Под покровом ночи

Цветы сакуры — быстротечность жизни. Ромашки — детская невинность, первая любовь.

Перед глазами вспыхивают яркие огни, а в висках тяжело стучит, когда Уилсон выплевывает очередной сгусток тёмно-алой крови вперемешку с розоватыми лепестками. Забавная ирония — символ краткосрочности жизни беспощадно дерет бессмертное горло, ну разве не оксюморон? Уэйд прерывисто вздыхает и с адским наслажданием касается разгоряченным лбом холодной стены загаженного переулка у бара «Сестер Маргарет». Он разлепляет слезившиеся глаза и опускает взгляд на блестящую от неоновой вывески лужу, где изящным узором расплывались кровяные капли. Наёмник сплевывает остатки с металлическим привкусом и выпрямляется, поднимая глаза к ночному беспросветному небу. — Я скучаю, Несс, — еле слышно шепчет Уэйд, чувствуя как предательская крошечная слезинка всё же скатывается по онемевшей от холода скуле, приятно согревая кожу. Уилсон судорожно сглатывает и проморгавшись, достает изрядно потрепанную пачку сигарет вместе с зажигалкой, на которой красовался весьма неприличный рисунок. Он зажигает кончик никотиновой подружки и выпускает в ночной воздух клубок белого дыма. Неожиданно безмятежную тишину с отголосками шумной музыки внутри заведения нарушает фигура, стремительно выпрыгнувшая из чёрного входа рядом с наёмником и моментально скорчившаяся, награждая без того грязный асфальт содержимым своего желудка. Мужчина бросил мимолетный взгляд с толикой любопытства на незнакомца, которого нещадно выворачивало и с сочувствием заметил сгустки крови с белоснежными ромашками. Когда беднягу наконец-то отпустило, тот жадно хватая воздух, развалился у разрисованной стены напротив наёмника. Уэйду на миг показалось, что сердце совершило восторженный кульбит при виде стекающего пота с милых кудряшек к соблазнительно выступающему кадыку. «Совсем ещё пацан» — думает Уилсон, сбрасывая с сигареты лишний пепел и рассматривая подрагивающие ресницы закрытых глаз. — Алкоголь усугубляет ханахаки, знаешь ли, — с доброй ухмылкой умничает Уэйд, фразами, прочитанными в интернете хрен знает когда. Усмешка непроизвольно перерастает в неуверенную улыбку, стоило пареньку открыть заманчивые шоколадные глаза, заплывшие в туманом опьянении. Кареглазка растерянно моргает пару раз, собираясь с мыслями, а Уилсон про себя подмечает, что эти глазки напоминают ему рождественский какао, уютно согревающий тёмными ночами. Подросток с усилием разлепляет обкусанные губы, а затем хрипло отвечает: — А я думал её усугубляют мудозвоны, — наёмник не сдерживает рваного смеха, делая ещё одну затяжку. «Очередной оксюморон» — проносится в голове мужчины, — «Такой хрупкий милашка и такие грязные словечки». Где-то на периферии сознания, в районе «Типичный Уэйд Уилсон» появилась пара пошлых шуточек и фантазий по этому поводу, но наёмник решил их отложить на потом. — Девчушка-отличница? Или главный задира школы? — интересуется Уэйд, задумчиво склонив голову. Парень слабо качает головой, а в карих омутах пробегает тень воспоминания, приносящего острую боль детской душе: — Нет. Гений, плейбой, миллиардер, филантроп и просто отчаянный урод, — подросток грустно усмехается, заглядывая Уилсону в глаза, в которых плескалось понимание и неугасающие искорки веселья, как у тлеющей лучинки. Пацан вдруг осознает, что ему нестерпимо хочется дотронуться до длинных аккуратных пальцев со сбитыми костяшками и попробовать обветренные губы мужчины на вкус. — Питер, — прерывает мимолетную тишину Паркер, нервно сглатывая. — Уэйд, — в ответ произносит наёмник, докуривая сигарету до желтоватого фильтра. Незнакомцы неловко улыбаются друг другу, хороня внутри под осколками разбитых сердец лепестки нежной Сакуры и невинной ромашки. Спустя пару часов ночное небо начинает светлеть и окрашиваться в розовые оттенки, готовясь встретить первые лучи утреннего солнца. После долгой ночной прогулки Уилсон решает проводить нового знакомого до дома, а Питер в свою очередь не сдерживается и утягивает Уэйда в долгий поцелуй. Стоит рассвету прокрасться в город, как Паркер понимает, что ему до ужаса нравятся привкус сигаретного дыма, пороха и сладковатой Сакуры. А Уилсон обещает себе, что не бросит этого парнишку с щенячьими глазами, тёплыми ладошками и заливистым смехом.