Жёлтые тюльпаны

      Международный женский день наступал с неотвратимостью асфальтоукладчика. Из педагогов мужчин больше всех этот день любили Шериф и Акула, мартовская восьмёрка в календаре вызывали у них нездоровый ажиотаж, румянец и жажду деятельности. Ещё за неделю до заветного дня Шериф вытряс со всех взносы на цветы и банкет и теперь комбинировал, как бы к обожаемому женщинами шампанскому присовокупить любимый мужчинами коньяк или виски. Акула тоже не сидел без дела и, собрав сильную часть педагогического состава, толкнул задушевную речь о том, что это последнее восьмое марта, которое они проведут вместе и надо сделать его особенным для наших милых дам.       — Какие будут предложения? — директор посмотрел на воспитателей. Те растерялись от начальственного напора и выжидающе молчали, только Шериф, хлопнув себя по коленям, сказал, что стол в этот раз будет — просто пальчики оближешь. Акула одобрительно покивал и торжественно выложил на стол разноцветный, яркий журнал.       — Думаю, в этот раз мы можем с вами позволить себе чуть больше затрат, — директор нежно похлопал глянцевое издание по обложке.       — У меня есть прекрасное предложение всевозможной косметики, и мы можем заказать всё необходимое для наших женщин и сделать сюрприз. Ральф понимающе переглянулся с Ящером. Директор опять ввязался в какую-нибудь авантюру в надежде скорого обогащения или других материальных благ, и теперь административной волей и их привлекает к этому.       — Кто займётся выбором и заказом? — Акула оглядел немногочисленное собрание из-под лохматых бровей. Воспитатели залепетали, что они в этих бабских штучках ничегошеньки не понимают, им-то всё едино, чем морду перед бритьём мазать: мылом или гелем. А женщин, кто разберет? Вдруг не угодишь? Шериф отмазался тем, что на нём выпивка-закуска, Гомер добровольно вызвался закупить тюльпаны и мимозы, Ящер запаниковал и умоляюще смотрел на молчаливого Ральфа. Р Первый, не чувствуя подвоха, сидел в полном спокойствии и больше думал о том, что в четвёртой уж больно часто стали оставаться на ночёвку девушки. Пока он размышлял, как бы пресечь непотребство, Ящер увильнул от обязанности разбираться в косметическом изобилии, пообещав поздравительные стихи и музыкальное оформление праздника.       — Вот и прекрасно, — подытожил совещание Акула, — тем более тебе, — директор подмигнул Р Первому, — есть у кого проконсультироваться. Полистав пухлый, цветастый журнал, и даже натерев ароматные страницы пальцем, Ральф понял, что у него просто голова кругом от этих всех кремов, бальзамов, помад матовых и с блеском, каких-то консилеров с мицеллярными водами. Чёрт знает что-это такое и куда надо это мазать? Тут побрился, спиртиком обтёрся, водой туалетной спрыснулся (какую подарили) и красавец, а здесь дьявол ногу сломит во всех этих жидких подводках, пудра шариками (зачем шарики?) и тональных кремах. Придётся идти на поклон к Стервятнику, как бы не хотелось. Ральф вышел в вечерний коридор в поисках Папы Птиц. Можно было, конечно, вызвать вожака третьей через одного из логов, что дежурили у его дверей, но они с горбоносым и так слишком часто видятся друг с другом, незачем давать почву новым сплетням. Прошерстив второй этаж и не найдя нужный объект, он спустился на первый именно в тот момент, когда в корпусе погасили на ночь свет. К счастью, недалеко от лестницы перемигивался огоньками выносной вигвам Птицы, и Ральф побрёл на свет. Из палатки несло приторным запахом благовоний, от чего у него сразу заломило в висках. Он взялся за верхушку хлипкого шалаша и несколько раз взболтнул его вместе с картёжниками-полуночниками. Изнутри послышались вопли и угрозы руки оторвать и в жопу сунуть, колени в другую сторону вывернуть, кастрировать и с лестницы сбросить. Первым из палатки выглянул Валет и, тихо охнув, спрятался обратно. Следом, толкаясь плечами, выползли Рыжий и Лорд, осветили фонариком сначала ботинки Р Первого, потом свет медленно поднялся до колен, затем дополз до нагрудного кармана и, чуть поколебавшись, достиг подбородка.       — Скузи, — проблеял с нервным смешком Рыжий и втянул Лорда внутрь. Ещё пару минут в палатке возились и шептались и, наконец, наружу выполз недовольный внезапным визитом хозяин. Стервятник смотрел на Ральфа снизу вверх, скривив в гримасе лицо.       — Дыхни, — потребовал Р Первый, наклоняясь. Председатель карточного клуба презрительно закатил глаза и продемонстрировал мастерский выдох в себя с клокочущим звуком перелётных птиц.       — После завтрака ко мне на беседу, и чтобы через двадцать минут все были в спальнях. Проверю. Стервятник явился с получасовым опозданием, подчёркивая свое презрительное отношение к этому вызову. «Накрашен аккуратно, — отметил про себя Ральф, — коса с лентой, ногти только слегка облупились». Птица молча уселся на краешек стула, всем видом показывая, что ему некогда и неприятно здесь находиться. Ральф так же молча выложил ему под нос переливающийся всеми цветами журнал. Бровь визитёра надменно приподнялась в немом вопросе, а ноготь мизинца подцепил несколько страниц глянца, пролистал, и жёлтые глаза уставились на Ральфа своим фирменным застывшим взглядом. «Давай-давай, поиграй со мной, — думал Чёрный Ральф, откидываясь на спинку кресла, — думаешь, ты один такой уникальный и неповторимый? Ну-ну, до тебя тут Седой с Хромым сиживали и тебе, парень, до них, как до луны раком». Молчание сначала было тягостным, потом оно перешло в стадию кто-кого, затем Птица начал посматривать на часы и ёрзать на стуле. Ральф невозмутимо сидел и смотрел на терзания своего визави.       — Что от меня надо? — первым не выдержал Стервятник.       — Значит так, на носу у нас восьмое марта, — обозначил диспозицию Р Первый, как будто и не было десятиминутного молчаливого противостояния. — Надо выбрать подарки воспитательницам из этого каталога. Я в этом ничего не понимаю, помоги мне, пожалуйста.       — А я, значит, понимаю, — проворчал себе под нос Желтоглаз и пододвинул буклет. Ральф заварил чай, выкурил две сигареты, застелил неприбранную постель в ожидании пока Стервятник ознакомиться со всем представленным ассортиментом и перенюхает по три раза ароматизированные страницы.       — Что ж, выбрать есть из чего, — наконец-то разродился словом Папаша, когда мысль «дать подзатыльник» внутри Ральфа уже значительно опережала по очкам предложение «подождать ещё пять минут».       — Но какая мне выгода? Ну ещё бы! Когда это Большая Птица покидала свой царственный насест за бесплатно?!       — Себе тоже закажешь всё, что захочешь, — Ральф опять уселся за стол напротив бездушного вымогателя.       — Платить вы будете? — изобразил милую людоедскую улыбку Стервятник.       — Акула, — Ральф обезоруживающе нежно улыбнулся в ответ, буквально излучая любовь и всепрощение.       — Коррупционной схемой попахивает, — оскал Птицы перешел в категорию «злая мачеха увидела на балу Золушку и обрадовалась». Ральф сунул кулак под клюв обнаглевшему в край пернатому и чарующе-бархатным голосом уточнил: «Чует ли, Пташечка, чем пахнет?» Гнусный падальщик ничтоже сумняшеся обнюхал шершавые костяшки Ральфового кулака, водя кончиком носа по коже, и даже лизнул, что уж совсем очешуеть можно! и на голубом глазу завил:       — Сандал, амбра, кедр, табак. Убить — нельзя, покалечить — очень даже, если бы не праздник. Затем, в течение часа, Ральф узнал, что Душеньке надо непременно объёмную тушь, так как реснички у неё жиденькие и коротенькие, а так же выслушал целый культурологический экскурс по палитре губных помад, прежде чем они добрались до классического алого оттенка, что предпочитает самая молодая из воспитательниц. Ко всему этому набору Стервятник широким жестом добавил тени для создания образа «смоки айз», крем увлажняющий ночной и основу под макияж. Ральф незаметно проделал серию дыхательных упражнений для успокоения надорванной нервной системы, и они перешли к подаркам для Овцы. Тут его ждал целый ряд открытий в области средств для ухода за волосами. Сам он мог помыться хоть хозяйственным мылом, хоть новомодной жожобой с ягодами асаи, волосы его всё равно оставались жёсткими. А тут, оказывается, так как Овца осветляет волосы и, следовательно, они у неё сухие и безжизненные (яти-схвати!), плюс химическая завивка — перхоть может появиться. Значит, просто необходимы всякие питательные маски, масла и бальзамы для овечьих кудряшек и возрастные крема для рук, лица…       — … и области декольте, — Стервятник взглянул на заскучавшего Р Первого. — Вы меня слушаете?       — Ловлю каждое слово, — подтвердил Чёрный Ральф, подперев щёку ладонью, — боюсь вздохнуть.       — Что я сейчас сказал? — мерзким учительским тоном спросил Птица.       — В области декольте мазать надо, — скорбно повторил Ральф. Стервятник несколько секунд пристально рассматривал воспитателя, расплёл зачем-то свою крысиную косицу и озвучил следующую счастливицу.       — Крёстная! Что скажете? Ральфу пришлось собраться с мыслями и почётче представить себе образ Железной Леди Дома. Высокая, сухопарая, с осанкой бывшей балерины, волосы собраны в пучок, очки, белая блузка и строгая юбка, туфли на низком каблуке. Что ей может быть нужно?       — Крем от мозолей, — предположил Ральф.       — Намёк на возраст, — рассмеялся Стервятник, в наглую вытаскивая у Ральфа его сигарету изо рта и прикуривая свою.       — Тут всё намек на возраст, — сварливо, как старая карга, возразил воспитатель, — крем от морщин — грубо, дезодорант — пошло, помадой она не пользуется. Надо что-то нейтральное. Стервятник согласно покивал и чуть прикрыл сатанинские глаза, подтверждая, что Р Первый на верном пути. Пока Ральф формировал новые нейронные связи в мозгу из области косметических средств и притираний, вожак третьей спальни прихлебнул остывший чай из воспитательской кружки и сжевал пару орешков в шоколаде с блюдца, стоявшего на столе.       — Крем для рук и что-нибудь, чем все пользуются вроде мыла или шампуня, — предположил Ральф, забирая свою кружку из когтистых лап.

***

Праздник начинался чинно и благопристойно с поздравительных слов Ящера, тут же вкатился Гомер, скрытый букетами, а потом, как гвоздь программы, из дверей выплыл Акула, сияя лысиной, и вручил женщинам цветастые фирменные пакетики набитые ароматными дарами. Шериф поправлял тарелки с сервелатом и овощной нарезкой, Ральф открывал шампанское, крутя по-науке бутылку, а не пробку и предчувствовал, что впереди его ждут домогательства до «священного» тела. В целом за пятнадцать-то лет можно было и привыкнуть к попыткам ощупать его во всех ответственных за деторождение местах, тем более, что сие непотребство случалось по нескольку раз в год. Можно было в календаре отмечать эти дни: все государственные праздники, плюс дни рождения коллег, а также спонтанные пьянки. И вроде всё предсказуемо, но каждый раз он с тоской ждал того момента, когда прекрасный пол взглянет на него расплывчатым алкогольным взором и, покачиваясь и икая от газиков шампанского, будет склонять его к ничему не обязывающему сексу, по долгу службы, так сказать. На удивление в это восьмое марта Ральф оказался не востребован у прекрасной половины Дома. Душенька хихикала с Акулой, а он подливал ей шампанского и угощал виноградом. Овца была обласкана вниманием Ящера и Гомера, даже что-то спели весьма недурным трио. Шериф налегал на спиртное и мясо. А Ральф остался один на один с Крёстной, которая предложила ему дёрнуть коньяку и лихо, по-гусарски, опрокинула в рот одну за одной две стопки. Вызов был принят, и Ральф старался не отставать, но пожилая леди явно была профи, и он довольно быстро и неожиданно для себя опьянел. Крёстная же только чуть-чуть зарумянилась и заблестела глазами.       — Вы мне кого-то напоминаете, — заплетающимся языком поведал Ральф неожиданной собутыльнице. Коньяк весело плескался внутри, однозначно улучшая окончание этого тягомотного поздравительного дня. Разнеженный выпивкой Ральф зашёл в птичью спальню прежде, чем осознал свои действия.       — Слезай, пошли, — он тряс стремянку с восседающим на ней Папашей.       — Вы меня уроните, — шипел сиделец, хватаясь руками за поручни, — что за пьяные выходки?! Ральф терпеливо ждал, пока хромоногий сползёт со ступенек, предварительно, отвязав красную ленту и упаковав её в мешок, натянет пиджак, выберет трость и стряхнёт пылинки с цилиндра.       — Тебя ждать описаться можно, — сдул аристократический флёр с неторопливых сборов Ральф. Недовольный вожак стоял посреди его кабинета, ожидая пока Ральф избавиться от лишней жидкости в организме, а также пиджака и рубашки. «Ладно-ладно, индюк надутый, — беззлобно думал Р Первый, шурша на подоконнике за занавеской, — ты молодец, и я тебе благодарен. Тётки были довольны». Экономный прижимистый Гомер ездил за букетами на оптовую базу, и от того в коробке было много помятой некондиции, из которой Ральф и соорудил микс, зная, как эта надменная моська любит цветы. Стервятник изо всех сил старался сохранить отстранённое выражение лица и презрительный взор, но потом не выдержал и сунул длинный нос в гущу разноцветных тюльпанов с торчащей по центру веткой мимозы.       — Бездарный букет, — буркнул Птица, трогая губами прохладный лиловый бутон. — Намешали сюда всего в кучу. Если бы не коньяк, Ральф бы, наверное, обиделся. Он старался, подрезал стебли, чтобы были одной длины, обматывал резиночкой канцелярской, а ему видите ли всё в кучу. Даже ленточку раздобыл и повязал.       — На вот, — воспитатель достал из ящика пакет с косметикой, — всё, что ты заказал и кое-что от меня за старание.       — Если бы я составлял букет из тюльпанов для вас, — медовые глаза, не мигая, смотрели на Ральфа, — я бы сделал его только из красных и оранжевых цветов. Они весьма красноречивы. Стервятник подволокся к столу за своим подарком и, вытащив из букета один из цветков, положил его перед Ральфом.       — А что значит жёлтый тюльпан?       — Есть несколько толкований, кто-то считает что это пожелание богатства, кто-то комплиментом красивой улыбке, а некоторые говорят, что это вестник скорой разлуки, но мне нравится другой вариант… Стервятник перегнулся через стол и слегка коснувшись губами щеки прошептал:       — Я безнадёжно влюблён в вас. «Дожили, — думал Ральф, вертясь на кровати во взбудораженном состоянии, — я ему букеты, линеры какие-то и лак для ногтей дарю, а он значит вот… Безнадёжный, жёлтый, влюблённый. Дальше что тогда? Дальше только кольца, лимузин, голуби и «берёте ли вы фамилию мужа». Уволюсь. Вот те крест, уволюсь, женюсь на Душеньке, напложу детишек, посажу картошку, заведу курей, и пропади оно всё пропадом». Щеку, где слегка коснулись узкие губы, пекло и дёргало словно от ожога. Стервятник, лёжа на животе, рассматривал свой букет, который он поставил на пол рядом с кроватью. Белые, жёлтые, розовые, сиреневые и малиновые с махровыми краешками бутоны нераспустившихся тюльпанов веером рассыпались, втиснутые в горлышко банки. «И всё-таки красных больше всего, — довольно вздыхал он, поглаживая нежные головки».