За любовь платят слезами

      — Доброго утра, милые! — Юнги вошёл в конюшню, схватил вилы и начал убираться в стойлах.       Утро началось хорошо. Оно было тёплым и ясным. Солнце пробивалось в помещение через небольшие щели в стенах, освещая его.       Работая, Юнги что-то напевал себе под нос. Почему-то настроение было очень хорошим и хотелось летать от внезапно возникшего ощущения. Однако в следующее мгновение оно сменилось на совсем противоположное, а мурашки пробежались по коже.       Дело было в том, что позади прозвучал голос Намджуна, а ещё толстая бичевая верёвка ощутилась на шее.       — Дядя же тебя предупреждал, я тебе неоднократно намекал, а что в итоге?       — Господин Ким? — испуганно, Юнги схватился за петлю, пытаясь оттянуть её от шеи.       — Ты коснулся того, что тебе не принадлежит! За это неси ответственность! — рявкнул Намджун и потянул один конец, стискивая края верёвки до невозможного.       Юнги в его руках неразборчиво что-то кричал. Ёрзал ногами по расстеленной подстилке и хватался за каждую попытку спастись. Дыхание спирало и с каждым моментом поймать порцию кислорода получалось всё тяжелее.       — Пожалуйста, не надо! — безостановочно просил он глубоко дыша. — Пощадите! Умоляю! — но Намджун его не слушал и продолжал душить.

***

      — Нет! — Юнги сорвался с постели.       Альфа глубоко дышал и хватался руками за шею. Пытался нащупать чёртову верёвку, снять её и убрать с глаз долой. Его тело, дрожа, покрылось холодным потом, а сердце тарабанило и выпрыгивало из груди.       — Что это было? — поинтересовался сам у себя, потрясая головой в стороны.       Юнги зачесал волосы назад и подошёл к столику, на котором стоял кувшин с водой. Он, губами примкнув к краю, жадно пытался насытиться жидкостью.       На улице всё ещё глубокая ночь — тёмная и непроглядная. В комнате Юнги тоже. Она у него была размещена в конюшне на верхнем ярусе. Вокруг много сенных тюков и лишь один угол был выделен ему. Там маленькое окошко на стене, а возле него простенькая кровать из деревяного каркаса. Матрац созданный из толстого сенного шара, завёрнутого плотной тканью мешковины. Сверху он был заправлен простынёй. Благодаря такой нехитрой конструкции наполнение не высыпалось наружу и прекрасно держало форму. Было очень приятно спать на таком ароматном ложе. Рядом с постелью стояла небольшая тумбочка в которой альфа хранил всякую мелочь, а немного дальше стоял столик.       Насытившись водой вдоволь, Юнги собрался ещё на несколько часов прилечь. До утра далеко, а отдых был так необходим конюху. Однако вместо спокойной тишины, он услышал странный шум внизу. Настороженно, стал прислушиваться и понял, что где-то в конных стойлах кто-то неразборчиво бормотал и, кажется плакал.       Альфа был взволнован. Он схватил масленную лампу, слез вниз по лестнице и медленно стал подходить к месту, откуда доносился плачь. Когда он осветил ночного гостя, то был очень удивлён.       — Ваша светлость, вы почему здесь сидите? — перед ним был Чимин, который весь в слезах сидел в углу конюшни, опершись на согнутые в коленях ноги и плакал. Конь тыкался в него носом, будто бы успокаивал, и периодически фырчал. — Что случилось? — взволнованно спросил конюх и подошёл ближе.       — Юнги? — Чимин поначалу заметил лишь ноги в сандалях, а затем поднял на альфу взгляд — влажный и разбитый.       — Почему вы плачете? — Юнги поставил лампу на пол, присел возле него на корточки и пальцами стёр бегущие солёные слёзы. — Пожалуйста, не надо, — просил он, однако его не слушали. Напротив, ластясь к рукам, омега ещё сильнее начал рыдать. — Ну же, прошу вас, — умолял он.       — Юнги! — взвыл Чимин, а после повис в объятиях на альфе. Ощутил, как его крепко прижимают к груди и, зарывшись в чужую шею, облегчением выпустил все эмоции наружу.       Чимин долго-долго плакал. Он ничего не пояснял лишь только рыдал. Юнги прижимал его к себе, гладил нежно по волосам и по спине. Пытался успокоить, утихомирить, но ничего не выходило.       В итоге он сдался.       — Поплачь, тебе станет легче, — произнёс он, прижимая омегу к себе.       — Я так больше не могу, — бубнил Чимин и сильно сжимал простенькую ночную рубашку конюха. — Почему всё именно так?       — Нуже, ваша светлость, — Юнги пытался остановить омегу. Раз за разом пальцами он стирал с его лица влагу и украдкой заглядывал в глаза, длинные речнички которых слиплись от слёз. — Вам не идут эти слёзы. Где волевой ты, который всегда весёлый и смелый?       — Не знаю, — шмыгал носом омега.       — Где тот Чимин, который в детстве горой за брата стоял?       От этих слов Чимин оторопел. Ему послышалось или это и правда прозвучало из уст альфы?       — Как ты меня назвал? — взволнованно поинтересовался он, поднимая взгляд на конюха.       — Чимином. Ты же он, верно?       — Да, но откуда ты… — сердце колотилось в груди, да так громко, что казалось слышно на весь Бирмингем, да что там, на всю Англию. Чимин дрожал в чужих руках и не знал, что сказать в своё оправдание.       — Поднимайся из этой грязи, — попросил его Юнги. — Вашей светлости не гоже сидеть тут, — указав на конскую подстилку.       Чимин покорно кивнул и сделал то, что ему велели. Альфа помог подняться и стряхнул с омеги грязь.       Чимин, всё ещё с тем же любопытством и вопросительно смотрел на него.       Не успели же слуги разнести сплетни с фальшивым именем? Тогда откуда ему известно?       — Откуда ты знаешь моё имя? — спросил Чимин, но ответа не получил.       Альфа пошёл обратно в свою комнату, а омеге велел уходить с конюшни.       — Скажи! Ну почему ты такой? — бубнил омега в след удаляющейся фигуре. — Ответь!       — Ваша светлость, уходите немедленно! Негоже замужнему омеге ночью быть с чужим альфой наедине! — протараторил Юнги и быстро поднялся вверх по лестнице. Он глубоко дыша, уткнулся лбом о стену и прошептал: — Безумие.       Каждый раз, аромат жасмина, которым обладал Чимин, действовал на него как-то странно. Разум расплывался, стоило вдохнуть его чуть больше и оказаться чуть ближе. Хотелось обнять, поцеловать и прижать омегу к собственной, горячо вздымающейся, груди. Чтобы не навлечь на возлюбленного беду, приходилось терпеть и держать себя в руках.       — Ты не ответил мне на вопрос! — Чимин полез за ним следом и встал напротив альфы.       Я же сказал уходить. Что за упрямец? — подумал Юнги, глядя на вредину стоявшего перед ним. На такого грустного и любопытного.       Чимин заметил, как на чужой шее бисеринки пота скатывались к мускулистой груди, рельеф которой прекрасно очерчивала тонкая ткань рубашки. Заметил и то, как у возлюбленного нервно вздрагивал кадык.       — Ваша светлость, — Юнги смотрел на любопытный взгляд напротив, а после на силуэт омеги. От сияния месяца проникавшего через окно, тонкая ткань ночной сорочки слегка просвечивала и отчётливо были видны изгибы стройного тела. Он шумно вздохнул, рукой заправил волосы назад и инстиктивно облизал нижнюю губу. — Не безопассно вам находиться здесь, — пояснил и рукой показал на собственный маленький уголочек для отдыха.       Юнги, не смей даже мечтать! — ругал себя за неподобающие мысли, ведь они как пчёлы летали вокруг. Перед глазами рисовался поцелуй, а ещё то, как бы он обнимал омегу за хрупкую талию, как бы прижимал к себе и ласкал долго-долго.       — Мне уже как-то всё равно на то, опасно ли быть здесь, — тихо ответил Чимин, медленно расхаживая по небольшой комнатке. — Пожалуйста, расскажи мне, — попросил он, хватая альфу за руку. — Откуда ты знаешь моё имя?       — Ну… Ай! Да ладно, — всё-же сдался конюх.       Волнение не покидало Юнги, а может быть и не оно? Что-то другое заставляло альфу чувствовать скованность перед ночным гостем, который краше его самых очаровательных снов и мечтаний. Перед его красотой устоять просто было нереально.       Юнги предложил Чимину сесть на тюк сена. Чтобы тот не запачкался, альфа расстелил накидку и приземлился совсем рядом. Сразу же его ладони были схвачены омегой. Он нежно гладил их и альфа просто не смел убрать их, да и не хотел вовсе.       — Помнишь, в детстве, примерно десять лет назад, ты ударил одного альфу по затылку?       — Я? — удивился Чимин. — Когда?       — Да. Это был ты. Вы с братом в тот момент игрались в саду, возле особняка Пак. Сону возился с игрушечным набором сервиза, а ты собирал цветочки для его нового чая. — Чимин по прежнему смотрел вопросительным взглядом и пытался вспомнить этот момент. — Тогда с вами игрался ещё один альфа. Твой брат протянул ему чашечку этого цветочного чая, а он ненароком пролил его. Сону начал плакать и знаешь, что ты сделал?       — Ударил этого мальчика? — глаза омеги всё больше округлялись, а где-то внутри в подсознании начали всплывать маленькие фрагменты из прошлого.       — Именно. Из-за того, что твой брат плакал ты отвесил этому альфе подзатыльник. Обвинил в том, что он обидел Сону. Тогда ты забрал брата и с бубнёжем ушёл домой.       — Вот это да, — щёки Чимина покрылись алым румянцем, который лишь чуть был заметен во тьме. — Погоди-ка! А как ты причастен к этой истории? — Юнги всё смотрел на омегу с улыбчивым выражением лица и ждал момента, когда тот всё поймёт. — Или… Неужели? Этим альфой был ты?       — Верно. Я до сих пор помню этот удар, — хихикнул Юнги и демонстративно почесал затылок.       — Забавный поворот событий… Но почему ты сразу не сказал? — У Чимина от этого всего даже поднялось настроение. Исчез какой либо намёк на былую грусть и разочарование в жизни.       — В первый же день, когда я увидел тебя в особняке, понял, что ты никакой не Пак Сону у Намджуна в супругах. Твой взгляд нельзя сравнить с чьим либо ещё. Ты особенный и неповторимый, — честно признался альфа, утопая в омутах напротив. — Мне не известно всей истории, что приключилась с тобой, однако я уверен, что как тогда в детстве, ты вновь защищал брата, — он заправил омеге за ухо выбившуюся прядку волос и дыханием обжёг его губы. — Ты сильный и смелый. Ты жизнерадостный и я бы не хотел, чтобы впредь, на твоих глазах появлялись слёзы.       — Какой уж тут смелый и сильный? Начал брак со лжи и всё время как трусливый заяц боялся признаться и прятался. В итоге узнали правду без меня. А слёзы… Мне, кажется, что до конца жизни буду платить ими за любовь, — Чимин снова же грустно вздохнул и уложил голову альфе на плечо. — Хотел как лучше, а в итоге стало ещё хуже.       — Ну же, не плач, — просил Юнги и за подбородок приподнял лицо омеги. Он нежно гладил его по щеке, чувствуя гладкость шелковистой кожи. — Хотя бы ради меня, если я достоин этого.       — Ради тебя я готов смеяться Юнги. Ты перевернул мою жизнь с ног на голову. Ты тот, ради которого я всё ещё улыбаюсь. Для тебя буду радоваться жизни и с тобой хочу достичь небес, — в ответ прошептал Чимин, потираясь щекой о ладонь конюха. — С тобой хочу познать счастье, тобой хочу насладиться, тебя хочу чувствовать рядом, — продолжал, подаваясь вперёд к альфе. — Разреши мне это ощутить, — прошептал, опаляя горячим дыханием губы.       Чимин нежно поцеловал Юнги, мягким движением испробовал на вкус. Он боялся, как бы альфа его не оттолкнул, как бы не прервал эту инициативу и не нарушил баланс, возникший между ними. Боялся после смотреть в глаза и понимать, что поддавшись чувствам, сделал глупость.       Юнги не отстранился. Альфа напротив углубил поцелуй, приобнимая его за талию. С усладой ласкал пухлые сочные губы, сминал их своими и языком проходился по ним. Им он проталкивался внутрь, в, податливо открытый, рот и встречался там с таким же юрким и желающим почувствовал любовь. Они сплетались ими, перенимали друг у друга инициативу на себя и отдавались этому поцелую сполна.       — Ты весь дрожишь, — произнёс Чимин. Он видел как Юнги трясло, поэтому крепко обнимал его и прижимался к горячему телу альфы.       — Это реакция на тебя. Ты очень дорог мне, — ответил альфа и провёл ладонями по талии возлюбленного. Нежными движениями он ласкал её, оглаживал и пальцами пробирался под подол ночной рубашки по хрупкому телу омеги. Губами он продолжал упиваться сладостью подаренного поцелуя, а носом безостановочно улавливал аромат жасмина, заполняя им лёгкие.       Чимин переплёл руки на шее Юнги, пальцами зарылся в его тёмные волосы и мычал, посасывая язык возлюбленного.       Первым поцелуй прервал альфа. Он смотрел на раскрасневшиеся губы, опаляя их горячим дыханием.       — Юнги, — тихо произнёс Чимин, заглядывая в глаза напротив.       — Чимин, — возлюбленный гладил большим пальцем его аккуратное ушко, переходил на линию челюсти, а после и на губы. Надавливал слегка на нижнюю и омега соблазнительно обхватывал фалангу губами. — О Господи! — промычал альфа от столь прекрасной картины.       Чимин медленно вбирал палец ртом, затем выпускал, и вновь, повторял ритмичное движение. А после этого с чмоком отстранился. Всё время он не отрываясь смотрел на альфу соблазнительно и желанно.       — И где же ты такому научился? — пророкотал на ухо Юнги, проходясь языком по изгибу.       — В библиотеке много интересных книг. Желаешь ещё что-то посмотреть? Мм? — спросил Чимин и прикоснулся к лёгкому банту на сорочке. Он потянул один конец и перед взором альфы открылись выпирающие ключицы. — Ну же, — подзывал, дразняще выгибая шею. — Этой ночью я только для тебя, не упусти этот шанс.       — Я люблю тебя, Пак Чимин! — признался Юнги и поддался искушению.       Снова губы к губам, тело к телу и сердце к сердцу. Юнги целовал его нежно и страстно одновременно. Чимин подался назад, утаскивая за собой возлюбленного. Он уложился на сено, отдавая всего себя этому альфе.       Юнги ласкал его, скользил языком к шее, которую длительное время вылизывал. Осыпал поцелуями каждый её сантиметр и опалял горячим дыханием. Опускался к ключицам, украшая их невидимыми узорами, размашисто будто художник кистью, оставлял замосы и дурел. Дурел от дурманящего аромата жасмина и от омеги, так сладко стонущего его имя. Из его уст оно звучало красиво.       Чимин был счастлив. Он покусывал нижнюю губу и улыбался. Ладонями водил по широкой спине альфы, задевал его ночную сорочку и тянул её за подол вверх.       Альфа отстранился на мгновение, чтобы сбросить мещающую вещь. После, демонстрируя подтянутый красивый торс, посмотрел на Чимина.       — Нравится? — спросил Юнги, видя восхищённый взгляд омеги, которым тот скользил по открывшейся части тела.       — Очень, — довольно промычал Чимин и обратно потянул альфу на себя.        Юнги продолжал целовать возлюбленного. Пальцами он освобождал пуговицы от петель на ночной рубашке омеги и, когда справился с последней, расспахнул ткань в стороны. Отрыл для себя самую красивую грудь в мире, акуратрый живот и нежную как фарфор кожу, которая будто переливалась при лунном свечении.       — Какой же ты у меня красивый, — рокотал альфа, прильнув к правому соску губами.       Юнги всасывался в него, размашисто облизывал и круговыми движениями раздразнивал. Второй же акуратно перебирал пальцами и чувствовал, как омега под ним дрожал, как подавался всем телом навстречу и требовал больше ласки. Чувствовал, как его широкие плечи разрисовывают, слегка отросшие, ноготочки Чимина, как они блуждают по спине, по вздымающейся груди и по кубикам пресса. Как спустившись ниже живота и ощутив ряд волосков, Чимин нервно отстранился.       — Не бойся, — прошептал Юнги и подполз выше, располагая руки по обе стороны от головы. — Всё будет хорошо, — заверял, целуя омегу в лоб.       Чимин верил ему. Он коснулся альфы там, провёл нежными пальцами по жёстким волосам, по кромке брюк, а после, закусив губу, сквозь ткань нерешительно накрыл выпирающий бугорок.       — Возьми меня, — попросил Чимин, прикусывая нижнюю губу. — Хочу тебя, Юнги, — он промычал и запустил ладонь под брюки.       — Ты уже занимался этим? — спросил альфа, внимательно смотря на возлюбленного. — Мне это не важно, но я хочу знать как мне вести себя с тобой, — пытался объяснить он.       — Ты у меня будешь первый и единственный, — честно ответил Чимин.       — А Намджун?       — Он меня не касался, — только Юнги Чимин готов говорить всегда правду. О каждой мелочи оповещать его и видеть в глазах напротив доверие, счастье и безграничную любовь.       Больше Юнги ничего не спрашивал. Он утянул Чимина в очередной поцелуй, более страстный и наполненный желанием. Последующие были такими же горячими, такими же насыщенными и красивыми. Наслаждался сладостью пухлых губ, а руками, попутно, медленно стаскивал с бёдер возлюбленного штаны вместе с красивым ажурным бельём. Отбросив вещи омеги в сторону, он с любопытством и восхищённым взглядом рассматривал его.       Чимин смутился. Щёки его налились румянцем, глаза пытались спрятаться где-либо и не встречаться с тёмными напротив, а руки, то и дело, скользили к паху, желая прикрыть собственное возбуждённое аккуратное естество.       — Не прячься, — попросил его Юнги, пальцем поддевая подбородок омеги вверх. — Ты очень красивый, — заверял его, смотря в глаза. Ладонью он накрыл пах возлюбленного, нежно поглаживая торчащий член.       Чимин промычал, закусывая нижнюю губу. От касания по телу пробежались мурашки и сладко потянуло низ живота. Он изогнулся в пояснице, прикрывая от удовольствия глаза.       Юнги целовал его. Снова и снова осыпал хрупкое тело омеги ласками, скользил губами вниз, не оставляя и частички кожи без внимания. Ладонями оглаживал изгибы, сминал ягодицы и сочные бёдра. Носом упивался обожаемым ароматом и сам же изнывал от желания. Внутри всё скручивалось, возлюбленного до сумасшествия хотелось, поэтому собственный член пульсировал в штанах и торчал под тканью бугорком.       — Сними это, — попросил Чимин, указывая на штаны. Ему было неловко быть абсолютно голым. Хотелось чтобы и альфа открылся полностью перед ним.       Юнги покорно поднялся и под любопытный взгляд напротив, стянул остатки одежды на теле. Полностью обнажённый встал перед омегой.       Чимин сглотнул скопившуюся слюну. Альфа был невероятный каждой частичкой тела. И Чимину не верилось, что этой ночью этот мужчина станет его, что будет с ним и они пересекут ту самую запретную черту. С таким как Юнги хотелось изменить мужу. Он нереальный, мечта омеги и его не безневинные сны по ночам.       Чимин, поманил пальцем к себе альфу, соблазнительно смотря на него и, раздвигая ноги. Рукой скользнув к паху, прикасаясь к себе. Сначала к члену, гладил пальцами и надрачивал, затем опускался ниже, массируя кольцо мышц.       — Юнги, — проскулил имя возлюбленного.       Альфа сдался. Он пал на колени и подполз к омеге. Снова увлекая его в поцелуй, а ладонью принялся ласкать промежность. Юнги ощущал насколько Чимин влажный, как много смазки вытекало из его дырочки и как сильно его желали. Он начал водить пальцами по анусу, дразняще надавливать и размазывать природную жидкость на фалангах.       Чимин подвиливал ему задницей и пытался самостоятельно заполнить себя изнутри. А когда альфа наконец-то погрузил пальцы в узкое нутро, омега впервые простонал — звонко и так сладко, что альфу это с ума сводило.       Юнги медленно и аккуратно растягивал податливые сжимающиеся стенки, подготавливал их к проникновению и желал. Желал слиться с омегой воедино и чтобы мир для них двух остановился. Вскоре пальцы сменились крупным возбуждением, которое медленно погрузилось на всю длину.       — О Господи! Юнги! — Чимин простонал имя возлюбленного. Он ощутил, как внутри распирало от объёма естества, как его заполняло и это было прекрасно. От счастья слезинка скатилась к вискам и омега довольный, привикнув к габаритам, начал подвиливать задницей.       — Милый, — промычал альфа, целуя, целуя и снова целуя возлюбленного. Постепенно он начал двигаться внутри. Боясь навредить, аккуратно наращивал темп и сливался с возлюбленным в танце страсти.       Оба отдавались ночи сполна. Оба наслаждались первой близостью. Господи, как они мечтали об этом и как хотели пересечь эту грань. Счастливые, они занимались любовью под покровом ночи, в ароматном сене, испытывая искренние чувства друг к другу. Между ними была страсть, нежность и трепетное отношение.       Альфа начал ускоряться и близиться к кульминации. Доведя обоих к пику, завалился сверху и крепко обнял возлюбленного. Они долго пытались выровнять дыхание, лежали, касаясь горячими телами, и ласкали друг друга. После перебрались на кровать альфы там разговаривали о разном, шутили и смеялись. Всю ночь признавались друг другу в чувствах и ближе к рассвету крепко заснули, прикрывая нагие тела белой простыней.

***

      — О святые! — громкий мужской голос звонко прозвучал в ушах Чимина и заставит тут же распахнуть глаза. Следом это сделал альфа и оба, прикрываясь простыней, смотрели на нарушителя их сна.       — Дядя? — Всё ещё сонный, Юнги не понимал, что происходит.       — Вы одурели тут совсем? Чем занимаетесь, бесстыжие? — ворчал он, расхаживая в разные стороны. Половицы скрипели под ногами и издавали ужасающий звук.       — Дядя, мы… — запнулся альфа, задумываясь на мгновение. Он злился на себя. Ведь как позволил, чтобы их поймали да и не как-нибудь, а в таком то виде?       — Молодой господин Ким не так давно заходил в конюшно, а после, схватил лошадь и на всех парах куда-то умчался. Если он вас поймал, готовьтесь к беде, — рассказал старший конюх о том, что узнал не так давно.       — Намджун? — ошарашено переспросил Чимин.       — Именно! Юнги, я тебя предупреждал и не один раз. Не слушался тогда, готовься получать по заслугам! Заступаться не буду. Заварил эту кашу, вот и расхлёбывай! — голос мужчины был твёрд и наполненный разочарованием. — А сейчас живо вставайте и собирайтесь! Нехватало чтоб ещё кто-то это увидел! — приказал старший и, кинув на пару разочарованный взгляд, медленно спустился по лестнице. — Позорище какое! — бубнил он, направляясь к стойлами.       Мужчина пытался занять себя работой, но и она шла коту под хвост. Различные мысли, относительно племянника не давали ему покоя.       Чимин, прикусив нижнюю губу перевёл грустный и напуганый взгляд на возлюбленного. Он долго смотрел в глаза напротив и не знал, что сказать. По прошедшей ночи он чувствовал дикое смущение, но в сложившейся ситуации оно отходило на задний план. Пытаясь скрыть наготу, омега быстро натягивал на тело одежду, которую заботливо подал ему Юнги.       — Что если Намджун и правда нас видел? Что если тебя накажут за это? Юнги, как нам быть? — тараторил без умолку омега, а в глазах появился заметный блеск, который был предвестником слёз.       — Чимин, — альфа обхватил щёки возлюбленного ладонями, смотря ему прямо в глаза. — Я не позволю обидеть тебя.       — Мне он ничего не сделает, Юнги! Максимум вернёт в родительский дом и разведётся. Пострадать можешь ты.       — Мне это не важно. Я буду бороться за нашу любовь и мы обязательно будем счастливы. Во что бы то ни стало, но в будущем наша с тобой семья будет большой и крепкой с несколькими детками!       — Звучит забавно, — хихикнул Чимин, на мгновение представляя, как они оба сидят на веранде в плетёных креслах и наблюдают за тем, как их дети балуются в саду.       — Да, родной, поэтому, верь мне. Всё обязательно уладится! — омега в ответ согласно кивнул и перед уходом ещё раз нежно прикоснулся к губам возлюбленного.       Юнги прижал его к стене, приобняв за талию, и с напором отвечал на поцелуй. Сладость Чимина надолго осядет на губах альфы.       — Пора идти, — со звонким влажным чмоком омега прервал ласки и, сбивчиво дыша, отстранился от возлюбленного. Он поправил на сорочке бант и взьерошенные волосы, а после, попрощавшись, слез с лестницы и умчался обратно в особняк.       — Неужели это случилось? — спросил у небес Юнги и, улыбаясь от уха до уха, прижался спиной к стене. — Господи, это было что-то невероятное, — довольно рокотал он, отряхивая себя от воспоминаний. — Но, кажется, за сладкую ночь придётся заплатить, — сокрушался он, ведь понимал, что Намджун их точно слышал.

***

      С того утра прошли двое суток. Чимин всё время просидел в покоях и вышел, лишь только на сегодняшний завтрак. Он не желал встречаться с лицами семейства Ким, ведь каждый из них косо поглядывал на зятя, а в особенности, Сокджин. Ему в присутствии родственников мужа кусок в горло не лез, поэтому обойдясь стаканом воды, омега ждал момента когда утренняя трапеза закончится.       — Благодарю за завтрак, — дождавшись окончания, произнёс он и поднялся со стула, желая отправиться обратно, но его остановил Ёнджун.       — Постой! Нам нужно поговорить. Буду ждать всех в кабинете через пятнадцать минут!       — Да, — коротко ответил омега.       Чимину некуда деваться. Нужно выслушать нагоняй и принять наказание. Будь он честен с Намджуном с первых дней, этого бы не произошло, а сейчас нужно отвечать за враньё поскольку тайна о фальшивом имени не укрылась от семьи. Негодованию от случившейся ситуации небыло предела и их можно было понять. Кому бы такое пришлось по душе? Кимы сильно злились, как на омегу так и на его родителей.       — За всю ту доброту и поддержку семье Пак мы получили такого кота в мешке? — ворчал граф Ким, расхаживая вдоль кабинета. — Любили как своего, опекали… А что взамен? Как так то?       — Простите, господин Ким, это моя вина, — Чимин уважительно поклонился, не переставая грызть губы.       — Нет, — качал головой Ёнджун. — Вы юны, с ветром в голове. Я понимаю ваши проказничества, — хмыкнул граф, а затем продолжил: — Понять не могу Чисина. Столько лет дружбы и он мне такую свинью подложил. Видел, знал и слова не сказал. Наверное приятно было меня за дурака держать! — фырчал альфа, поглядывая на зятя.       — Отец узнал об этом только после венчания. Мы с братом спланировали это сами, — Чимин пытался защитить старших, но попытки, казалось, были бесполезны.       — Вместо того, чтобы оправдывать себя, ты печёшься о благополучии отца? Удивительный ты однако, Пак Чимин.       — А что оправдываться то? Я виноват и мне нет прощения, — омега демонстрировал спокойствие, хотя волновался очень сильно.       — Ну, хотя бы ошибки ты умеешь признавать и брать за них ответственность! — Граф Ким довольно улыбнулся и погладил себя по небольшой бородке. — Но с тобой мы ещё разберёмся. Пусть сын сам решает, что с тобой делать. Для начала нужно вернуть его домой!       Вся семья была в курсе того, что сын, после ссоры с Чимином, уехал из дома и остался в особняке который был расположен посреди леса. По словам прислуги, всё это время он не отлеплялся от спиртного. — Не гоже вельможе к рюмке привыкать!       — Господин, я кашу заварил, мне и расхлёбывать. Поеду и буду на коленях упрашивать вернуться, — предложил Чимин, однако его тут же остановили.       — Ни в коем случае! Тобой мы только дрова в костёр подкинем! — отрицательно покачал головой граф. — Он у нас вспыльчивый, может беды наделать. Нужно чтобы это был кто-то другой.       — Отец, могу я поехать? Брат всегда меня слушается и в этот раз думаю тоже сработает, — Сокджин предложил собственную кандидатуру.       — Хм. Может ты и прав! — альфа почесал подбородок и посмотрел на сына. — Поезжай, милый. Верни его домой.       — Да, отец.       — Вот и решили. А теперь расходитесь по комнатам! Мне нужно работать, — выгнал всех граф и вытянул из ящика какие-то бумажки.       Все живо выполнили приказ графа и вышли из кабинета. В проёме снова столкнулись Джин и Чимин и первый косо посмотрел на зятя.       — Это всё из-за тебя! — фыркнул Ким, но в глубине души чему-то обрадовался. В предвкушении он умчался собирать вещи и уже после обеда карета выдвинулась из особняка Ким.