Чиароскуро (На контрастах)

Есть что-то знакомое в том, как они стоят: Итачи спиной к нему, так обманчиво близко, что кажется, будто реальное расстояние между ними легко растворится в единственном сдавленном вздохе, стоит Саске всего лишь протянуть руку и дотронуться до его плеча или локтя, прошептав вертящиеся на языке слова. Старший брат бросает на него мимолётный взгляд, глаза сужены, тонкие губы бескровны, нитевидные чёрные трещины придают мозаичность землистой коже, и всё это отлично видно даже в этой чёртовой пещере. «Нет» — призрачное слово, произнесённое совсем тихо, скорее угадывается, чем действительно слышится. Затем он мотает головой и медленно разворачивается, давая своей руке соскользнуть с руки Кабуто и повиснуть вдоль тела. — Думаю, у тебя ещё остались вопросы, — произносит Итачи. — Я... У нас ещё должно остаться время, по крайней мере на это. Слова «я очень многое тебе задолжал» остаются невысказанными — уж в чём брат всегда был хорош, так это в утаивании действительно важных вещей. Наверное, Саске наконец-то научился распознавать эти чёрные подтексты под покровом белой лжи. Саске с неверием таращится на брата, силясь игнорировать дрожание нижней губы и смутную тошноту. Под подошвами его сандалий крошатся мелкие круглые камешки, когда он меняет позу и расправляет плечи, стараясь изобразить максимальное присутствие духа, и сжимает челюсти с такой силой, что острые скулы того гляди сломаются. Итачи посылает ему ласковую улыбку, и это походит на прелюдию к тому моменту, когда один из них ударится в слёзы. Саске трёт правый глаз основанием ладони, а брат смотрит на него с тенью скорби. — Можно мы... — он неловко прочищает горло, стараясь не замечать, что из носа начинает течь, и такое ощущение, будто ему заново пять лет, он разодрал коленки и хочет, чтобы старший брат отнёс его домой. — Можно мы выйдем отсюда для начала? Его лицо смягчается, и он явно не представляет, куда деть руки. Саске разворачивается лицом к той части пещеры, куда просачивается свет, и ждёт, пока брат встанет рядом. Вся его боевая готовность, его рвение, его разожжённая адреналином ярость медленно вытягивают напряжение из его осанки. Итачи позволяет себе невесомо лёгкое прикосновение к его пояснице, столь мягкое, что ощущения легко списать на дуновение воздуха, но нет, до него действительно дотрагиваются сначала кончики трёх пальцев, а затем и запястье. Мгновение они смотрят друг на друга — Итачи делает шаг к выходу из пещеры, и Саске совершает аналогичное движение, оказываясь не совсем рядом, но очень близко, как будто сейчас вцепится брату в рукав коричнево-красного плаща и ни за что не отпустит. Рука протягивается и хватается за ткань, точно за спасительную соломинку; на долю секунды Итачи замирает, бросая на него взгляд через плечо, и вдыхаемый пещерный воздух больше не кажется таким холодным.