Язык цветов

Прошло несколько месяцев; погода за окном сменилась на ослепительную жару, больше подходящую какой-нибудь Испании, но никак не Англии. Птичье пение ознаменовало начало нового дня, и в кровати заворочался мальчик со шрамом на лбу. Сегодня было 31 июля. Этому мальчику исполнилось 11 лет. Проснувшись, он нащупал очки на прикроватном столике и усилием воли сфокусировал взгляд на календаре. Красные крестики зачеркивали числа за неделю до этого, а 31 было обведено в кружок. Резко распахнув глаза, он вскочил с кровати и со скоростью молнии оделся, открыл дверь, не рассчитав силу и впечатав ее в стену, выбежал в коридор и направился в комнату Петуньи. Но по пути он услышал божественный запах выпечки из кухни, поэтому, сбавив скорость и поменяв направление, как зомби, он зашел туда и не поверил своим глазам: стол был завален его любимыми блюдами. Но первым делом Гарри, конечно, заметил цветы, выстроившиеся в ряд и ожидающие, когда же их прочитают. — С днем рождения, Гарри, родной! — Петунья набросилась на него с объятиями. — Как спалось, милый? — Хорошо, спасибо. Ты столько всего наготовила! — Сегодня же особенный день, мальчик мой. Совсем скоро ты уедешь. Когда еще я смогу сделать для тебя подобное? Петунья подозрительно затихла, что могло означать лишь приближающиеся слезы, и Гарри уже решил было сказать нечто успокаивающее, но потом она быстро спохватилась: — Что тебе положить, Гарри? Гарри перевел взгляд с тети на стол и с удовольствием оглядел его, предвкушая и пытаясь решить, что же именно он съест первым: — Давай начнем с картошечки. Пока довольная Петунья накладывала еду в тарелку, он начал разгадывать смысл цветов, ведь, несмотря на многолетнюю практику, это все еще было не очень просто, особенно когда встречались редко употребимые словечки. Что тут у нас? Лаванда, анютины глазки, даже мох. Гарри постарался припомнить, что значит мох, потому что значения двух других цветов он знал хорошо. «Воспоминание о тебе — моя единственная тихая радость, — говорили они, — думай обо мне». Это напомнило Гарри о том, что очень скоро ему предстоит уехать и жить вдали от Петуньи. Жить без ее завтраков, открытых настежь окон, без ее цветов. Без ее объятий, улыбок, смеха. Без долгих разговоров, обсуждения насущных проблем. Просто без нее. Стало очень грустно, и он пообещал себе писать ей как можно чаще, рассказывать как можно больше, любить как можно сильнее. Тут он хлопнул себя по лбу. «Я люблю тебя любовью матери», — вот, что говорил мох. Неподалеку стояли альпийские звезды. Эти прекрасные растения шептали: «Счастья тебе, Гарри, любви и мужества». Гарри улыбался. Он всегда знал, что Петунья его любит больше всех на свете. По сути, никого у них и не было, кроме друг друга. И Гарри это нравилось: что может быть лучше, чем мама-лучший-друг? Поэтому он никогда не реагировал на издевательства одноклассников, которые называли его ботаником, одиночкой и сиротой. Да, он действительно ботаник, да, он одиночка, но он не сирота и никогда им не был. Когда Петунья поставила перед ним тарелку и села рядышком, отщипывая от булочки кусочки и кладя их в рот, он тихонько сказал ей: — И я тебя люблю, Петунья, ты мне как мать. Она отвернулась, чтобы положить ему пирога, и он заметил, как рукав платья подозрительно быстро заработал вблизи глаз. — Не плачь. — Ничего от тебя не скрыть, — она усмехнулась. — Ладно, не буду, прости уж меня старую. — Ну что за манера! Сколько раз говорить? Ты очень даже молодая! — Прости-прости, мой грозный защитник. Ешь давай. Гарри начал есть жареную картошку, закатывая глаза от удовольствия, но не переставал гадать, что же тетя подарит ему на день рождения. Денег никогда не было слишком много, поэтому подарки всегда что-то значили. Например, магические книги, растения, поход по всем ботаническим садам города или очередной шедевр флористики. Словом, он ожидал чего-то особенного. Пока он доедал конфетки, увлеченно рассказывая о том, какие именно лавки они посетят во время прогулки по Косому переулку, она достала из-под стола сверток — красивая оберточная бумага, ленточка, записка: «С любовью, Петунья». Гарри тут же перевел на него взгляд. Он с улыбкой принял подарок и поблагодарил тетушку, аккуратно развернул упаковку и ахнул. В ладонь ему опустилась прекрасно расписанная колода карт, но то был не обычный игральный набор. Это был язык цветов в его письменной форме, наверняка похожий существовал между его мамой и тетей в детстве. «Мама, — в который раз подумал он, — почему вы не смогли остаться друзьями? Неужели разрыв того стоил?» Не то чтобы он ожидал услышать ответ, поэтому Гарри вернулся в реальность: — Они прекрасны, — прошептал он, — спасибо тебе большое. Я возьму их с собой в Хогвартс и научу соседей по комнате! — Хорошая идея, дорогой, — улыбнулась тетя, и Гарри увидел по ее глазам: она поняла, что подарок для него очень много значит. Когда завтрак был окончен, Гарри стало невтерпеж получить письмо. Он почти что подпрыгивал на месте, его глаза поблескивали из-за стекол очков, речь стала отрывистой и неясной. Петунья понимала причину перемен, а потому абсолютно спокойно предложила переместиться в гостиную и заняться обычным делом — посравнивать магические и немагические растения, благо, день рождения выдался на выходной и они могли никуда не торопиться. Тут Гарри кое-что вспомнил и убежал в комнату, а вернулся уже с книгой Ньюта Саламандера и словами: — Я хотел проверить, кто из них самый быстрый. — Давай проверим, родной. И в тот момент, когда их споры, наконец, иссякли, и Гарри официальным тоном заявил, что самыми быстроногими существами магического мира являются единороги, в окно постучала сова. Мальчик тут же скинул с коленей книгу и побежал в сторону балкона, а Петунья лишь недовольно цокнула и подняла ее с пола, пока переплет не испортился. — Оно из Хогвартса! Из Хогвартса! — кричал Гарри, подпрыгивая на месте, и мисс Эванс не смогла сдержать улыбки. «Мой мальчик», — подумала она, и слезы снова едва не навернулись на глаза. — Давай откроем, — подозвала она его к себе и похлопала по дивану, — мне же тоже интересно. Он согласно кивнул и сел рядом, одной рукой сжимая письмо, а другой ломая печать. Глаза забегали по тексту, и через несколько секунд еще более яркая улыбка озарила лицо: — Я зачислен! Петунья, я зачислен! — Гарри навалился на нее, обнимая, и крепко сжал. — Я никогда не сомневалась, милый, ты станешь превосходным волшебником. — Столько всего нужно купить! Когда мы пойдем, Петс? — переходя на сокращенное имя, что делал лишь в случаях особого возбуждения, спросил Гарри. — Можем через недельку… — задумавшись, начала она, скашивая на племянника глаза и наблюдая за его забавным, полным разочарования лицом, — ну, или прямо сейчас. — Да, да, да! — вскочил Гарри и опрометью побежал в свою комнату, чтобы переодеться. — Я слишком стара для всего этого, — выдохнула Петунья и направилась к шкафу, не желая выходить на улицу в халате. За окном жара набирала обороты, солнце слепило нещадно, а двое друзей, разрезая потоки прохожих, торопились добраться до нужного переулка.