цветы на твоём запятстье.

      — С-слушай, Ричи, это бред какой-то. Ты сам-то п-п-поним-маешь, что говоришь? Твой соулмейт какой-то неудачник, которому хулиганы п-пос-постоян-нно что-то пишут на теле?       — Да, но, Билли, послушай. Ты только послушай. Кто ещё себе будет постоянно писать всякие гадости? Думаешь, блин, он так маты учит? Или что? Репетирует шутки про свою же мамку? Билли, я тебе точно говорю, он страдает.       — И чт-что ты собираешься делать? Пойти искать его? Т-т-ты вообще хоть что-то о нем знаешь? К-ка-как ты себе это представляешь?       Ричи глубоко вдохнул и действительно задумался, как ему искать свою родственную душу. Что он знал наверняка? Это кто-то из их университета, скорее всего с младших курсов: ведь чем чётче надпись, тем ближе твой соулмейт к тебе, а с начала этого учебного года он даже физически ощущал с какой силой все эти ругательства появлялись на его теле. Этот кто-то точно остаётся на кампусе как можно дольше и совершенно точно практически ни с кем не общается, потому что в любом другом случае ему бы помогли. Помогли бы же, правда?       — Ну-у… Я примерно знаю, кого искать.       Билл саркастично выгнул бровь, мол, слушаю тебя, удиви меня.       — Я, к-конечно, знаю, с годами р-р-родствен-ных душ становится все меньше и меньше, но даже в наш-шем универе таких найдётся ок-коло сотни человек. — Билл считал всю эту затею если не бессмысленной, то уж точно бесполезной.       — Ну я знаю, что это первокурсник, который остаётся тут допоздна.       — Ричи, это ж-же первый кур-рс. Т-тут почти каждый ост-тается допозд-на. — Тозиер быстро глянул на друга, и Билли закатил глаза, — нет, нет, н-нет. Плохая ид-д-дея, Рич-чи, оч-чень плохая.       — Да я просто… Ну… напишу. Хоть завтра. Спорим? Напишу же. Предложу встретиться. Ну, скажем, часов в семь вечера. Тут же. На кампусе. И посмотрим. Ты как?       — З-завтра? Нет. Стэн. Курсовая, ну, п-понимаешь… Я, он, проекты…       Ричи протестующе замахал руками, после чего поднял их в сдающемся жесте.       — Я понял, я понял. Я сам, все сам сделаю. Я напишу, так и знай, напишу! ***       Ричи, вальяжно развалившись на последнем ряду, вырисовывал у себя на запястье ветки цветущей акации и сирени. Когда же преподаватель к нему обратился, он быстро одернул рукава своего свитера и больше не прикасался к руке до конца пары. Минут за десять до конца лекции он почувствовал, как руку словно бы прожигает: на предплечье, от локтя к запястью, линия за линией появлялось слово; Тозиер чувствовал, как его свитер пропитывается кровью, от боли и напряжения в мышцах он сломал сначала ручку, а затем и карандаш.       Ричи пишет Биллу смс, интересуясь есть ли у него пластырь или бинт, на что Билл поворачивается к нему с первых рядов с видом, мол, что ты там уже с собой успел сделать? Ричи же просто показывает на свою руку и пытается телепатией передать, что все, пиздец, сейчас рука отвалится. На третьей букве он не выдерживает и спрашивает разрешения уйти раньше.       — Тозиер, как думаете, у человека, пропускающего мои занятия, могут быть привилегии такого уровня? Или у человека, который совершенно не слушает меня? Нет. Сидите, как и все, до конца лекции.       По окончанию лекции Ричи пулей вылетел из аудитории, не дожидаясь Билла. Он быстро добежал до верхнего этажа, где почти не бывало лекций, по пути строча смс Билли и Стэну, чтобы принесли ему что-то для обеззараживания и перевязки. Забежав в самый дальний туалет, он медленно сполз по стене и глубоко вдохнул. Долго и протяжно выдохнул. Наконец Ричи решился взглянуть на свою руку: пять букв складывались в обычное loser, края довольно ровные, только на кончиках букв рванные — вырывался, бедненький, пронеслось в голове у парня; раны довольно глубокие, такие, что до сих пор, спустя почти двадцать минут с первого пореза, кровь продолжала сочиться.       Здоровой рукой он нащупал в сумке пачку сигарет и медленно дошёл до приоткрытого окна; рукава свитера он прижимал со всей силы к порезам, чтобы кровь не так сильно сочилась и чтобы притупить пульсации крови и боли. В полной тишине туалета он услышал несколько коротких пшиков, какие бывают только у заканчивающихся жестяных упаковок из-под лекарств или спреев для волос. Он стал прислушиваться: в кабинке у самого окна, (по иронии — самой темной кабинке), Ричи услышал едва разборчивое: «блятьблятьблять», — на грани истерики и изнеможения, до бесконечности отчаянное и истерзанное.       — Эй, парень, — Ричи говорил тихо и осторожно, как с запуганным котенком, хотя даже не видел парня за дверью кабинки, — тебе нужна помощь?       В ответ только тишина. Тозиер даже заглянул в просвет между полом и дверью, чтобы увидеть ноги своего собеседника, но увидел «целое нихуя», как сам же любил выражаться.       — Ты прячешься от кого-то? Я не собираюсь заглядывать сверху, а то мало ли чем ты там занимаешься, ну, знаешь…       — Да пошёл ты… — едва слышно из-за двери.       — Ох, ну слава Богу, а то я уж подумал, что с ума схожу! Слушай, сейчас мои друзья придут, они должны принести кое-какие лекарства… Короче, я могу их попросить. Тебе что-то нужно?       — Нет… Эм, ты не мог бы уйти отсюда?       Голос парня-из-кабинки-туалета был как у загнанного зверька, словно после долгой погони, и вот животное, загнанное в угол, принимает свою участь. В помещении повисла гнетущая тишина, казалось, её можно было пощупать; время тянулось, словно карамель в жару.       — Извини, не могу. Сейчас придут мои друзья, они мне должны…       Дверь распахнулась так сильно, что ручка оставила небольшую вмятину на стене, а по всей комнате раскатился протяжный резкий звук удара.       — Рич, ты что от потери крови уже начал сам с собой говорить? — Стенли вывалил из своих рук в раковину две упаковки бинтов и несколько флакончиков с обеззараживающей жидкостью.       — Слушай, тут в кабинке… Парень… Я думаю, ну, мне кажется, ему нужна помощь. — Ричи показал на кабинку, — эй, так что? Короче мы реально можем тебе помочь, если хочешь, или не знаю…       Билл и Стэн нервно переглянулись и синхронно заглянули также в щелку под дверью, как это сделал Тозиер пару минут назад.       — Ричи, т-ты не обижайся, но м-мне каж-жется, там ник-к-кого нет.       — Да точно, Рич, может, не знаю, это из-за, — Стенли многозначно посмотрел на руку, — Майк говорил, что из-за большой потери крови могут быть галлюцинации, и там всякое…       — У меня нет большой потери крови, отвали, придурок, — нехотя Тозиер поднимает рукав свитера и протягивает руку другу, — заткнись и делай, что надо.       — Жесть, это выглядит…       — Оч-чень плохо. Может, мы, мо-может, напишем Майку?       — Зачем это? — Ричи осматривает свою руку, словно впервые её видит.       — Возможно, придется накладывать швы, раны-то глубокие, — Стэн продолжает смывать кровавые разводы с кожи и рванные края ран становятся отчетливее.       — А Майк тут причём?       — Ну он как бы в-врач!       — Билли, он ветеринар! За кого ты меня принимаешь?       — На человека ты сейчас не очень-то похож, так, собака побитая.       Стэн собирается накладывать повязку из бинтов, когда звенит звонок, оповещающий о начале новой пары. Буквально через секунду после звонка дверь кабинки, где сидел таинственный собеседник Ричи, распахивается и оттуда вылетает парень: темные заплаканные глаза, отчего белки глаз покраснели, волосы взлохмачены и спутаны, словно его кто-то держал за голову. Он отбегает к двери и собирается убежать оттуда подальше, но Ричи замечает, как у него по пальцам течёт кровь, скатываясь на пол большими каплями; он тут же вырывается из рук Стэна и хватает парня за локоть повреждённой руки.       — Тебе нужна помощь, мы не обидим, правда. Не бойся.       Парень же только нервно сглатывает, переводит взгляд с порезов Ричи на его лицо, повторяет так несколько раз. Снова сглатывает. И, проявляя невероятную юркость, выпутывается из крепкой хватки и скрывается на лестнице.       — Какого.? Эй! А зовут-то тебя как?       В ответ только приглушенный звук быстро спускающегося по ступенькам человека. Билл и Стэнли наблюдали всю эту двадцатисекундную картину, затаив дыхание: не каждый день увидишь, как их друг сам вызывается кому-то помогать, да к тому же с таким рвением. Ричи продолжает стоять возле двери ещё какое-то время, надеясь, что его не-особо-разговорчивый собеседник вернется и объяснится.       — Эй, Ричи, ид-ди сюда. Надо п-перевязать, знаешь же, — Билл буквально затаскивает его обратно в туалет, и усаживает на подоконник.       — Странный он какой-то. На руку твою смотрел, словно это не твоя рука, а его…       Стэн тут же заткнулся, переводя взгляд то на Билла, то на Ричи. Тозиер поймал его взгляд, покачал головой и глубоко задумался.       — Билли, дай мне ручку, быстрее.       — Ты же не думаешь, что именно он твой соулмейт? — Стэнли начал накладывать уже второй бинт, — может он просто испугался твоих шрамов?       — Пл-плохая ид-дея, Рич-чи. Оч-чень плохая.       Билли все же даёт ему ручку и наблюдает, как Ричи выводит у себя на руке

19:00 сегодня главный вход кампуса.

      — Я бы после всего этого не пришел, — Стэн заканчивает накладывать повязку на руку и поправляет рукава свитера, — серьезно, Рич, мне кажется, именно сегодня для него это и так перебор. ***       — Эй, Каспбрак! Что за цветочки? Твоя жирная мамаша решила нарисовать тебе цветочки и сделать из тебя ещё большую девчонку?       Эдди отпросился с лекции пораньше, ссылаясь на плохое самочувствие, а сам отправился в туалет на верхнем этаже, куда никогда никто не заходил в это время дня.       — Ненавижу, ненавижу тебя, ненавижу. Почему именно цветочки? Ненавижу. Господи, хоть бы никто не увидел. Опять тупые рисунки. Как глупо.       Он пытался стереть все подчистую, но чёрные чернила въелись в кожу слишком глубоко. Именно в этот момент в туалет ввалился его одногруппник Генри со своими дружками и с силой прижал Эдди к двери туалета.       — Ой, а что это у нас тут такое? Цветочки? Серьезно что ли? Ты каждый раз стираешь мои слова, но это ты никогда не сотрёшь. Обещаю. Я хочу чтобы ты навсегда запомнил, кто ты есть, Каспбрак.       Генри достал свой нож и передал Эдди своим друзьям, которые плотно скрутили его, буквально не давая пошевелиться, но парень все равно дергался, отчего края ран становились все неровней и болезненней. Генри с дружками свалил из туалета за пару минут до конца пары, а Эдди забился в самую темную кабинку с надеждой пережить кровотечение до конца перемены и отправиться дальше на учебу. Но его планы разрушились, когда он услышал, как тихо открылась дверь в помещение; он быстро поджал ноги, чтобы его нельзя было заметить, и старался не подавать признаков жизни.       Он уже сидел на лекции, когда заметил у себя на руке между большим и указательным пальцами небольшое приглашение на «свидание».       Эдди всегда оставался на кампусе до последнего, по большей части из-за своих проблем с одногруппниками, но также и потому что ему действительно нравилось учиться. Он иногда нервно поглядывал на часы, прикидывая, как ему в случае, если он струсит, свалить из здания не через главный вход. Он действительно хотел высказать своей «родственной душе» все, что думал и чувствовал: начиная от того, что считал это все бредом, до того, что этими тупыми приторными рисунками он подставляет не себя, а его, Эдди, из-за чего иногда бывает очень больно и обидно. ***       Ричи и не надеялся увидеть снова парня-из-туалета, но все же облегченно выдохнул, когда увидел, как от центрального входа к нему идёт человек: медленной и неуверенной походкой, оглядываясь по сторонам и крепко сжимая лямку рюкзака. Незнакомец остановился напротив него на небольшом расстоянии.       — Меня зовут Ричи Тозиер, а тебя?       — Тебя это не должно волновать, — голос тихий, но звонкий и уверенный, — Ричи, твои… художества… доставляют мне некоторые проблемы в моем потоке. Знаешь. Синяки там, всякие слова, шрамы.       — Извини, я не знал… Мне просто было… интересно, как ты будешь реагировать, — Ричи был растерян и потрясен, он долго смотрел на парня перед собой и не понимал, как у кого-то вообще может появиться мысль его обидеть или причинить вред, ведь все, чего хотелось самому Ричи, так это забрать этого совенка с собой, спрятать и бесконечно оберегать и заботиться о нем, — во всем этом есть смысл. Язык цветов.       — Мне это не интересно. Прекращай это. И не пытайся со мной начать общаться. Пока, Ричи Тозиер.       Парень быстро убежал в сторону автобусной остановки и запрыгнул в подошедший автобус, а Ричи так и остался стоять напротив дверей кампуса, физически ощущая, как его жизнь рушится. На телефон приходили смс от Билла и Стэна с вопросами об их новом утреннем знакомом. Но Ричи бессмысленно шел в сторону общаг и курил сигареты одну за одной, размышляя, как ему теперь дальше находиться в университете, если он в любой момент мог встретить там своего нового не_знакомого, своего соулмейта.       Поздней ночью Ричи последний раз рисует у себя на руке — веточка цветущего миндаля и два цветка азалии — маленькое обещание на будущее, не только себе. Наутро вместо цветов он видит только два слова «пошел нахуй», которое не собирается стирать до победного, или пока автор послания сам не сотрет его.