Желтые цветы

Сидя на полу у огромного окна и докуривая третью за 10 минут сигарету, Чуя мысленно пытается понять как он к этому пришел. Сегодня ему исполняется двадцать, но он сидит в полном одиночестве, допивая первую за вечер бутылку дорогого вина, которую он берег в своей небольшой коллекции уже около четырех лет. Костяшки пальцев болят — разбил об попавшуюся под горячую руку каменную стену. Нервы ни к черту. Сейчас он даже не может вспомнить зачем он это сделал. Волосы провонялись запахом дешевых сигарет, но он этого даже не замечает. В горле першит, но это легко исправить глотком вина, хоть помогает это ненадолго. Еще одна затяжка. Тяжело вздохнув и затушив остатки табака, он привстает, но снова садится, потому что идти все равно некуда. Зачем он взял выходной? Можно было нагрузить себя работой и не страдать от одиночества, пялясь на живой город за стеклом, ведь внутри него самого лишь мертвая пустота. Вздох. Закрыв глаза он буквально видит, как градус алкоголя рисует какие-то невнятные, но яркие образы где-то под веками — вспышки света, голубое свечение, кроваво-красные мутные разводы и желтые, определенно четкие, цветы. Он медленно открывает глаза и ложится спиной на холодный пол. Опять хочется закурить, но лишь из-за отсутствия желания тянуться за пачкой и использовать способность, он этого не делает. Цветы, ха? Выдохнув в усмешке носом воздух, эспер снова закрывает глаза. Несмотря на то, что алкоголь хорошо на него подействовал и где-то под рубашкой он чувствовал легкую испарину, он прекрасно ощущал потоки холодного воздуха, охватывающие его тело, как волны. Цветы.

***

Легкий, почти неощутимый, тычок пальцем в щеку. Открыв глаза, он снова видит эту приторно мерзкую улыбку. Каштановые глаза блестят в свете ослепительного закатного солнца. Солнце оставляет на карих глазах живой, несвойственный этому человеку, блеск. Какая жалкая насмешка природы. Длинные красивые пальцы оглаживают щеку, медленно сползая на светлую, слегка оттеняемую травой, шею, прячась где-то в длинных рыжих волосах. Конец апреля, семнадцатый день рождения Чуи. Вокруг них — бескрайнее поле. Полное желтых, мать его, прекрасных, цветов. Этот год выдался особенно жарким, из-за чего лютики появились почти на месяц раньше. Одуванчики, не до конца отцветшие неизвестные никому из них цветы, как раз наступил сезон цветения тюльпанов. Пыльца от одного из цветков так удачно упала Чуе на нос, но Дазай ни за что не скажет ему об этом, пока они не приедут домой. Его веселит сонный, пригретый на солнышке, вид Накахары. А тот, в свою очередь, не может понять в чем причина усмешки Дазая. Неожиданно схватив брюнета за край испачканной пыльцой и травой рубашки, рыжий тянет того на себя. Лишь пара сантиметров, и их губы прикоснутся друг к другу. Глаза блеснули. Неожиданно, лишь одним резким движением, Чуя оказывается сверху. Вся его рабочая одежда испачкана, он не ожидал этой поездки. Не ожидал такого подарка. Немного хмуря брови, рыжий оказывается сидящим на бедрах своего партнера. В темных глазах так и читается «Что, сегодня ты хочешь быть сверху? ~», но Накахара лишь фыркает и слегка краснеет, упорно надеясь, что свет уходящего солнца скроет его смущение. Не успев подумать хоть о чем-то, за его ухо проникает тонкий стебель одно из самых крупных лютиков. Щеки обманчиво нежно касаются тыльной стороной ладони. Моргнув пару раз, он смотрит на Дазая. Тот делает самую милую улыбку, из-за чего Чуя теряется, а в глубине его сердца рождается надежда, что это не обман. Он, неосознанно, хочет в это верить. Уже планируя сказать в ответ на это какую-то колкость, его моментально притягивают к себе и целуют. Глаза распахиваются, горло издает непонятный протестующий звук, но все тело будто потеряло весь свой вес. Не используя свою способность, он чувствует, что порхает. Пальцы зарылись под волосы на его шее. Теплый взгляд темных глаз заставляет подчиниться. Чуя никогда не признается себе, что ждал этого уже долгое время. Ярко-красное солнце пропускало свои лучи через не менее яркие рыжие волосы. Кончики этих волос были потрясающими — они выглядели как нимб самого прекрасного падшего ангела на всем свете. Дазай был бы рад запустить в них свои пальцы, ощутить не мерещится ли ему этот образ трепетного и нежного Чуи, но он боялся сделать хоть одно неловкое движение, чтобы не спугнуть. Чуе же казалось, что он спит. И, может по этому, он отдавал в этот поцелуй все свои чувства. В тот момент подросток не мог думать о том, что когда-то пожалеет об этом. Держащийся в волосах Чуи цветок плавно упал на лоб Дазая, вызвав счастливую улыбку обоих. Переведя взгляд на опускающиеся за горизонт последние лучи апрельского солнца, они не разрывали поцелуй. Сумеречная прохлада постепенно вывела их из состояния легкого оцепенения. Они смотрели друг на друга как в первый раз. Чуя впервые видел такого Дазая. Дазай впервые видел такого Чую. Ночная тишина не разрывалась, казалось, бесконечность.

***

И снова холодный пол, снова слезы по щекам. Снова желание закурить и выпить. Нежелание жить. И желание жить еще больше. Занося руку для удара об пол, Чуя впервые за пару лет услышал поворот ключа в замке и легкий запах пыльцы желтых тюльпанов.