Встретимся на балу-с

      Мужчина надевал новый карнавальный костюм: фиалковый сюртук с ажурными рукавами и позолоченными запонками был идеально выглаженным, а двуполая фалда его колыхалась от единого движения человека. К лацкану он прикрепил небольшую бутоньерку из фиолетово-белых цветков мальвы, обрызганных духами из амаранта. Узоры вились по всей ткани, выводя прекрасный, но не разборчивый без тщательного осмотра узор. Черный жилет и ярко-голубую рубашку мужчина заправил в черно-синие клетчатые штаны, которые заканчивались налакированными темно-синими ботинками с острыми носами. Волосы его были смазаны спермацетовой помадой, которая ярко блестела в свете канделябров, и завязаны в небольшую косу, которую он предпочел не перекладывать на какое-либо плечо, а оставить сзади.       Мужчина оглядел маску черно-синей сойки: блестящий черно-серый клюв, глубокие синие глазки-бусинки, темные — почти черные — перья, отливавшие синим, украшавшие макушку ее. он прислонил ее к лицу, а сзади к нему подошла женщина, любезно предложившая помощь с повязками. Она завязала маску на бант на затылке и попросила хозяина повернуться. Мужчина выглядел статным молодым человеком с прекрасным телосложением, а корсет придавал ему визуально в росте. Широкая спина его казалась еще шире благодаря двуполой фалде сюртука, а широкие руки — более элегантными в белых перчатках из первосортной качественной лайки.       Мужчина прошел к выходу из имения и направился к двойке, где его уже ожидал лакей. Мальчонка открыл барину дверь в карету и спрятал свободную руку за спину. Он исполнял сразу две роли: лакей и паж, — поэтому поспешил закрыть дверь и сесть на свое место, чтобы поскорее отбыть на бал графа Фицджеральда. Граф откинулся на спинку кожаного сидения и запрокинул голову назад, тяжело выдохнув. Он прикрыл глаза под маской и коснулся рукой кармана на правой стороне сюртука, в котором лежали карманные часы на позолоченной цепочке. Он открыл их, щелкнув замком, и из-под крышки послышалось размеренное тиканье. Почти семь вечера. Опаздывает. Мужчина с шумом затворил часы и убрал их в карман, шумно выдохнув вновь. Он прошептал: «встретимся на балу…» — и просидел всю оставшуюся поездку, не проронив ни единого слова и не шевельнувшись ни единым мускулом в теле.

***

      Все послы уже собрались в концертной зале милорда Фрэнсиса. Коллеги Эдогавы оглядывали его новый наряд с головы до пят: Фукудзава устало выдохнул, прикрыв глаза и не желая смотреть на своего ученика, Ёсано прикрыла рот рукой, сдерживая смешок, но глухое хихиканье все же слышалось с ее стороны, а Куникида отчитывал Рампо за «вызывающий сомнения и безумно вульгарный» план. Но посол лишь прикрыл глаза и холодно улыбался из-под маски лисы старым знакомым. Он отошел от них подальше и стал разговаривать с помощью графини Олкотт с мисс Митчелл, которая стояла немного поодаль, чтобы не допустить оплошности и не выдать себя врагу с первых секунд.       Зала была дорого украшена многочисленными шелковыми лентами, цветами в горшках, качавшихся на золотых цепях, ввинченных в стены. Канделябры освещали тусклым золотым свечением огромную залу, отчего дорогие наряды гостей и украшения блистали мириадами звезд и перламутровыми жемчужинами высшего сорта. На столах были самые разные яства из всех концов света: и что-то из европейской кухни, и японские сладости, и индийский пунш, и китайская лапша! Еда так и манила своими запахами и внешним видом гостей, но еще было не время для нее. Тихая скрипка и протяжная флейта сопровождали всех вновь прибывших гостей, пока само торжество еще не началось.       А вот приехали очередные гости: Аллан и Корнелия По. На них были прекрасные парные наряды нежно-розового цвета: пара влюбленных фламинго — вот их костюмы для бала-маскарада. Фицджеральд выбрал для себя образ красного ястреба. Его светло-коричневый костюм был прошит золотыми нитями, составлявшими узор перьев, пуха и крыльев. Кремового цвета штаны переходили в темно-коричневые ботинки с квадратными носами из велюра. На маске со светло-коричневым клювом виднелись такого же цвета огромные перья, которые слегка были подкрашены какой-то темной краской. Даже перчатки Фрэнсис, на свой страх и риск, надел коричневого цвета, чтобы они идеально подходили под замысел костюма. Он встречал гостей, перекидывая трость с набалдашником в виде головы ястреба в левую руку и делая медленный поклон.       Гости заполняли залу все быстрее и быстрее, ведь до начала приема оставалось всего тридцать минут. Люди разбрелись по компаниям, став искать своих знакомых среди приглашенных, а послы всегда держались Фицджеральда и переводчика, не желая вступать ни с кем в разговор, потому что понимали, что среди приглашенных находится убийца, действия которого абсолютно непредсказуемы.       Но вот уж музыка начала приглушаться, а на верхней части лестницы показался хозяин бала. Он развел руки в стороны, вновь перекинув трость из правой руки в левую, а затем стукнул ей о паркет, привлекая к себе внимание людей. Он произнес воодушевляющую речь в честь послов:       — Наши любезные гости из восточной страны, Японии, всего за считанные дни смогли разыскать и арестовать убийцу, с поисками которого не справлялись лучшие умы и полицейские Европы. Этим балом-маскарадом я хотел бы от лица всей страны, чьих детей, жен и мужей спасли эти прекрасные люди, поблагодарить их и проводить в дальний путь обратно на родину. В конце мероприятия я хотел бы предоставить им право голоса, чтобы гости могли высказать свое мнение о нашем радушии, гостеприимстве, о нашей стране, о людях, населяющих ее. Уверен, за эти девять дней у них накопился целый океан положительных эмоций! А сейчас, хочу объявить бал-маскарад имени японских коллег открытым!       Граф Фицджеральд раскинул руки в стороны, под общие аплодисменты поклонившись всем присутствующим. Он чинной походкой спустился с лестницы и направился к милорду По, который вместе с женой разговаривал с церемониймейстером Мелвиллом. Аллан выглядел весьма и весьма разозленным, а Корнелия сохраняла спокойный вид, но каждое ее движение отражало тревогу и беспокойство. Герман обхаживал мужчину, стараясь успокоить его, но результата его действа не приносили.       — Мистер По! — вскинув руку вверх, выкрикнул Фрэнсис, подходя к мужчине. — Я же не ошибся, не так ли? Это вы, старый друг?       — Да, милорд. — он поклонился. — Приветствую вас вновь, старина. — мужчина сложил руки в замке за спиной. — Прошу простить меня за вульгарный вопрос, но вы не видели моего сына? Людей видно по походке и движениям, но знакомых стесненных и дрожащих поворотов я не нахожу среди приглашенных.       — Нет, Эдгар не появлялся, мистер По. — не меняя своего веселого тона, отвечал граф. — Но разве здоровье позволяет выходить ему из имения, сэр? Его лишь пять дней назад подстрелили… Эта операция… Уверен, ему еще нужен покой. — Фицджеральд стоял, облокотившись о трость, перебирая пальцами вырез в форме ястреба на набалдашнике.       — Это было уже пять дней назад. Мой сын крепок телом и духом, и, уверен, в нем уже достаточно сил, чтобы посетить бал. Вы же знаете, что он все равно не танцует и не приглашает дам по своей воле. Так что тревожить его ничто не стало бы. Чем не прекрасный отдых — времяпрепровождение на балу со своим отцом и старыми знакомыми? Да и тем более, в окружении таких прекрасных юных дам?       — Думаю, все же что-то серьезное заставило его остаться дома. Ведь Эдгар посещает каждый бал, точно так же, как и вы, милорд По. — Фрэнсис схватил два бокала с подноса проходящего мимо дворецкого, перед этим зажав трость под мышкой. Он протянул один бокал Аллану, а второй Корнелии. — Предлагаю не беспокоиться почем зря и выпить шампанского за здравие наших гостей!       Муж и жена приняли бокалы, поблагодарив хозяина торжества. На какое-то мгновение Аллан действительно согласился со словами Фицджеральда, но потом он все же вернулся к своему мнению о том, что не посетить бал — ужасный проступок со стороны его сына.       Первым танцем на балу стал конкурент полонеза, великий французский танец с незыблемым будущим в жизни каждого дворянина, — вальс. Эдогава стоял рядом с мисс Олкотт, обсуждая дни, проведенные в имении По-младшего. Он рассказывал о еще не выпущенных рассказах переводчика, которые он зачитывал ему по вечерам, обсуждал с ней партии в шахматы и рассказал свой секретный набор ходов, которые помогают быстро поставить «мат» любому профессионалу. Посол горделиво рассказывал, как обыгрывал писателя в «го», но умолчал о первом и единственном поражении. Они приятно проводили время до тех самых пор, пока девушку в платье, оформленном в стиле филина, не позвал на танец мужчина в образе белого коня. Ее светло-коричневое платье плавно переходило к концу подола в миндальный, а на маске с небольшим аккуратным клювом красовались средние темно-коричневые и сероватые перья птицы. На удивление, этот наряд очень подходил к костюму мужчины: его белоснежный пиджак и штаны казались единым целым, а маска коня — продолжением тела. Белоснежные новехонькие туфли на невысоком каблуке отливали бронзой в свете канделябров, а золотистые короткие волосы выглядывали из-под маски.       Но Рампо остался один на короткое время: буквально через пару секунд к нему подошел мужчина в костюме ворона. Его черные, как смоль, средней длины волосы были повязаны в короткий хвостик, а пара прядей, не доставших до прически, свисали по бокам. Маска имела длинный черный клюв и такое же оперение на макушке. На мужчине был черный фрак, под которым была видна черная рубашка, а черные штаны заканчивались черными лакированными ботинками без каблука, которые блестели, как самое настоящее серебро.       — Изволите пригласить вас на танец? — глубокий чарующий голос послышался из-под маски.       Эдогава вспоминал, что нужно ответить, чтобы согласиться. Он протянул правую руку в раскрытую ладонь мужчины, перед этим сделав неглубокий реверанс, после чего сказал: «с удовольствием». Вновь послышались звуки скрипки. Рампо почувствовал на своем торсе чужую руку, крепко сжимавшую его. Он положил ладонь на плечо мужчине, а вторую протянул ему в руку. Пары начали вальсировать: все делали отточенные годами движения, мужчины кружили своих дам, почти что одновременно поднимая их на мгновение в воздух, хватая за талии обеими руками. В самом разгаре был бал и веселье.

***

      Мужчина судорожно выглядывал в окно своей кареты: на улице уже правил сумрак, медленно переходящий в ночь. На небе появлялись первые звезды, а речь Фицджеральда о начале бала прозвучала уже десять минут назад. Мужчина в который раз отворил карманные часы, смотря на время, в надежде замедлить его или ускорить ход своего экипажа. Хоть имение графа виднелось уже неподалеку, он продолжал настороженно держаться за ручку двери, чтобы при любой возможности вырваться наружу как можно скорее. Нетерпение его возрастало с каждой десятой секундой.       Когда карета не успела еще остановиться возле парадного входа, мужчина со всей силы нажал на ручку двери и отворил ее, почти что вываливаясь из экипажа. Он чуть не забыл приглашение, пробежав немного за каретой вперед. Мужчина приказал лакею езжать обратно в имение и вернутся обратно через несколько часов. Мальчонка кивнул, приняв приказ, и ударил вожжами по спинам лошадей. Послышалось ржание коней, затем цокот копыт, после чего карета начала скрываться за кронами деревьев. Граф же поспешил подняться по лестнице, но взору его предстали десятки охранников, не скрывавших наличия у них кремнево-ударных пистолетов последней модели на случай проникновения нарушителей. Мужчина подошел к охранникам, показав им приглашение на бал-маскарад. Они осмотрели его на достоверность и, отдав честь, убрали копья с его пути, пропустив вперед.       На входе за дверью его встретил дворецкий Марк, беседовавший на повышенных тонах с горничной Люси. Девчонка не хотела принимать в свой адрес оскорбления и клевету за разбитый поднос с комплектом, состоявшим из китайского чайника и шести чашек, а Твен же не желал, чтобы все сошло ей с рук, ведь был уверен в ее провинности. Но они увидели гостя, и мужчина сразу же натянул любезную улыбку на лицо, приглашая его в концертную залу. Гость отказался от помощи, пройдя по коридору самостоятельно. И тогда за его спиной вновь послышалась ругань, но теперь дворецкий и горничная выясняли отношения шепотом. Монтгомери топнула и отправилась за веником, чтобы хотя бы убрать причину ссоры.       Мужчина покачал головой и ускоренным шагом прошел дальше. Еще одни охранники стояли у входа в зал. Они отворили ему дверь, поклонившись и пожелав приятного вечера. Мужчина поблагодарил их и прошел внутрь, выискивая взглядом кого-то особенного. Десятки пар кружились в вальсе. Он заметил хозяина бала — усомниться в том, что это был непременно Фрэнсис, было невозможно. Нашел дворецкого… Перед глазами мелькали десятки красочных пышных платьев, таких же удивительных по красоте нарядов мужчин. Но он не мог найти ту или того, кого так долго искал. Его взгляд остановился на самой контрастной паре этого вечера: девушка в прекрасном белоснежном платье и мужчина в черном фраке, — танцевавшей заученный до безупречности вальс.       Что-то резко сжало его сердце до острой боли, а руки сами сжались в кулаки. Опоздал. Но мужчина все равно спустился с лестницы, врываясь в толпу приглашенных людей: медленно, осторожно, смотря не себе под ноги, а перед собой. Он спустился вниз и встал рядом с послами, поздоровавшись с ними на японском. Мужчина скрестил руки на груди, стараясь не выдавать своей жалости и беспокойства, но дрожь в плечах и коленях выдавала истинные ощущения молодого человека.