сидели за столом в слабо освещённом углу и писали какие-то конспекты, шёпотом перекидываясь фразами друг с другом. Тишину нарушал лишь шум переворачиваемых страниц и шуршание карандаша о бумагу. Огромные длинные стеллажи загораживали весь свет, так что в помещении было тускло, впрочем, как и во всём Институте. Книгу никак не удавалось найти, отчасти потому что Магнусу было трудно рассмотреть названия на верхних полках, и поэтому приходилось двигать с собой небольшую лестницу. Он мог бы использовать магию, но его бы ждало наказание, ведь колдовать без присмотра учителей было строго запрещено. Где гарантия того, что однажды магия какого-нибудь озлобленного ребёнка не выбьется из-под контроля и не уничтожит это место вместе с его обитателями? Почти совсем выбившись из сил, он присел на близ стоящий стул. Сейчас очень не хотелось продолжать поиски, но Бейн сидел и упорно рассматривал книги на полках, в надежде заметить то, что он мог пропустить. Лишь спустя какое-то время он понял, что сидит в оглушающей тишине: больше не слышались торопливые попытки законспектировать книгу, никакого перешёптывания и ворчания. Это означало одно: маг был совершенно один и мог максимально облегчить свою задачу. Стараясь держать в голове название книги, Магнус взмахнул рукой. Синие всполохи прошлись по всему помещению, направляя к нужному стеллажу. Магнус наконец-то присел за стол, кладя книгу перед собой. Затёртая и потрёпанная обложка говорила о том, что эту книгу читали явно ни один раз на протяжении многих лет. Внутри были чуть поблёкшие рисунки с цветами и их названиями, описаниями и значениями. Бейн неспешно листал страницы, рассматривая каждый рисунок и пытаясь найти тот, что похож на его цветок. — Жасмин означает разлуку, — раздался хриплый голос позади мальчишки, который чуть испуганно дернулся и обернулся. Перед Магнусом стоял мужчина лет тридцати, с хорошим телосложением, одет он был в зауженные брюки и рубашку, а светлые волосы были уложены в слишком идеальную прическу. — Ты можешь взять книгу, если хочешь. Только верни к концу недели. Один из моих учеников изучает этот язык, но пока он в отъезде, — Магнус кивнул, он предположил, что мужчина говорит об Алеке. Мага даже не побеспокоила мысль, что, возможно, мужчина видел, как он применяет свою магию. Бейн лишь взял книгу и, не говоря ни слова, побрёл в комнату, попутно листая старые страницы, оставляя позади себя, по всей видимости, того самого Ходжа.

6

Через два дня по счастливой случайности Бейну удалось узнать (спасибо чрезмерной болтливости Льюиса), что Алек приезжает сегодняшним вечером, даже на день раньше положенного, поэтому не теряя ни минуты сходил в сад и сорвал несколько цветков под названием зефирантес, означающие ожидание. Магнусу и правда не терпелось увидеть Алека снова, он был одним из немногих нефилимов, который не вызывал злости или желания превратить в кого-нибудь скользкого и мерзкого. Хотя, может, всё потому что они мало пообщались, но магу хватило и то, с каким трепетом Лайтвуд рассказывал о его сестре и друге. С Джейсом — мальчишкой с блондинистыми волосами, локоны которых Бейн хотел назло превратить в змей — ему «посчастливилось» встретится в общей столовой. Нефилим казалось нарочно пролил стакан своего сока на новую яркую футболку мага, насмешливо фыркнул и, даже не извинившись, пошёл за столик под укоризненные взгляды Клариссы и Льюиса, которые чуть позже извинились за друга. И Бейн во второй раз подметил, что не все нефиимы такие уж плохие. О боязни уток Алек со смехом поведал ему ещё при разговоре в саду. Так что долго думать не пришлось. Живую ему негде было найти, а вот игрушечных в Институте было достаточно (Бейн ещё удивился, откуда они). Магнус проучил заносчивого мальчишку на следующий день, когда тот после изнуряющей неокрепший организм тренировки зашёл в комнату и обнаружил, что его кровать завалена жёлтыми резиновыми утятами. Тонкий вопль, неожиданно прорезавший тишину, полностью удовлетворил совесть мага, стоящего неподалёку за углом. О цветах зефирантеса Магнус узнал из книги, которую взял из библиотеки. Её он вернул ещё вчера, поставил на ту же полку, откуда взял. Изучить всё всего лишь за два дня Магнусу не удалось, так что он надеялся ещё вернуться за ней ещё раз и, может, даже начать учить цветы и их значения. Удивительно, как только после одного случая, обычные цветы, которыми маг никогда сильно не интересовался, полностью завладели его вниманием. Когда время подходило ближе к позднему вечеру, Льюис помчался в главный зал, где создавались порталы в самые разные и нужные места: Идрис, Бруклин, другие Институты, разнообразные пути отступления в случае нападения. Магнус последовал за ним, но в зале никого не оказалось. Маг лишь боковым зрением заметил, как нефилима за руку тащит Клэри. видимо в сторону общих комнат. Бейн не решился выходить из своего маленького укрытия. Поэтому стоя в тени за колонной Магнус мог видеть, как открывается портал, и из синевы выходит женщина в обтягивающем синем платье, на руках она держит младенца, завёрнутого в зелёную пелёнку. Её волосы стянуты в высокий хвост, губы поджаты, брови нахмурены. Нельзя было точно сказать: зла она, или опечалена чем-то. Черноволосый мужчина в сером костюме следовал прямо за ней, выражение его лица ничего не выражало, кроме усталости. Последними были Алек и Изабель, которую мальчишка держал за руку. Она нетерпеливо подпрыгивала, а брат пытался сдержать её энтузиазм, сжимая маленькую ладошку. Магнус почувствовал облегчение, когда увидел Лайтвуда. Маг очень удивился этому чувству, не понимая, когда успел так привязаться к лучнику, ведь они встречались лишь раз. Маг не подошел к нефилиму на глазах у его родителей, уважая чужую жизнь, поэтому незаметно быстрым шагом пошёл в сторону комнаты Лайтвуда (Бейн просто проследил за Джейсом, потому что узнал, что этот самовлюбленный засранец делит комнату с Алеком), надеясь по-быстрому оставить там цветы и уйти, чтобы никто не заметил. Конечно, он не собирался вламываться в чужую комнату, а хотел лишь подложить букетик с помощью магии. Единственное, в чем Магнус просчитался, было тем, что сосед Алека наверняка сейчас находится в комнате. Теперь он стоял у двери и не знал, что делать: осуществить задуманный план, отдать цветы лично или просто сбежать, прекращая эту глупую затею? Последний вариант Бейн сразу же отбросил, второй мог повлечь за собой весьма неловкий разговор, за которым юный нефилим сменит все оттенки красного на своём лице, что ему самому явно не придаёт уверенности, хотя Магнус был не против такого зрелища. Да и тем более Бейн не хотел, чтобы Лайтвуд подумал, что он следит за ним (на самом деле немножко). Один взмах руки и цветы исчезли, материализуясь на прикроватной тумбочке нефилима, что была за дверью. Магнус с чувством выполненного долга вернулся в свою комнату, надеясь, что Алек поймет кем был сделан этот небольшой сюрприз.

7

Алек, как старший брат, проводил Изабель до её комнаты, где она жила вместе с Клэри. Рыжеволосой там не оказалось, но Иззи решила подождать подругу здесь. Их комната была похожа на комнату Алека и Джейса, только в нежно-персиковых тонах. Те же кровати, тумбочки около них и два шкафа. Даже расположение мебели было таким же. Насчёт интерьера никто запариваться не стал. По этому поводу Изабель постоянно негодовала, заходя в однообразные комнаты, что у дизайнеров был отвратительный вкус, а то и вовсе не было. Она смешно морщила свой носик, когда её взгляд падал на светлый небольшой дубовый шкаф, на котором виднелись царапины. Иззи, будучи семилетней, пыталась вырезать хоть какие-то узоры на гладких дверцах, чтобы они не выглядели так скучно. Откуда у девочки взялся кухонный нож никто так и не смог выяснить, хотя Алеку тогда попало за то, что не доглядел за сестрой. Изабель ещё долго извинялась перед братом, который наоборот считал, что родители правы, а он виноват. Поэтому сейчас снизу на дверцах «красовались» резкие линии, напоминая причудливые завитушки. Иззи лениво плюхнулась на кровать, раскидывая руки и ноги в сторону. Ей ужасно хотелось спать, но она решила всё-таки дождаться Клэри. Алек стоял у двери, плечом облокотившись о косяк, устало потирая плечо, которое болело после изнуряющей тренировки в Идрисе. Сестра села на кровати, смотря на брата. — Давай уже иди, — проворчала Изабель, видя, что мальчишка устал даже больше её, — Тебя наверняка Джейс ждёт. — Увидимся завтра, — пообещал мальчик, подойдя и обняв сестру на прощание. Алек шёл по пустым мрачным коридорам к себе в комнату. Он с трудом переставлял ноги. Тренировки в Идрисе выбили из него все силы, да и вечно плачущий Макс не давал поспать и хоть как-то восстановить энергию, так что под конец отпуска Лайтвуд захотел обратно в Институт к скучным урокам и вечно попадающему в передряги Джейсу. Нет, Алек любил Макса, просто тот был слишком беспокойным после того, как Безмолвный брат и Железная сестра наложили на него защитные заклинания, которые накладывают на нефилимов через пару месяцев после их рождения. Подойдя к двери Лайтвуд услышал звонкий смех Клэри. Прямо в центре комнаты расположились Джейс, Саймон и сама Фрэйрчайлд. Девчушка сидела поодаль от Льюиса и Эрондайла, которые пытались позировать ей, в руках Клэри был зажат карандаш, и она выводила резкие линии на бумаге. Как только рыжеволосая услышала звук открывающейся двери, то её взгляд сразу же наткнулся на измученного Алека. Брюнет с небольшой улыбкой смотрел на то, как Джейс балансирует на одной ноге, а Льюис, держась за плечи блондина, подпрыгивает, пытаясь забраться на него. Джейс замечает Алека, и в ту же секунду Саймон прыгает на спину Эрондейла, который, не удержавшись на одной ноге, падает на спину, придавливая Льюиса. Клэри вскрикнула и сразу же поспешила на подмогу, отбрасывая карандаш и блокнот. — Чтоб я ещё раз в своей жизни согласился на такое… Ни за что! — стонет Саймон, в то время как Джейс хохочет и скатывается с друга в сторону. — Изабель в комнате? — спрашивает рыжеволосая, помогая другу встать. Алек кивает, и девчонка, схватив Льюиса за руку тащит хромающего беднягу на выход. — До завтра, — раздается одновременный возглас ребят из коридора. Лайтвуд закрывает дверь и подаёт руку блондину, который принимает помощь и, прямо как в их первую встречу, кривится от боли, что прошибла руку. — Я думал, вы уехали на неделю. Как всё прошло? — Эрондейл запрыгивает на свою кровать, доставая из тумбочки бутылку воды и овсяное печенье. Алек скидывает ботинки, падает на свою кровать и в удовольствии прикрывает глаза. Он дома. — Родителей вызвали из-за Фелла. Остальное расскажу завтра, — бурчит брюнет, поворачиваясь на бок. Со стороны Джейса звучит хруст. Блондин впихивает в рот остатки печенья, которое он тайно стащил с кухни. Что-то побуждает Лайтвуда открыть глаза и его взгляд утыкается прямо в деревянную поверхность тумбочки. Он понимает, что ему надо переодеться, поэтому нехотя присаживается на кровати, но взгляда от мебели не отрывает. Какого же было его удивление, когда на гладкой поверхности он обнаружил небольшой букетик. Стебли небольших цветков были несильно перевязаны синей ленточкой, но никакой открытки и вообще указателя от кого это не было. Он бережно берёт букетик и смотрит на Джейса. Может Клэри перепутала тумбочки? Или в конце концов Саймон? — Откуда они? — тихо спрашивает Алек, привлекая внимание блондина. Он с замиранием сердца ждёт ответа. Отчего-то он не хотел, чтобы это была всего лишь ошибка одного из друзей и цветы предназначались Джейсу. Да и синий явно не цвет Эрондейла. — Когда мы пришли здесь ничего не было. Да и у ребят не было с собой цветов. У Саймона же аллергия, знаешь, — бормочет блондин, щурясь и с подозрением смотря то на букет, то на Алека. Лайтвуд неожиданно вскакивает и стремительным движением выхватывает из рук друга бутылку с водой. Джейс в удивлении смотрит на то, как осторожно брюнет погружает в воду букетик и ставит на тумбочку. — Это вообще-то… — возмущённо начинает Эрондейл, но осекается, видя странное состояние друга. Алек смотрит лишь на цветы и понимает: это точно не ошибка.

8

Проснувшись Алек первым делом побежал в библиотеку, чтобы взять книгу, которую он оставил перед отъездом. Джейс спал, ведь до занятий был ещё целый час. Сам Лайтвуд уже привык рано вставать, потому что перед уроками любил сидеть в саду и изучать новые цветы с помощью книги. Помещение встретило его абсолютной тишиной — тишиной, которую так любил маленький лучник — и запахом множества старинных книг и фолиантов, некоторые из которых нефилим пообещал себе обязательно прочитать в будущем. Найти нужный стеллаж и полку не составило труда, ведь он сам прятал книгу, чтобы никто другой не нашёл и не смог познать такого замечательного и интересного языка цветов, кроме него. Каково же было удивление Лайтвуда, когда, вытащив книги по боевому искусству, позади он обнаружил лишь пустоту, хотя книга точно должна была быть здесь. Он отчетливо помнил, как поздно вечером проскользнул через маму и Ходжа, когда те обсуждали отъезд; как ходил между стеллажей и старательно пытался придумать место получше, чтобы и без того потрёпанная обложка не помялась, когда кто-то будет брать другие книги или ставить их на место. Его пробивала небольшая дрожь, но не от страха, а из-за непонятного чувства, которое появилось при осознании того, что в любую секунду может кто-то зайти, поймать его и рассказать его матери о том, что мальчик нарушил правила. Наверное, это было то чувство, которое испытывал Джейс, когда совершал какие-то безумные поступки. Тогда взгляд Алека зацепился за самый огромный стеллаж. Его особенностью было то, что он был настолько широким, что книги на полках стояли в три ряда. Это было не удобно для посетителей библиотеки, но зато надёжно для затеи нефилима. Алек положил книгу за все остальные и надеялся, что никто не догадается искать её здесь. С неким чувством грусти он покинул помещение. Сейчас лучник видел, что книги на месте не было, единственный человек, который мог её найти, был Ходж, потому что он почти всё своё проводил сидя в библиотеке, перебирая и перечитывая различные книги. Слегка раздраженный такой внезапной потерей нефилим решил направиться на поиски Ходжа, но в этом не было необходимости, потому что мужчина стоял за Лайтвудом и глядел на него с тёплой, даже отеческой улыбкой. — Ходж, — воскликнул мальчишка, улыбаясь в ответ. Он скучал по своему наставнику, ведь Старквезер был ему почти вторым отцом. Да и вообще они были похожи: им обоим нравилось проводить время за чтением книг, и оба любили тишину. Но мужчина был так же и прекрасным бойцом, каким хотел стать и маленький Лайтвуд. — Алек, рад тебя видеть, — он присел на корточки, чтобы разговаривать с юным нефилимом на равных, а его взгляд метнулся к стеллажу, из которого были вытащены несколько книг. — Вижу, ты что-то ищешь. Не ту ли книгу, которую я тебе дал? — Алек прикусил губу и виновато потупил взгляд. Мужчина, приняв это за согласие, лишь чуть растрепал рукой иссиня-черные волосы Лайтвуда. — Я всего лишь хотел… — Не волнуйся, после вашего отбытия в Идрис сюда пришёл один мальчишка и часами что-то искал, а потом ушел с той книгой. Я уверен, если ты попросишь, то он даст её тебе, — Алек очень надеялся, что это был Магнус. Он решил найти Бейна, чтобы узнать. Не дав себе передумать нефилим выпалил: — Я должен идти, — и выбежал из библиотеки, направляясь в сад. Он надеялся, что Магнус не спал и был увлечён книгой, предпочитая читать её в тишине сада, как и Алек, без постоянного трёпа Саймона (хотя была вероятность, что тот ещё спал). Другого тихого места в Институте было не найти. Магнус не сразу заметил чуть запыхавшегося брюнета, его так затянула книга, что оторваться было практически невозможно. Неподдельный интерес и желание хоть чуть-чуть понимать Алека заставляли мага внимательно изучать текст на старых страницах. Он внимательно изучал цветок под названием асфодель, его пальцы скользили по немного шероховатой поверхности страницы, повторяя контуры рисунка. Чуть раскрасневшийся от бега Лайтвуд увидел, что мальчик сидит на лавочке, на которой они сидели в первую встречу. Это заставило лучника немного улыбнуться, ведь Бейн был единственным человеком, кроме Иззи и Джейса, с кем он мог позволить себе так свободно общаться, даже несмотря на то, что они общались лишь раз. Алек чувствовал, что мог доверять этому человеку. Нефилим уже привязался к этим карим глазам, в которых часто светились искорки веселья. С самого детства — как только Алек научился понимать, что значит можно, а что значит нельзя — мама говорила ему, что привязанность к кому-то — это слабость, в основном присущая примитивным. А семья и любовь, по её мнению, были главной слабостью любого существа. Лучник разделял не все взгляды своих родителей, но знать об этом им было не обязательно. Когда Магнус заметил движение сбоку, то поднял глаза и столкнулся взглядом с голубыми омутами, в которых плескалась небольшая вина вперемешку с радостью. Маг слегка опешил от такого внезапного появления Лайтвуда, но тут же взял себя в руки и ослепительно улыбнулся. — Александр, рад тебя видеть, — он протянул руку, которую нефилим торопливо пожал. И тут Лайтвуда будто чуть ударило током, он вздрогнул и задержал дыхание. Кожу немного покалывало от соприкосновения. «Волшебный» — невольно пронеслось в голове у нефилима. Но Алеку пришлось отнять руку, так как он неприлично долго сжимал смуглую ладошку. Он спрятал руки за спину, неловко переминаясь на месте. — Я тоже… — Лайтвуд слегка запнулся, это заставило щеки предательски покраснеть, — рад видеть тебя, — прежде он никому не говорил таких слов кроме брата и сестры, поэтому было не привычно произносить такое кому-то ещё. Магнус решил взять дело в свои руки, чтобы беседа не обрывалась на неуютное для Алека молчание. — Я тут книгу читаю. Она и вправду интересная. Надеюсь, ты не против, что я взял её? — Нет-нет, — заверил нефилим, уловив едва заметные нотки беспокойства в голосе Бейна. — Она же принадлежит не мне, а библиотеке. Ходж просто нашёл её для меня, когда я просил. — Да, найти её было весьма трудно, — усмехнулся маг, вспоминая, как перерыл чуть ли не всю библиотеку в её поисках. — И как же ты её отыскал? — Немного везения и магии, и вуа-ля, — с его пальцев сорвались синие искорки, а нефилим поражённо ахнул. — Так ты маг! — он с удивлением пялился на руку Магнуса, взгляд которого с беспокойством смотрел на Алека, уже сомневаясь, что его сущность придется по душе нефилиму. Бейн всегда знал, что однажды найдутся люди, которые будут с презрением и отвращением относится к его происхождению. Так же, как и его родители. Ему не хотелось, чтобы в этот список попал и Лайтвуд. «Ну кто тебя за язык тянул? Надо было узнать сначала как он относится к нежити», — горько подумал маг. — Это проблема? — с опаской спросил Магнус. В ответ на это нефилим лишь усмехнулся. — Нет. Просто теперь я понимаю, откуда взялись цветы в моей комнате, — мальчишка с облегчением выдохнул, на секунду выпадая из реальности. Он поднял взгляд и с восхищением посмотрел на Алека, который всё так же невольно стоял перед лавочкой. — Что ж, присаживайся. В прошлый раз мы так и не договорили, — засмеялся Магнус, отодвигаясь и приглашая нефилима присесть рядом. «И правда волшебный», — закралась мысль в голову Лайтвуда. Тем вечером Магнус нашёл под дверью своей комнаты голубую розу. «Волшебство» — гласила записка рядом с ней. Маг улыбнулся, вертя веточку между пальцами. Теперь это их язык.