За любовь платят слезами

      Солнечным днём грех было не наслаждаться. Везде пели птицы, а глубоко в саду располагалась беседка. Она была обвита розовыми кустами, которые насыщали пространство чудесным ароматом цветов. Внутри на скамейке сидел Сокджин и увлечённо читал книгу.       — Молодой господин, я принёс вам немного фруктов, — улыбнулся слуга и поставил поднос на небольшой столике.       — Юри, большое спасибо, — ответил Сокджин, хватая шпажкой угощение. — Мм, как вкусно! — довольно воскликнул он, наслаждаясь нарезанным персиком и с радостным выражением лица продолжил уплетать фрукты.       — Рад, что вам нравится. Что молодой господин читает? — поглядывая на книгу, спросил слуга.       — Различные стихотворения. Они хоть и не большие, но несут внутри глубокий смысл, — пояснил Сокджин. — Вот например этот, — указав на небольшой, — о неразделенной любви, о несбыточных мечтах и сердечных страданиях.       — Звучит грустно, — поникшим голосом ответил Юри. — Господин, не читайте плохое. В жизни надо наслаждаться только хорошим. Вы юны, так берите от этого всё наилучшее. Заставьте ваше сердце трепетать от искренних и взаимных чувств.       — Юри, это тяжело, — Сокджин грустно вздохнул, поглядывая на книгу. — Но вы правы! Да долой эти страдания! — согласился омега и сжал ладони в кулаки.       — Долой страдания! — повторил слуга, не сдерживая улыбки.       Они сидели в беседке и разговаривали о многом. Вспоминали детство с радостными моментами и немного грустили о том временем. Но в один момент взгляд омеги перешёл за спину слуги и он спросил:       — А куда это они пошли? — Джин сощурился, замечая Чимина с Тони.       — Кто? — Юри повернулся вслед за омегой. Джин спохватился с места и пошёл за Чимином. — Куда вы, ваша светлость? — Юри ринулся за омегой, но тот остановил его.       — Пойду прогуляюсь с супругом моего брата. Не надо идти за мной, — соврал Сокджин, который хотел просто проследить за тем, куда направлялся этот омега.       Почему-то с тех самых пор, как на территории их особняка появился конюх, к Чимину у него возникло помимо неприязности ещё и подозрения. Уж слишком странно Пак вёл себя в присутствии этого альфы и это сильно настораживало Джина. Поэтому медленно и тихо он семенил за зятем.       Чимин поначалу прогуливался по саду и ничего подозрительного не происходило, но когда он вышел в поле к загону Сокджин насторожился и спрятался за дерево. Он увидел, как слуга оставил омегу и направился в сторону сада.       — Тони, — позвал он мальчика, а тот аж вздрогнул.       — Да, господин Ким, — юноша тут же подоспел к омеге и поклонился.       — Прости что напугал, — Сокджин погладил Тони по макушке и тепло ему улыбнулся.       — Ничего страшного, ваша светлость. Вы чего-то хотели?       — Ты не знаешь, куда пошёл Сону?       — Простите, ваша светлость, Сону услышал, как Юнги играет и, кажется, направился к нему, — признался Тони, боясь чтобы его не отругали за это.       — А почему ты его оставил? — С прищуром Сокджин смотрел на отдаляющегося Чимина.       — Его светлость сам попросил меня об этом, — ответил юноша, опустив голову вниз       — Вот оно как, — хмыкнул Сокджин. — Спасибо, ты можешь возвращаться в дом.       — Благодарю, — юноша облегчённо выдохнул и пошёл в сторону особняка.       Сокджин прямой наводкой направился к месту, где зять с Юнги решил устроить встречу. Уж было очень любопытно понаблюдать за тем, что делает замужний омега с одиноким альфой наедине.       И он наблюдал.       Притаившись неподалёку он смотрел на то, как мило щебетали эти двое, как стреляли друг в друга заигрывающими взглядами и как зять шептал Юнги что-то на ухо. От всего этого злость кипела в груди и хотелось разодрать Чимина на кусочки.       — Весело вертеть хвост сразу перед двумя мужчинами? Вы посмотрите, как цветёт и пахнет перед ним! — фырчал себе под нос, негодуя от развернувшейся картины. — Как не стыдно тебе, Пак Сону!       А после последовали прогулки на коне и Сокджина вовсе ярость взяла. Эти, намеренно наигранные сценки вызывали улыбку. Его изрядно бесило это. А последней каплей выдержки стали объятия. Омега хотел было уже отправляться к Чимину чтобы наконец-то прервать этот флирт, но на горизонте показался Намджун с букетом цветов. Испугавшись, Джин всего лишь продолжил смотреть на их разборки

***

      — Ваша светлость, вы уже вернулись? — поинтересовался дворецкий, замечая графа в дверном проёме с цветами в руках. Он уважительной поклонился и забрал сюртук альфы.       — Да, — Намджун проследовал вдоль коридора и наткнулся на папу, который нежно обнял своё чадо и улыбнулся ему. — Сону спускался? — обратился он к родителю.       — На завтраке и обеде его не было, поэтому я отправил Тони к Сону с едой. Каким-то образом этот малец заставил твоего омегу покушать и прошло уже полутора часа, как оба ушли гулять, — рассказал Мёнсу сыну. — Красивые цветочки. Для него?       — Да, папа. Спасибо, я пойду к Сону. — Он развернулся и направился в сторону выхода.       Мёнсу проводил сына счастливым взглядом и мечтательно желал, чтобы у них с супругом всё было хорошо.       Когда Намджун вышел на улицу рабочие указали ему нужное направление. Гордой походкой, он миновав обширные сады, вышел к загону с лошадьми, но там омеги не было. Немного растерявшись, он хотел было уже вернуться обратно. Но всё-же прошёл несколько шагов по территории и, после заметил вдали развернувшуюся картинку. Возле подаренного им скакуна его супруг находился в объятиях конюха. Он вжимался в чужую талию и чуть было не целовался.       — Что здесь происходит? — пророкотал во весь голос Намджун.       У альфы кулак крепко сжимал букет до хруста, а зубы скрипели от недовольства. Он пытался сдерживать эмоции, пусть это и выходило трудно. Что это такое? Почему они обнимаются? Мысли роились в голове и в это мгновение хотелось оторвать руки, которые прикасались к его омеге.       Чимин, замечая подходящего супруга, напугано отстранился от Юнги. Он сглотнул собравшийся ком, а после опустил голову вниз. Боялся, переживал, чтобы из-за собственной, маленькой вольности не пострадал объект его обожания. Ведь именно он схитрил, заставив помочь слезть и намеренно оступился. Именно он пожелал ощутить эти объятия и вдохнуть мандариновый аромат так близко. Именно он провинился и не хотел, чтобы Юнги досталось.       — Что здесь происходит, Сону? — стальным голосом ещё раз спросил граф.       — Простите, ваша светлость, — Юнги виновато поклонился. — Я не должен был…       — Я не тебя спросил! — пророкотал Намджун, сверля конюха взглядом.       — Я слазил с коня и чуть было не упал. Благо Юнги вовремя подошёл и подхватил меня, — оправдывался Чимин, желая защитить альфу.       — Вот оно как, — с иронией протянул Намджун и, буравящим взглядом, уставился на конюха. — В таком случае мне надо поблагодарить спасителя за то, что не дал моему супругу упасть, — по телу Чимина мурашки пробежали от акцента поставленного на последние слова. Собственичество прозвучало в голосе мужа с пояснением, кому принадлежит этот омега.       — Не стоит, ваша светлость. Я всего лишь следил за безопасным катанием господина, — заверил Юнги, по-прежнему держа голову опущенной.       Он сжимал собственные кулаки, ногтями впиваясь во внутреннюю сторону ладони. Это «Моему супругу» прошлось по душе альфы хуже кнута или палки. Хотя, чего он желал? Дядя заверял его, он и сам знал, что не стоит зариться на чужое, но разве сердцу прикажешь? Он добровольно обрёк себя на эти муки. Добровольно кинул его к ногам омеги и позволил наступать.       А Чимин не наступал, нет. Омега напротив поднял это сердце с пыльной земли, стёр с него нежными ладонями грязь и, укутав в светлые чувства, прижал к груди. Он его принял, с заботой и трепетом взял под опеку.       Юнги это почувствовал в волнующей дрожи омеги, увидел в искреннем взгляде, который за одно мгновение впустил альфу в душу. И на душе стало радостно.       Юнги будет ценить это маленькое мгновение, это чудо, окутавшее их вместе. Будет ценить чувства, которые предложил ему желанный омега и каждый дарованный им взгляд.       — Я в долгу не останусь, Юнги, и обязательно награжу, — Намджун перебил мысленные копания альфы. После сказанного он обратил внимание на Чимина. — Это тебе, дорогой. Прости за то, что обидел прошлой ночью, — протянул ему букет цветов.       Чимин нерешительно принял презент и смущённо улыбнулся. Он поблагодарил альфу и тут же ощутил невесомый поцелуй на щеке. Было очень неуютно перед Юнги, ведь тот стоял позади и смотрел на всё. Омега пытался отстраниться от мужа, но Намджун сильнее вжался рукой в талию и прижал его к себе.       — Давай вернёмся в особняк, — пророкотал альфа на ухо супругу, косо поглядывая на конюха.       — Хорошо, — коротко ответил Чимин и потупил взгляд вниз. Он хотел уйти с этого места и побыстрее.       Юнги, стоя позади, всё время пытался отвлечься, сконцентрировать внимание на что-то другое. Он даже схватил коня, принадлежавшего омеге за поводья и собрался увести обратно в стойло. Но сколько бы не пытался, взгляд то и дело возвращался на Чимина и на то, как его обнимал Намджун, как альфа уводил прекрасного омегу всё дальше от него и властно придерживал за талию.       Смогу ли я однажды так обнимать этого омегу? Смогу ли открыто заявить о чувствах и не бояться ничего? — раздумывал Юнги, провожая отдаляющуюся пару.

***

      Время приблизилось к вечеру и на ужин Чимину всё же пришлось отправиться. В гости приехали его родители и волей неволей нужно было оказать им честь. Он приоделся, вышел из комнаты и, придерживаясь за руку Намджуна, следовал за ним в зал.       — Наконец-то явились, — довольно произнёс Ёнджун, наблюдая прекрасную пару, спустившуюся вниз по лестнице.       — Простите за опоздание, — произнёс Наиджун и перевёл взгляд на гостей. — Господин Пак Чисин, господин Пак Сынхо, рад вас видеть.       — Дети мои, как я скучал, — лепетал милорд, обнимая сына и зятя. — У вас всё хорошо?       — Да, отец, — ответил Чимин и улыбнулся.       — Это славно, — Мёнсу разглядывал сына и легонько приобнимал. Ему казалось, что Чимин слегка исхудал и черты его лица стали более острыми, но тем не менее оставался всё таким же прекрасным.       — Стол накрыт, господа, — оповестил дворецкий, кланяясь перед гостями. Вельможи под веселое общение проследовали за ним и заняли свои места.       Чимин с Намджуном шли позади всех и столкнулись в дверном проёме с недовольным Сокджином.       — Лицемер! — буркнул тот и толкнул омегу в плечо.       От такого холода Чимину стало не по себе. С первых дней этот омега странно к нему относился и Пак не мог понять, какая причина служила этому. За какие грехи он заслужил такое?       — Джин, что ты делаешь? — отозвался Намджун, когда младший брат толкнул его супруга. В ответ он получил лишь хмурый взгляд, а затем и вовсе удаляющуюся фигуру. — Прости, я не знаю, что на него нашло, — обратился к Чимину, поглаживая место удара. — Больно?       — Всё хорошо, ваша светлось. Не берите в голову, — заверил Чимин, хотя в душе было обидно. Он со всеми нашёл общий язык: с родителями, с Тэхёном, с прислугой, но только не с Сокджином. Он пытался быть приятным в общении, но получал от этого омеги только укоры.       — Позже я с ним поговорю! — заверил Намджун, провожая супруга к столу.       Все гости разместились по местам и начали ужинать. Приборы цокали о посуду, слово за слово и время летело неумолимо быстро. Обсуждались различные темы, относительно семейных дел, балов и прочих будничных рутин. А после, когда старшие господа изрядно упились, то затронули тему и новобрачных.       — Как тебе Сону? Уже свыкся с семейной жизнью? — поинтересовался Чисин, глядя на сына.       — Да папа, — неуверенно ответил омега. — Мой муж хорошо обо мне заботится. Я ему очень благодарен.       — Ага, благодарен. Видно как! — бубнил себе под нос Сокджин, на что получил недовольный взгляд родителей.       — Что молодой господин говорит? — Чисин перевёл взгляд на Джина, который тут же занервничал, ощущая грозный взгляд со стороны брата.       — Говорю Сону чудесный омега. Умеет очаровывать всех вокруг, — оправдался он, сжимая вилку в руке, и посмотрел на зятя. Затем отпил из бокала немного вина и улыбнулся.       — Ох, кому как не молодёжи покорять мир? — хохотал Ёнджун.       — Да, вы правы, — подтвердил Чисин. — Надеюсь в скором времени вы просветите нас новостью о наследнике, — обратился к сыну и его мужу, а те в свою очередь покраснели от смущения.       — Отец, — возмутился Чимин, опустив лицо вниз.       — Что? Мне внуков хочется, — заявил Чисин и пожал плечами.       — Всему своё время, милорд, — Намджун решил уберечь супруга от нежеланных расспросов и сменить тему разговора, но новый бубнёж младшего брата обескуражил всех вокруг.       — Скорее подкидыш явится чем наследник! — В этот раз сказанное вышло куда громче и на него тут же уставилось несколько пар удивлённых глаз.       — Ким Сокджин, что на тебя нашло? У нас гости, а ты ведёшь себя неподобающе! Извинись перед милордом! — зло рокотал Ёнджун, крепко сжимая вилку в руках.       Сокджин хотел было что-то возразить ещё, но покорно извинился стоило посмотреть в глаза Намджуна, в которых читалось разочарование и злость. После этого он поднялся с места, попрощался со всеми и покинул зал.       — Куда ты пошёл? — рокотал Ёнджун, провожая отдаляющуюся фигуру Джина. — Что за скверный характер! — ему было очень стыдно перед гостями за такое поведение сына.       — Успокойся, Ким. Он молод, вот и брыкается. Все мы были такими в юности, — заверял Чисин графа.       — Обычно он себя так не ведёт. Я не понимаю, что на него нашло сегодня, — негодовал старший Ким и устало потёр переносицу.       После с семьей Пак они ещё продолжили разговоры в гостиной за чашечкой чая, а спустя время гости собрались и уехали домой.       Граф ещё длительное время ворчал на всех, в особенности на супруга. Он говорил о том, что Джина разбаловали и поэтому он хвост пушил. Говорил, что стоит усмирить этот пыл, указать на место и научить манерам.       Мёнсу пытался успокоить мужа, ласково разговаривал с ним и не желал, чтобы в семье появлялись какие-то раздоры. Он заверял, что Джин больше так не будет себя вести и обязательно станет послушнее.       А Намджун пообещал поговорить с братом по душам. Его напрягали их с Чимином отношения. Альфа хотел, чтобы те подружились, а не ворчали друг на друга постоянно. Собственно, когда все разошлись, он с такими мыслями и отправился к брату в покои.       — Джин-и, это Намджун. Ты спишь? — поинтересовался он, стуча в дверь. Альфа помнил прошлый неловкий момент, поэтому в этот раз не соизволил заходить без разрешения.       — Нет! — недовольно буркнул омега. — Заходи.       Намджун переступил порог комнаты и заметил брата сидящего на кровати, со скрещенными руками и надутыми губами.       — Джин-и, что случилось? — заботливо спросил альфа, присаживаясь рядом.       — Ничего!       — Как ничего? Я же вижу. Тебя что-то беспокоит, — Намджун обхватил запястья брата и с трепетной аккуратностью поглаживал их. Они были нежны, как лепестки белых роз, а ещё холодные и дрожащие. — Расскажи мне.       — От моего беспокойства ни тебе, ни мне легче не станет! — фыркнул, отводя взгляд к окну. Как же ему нравились эти нежные прикосновения, как же этот дубовый аромат будоражил внутри кровь, как же хотелось ощутить желанные объятия.       — С чего ты это взял, Джин-и?       — А разве не так? Разве ты станешь слушать о том, что тебе не нравится? — возмутился омега и воинственно посмотрел брату в глаза.       — Тебя я выслушаю, всегда. Ты же моё самое ценное сокровище, — Намджун ладонью оглаживал щёки Джина, пальцем задевал пухлые губы, внимательно рассматривал его прекрасные черты лица и насмотреться не мог. — Моё самое красивое сокровище в мире. Я не хочу, чтобы кто-то обижал тебя, — рокотал, смотря в омут глаз напротив.       — Тогда я скажу тебе, что твой драгоценный супруг изменяет тебе! — наконец-то озвучил, а сердце в груди затарабанило неугомонным ритмом. Он долго думал над тем, стоит ли говорить такое. Не хотел быть яблоком раздора, но и таить от возлюбленного не желал такое.       — Что за чепуха, Джин-и? — буркнул Намджун, хмуря брови.       — Вот видишь! Я сказал, а ты даже не дослушал и уже взвёлся.       — Я вот реально не могу понять, почему ты так на него взъелся? С самого первого дня записал его во враги, хотя Сону тебе ничего плохого не сделал, — раз уж дело пошло о его омеге, то альфа хотел наконец-то разъяснить всё. Его очень напрягало такое поведение брата в сторону его супруга. Он всегда видел, как Чимин обижался, а Джин продолжал скверно относиться к нему. — Откуда столько ненависти в таком прекрасном и маленьком омеге?       — Я не маленький уже! Мне двадцать один, а не пятнадцать! — ворчал Сокджин. Ему всяким образом хотелось казаться перед братом взрослым, красивым омегой, а не вот это всё.       — Но ведёшь себя именно так! — на ответ омега лишь опустил голову вниз. — Что Сону сделал тебе? За что ты так с ним?       — Мне не нравится, что он водит тебя за нос. Играется твоими чувствами. Ты же сам сегодня их видел. Они там миловались в поле, заигрывали. Этот Юнги ему даже что-то отдал. А эти объятия…       — Хватит, Джин! — Намджун остановил брата, осознавая о чём тот говорит.       — Но…       — Ты, не разобравшись в ситуации, сделал для себя какие-то выводы и это навязываешь мне. Ты обозвал Сону лицемером, плохо высказывался о нём за столом, хотя, в действительности, не убедился в правоте того, что ты увидел. Сказал, что он изменщик, хотя таким не является. Не всегда картинка является такой, как мы видим. Ты оклеветал Сону, — Намджун отчитывал брата как школьника, недовольно стреляя взглядами. — Чего ты добиваешься Джин?       — Я ничего не добиваюсь! Я просто не хочу, чтобы он причинил твоему сердцу боль, — виновато признался Джин. — Ты мне не веришь, но рано или поздно сам убедишься в этом! Сону не тот человек, кто будет лелеять тебя в искренних чувствах! — в глазах началась скапливаться влага, которая прозрачными солёными шариками скатилась вниз по щекам.       — А кто тот человек? Сону мне ничего плохого не делает. Ты, куда больше ранишь меня своими словами. Почему, Джин-и? Почему ты это делаешь, — спросил Намджун, будучи совсем близко. Он смотрел во влажные глаза напротив и ждал ответа.       — Потому что люблю! — прокричал, смотря альфе в глаза.       — Джин, я тоже тебя люблю. Мы же браться, как можем не любить друг друга?       — Не так люблю! — выпалил омега.       Сокджина всего трясло от волнения, пробирало до дрожи. Он решался на один маленький шаг, боялся реакции брата, но, взяв себя в руки, примкнул к его губам. К тем, о которых грезил по ночам. Они мягкие, такие желанные и сладкие. Маленького мгновения хватило, чтобы его душа зацвела.       Намджуна это действие застало врасплох. Сердце безудержно затрепетало в груди, а в паху начало скапливаться возбуждение. Вздрогнув, альфа отстранился от брата и посмотрел ему в глаза.       — Люблю. Люблю, чёрт бы тебя побрал! — Джин рыдал, ударяя брата в грудь. — Люблю не как брата, люблю как альфу, — признался, заглядывая стеклянным взглядом в ошарашенные глаза напротив.       — Джин-и, но…— Намджун был в растерянности. То, что сделал и в чём признался брат выбило его из всех мыслей, которые находились в его голове до этого момента.       — Знаю что нельзя! Знаю что ты мой брат, знаю что женат, но ничего не могу с собой поделать! Каждый чёртов день я давлюсь этой безответной, нереальной любовью. Каждый раз смотрю на вас и кошки по душе скребут. Почему именно ты? Я постоянно задаюсь этим вопросом, но ответов на него не нахожу. Нам не подвластно выбирать в кого влюбляться, Намджун! Я влюбился и тем самым обрёк себя на страдания!       — Как давно? Как давно ты испытываешь ко мне эти чувства?       — Намджун, это не важно!       — Важно, Джин-и, — говорил альфа.       — Джун-и, мне хочется побыть одному. Уйди, прошу тебя, — кричал Джин, обливаясь слезами. Он заставил альфу сдаться и покинуть его покои.       Намджун вышел, спиной оперся о дверь братовой комнаты и, прижав ладонь к губам, опустился на пол. Такое в голове не укладывалось и он не знал, что делать дальше, куда податься и как поступить. Там за стеной слышался горький плач его Джина и сердце разрывалось на части. Он стал причиной его слёз, а ещё влюблённого сердца. Альфа чувствовал себя паршиво и от этого хотелось волком выть, забиться в какую-то глушь, чтобы омеги вокруг него не страдали. Один, не любя делит с ним ложе, другой давится в запретных чувствах.       Намджун подозревал об этом. Отчётливо чувствовал, как в его присутствии у омеги сгущался аромат лилии, как он нервничал и всякими способами избегал зрительного контакта. Раньше такого не было. В прошлом Сокджин был куда свободнее рядом с ним, но не сейчас. Это началось уже давно, наверное с времен, когда Джин вернулся из пансионата, но Намджун всячески отгораживал себя от подобных мыслей.       Не мог же брат любить его! Уверял себя, ссылался на юность, на бушующие гормоны и прочие физиологические факторы благодаря которым появлялось всё это. Но брат признался, озвучил свои чувства и этим подкосил всё мировоззрение альфы.       Несомненно, Намджун и за собой замечал какую-то незримую нить, тянущую его к этому омеге. Странные желания, что пробуждались в его голове, но он упорно держал себя в узде. Так нельзя! О таком запрещено даже думать! Уверял себя и собственно поэтому согласился на брак. Думал, с наличием супруга оба из них отвлекутся и будет лучше, но в итоге стало хуже. В итоге Джин возненавидел его пару, все дни испытывал к нему ревность и недружелюбие.       Чимин старался стать для омеги братом, но в ответ получал только недовольство, нежелание, а после и колкие фразочки, что до обиды задевали ни в чём не виновное юное сердце. Чимин ничего не сделал, чтобы заслужить подобное. Но на его хрупкие плечи опустилось такое отношение со стороны Сокджина.       А виной всему Намджун. Ким обвинял себя и больше никого в этом доме. Ведь благодаря ему между омегами произошло всё это.       Альфа поднялся с пола, шумно вздыхая, и направился вниз. Он отыскал на кухне бутылку виски и, сев за стол, налил себе. Капля за каплей, бокал за бокалом и Кима изрядно так охмелил горячительный напиток. Он пол ночи копался в собственных мыслях, проворачивал сказанное братом и не знал, как поступить дальше. Что делать, чтобы вражда между его Джином и супругом наконец-то закончилась?       Встать из-за стола Намджун смог только тогда, когда первые намёки на рассвет оказались в окне. Тело затекло, от количества спиртного его шатало в стороны и он, тяжёлой походкой направился в их с Чимином покои. Дойдя к резной двери, Намджун постоял возле неё какое-то время, прежде чем решился войти, а после опустил ручку и зашёл внутрь.       В комнате его встретил полумрак и мирно спящий на кровати омега. Альфа прошёл дальше, скинул на стул сюртук с жилеткой и забравшись на кровать, прильнул к супругу с объятиями.       От неожиданности Чимин распахнул глаза и, ощущая блуждающие руки мужа по его телу, вздрогнул.       — Что ты делаешь? — спросил он, отталкивая альфу. Его сердце безудержно стучало в груди от волнения. Ощущался стойкий аромат спиртного, помимо дубового, и это пугало.       Очень пьяного Намджуна Чимин ещё не видел. Одному Богу были известны его повадки в таком состоянии, поэтому омега пытался контролировать ситуацию и тихонько уложить мужа спать.       На вопрос Чимина альфа промолчал. Он продолжал гладить стройное тело руками, целовать чужую шею и что-то неразборчиво шептать.       — Прекрати, Намджун! — громче приказал Чимин, отталкивая альфу. Он вцепился руками в простыни, отползая подальше.       — Ему можно, а мне нет? — заплетающимся языком возмущался Ким, снова обнимая омегу.       — Кому ему? Ты о чём? Намджун, ты пьяный, несёшь чушь. Ложись спать.       — Нет. Не буду спать! Я буду обнимать супруга, — отрицательно качал головой альфа. — Я видел. Видел как вы обнимались, — фырчал, сжимая омегу за плечи. — Вот так, — воспроизвел момент из прогулки. — Почему ему можно, а мне нельзя?       — Я же тебе уже всё объяснил. Хватить воротить эту тему. Ложись поспи немного! — Чимин перевернул альфу на спину, уложил на подушку и накрыл одеялом.       — Грёбанный конюх! Убью если позаришься на моё! — Ким пробубнил напоследок, а после отключился.       Чимину больше сон не шёл от слова совсем. Он ворочался в кровати, а противный аромат перегара вызывал рвотные рефлексы. В конечном итоге, закутавшись в атласный халат омега вышел на прогулку. Он с усладой вздохнул свежий предрасветный воздух и довольно улыбнулся. Несмотря на приближающуюся осень, было очень тепло, а блестящая на траве роса так и манила к себе, пробуждала неистовое желание ощутить её на пятках. Руководясь этим, Чимин быстро снял обувь и ступил на влажную траву босиком.       — Ух, как приятно, — хихикал он, оставляя на брусчатке туфли.       Омега продолжил прохаживаться босиком по траве. Прохладная роса омывала его ноги, трава словно маленькие кисточки вырисовывала на коже удивительные незамысловатые рисунки, ласкала пятки и слегка щекотала. Ему нравились эти ощущения до тех пор, пока не ощутил, как что-то острое пробило его ногу.       — Ой! — взвизгнул он, пошатываясь. В ноге находился небольшой розовый шип, а из ранки сочилась тоненькая струйка крови и чувствовалось жжение.       — Что случилось? — спросил Юнги.       Он сидел под одним из деревьев и наслаждался тем, как ходил по траве Чимин. Весь такой нежный, уютный он словно ангел сверкал на фоне большой луны. Но услышав визг, альфа тут же подбежал к омеге и обхватил его за талию, не давая потерять равновесие и упасть.       По телу омеги пробежала приятная волна дрожи и он тут же посмотрел на альфу. Снова он рядом, снова не дал упасть и обволок мандариновым ароматом и крепкими объятиями.       — Я пробил ногу, — виновато признался Чимин, смотря в изучающие глаза напротив.       — Ну почему вы такой невнимательный, — цокнул Юнги, просматривая на ранку. — Её бы обработать. Чимин ступил следом за альфой но снова оступился. Юнги же охнул и подхватил омегу на руки. Пак уткнулся носом в чужую шею, приобнимая за плечи, и довольным котом улыбался, чувствуя приятный аромат мандаринов. Альфа унёс его в сторону сарая, желая обработать маленькую рану на чужой ноге.