вовек

её кожа не пахла ни мёдом, ни молоком — только горечь полынная вмешана в серебро, у неё во взгляде сиял укор, что терялся в мягкости её слов. в травах и снах значилась её сила: к звёздам взывала, ночами тихо молилась, засыпая под ветвями старой ивы, чтобы дом сберегли и остались живы. её кожа не пахла ни мёдом, ни молоком — только горечь полынная вмешана в серебро, за родных страх — прядью волос седой, но глаза всегда стойким светились льдом, в сердце юном ярко горел огонь, внутри пылкий, твёрдый, упрямый нрав. вопреки заветам свою любовь не расторгла — сокрыла пряностью трав. её кожа не пахла ни мёдом, ни молоком — только горечь полынная вмешана в серебро, тот, кому в порыве своём слепом признавалась в любви, оказался её врагом. она спину старалась держать ровней, гордо ступая наперекор судьбе. в месте, где сердце разбили однажды ей, в напоминание вился полынный след. её кожа не пахла ни мёдом, ни молоком — только горечь полынная вмешана в серебро. когда в руки её попадалась полынь порой, сердце кололо, ломалось на сто кусков. врачевала полсотни рваных ран — свои до конца не смогла исцелить никак. в сердце пылкое кинули горсть стекла — то ночами виднелось в её слезах, — отболела, чрез время пережила, но от горя осадок виднелся в льдистых глазах. её кожа не пахла ни мёдом, ни молоком — только горечь полынная вмешана в серебро. сколько б раз не сбивали её с дорог, находила тропу обратно в такой родной и терзающий памятью душу дом, неся запах полыни вовек с собой.