You're my little flower

      Девушка с тёмными кудрявыми волосами стояла потупив взгляд в асфальт, расстилающийся под её ногами. От этого она казалась ещё ниже, хотя была и так по подбородок парню напротив, который одарил её лицо долгим взглядом.       — Прости, я не хотел на тебя кричать, — сдавленно бросает он, но та останавливает его движением руки, а затем произносит с расстановкой:       — Нет нужды извиняться. В конце концов, это ничего не значит, — в её груди пылает огонь, разгоревшийся из-за этих грубых слов, которые ей пришлось услышать в свой адрес, но она не даёт ему вырваться наружу. Не здесь, не сейчас, не перед ним.       Оторопевший парень, начавший осознавать свою вину по взглядам прохожих, тянет руку в её сторону, но под давлением двойственных чувств опускает, глядя ей вслед.       Двумя минутами ранее он ясно дал понять, что не нуждается в её помощи. Эшли впервые видела его таким взбешённым, когда рассказала ему о том, какой Эрик хороший парень и ему нужно забыть все ссоры, которые были между ними. Как никак друг детства, стоит из-за мелочей вычёркивать друг друга из жизни?       Но надо было копать глубже. Хотя она и сказала правильные вещи, но будет ли это так, если учесть тот шрам, оставленный на сердце девушкой, которая предпочла его друга?       Огонь начинал потухать, и слёзы переставали душить. А ведь Эшли считала его другом. Как жаль, что за месяц не удалось узнать его так близко, чтобы иметь в виду его неожиданные вспышки гнева.       Более того он оказался грязным, порочным. Но разве это не её любимый тип? Плохие мальчики в кожанках, которые целуют в коридоре и уходят? Она и сама не заметила, как ей надоело играть в эту игру.       У неё почти нет друзей, которые зовут её по-настоящему, рядом с ней нет тех, которые бы наполнили её сердце теплом, внутри неё разливается не мёд, а сплошное разочарование.       Она уже проходит мимо ларьков и женщин, продающих то, что они успели вырастить. Отчуждённая, в жёлтом кроп-топе и свободных джинсах, на ногах кроссовки.       — Эй, кудрявая девушка, — слышит она вдруг мягкий, как шёлк, голос девушки, раздавшийся сзади.       Эшли обернулась. «Это она мне?» — промелькнуло у неё в голове. Ну, хотя кому же ещё, если вокруг не было никого, кроме этой клетчатой девчонки, которая энергично махала ей рукой, и остальных продавцов, терпеливо ждущих своих клиентов. Как-никак было только три часа дня.       Её волосы были заплетены в два хвостика, одна сторона была розовой, а другая — чёрной, ненакрашенные глаза и зелёная рубашка с закатанными по локоть рукавами. Она была обставлена красивыми цветами: розами, маргаритками… На самом деле Эшли не могла дать названия остальным, а роз было больше всего: розовые, красные, как кровь, жёлтые и белые.       — Купи что-нибудь, а? Что завернуть? О, я знаю! Тебе нравятся эти белые розы? Они тебе прекрасно подойдут, — эта хвостатая оживлённо предлагала, а тем временем Эшли оглядывала эту юную продавщицу, предоставив той делать за неё выбор. Наверное, мы одного возраста, задумалась брюнетка. Эшли знала многих, кого вынудила судьба демонстрировать свои таланты на улице, но это был редкий экземпляр.       Весьма редкий, хотя двигалась она быстро и говорила в таком же темпе, но что-то её отличало ото всех остальных.       — Они без шипов? — задумчиво спросила Эшли, разглядывая стебли, которые начали исчезать под бумагой.       — Да, я их уже убрала, — кивнула розово-чёрноволосая, а Франжипани заметила на её руке, когда та принимала наличные, несколько неглубоких порезов. — Люби цветы, и они полюбят тебя.       На её губах расцвела улыбка, когда Эшли приняла белые, нежные розы. Сказать по правде, сначала она испытала раздражение, когда кто-то посмел себе окликнуть её в минуту плохого настроения, но его как ветром сдуло, когда лёгкие наполнил аромат цветов.       — Мм, цветочки? Парень подарил? — букетик, расположившийся посредине стола в золотистой узкой вазе, не мог не привлечь внимание соседки Эшли по комнате.       — Мне не до шуток, Лорен, — осадила её та, лёжа на кровати, когда подруга прочувствовала всем существом аромат. Всё-таки она должна знать, что у её подруги не всё так гладко в этом плане.       — Прекрасно пахнут. Итак, что у тебя опять случилось?       — Фигня приключилась. Он оказался таким же, как все, вот и всё.       — Боже, Эшли, — Лорен плюхнулась на соседнюю кровать и, повернувшись к Эшли, сказала: — Ты всегда придаёшь этому большое значение, хотя вы всего-то недели две-три от силы виделись.       — Пфф, а я ничего и не придаю. Просто немного сожалею о том, что я хотела сделать что-то для него. С другой стороны, — она приподнялась на локтях, — я узнала, что он за птица.       — Вот это я одобряю, хороший подход. Нечего тушь по лицу размазывать из-за какого-то сопляка, — похвалила Лорен. — А цветы-то от кого?       Любопытство так и светилось в её почти чёрных глазах.       — Какая тебе разница? — почему-то Эшли не хотелось говорить подруге о той кучерявой девчушке.       — Да ты хоть знаешь, что значит каждый цветок? Эта белая роза, например, является доказательством того, что даритель испытывает к тебе симпатию, — пока Лорен говорила, брюнетка прокручивала в голове тот момент, когда девушка с хвостиками составляла ей букет. Может, это намёк? — Ну, так кто же этот романтик?       — Я купила их, — вымолвила Эшли, вынырнув из мыслей о той розово-чёрноволосой.       — В жизни бы не поверила, что ты появилась в цветочном магазине, — закатив глаза, вздохнула подруга и повернулась на живот. Это было правдой. Эшли не разбиралась в цветах и не питала к ним никаких чувств. Даже когда она жила с родителями, то всё время забывала вытащить редкую, если верить словам матери, фиолетовую орхидею из воды, поэтому окно в её комнате было обделено кактусами.       Эшли переворачивается на другой бок и смотрит время. Четыре утра, чтоб его. Прошло полчаса, как она проснулась. Лорен отменно везло. Она преспокойно спала, лёжа на спине, о чём свидетельствовало её мерное дыхание.       Эшли же вспоминала эту девушку в цветах. Кто она? Почему эта юная должна стоять на улице по нескольку часов? Она совсем не была похожа на тех подростков, которые стараются казаться взрослыми. Не похожа на Эшли. Куда же эта клетчатая идёт, после того как вся продукция успешно распродана?       А клиентов у неё, она была уверена, предостаточно. Дурак тот, кто не купит эти душистые розовые, красные, жёлтые, белые. фиолетовые создания. Вместо татуировок на её руках были видны порезы, царапинки на предплечьях, которые оставил какой-то колючий кустарник. На ногтях не было маникюра.       Чёрт бы побрал эти мысли. Я слишком много думаю.       Да Эшли была бы рада, но та не выходила из головы. Она закрывает лицо руками. Как глупо! Её задела непринуждённость какой-то незнакомки.       Белые розы, симпатия, чёрно-розовые кудряшки, два хвостика, зелёная рубашка в клетку преследовали.       Она берёт наушники, надевает розовые шорты и чёрную майку. Эрик говорил, что приметил одну девушку, что «играет в парке милые песенки».       — Увидишь всё сама, — подмигнул он Эшли.       Однако прежде чем направиться туда, она решила проведать одно место. Было около шести вечера, когда брюнетка пыталась найти те самые цветы. Зачем — она и сама не понимала. Прошла уже несколько дней, с тех пор как Эшли купила белые розы.       Всё остальное время она пыталась подавить тягу прийти сюда и всё-таки сдавалась. Несколько раз замечала ту зелёную рубашку и слышала этот знакомый кокетливый голос, даже один раз спряталась за ящиком, подслушивая комплименты от женщины средних лет, приходящейся цветочной девушке родственницей. Кое-чего добилась-таки Эшли, не понимающая, что с ней происходит и почему её так интересует эта девчонка.       Первое: её зовут Мелани, и это имя ей чертовски подходило. Такое же мягкое, как её голос. Второе: они одного возраста. Третье:       — Как отец? Ни на что не жалуется? — интересуется тётушка Криста.       — Нет-нет, с ним всё хорошо, — быстро отвечает хвостатая, шелестя обёрточной бумагой.       — Неудивительно. Он не может жаловаться на такую прекрасную дочь, которая продолжает его дело, вкладывая столько любви.       Так значит, это их семейный бизнес. Как здорово, должно быть, что вся семья в сборе, занимается общим делом. Сколько Эшли себя помнит, она старалась отделиться от своих, приехала в этот город, начала, так сказать, с чистого листа, а что в итоге?       Укол вины пронзил её где-то в глубине души, когда над ней появилось крупное лицо продавщицы овощей, за прилавком у которой спряталась. Ну вот, дожили, теперь сталкером стала. И что же она прячется, как малое дитя?       Однако сегодня её там не было. Решив не терять время, Эшли пошла в парк.       Она не знала, что там увидит Мелани. Сегодня она была другой: кудрявые волосы не были перевязаны синими лентами, разделяющими их на два хвостика, ярко-розовые тени и такого же оттенка губы, красная рубашка и джинсовые шорты. Она держала гитару и пела какую-то неизвестную песню.       Вокруг неё стояло несколько людей. Девушка в цветах здесь уже приобрела некоторую славу и, по словам Эрика, появилась здесь недавно.       Одна рука быстро перемещались по грифу, а другая энергично бренчала, особенно на припеве.       — Я молчу в ночное время, тиха, не сплю до рассвета, — почему-то только сейчас Эшли заметила эту щербинку промеж верхних зубов. Мелани не только заботится о цветах, но и гитарой владеет в совершенстве. Не было этих нечаянно задетых струн или незажатых аккордов, имеющих место у новичков. Когда-то Эшли тоже вот так вот сидела и играла в своё удовольствие.       Так она исполнила ещё пару песен, а брюнетка стояла как зачарованная. Мелани-таки заметила её среди этих столпившихся людей.       — О, кудрявая девушка, — сказала она, почему-то улыбнувшись.       — Эти песни такие же необычные, как твои розы, — вымолвила Эшли, отчего-то смущаясь. Она не думала, что это будет вот так, более того даже не предполагала, что встретит её здесь, такую раскрепощённую.       — Ну, конечно, ведь они мои, — а у них было много общего, хотя, когда Эшли увидела её впервые, сразу же готова была замахать руками, отрицая всё и вся. Мелани не была недосягаемой и не пыталась. Всё было написано на её веснушчатом лице.