На языке цветов

      Когда он понял, что алая ниточка тянется к девчушке из магазинчика через дорогу, он растерялся. Захотелось прикоснуться к ней, или никогда не встречать её.       После себя она оставила горшочек с удачей и дружелюбием, ненужную суету и запах крови.       Ох, как взбудоражил его тогда этот флёр..!

***

      Вторая их полноценная встреча - не считая переглядок во время открытия и закрытия магазинов - состоялась через три дня. На обеденном перерыве Ханна - верно же он запомнил? - перешла через дорогу и направилась к кафе, что было немного дальше его магазина, где-то внизу улицы. Оно вроде бы имело индийское меню - Седрик не интересовался этим.       Возвращаясь с перерыва девушка кинула мимолётный взгляд на витрину книжного и... споткнулась, ошарашенно смотря прямо не на него. Змей уж было подумал, что потерял контроль и та увидела часть его сущности. Даже промелькнула мысль, что её убийство будет чем-то расточительным - лицом она была достойна самых величественных родов.       В помещение Тилль влетела, заставляя музыку ветров над дверью неприятно ударить по чувствительному слуху резким и обрывистым звоном:       - Здравствуйте, мистер Хоффман! - взглядом девушка косилась в раздел научной литературы, которую он закончил оформлять буквально прошлым вечером. Седрик прерывисто вздохнул, ощущая, как смешанные цветочные запахи щекочут нос, а на языке оседает что-то пряное. На любителя.       - И Вам доброго дня, мисс Тилль, - горло внезапно пересохло, а алая ниточка замелькала перед глазами, приковывая взгляд. - Могу чем-нибудь помочь?       Развернулась к нему девчонка резко, на пятках, - как дитя малое - и качнула головой в сторону стеллажей. Бледные зелёные глаза с яркими крапинками охры возбуждённо сверкали, словно она увидела то, что долго искала, и теперь ей не терпится это забрать в свои изрезанные ручонки.       - Да, - поспешно кивает Ханна и сжимает низ тёмно-синего жилета. - Я заметила, что у Вас на прилавке есть журналы Scientific American*, - Седрик кивнул, припоминая. - А самих энциклопедий этого журнала у Вас случаем нет? Их вроде бы...       - ... Около пятидесяти, да. Я помню. Нужно посмотреть, - мужчина потёр подбородок, одёргивая себя от мыслей зачем ей подобная, уже не популярная литература. Ему это знать ни к чему, определённо.       Наг поправил сползшие очки, подходя к полкам. Тома Американской энциклопедии стояли длинным стройным рядом и всё ещё пахли дорогой бумагой и краской.       - Вам какой том нужен? Может, Вы ищите что-то более конкретное? - мужчина перевёл взгляд с позолоченных корешков коллекционного издания на девушку, что вся будто сжалась. Поджав тонкие губы, та подняла голову, смотря прямо ему в глаза. Седрик неосознанно подметил, что Ханна смотрит на него снизу вверх из-за разницы в росте примерно в фунт**. И её нельзя было назвать низкой по отношению к людям этого мира.       От её взгляда пальцы судорожно сжались на полке - та неприятно скрипнула под ними.       Почему-то Седрику понравилось то, что на него смотрит эта дева. До горячего томления в груди.       - Квантовая механика... - с сомнением ответила Ханна, наклонив голову набок, словно прикидывая, а есть ли подобная литература в этом магазине. И в выражении её лица явно было сомнение.       - Хммм? А я думал, что вы ищите Викторианский словарь значений цветов, - девчушка на его слова усмехнулась - впервые столь открыто, но мимолётно - и покачала головой, прикрыв глаза:       - Интерпретация Эверетта*** меня интересует больше того, о чём я и так знаю, - лёгкая, формальная улыбка, не тронувшая глаз, всё равно заставляет улыбнуться в ответ. Вот только...       Внутри у Седрика всё замирает в напряжении. Ох, это всё паранойя! Зачем этой девчонке теория о параллельных мирах?!       - Хмм, а Хокинг не исследует этот вопрос случаем? — пытается отвлечься от напряженных дум мужчина, тут же убеждаясь в правильности своих действий. Дышать становится легче, а алая ниточка лишь мельтешит перед глазами.       Лицо Тилль расцветает, она кивает, и Седрик обещает занести ей нужные книги, так как делает вид, что не находит их на верхних полках. Она вовсе не выглядит расстроенной, лишь просит не забыть об обещании, и тихий смешок срывается с её губ.       Всё его нутро от этого звука напрягается, словно пружина. Кровь приливает к затылку. Седрик смущён столь внезапным для него влечением к деве, оно сбивает с толку, как и осознание того, что с ним что-то не так.       Наг даже выспрашивает, от чего подобный интерес к этому разделу физики, не ожидав в итоге потемневшего болотного взгляда, в котором клубилась мрачная решительность. Её ответ был правдивым максимум на четверть - сосредоточенная речь, сложенные на груди руки, взгляд чуть вверх и вправо и сладкий запах - словно дурман - выдают ложь. Он старается не обращать внимания и кивать на историю о увлечённости квантовой механикой с "последнего года школы".       Седрик даже запинается на мысли о том, что в голове уже придумал целую сотню оправданий этой лжи, и в итоге предлагает Ханне выпить чаю. Возражает она слабо и не охотно - найти интересного собеседника ей довольно-таки сложно - и через пятнадцать минут они потягивают зелёный чай - отдающий Седрику химическим, но уже привычным запахом - с имбирным печеньем, которое достаёт из сумки смущённая Ханна.       Табличка на двери так и не была перевёрнута - забытая ещё с обеда - "радуя" прохожих незатейливым "Closed". Как и цветочный напротив.       Они забываются в разговоре, спорят, даже перерывают пару научных энциклопедий, выискивая статьи и биографии.       Внутри у нага теплеет. Он не отрывает взгляда от девы напротив, украдкой наблюдая за взмахами тонких кистей, заклеенных пластырями, за складкой между плавно изогнутыми бровями, за румянцем на щеках - молоко и кровь! - и изгибом губ. И запах, что затуманивает разум не хуже вина.       Прощаются они как-то в спешке - солнце клонилось к западу, магазин пора было закрывать.       - Приятно было поболтать, Рик! - машет Ханна рукой ему, стоя у пешеходного перехода. - Надеюсь, ты не откажешься от ещё одной дружеской посиделки.       Внутри в который раз всё ухнуло. "Дружеская посиделка", да? Седрик без энтузиазма кивает, слабо улыбаясь. Эти слова его расстраивают.       Это определённо ненадолго - эта дружба.       Успокоить себя, на удивление, получается легко. Тяжкие думы уходят бесследно, уступая место бабочкам в животе и покалыванию кончиков пальцев.       Ровно до того момента, как перебегающую через дорогу девушку не сбивает машина.

***

      Хорошее настроение сносит автомобиль. Ханне кажется всё это издевательством. Дышать больно и тяжко, кожа на коленках, левом локте и ладонях содрана и саднит. Анна бормочет ругательство сквозь зубы, ощущая привкус крови. Она точно уверена, что не сдохнет. Как никак в тринадцать лет у неё тоже были переломаны рёбра.       Водитель выбегает из машины в испуге и подлетает к ней. Даже орёт ошарашенному Рику, чтобы тот позвонил в скорую, и уверяет её, что оплатит вызов и лечение****.       Анна на это особо не обращает внимание и сквозь зубы посылает всё нахер. В уме она это делает ещё более жёстко. Мужчина её даже понимает и думает, что сбил иностранку. Пусть и при таких обстоятельствах, но ей приятно поговорить с кем-нибудь на родном языке.

***

      Суета вокруг утомляет. Кажется, такое с ней уже было.       Виктор - тот незадачливый водила - приходит к ней каждый день. Как и Рик. Но с Виктором проводить время куда приятнее, Анна даже ощущает себя как дома. От него пахнет грозой и свежескошенной травой, голос с чувственной хрипцой. Анна тает от этого и совершенно забывает про Хоффмана, глаза которого темнеют.       Через неделю, когда и врачи и Виктор убеждаются, что лёгкое у неё более менее зарубцевалось, её отпускают, заставляют носить медицинский бандаж - ох, как она стрёмно в нём выглядит! - и периодически заглядывать на проверку в больницу.       Виктор отвозит Ханну домой. А ещё целует, так целует, что девичье сердечко сжимается в сладостной истоме. Щёки заливает румянец, тело лёгкое-лёгкое, и Ханна-Анна понимает, что влюбилась.       Впервые девушке думается, что остаться в этом искажённом отражении её мира вполне себе можно. Она не обращает должного внимания на Рика Хоффмана, что приносит ей обещанные статьи и книги. Не замечает - правда - алой нити, тянущейся от её рук к рукам Хоффмана, и то, как тот мрачнеет от появления Виктора рядом с ней.       Через две недели Рик приносит ей букет из одиннадцати глоксиний. Анна не вспоминает значение цветов, но точно помнит значение их количества. И улыбается бледному, как простыня, Хоффману, принимая его дружбу.       - Этот мир, не так уж и плох, да? - улыбается своему отражению девушка, причмокнув подкрашенными губами. Сегодня Виктор позвал её на ужин, и Анна не собирается отказывать ему во встрече.       Она не жалеет, что провела ночь с этим человеком - отдаваться ему было просто великолепно. Возникла даже мысль, что быть женщиной этого мужчины она не против. Ну а если Анна ей не станет, то у неё останутся шикарные горячие воспоминания.

***

      В глазах помутнело. Седрик прерывисто выдохнул. Ханна Тилль теперь пахла женщиной и мужчиной, что овладел ей.       - К... какого чёрта? - губы дёргаются в нервной улыбке, а из глаз катятся слёзы. Наг проводит ладонью по лицу и с губ срывается смешок. Ярость, поднявшаяся в груди ледяным штормом, ослепляет, и Седрик с криком валит книжный стеллаж.       Ценные меридианские книги разлетаются по всему отделу, рассыпаются, устилая паркет пожелтевшим пергаментом. Мужчине плевать на них. Он кричит и громит полки, ломает их, гнёт металл каркасов. Из горла рвётся рычание.       Он никак не хотел выделяться в этом мире. У него всего навсего было одно паршивое задание - найти "законную" наследницу Меридиана - ни больше, ни меньше. Выполнить и вернуться домой.       Седрик ненавидит встречу со своей предначертанной.       И именно поэтому он сегодня сделает то, что стоило сделать ещё в самом начале того злополучного происшествия.       В его кольцах тело того человека хрипит, ломается с влажным хрустом, и это приносит просто садистское удовольствие.       Пальцы с острыми когтями вцепляются в чужую шею, прокалывая кожу, плоть, выпуская фонтан ярко-алой артериальной крови. Злая радость выплёскивается облегчённым хохотом.       А потом голова пустеет. Нет ни радости, ни гнева.

***

      Ханна с лёгкой улыбкой собирает букет для молоденькой девчушки-китаянки. Настроение у неё отличное, к вечеру она планирует заказать еды из китайского ресторанчика и посмотреть фильмы с Чаплином. Возможно, к ней заедет Виктор и...       Мысль обрывается прилившим к щекам и животу жаром.       Ханна даже прикупила пару красивых кружевных комплектов, пеньюар и чулки с ремешками. Кто бы знал, как ей было стыдно смотреть в глаза продавца..!       К концу дня у неё посетитель. Не Виктор.       Перед ней стоит следователь. Он расспрашивает о её отношениях с Викторов Клименски, а потом показывает фотографию.       В первые секунды она совершенно не понимает что именно ей показывают, а потом горло сдавливает спазм, оседающий на языке горькой желчью.       Его убили.       Анне-Ханне дурно. Она с силой сжимает канцелярский нож, который отвела именно для цветов, и не ощущает боли. С губ срывается что-то мало вразумительное, и она оседает на пол. Полицейский хмур и взволнован - он заставляет её выпить успокоительное и говорит, что, если она что-то узнает, то пусть сообщит в участок.       А у девушки перед глазами алый-алый-алый, изломанное тело и оторванная голова. Её совершенно не волнует то, что именно она является главной подозреваемой в убийстве Виктора.       Ханна может лишь плакать, марать порезанной ладонью мебель и лицо. И ей кажется, что она сходит с ума. А ещё, что всё хреновое, произошедшее в этом мире - её вина.       Взгляд натыкается на уже чуть подвявший букет с одиннадцатью признаниями в любви с первого взгляда дружбе.       На негнущихся ногах она идёт в сторону книжного. В магазинчике не только её знакомый - друг -, но и ещё какие-то шесть школьниц*****.       - Привет, Рик, - выдыхает ещё больше расстроенная Тилль. - Прости, загляну к тебе позже.       - Ханна? - удивляется мужчина, отвлекаясь от подростков. Взгляд его перемещается на испачканные в крови руки и лицо, что было болезненно бледное.       Мужчина подбегает к ней сразу же, аккуратно берёт изрезанную руку и усаживает на стул. Выглядит он донельзя обеспокоенным:       - Ханна, подожди минуту - я за аптечкой, - бросает он через плечо, влетая в какое-то помещение рядом.       Они оба забывают, что в здании они не одни, а девочки-подростки и не спешат напоминать о себе. Любопытство так и жжёт их умы, и поэтому они тихонько прячутся за стеллажами.

***

      Седрик стоит перед ней на коленях, неловко вытирает кровь с ладоней девы. Выглядит она не важно, и сердце мужчины болезненно сжимается. Когда она начинает всхлипывать, он готов перевернуть весь мир, но найти причину слёз.       - Ну, тише, - успокаивать у него никогда не получалось. Вытащив из пачки новую влажную салфетку, тот тихо вопрошает, поднося её к испачканному лицу: - Можно?       Тилль отрывисто кивает, пытаясь подавить истерику, и наг аккуратно стирает кровь с бледного лица.       - Что случилось, Ханна? - ладони ласкаво приподнимают её голову, тут же вздрагивая от вида слёз в потемневших глазах.       - В...Виктор... Виктора... у-убил-ли, - под конец дева придушенно воет, кидается на него, обнимая и пачкая белую рубашку кровью.       Лицо Седрика каменеет, он несмело обнимает её в ответ и гладит по голове, слушая плач.       В голове молнией мелькает мысль, что эти слёзы не так уж и плохи, поселяя облегчение в груди.       Седрик не хотел этого, правда. Не хотел отвлекаться от выполнения задания, не хотел встречать её, не хотел её встречи с тем мужчиной и не хотел её слёз.       Дайте ему пару минут полицемерить, посочувствовать и порадоваться. Пару минут, чтобы насладиться слабеющим запахом того человека, зная, что тот теперь больше не покусится на то, что будет принадлежать ему всецело.       - Тише, тише, - шепчет он, прижимая Ханну к себе. Губы растягиваются в счастливой улыбке. - Всё хорошо, Ханна. Всё будет хорошо.       Кому он говорил это? Ей? Может, себе?       Да, себе. Им. У них всё будет хорошо.       И ему было плевать на шесть пар глаз, что неотрывно смотрели на связывающую их с Ханной алую нить.       Пусть это будет их маленьким секретом.