За любовь платят слезами

      Воодушевлёные и в предвкушении новых встреч, студенты стояли в холле пансионата, выслушивали наставления господина Моро и ждали момента, когда посетят Тулузу. Всем было любопытно взглянуть на улицы города и почувствовать, каково это гулять по ним.       — Итак, ребята, несколько правил перед тем, как мы отправимся в город, — твёрдым голосом произнёс комендант, похаживая туда-сюда, со сцепленными руками за спиной. — Держаться вместе, не шалить, никуда не убегать без разрешения, — он покосился на Чонгука и его друзей, — особенно это касается вас, господа. Быть в поле моего взора и вести себя прилежно. Все уяснили?       — Да, господин Моро, — прокричали ребята, улыбаясь.       — Мы с мистером Гу будем следить за вами. Если что-то устроите, в праздник просидите в комнатах без веселья, — комендант помахивал указкой, а после призвав студентов, шнурочком повёл их за собой во двор.       Колона из карет, запряжённые прекрасными скакунами, расположилась на територии пансионата, улыбчивые кучера приветствовали молодых, эллегантных омег и помогали забраться им внутрь. Студенты разместились по-шестеро в каждой, радовались маленькому приключению и ждали когда выдвинуться в путь. Господин Моро вместе с ключником ещё раз проверили, все ли на месте и после одобрительного кивка, кареты двинулись с места. Цокот копыт и фырчание коней отдавались в ушах, а завораживающий вид из окошек, пленил внимание ребят, для которых подобное было впервые.       — Красота то какая, — произнёс омега с кудрявыми волосами, тот который помогал однажды друзьям пробраться в комнату.       — Ой, Юри, ты ещё саму Тулузу не видал. Это всего лишь несколько скучных деревьев и полей, а там и правда красиво: мост через реку Гаронну, прекрасный порт где сотни чаек кружатся в воздухе, а гул прибывших суден, заставляет сердце встрепенуться. Сколько же ларьков и витрин возле побережья и внутри города, магазинчиков и забегаловок. На каждом углу ты услышишь прекрасную живую музыку и счастливые лица горожан. А ещё — альфы, Боже, французы такие горячие, — расщебетался Чимин.       — Правда? — наивно поинтересовался Юри, хлопая ресничками.       — Ой, завёлся главный ловелас. Юри, не слушай его, для Чимина каждый город будет великолепный, где есть альфы красивые, — заверял омегу Сону, стуча по спине.       — Кто бы говорил, — фыркнул Пак. — Не тебя ли француз привлёк? — пробормотал в ответ, демонстративно надувая губы.       — Но город и правда чудесный, — во избежании неловкости заверил Сону.       — Достаточно донимать Юри и тянуть с него верёвки, вы то хоть приблизительно придумали, во что желаете нарядиться? — перебил Хосок, нарушая бормотание двух братьев, которые расселись по обе стороны от омеги с кудрявыми волосами.       — По ходу разберёмся. В мыслях присутствуют облики, но кто знает, будет ли что подходящее в городе, — с прищуром ответил Чимин, а после посмотрел в окошко на пейзаж, где уже виднелись первые дома Тулузы.       — Ты же знаешь, что Чонгук у нас мистер пошива, приблизительное что-нибудь найдём, а дальше доверимся его чудесным рукам, — заверял Сону, искоса глядя на друга. — А что это с ним? — Он кивнул взглядом на задумавшегося омегу и все ребята начали хихикать, даже Юри, пусть и не понимал причины.       — Чего? Почему сразу я? — Чонгук вышел из мысленных метаний, в которых то и дело не переставал хозяйничать Тэхён.       Он негодовал от самого себя, но и поделать ничего не мог. Чон желал отвлечься, начинал думать о разном, повторял выученные стихи одни за другими, запомнившиеся текста из романов, но всё это, необьяснимым образом, сводилось снова к альфе. Казалось бы, каким боком были связаны схемы по плетению и облик Тэхёна, но всё же они совмещались и это нервировало.       «С ума сойти!» — бормотал про себя, видя перед глазами светлую улыбку, тёмные волосы и такие же глаза, в которых вольно-невольно но тонешь безвозвратно, куда попадаешь и не хочешь выбираться. Этот волнующий до дрожи голос, обжигающее кожу прикосновение и кедровый аромат, казалось, преследует омегу.       — Ты где летаешь? Тебе работку подыскали, — хихикал рядом Хосок, приобнимая друга.       — Уравнение по числению не вылетает из головы, кажется, я совершил в нём ошибку, — Чонгук спихнул мысленные копание на задание.       — Охотно верим. Достаточно грезить принцем, мы уже приехали, — Чимин указал на вывеску у въезда в Тулузу, где на потёртой широкой доске было выведено название города.

***

      Наблюдать за распахнутыми глазами студентов было одно удовольствие. Они, будто наивные дети разглядывались вокруг, прикрыв ладонью рот, и наслаждались подаренной возможностью. Для них не столько был важен прекрасный наряд, как эмоции полученные во время прогулки.       Они семенили следом за комендантом по узким улочкам Тулузы, осматривались и старались запомнить всё вокруг. Омеги благодарили старших и ждали когда зайдут в тот самый магазинчик, в котором смогут преобрести наряд.       — Мы такими же были в первую нашу вылазку? — полушёпотом поинтересовался Чонгук, наблюдая за ребятами впереди. Ему казалось, что вели себя более спокойно, ведь то, что они впервые в городе, было так очевидно.       — Думаю что да, — подтвердил Хосок. — Нам тоже было всё новым и мы восхищённо осматривались, пусть и не замечали этого. Но со стороны куда очевиднее.       — Ты прав. Но всё же, я рад за них. Давайте постараемся и найдём тот прекрасный наряд, — Чимин вытянул ладонь вперёд, также как они делали всегда и переплёл её с пальцами друзей. — Пусть удача будет на нашей стороне! — выкрикнули они вместе после чего начали смеяться.       — Ребята, живее! Потеряетесь, — выкрикнул мистер Гу, оборачиваясь и чуть ли не каждых пару метров пересчитывал всех.       — Уже идём.       Небольшой магазинчик с красочной витриной и манекенами встречал посетителей. На пороге лежал небольшой резиновый коврик, о который все дружно вытирали ноги, а над дверью колокольчик, оповещающий о прибывших посетителях. Дверца скрипнула, и толпа юных, прекрасных омег юркнули внутрь одни за другими.       — Божечки, какие все славные. Господин Моро, мальчики словно с обложки, — разлепетался продавец осматривая каждого.       — Да, они у нас лучшие. Мистер Дюбуа, вы же поможете подыскать для них наряды?       — Обижаете, ваша светлость. Вы привели их в нужные ручки, — продавец разглядывал каждого поочерёдно и, обхватив ладонью подбородок, что-то прикидывал в уме.       — Тогда оставлю их на вас, у меня ещё дела неподалёку. Мистер Гу, присмотрите за ними.       — Да, господин Моро, — он почтительно приклонился и комендант покинул помещение.       — И с кого начнём?       Пока продавец занимался посетителями магазинчика, порхал возле них как бабочка, Чонгук с ребятами осматривали одежду, висящую на вешалках. Были вполне себе красивые наряды, от который дух захватывало, но глянув на ценник, глаза заворачивались. Несомненно ребята могли в два счёта приобрести что подороже, но просто-на-просто не видели смысла так тратиться, да и товар явно не был достоин такой цены. Однако были и такие наряды, от которых хотелось смеяться и плакать. Совсем уж некудышные и заставляло кривиться лица омег.       — Чимина, как тебе это? — Хосок достал перистый серый набор с непонятными длинными ленточками.       — Издеваешься? Я в нём буду как гусь которого собака хорошо отмутузила. Спасибо, но давайте найдём что-то получше.       Они продолжали перебирать вещи, обдумывали образы и с горем по полам нашли то, что показалось им подходящим.Чимин остановился на комплекте обожаемого карамельного цвета, примерив который, был полностью доволен. Сону выбрал похожий, но только на два тона темнее и тоже обрадовался. Хосок остановил выбор на чудесном сочетании серого и белого. Оба цвета никому не подходили, а на нём одежда будто обрела иную жизнь.        Один Чонгук всё никак не мог найти то, что бы коснулось его души. Он было уже думал, что уйдёт с пустыми руками, пока продавец не вынес из коморки что-то особенное.       — Ваша светлость, примерьте-ка это. Мне кажется, что оно дождалось своего хозяина, — произнёс Дюбуа, укладывая чёрный как смоль комплект в руки омеги.       — Благодарю, — Чонгук покорно принял его и посеменил за ширму.        Он стоял напротив зеркала и смотрел на отражение. Ему понравился наряд, то как сел по фигуре, однако не полностью. Омегу никогда не привлекали камушки на одежде, хотелось чего-то простенького, нежного и утончённого, а пиджак был украшен именно ими.       — Гуки, ты где пропал, — вбежал Чимин, смотря на друга. — Господи! Ты просто чудесный, — он прикрыл ладонью рот, восхищаясь идеальной фигурой Чона.       — Нравится? — Омега повернулся, задумчиво глядя на Пака.       — К чему тут я? Главное, чтобы тебе нравилось.       — Мне, — омега задумался, прикусив губу, — и да и нет, — Чонгук стиснул плечами, продолжая вертеться в зеркале.       — Это как? — Чимин хлопал ресничками не понимая.       — То как выглядит и как лежит несомненно мне нравится, в нём я выгляжу выше и утончённее, но эти стразы, — Чонгук водил пальцами по камушкам и недовольно смотрел на них.       — Так их же можно убрать. Я уверен, что ты сделаешь из этого наряда то, что покорит не только твоё сердце. Добавь ему чуток души и оно изменится, уж поверь. Иногда, проблема не такая уж большая, как нам кажется, — Пак приобнял друга, смотря вместе с ним в зеркало.       — Ладно, может ты и прав. Пусть будет, я что нибуть придумаю.       — Переодевайся, господин Моро уже вернулся.

***

      — Господин Эрик, я не пойму, вы какой хлеб продаёте? — возмущался один омега, размахивая руками.       — Простите, но что не так с моим товаром? — альфа в недоумении смотрел на старшего и хлопал ресницами.       — Он с плесенью! — фыркнул тот и бросил батон на пол.       — Ваша светлость, так нельзя обращаться с хлебом. Возможно не углядел, но это не повод разбрасываться святым!        У Эрика от такого неуважения, сердце защемило. Он не отрицал вины, ведь и сам не заметил, как пропустил одно издение, но это не повод так поступать. Ещё когда жил дедушка, он всегда говорил, что хлеб — это святое и каждый кто не ценит его, однажды будет голод, затем те же слова повторял отец. Альфа был с ними полностью согласен, ведь были времена, когда и корочки не было в доме, а так сильно хотелось.       — Уму разуму решил меня учить? Да кто ты такой чтобы указывать? Печёшь? Вот и смотри в оба, чтобы никто не травился твоей гадостью, — неунимался омега, пыхтя от злости.       — Прошу вас, возьмите любое другое изделие и покиньте мою лавочку, — уже не сдержался Эрик, зло смотря на старшего.       Не зря же говорили: чем богаче человек, тем паршивее его душа. В этом вельможе альфа прекрасно разглядет такую же гнилую сущность, которая скрывалась за опрятной, чистой внешностью. Он рад и дальше всю жизнь марать руки и одежду в муку, однако не пятнать душу в таком мире как этот омега.       — Да, что разорались тут? Не стоит кричать на него, — перебил их дедушка из соседней лавочки. — Эрик никогда никому зла не причинил, ваши проблемы если покупаете и не смотрите что. Каждому свойственно ошибиться.       — Ай! — фыркнул омега. — Вижу здесь весь райончик такой, — он, ничего не взяв, развернулся и горделивой походкой, поднимая нос к самому небу, последовал к повозке, спотыкаясь по пути о камень.       — Небеса тебя наказали то, хам невежественный! — хихикнул дедушка, глядя на молодого альфу, который поднял хлеб с пола и поцеловал его. — Не бери в голову, знаешь же, как наша семья, а особенно внучёнок, любят твои булочки.       Эрик на это всего лишь улыбнулся и принялся дальше возиться с изделиями. Он уже множество раз видел подобных покупателей и привык за годы работы. Что уж поделать, когда мир поделён на хороших и не очень.       — Дядюшка Эрик, — бежал маленький омега, чуть было не спотыкаясь по пути.       — Что такое, Крис? Осторожнее, споткнёшься и нос разобьёшь, — альфа присел на корточки, ловя мальчика в обьятия.       — Вам письмо передали, — наивно произнёс тот, усаживаясь на коленко.       — Мне? Письмо? — Эрик округлил глаза, держа в руках небольшой свёрток бумаги.       — Кто это? Омега? Ты же не забыл, что когда я вырасту, ты должен на мне жениться?       — Крис, не донимай Эрика, помоги мне фасоль чистить, — кричал дедушка, улыбаясь наивности внука.       — Опять фасоль? У меня все пальцы уже болят, — фыркнул недовольно малыш, но всё же покорно посеменил к старшему выполнять поручение.       А Эрик в свою очередь присел на стул и долго смотрел на скрученную бумагу в трубочку, перевязанную шнурочком. Он долго предполагал от кого оно, но так и не находил ответа до тех пор, пока не развернул его и не прочитал. Содержимое очень сильно умилило его и альфа множество раз перечитывал послание.

Моему дорогому Эрику.

Привет, любимый. Сегодня мы отправились с комендантом и ребятами в город, но у меня не было

возможности убежать к тебе. Знаешь, так нестерпимо находиться в паре метров и не навестить тебя.

Я безумно скучаю.

Скоро у нас в пансионате день открытых дверей, я хотел бы, чтобы и ты пришёл, хотя не знаю найдётся-ли время.

Мне было бы в радость видеть тебя, мой родной. Не знаю, получишь ли его, но знай: я тебя люблю и буду ждать, несмотря ни на что.

Твой Пак Сону.

      Он наслаждался витиеватым почерком омеги, тёплыми словами и возможностью увидеться, которую для них создали небеса. Можно будет прийти к нему и навестить, однако эта новость как и радовала, так и угнетала одновременно.       Альфа понимал, что в этот день в пансионате будет достаточно знатных лиц и все в шикарных нарядах. А у него из лучшей одежды был только недельный комплект, который тоже изрядно износился и рядом с другими будет выглядеть очень плохо. Эрик не знал что придумать и где найти деньги, чтобы хоть приблизительно слиться внешним видом с аристократами.       Но его же пригласил Сону. А ради него альфа горы свернёт.

***

      — Сегодня мы окунёмся в мир классики, эллегантности и вечной любви. Ознакомимся с печальной повестью «Ромео и Джульетта» от невероятного писателя Уильяма Шекспира…       На фоне лепетал преподаватель литературы, а Чонгук смотрел на него и ему свет был не мил. Внутри всё скручивало, ныло и сильно болело. Он не понимал, что с ним происходит, он желал лезть на стены и выть волком от странных ощущений, которые не давали ему покоя ещё с утра.       — Гуки, всё хорошо? Ты странно выглядишь, — взволнованно поинтересовался Чимин, смотря на бледного друга.       — Не знаю, может завтрак был не свеж, мне не по себе как-то, — признался Чон, оперевшись лбом об учёбный столик.       — Не пугай меня, может в лазарет сходишь? — пытался достучаться Пак, но казалось, что тот слышал через слово.       — Полежу чуток и может пройдёт, — Чонгук выдавил подобие улыбки и глянул на висящие часы. До окончания занятия так ещё было долго, а хотелось убежать в сию же минуту.       — Чон Чонгук, почему вы спите на уроке? Вам всё известно о данном произведении? Если да, то рад буду послушать! — разозлился учитель литературы, смотрел на омегу и улавливал густой шлейф аромата.       — Простите пожалуйста, — Чон поднимался чувствуя как под ногами мир плыл и смотрел на старшего яростным взглядом. Он дни на пролёт распинался бы о любимой повести, будь в хорошем самочувствии. Уж какую книгу, а «Ромео и Джульетту» знал чуть-ли наизусть, каждую сцену помнил и ключевые моменты, множество пометок оставил в книге и рад был бы поделиться своими мыслями относительно творения. Но в этот раз, хотелось побыть в полном покое. — В следующий раз расскажу о ней что угодно.       — Давай сейчас! Способен так безалаберно относиться к уроку, так выйди вперёд к доске и расскажи, — учитель указал пальцем на место возле себя.       — Хорошо, — Чонгук прикусил губу и, сжав кулаки, как по терновнику, ступал между рядами придерживаясь за столики. Каждый следующий шаг ноющей болью отдавался внизу живота и казалось, что пути нет конца.       Он собрал все разбежавшиеся мысли в кулак и, вздохнув, начал рассказывать всё по порядку. Минуты шли, а Чонгук не собирался заканчивать, он цитировал один кусочек за другим, размышлял и делился теми знаниями, которые получил за всё время, изучая повесть.       Внутри было так обидно, ведь никогда омега не позволял себе подобное под самыми худшими ощущениями, но в этот раз было невыносимо сидеть с каменным лицом, будто ничего не произошло. Но он смог донести, учителю и другим ребятам то, что знает материал и в конечном итоге его похвалили и поставили высший балл. Но Чонгуку уже не было до этого никакого дела.       Омега медленно возращался обратно за парту и чувствовал, как мир уходил из-под ног, тело дрожало, ныло от боли, а в глазах залягала тьма. Он слышал отдалённые звуки, но те будто смешались в кучу, а затем тишина и странное сновидение в котором он стоит над обрывом, кричит и зовёт кого-то. Снится как к его виску прикладывают револьвер и всё срывается в пропасть.

***

      — Очнулся? — Чимин радостно подскочил, схватил друга за руку и волновался.       — Где я? — омега осмотрел вокруг помещение с белыми шторками и тусклым светом от ламп. Ощущался запах хлорки, спирта и разных вонючих настоек.       — Ты потерял сознание и мы с Хосоком принесли тебя в лазарет, — пояснял Пак, всё так же не отпуская руку друга.       — О, Чон Чонгук, вы пришли в себя, это славно, — подошел старший омега в белом халате и приятно улыбнулся пациенту.       — Доктор Ли, что со мной не так? — спросил Чонгук, чувствуя тоже самое что и весь прошедший день.       — Полагаю у вас это впервые, — Ли что-то записывал в большой тетрадке, прикусив нижнюю губу. Он посмотрел на непонимающего пациента с большими как монеты глазами, чьи реснички трепыхали словно бабочки и улыбнулся, пытаясь успокоить. — Неволнуйтесь, ничего страшного. У вас началась течка, это вполне нормальное явление и бывает у каждого омеги.       — Т-течка? — огорошился новостью Чонгук.       — Да, у каждого омеги в своё время она начнётся и это природно. Я дам вам препараты, чтобы смягчить боль, и спустя несколько дней она пройдёт, — спокойно пояснял доктор.       — Несколько? Это сколько же мне корёжиться так? — Чон смотрел на Ли напуганно и боялся услышать вердикт о длительных мучениях.       — У каждого по разному бывает. В среднем от пяти до семи дней. Держите зелья, его надо залить кипятком и парить пятнадцать минут, затем употребить. Оно поможет вам справиться с болью, а также прикроет шлейф тягучего аромата. Омеге с течкой рекомендованный полный покой и тишина. Скорее поправляйтесь, Чон Чонгук.       — Благодарю, — Чон вежливо поклонился и шагнул на выход, где его поджидали друзья. Он всё ещё находился в шоке от услышанной информации, но понимал, что деваться некуда, такая уж его судьба.

***

             Дни сменялись ночами, а волнующий весь пансионат день, приближался неумолимо. Все суетились, украшали територию и приводили её в невероятный вид, даже сады расцветали, даря ещё больше обаяния и благоухания. Везде пахло розами, вкусными десертами и радостью.       Единственный, кто был недоволен всё это время — Чонгук. Он тоже отчаянно хотел всем помогать, прочувствовать эту идилию, однако всю неделю провалялся в кровати с надоедливой течкой, мучился и проклинал мир что есть на свете. Состояние выжимало все возможные силы и порой казалось, что душа уже оставила тело и улетела в небытье. Вопреки всему, омеге получилось доработать одежду, сделать её такой, какой хотелось видеть. Он аккуратно развесил всё на вешалку, любуясь нежнейшей вышивкой в виде белых лепестков цветущей вишни.       — Это невероятно, — восторженно произнёс Хосок, подойдя ближе к творению друга.       — Спасибо, Хось, — Чонгук искренне улыбнулся. — Почему один? Где Чимин и Сону? — поинтересовался он, складывая нити и другую атрибутику в коробку.       — Они помогают в саду, скоро должны прийти, — пояснил Чон, приседая рядышком. — Как себя чувствуешь? Ещё болит?       — Уже куда лучше в сравнении с первыми днями, да и отвар чудесно помогает. Думаю к празднику уже пройдёт.       — Это хорошо, — Хосок постучал друга по плечу и поднялся. — На ужин пойдёшь или снова принести в комнату? — Несколько прошедших дней, друзья с вниманием заботились о Чонгуке и делали всё возможное, чтобы ему было комфортно. Они с радостью приносили ему с столовой вкусняшки и пытались поднять настроение. Также делились услышанными на уроках материалами и поясняли всё, чтобы после, другу было легче адаптоваться к новым темам и заданиям.       Чонгук, в свою очередь, в который раз убедился в том, что его друзья лучшие из лучших. Ребята были для него самым дорогим в мире, его поддержкой, радостью и грустью. С ними можно было поговорить на самые разные темы и ничего запретного никогда не слетит с из их губ.       — Думаю, сегодня уже сам пойду. Не будете же нянчиться со мной всю жизнь, — заверял Чонгук, чувствуя себя достаточно хорошо.       — С радостью будем ждать. Я побежал Паков искать, а то, небось, сцепятся ещё оба где-то, как вчера, когда цвет ленты выбирали для лестницы в холле, — хихикнул Чон и ретировался к выходу, а Чонгук, вспомнив рассказ друга, в очередной раз рассмеялся, прекрасно зная близнецов.       Чимин и Сону были лучшими братьями в мире, теми кто ступал друг за друга и постоянно защищали от наглых омег. Но так же эти двое были самыми упёртыми в мире. Уж если бывало, что их мнения расходились, то спорили до последних сил и каждый всячески доказывал свою правоту.       — Надеюсь не поубивают друг друга, — проводя взглядом Хосока, Чонгук взял с тумбочки книгу со схемами для плетения и спицы, желая начать вязать что-то перед ужином.

***

      Утром, как и в любой обыкновенный день, комендант шагал вдоль коридоров с колокольчиком в руках и будил омег. Чонгук распахнул глаза и прищурился, когда лучи солнца пробирали сквозь незакрытую занавеску. Он глянул в окно, где яркий светлый день обещал быть прекрасным и улыбнулся, ведь наконец-то наступил праздник.       — Ребята, просыпайтесь, — Чон начал каждого поднимать и слушать бубнёж.       — Ещё пять минут, господин Моро, — причмокнув, Сону попытался подтянуть уголок тёплого одеяла на себя и укутаться, однако, ему не дали этого сделать и лёгкий холодок пробрался под ткань пижамы, заставляя поёжиться.       — Не спи, Эрик сегодня прийдёт к тебе, — шептал на ухо Чимин, хитро улыбаясь.       Услышав имя драгоценного альфы, Пак вскочил с кровати и оживился. Он все дни, после поездки в город представлял себе, как это пройдёт, понимал, что, увидя его, будет самым счастливым в мире омегой. Однако его также мучали и сомнения. Он не знал, донёс-ли ребёнок послание или же потерял где-то по пути, а может и вовсе решил поиграться. Он же был совсем малым. Но всё же Сону верил в лучшее и надеялся, что Эрик навестит его в такой важный день.        На лицах Чонгука и его друзей сверкала улыбка и они, собравшись, спустились в столовую на завтрак. Раньше ребята наблюдали за таким торжеством из стороны, однако не таким особенным оно было. Ведь тогда будучи детьми понимали, что ещё не скоро выпустятся. Однако в этот раз всё по другому, это праздник как подготовка к тому, что в следующем году выпустятся и они. Намёк на то, что уже не будет коменданта, ключника, уроков и прочего. Что наступит очередной этап их жизни: с новыми заданиями; с новым смыслом; с новыми проблемами.       В столовой за столиками уже сидело много ребят и Чонгук с друзьями, получив завтрак, заняли местечно в привычном конце ряда. Им всегда было там уютно и до ужаса вкусно, может потому, что никто в рот не смотрел? Что спокойно наслаждались едой и меньше уделяли время сплетням?       Директор Джон пожелал всем приятного аппетита и поздравил с началом прекрасного дня. Все в тишине приступили к трапезе, только Чонгук невольно улыбнулся, наслаждаясь довольным лицом Хосока, который снова наслаждался круассанами.       — Возьми хоть запей, — Чимин протянул стакан виноградного сока другу.       — Спасибо, — А Чон даже внимание не обращал, он с удовольствием уплетал за обе щёки любимые вкусняшки. — Я вам отвечаю, ну нигде эти круассаны не такие вкусные, как здесь. Выпустимся и я буду очень по ним тосковать, — пробормотал Чон, надувая губы.       — Вот забавно, — хихикнул Пак. — Чонгук с детства тоскует по Виёну, Сону будет тосковать по Эрику, а ты по круассанам. Один я одинокий одиночка, — демонстративно нахмурив лицо, Чимин задумался.       — Почему же? А ночные горшки? Ты с такой страстью их тогда вымывал, — хихикнул Хосок, вспоминая их наказание.       — Да иди-ка ты к чёрту, — фыркнул Пак, осушив бокал.

***

      — Какие же мы красавчики, не так ли? — спросил Хосок, прижимаясь ко всем и они вместе смотрели в зеркало.       После вкусного завтрака, по наставлению коменданта всем было выделенно полчаса на то, чтобы переодеться в наряды, а после спуститься в холл пансионата. В окна было видно, как кареты уже въезжали на територию и множество прекрасных альф и омег выходили оттуда. Гостей было всё больше, а сердца трепетали с каждым мгновением сильнее.       — Да Хось, особенно Чонгук, — Чимин повернулся к Чону, заправляя выбившуюся прядку волос ему за ухо.       — Согласен, он у нас король балла, — подтвердил Сону.       — Ребята, каждый из нас самый красивый в мире и вы тоже. Во мне нет ничего особенного, я простой омега, — возмущался Чонгук, оглядывая друзей. — Гляньте-ка, Чимин и Сону, как два нежнейших цветка, аккуратные, выразительные и соблазнительные. Ты Хось как солнце, освещающее этот мир, такой весёлый и добрый. А я… Я Чонгук, потерявший любовь давным давно и в этой тёмной пелене, белыми лепестками надежды, пытаюсь её отыскать. Мы лучшие в мире друзья и я не представляю, как складывалось бы моё сушествование в этом пансионате, попади я в комнату, к кому-то другому.       — И мы не знаем что бы делали, если бы нашего Чонгука не было с нами, — пробормотали в ответ друзья и крепко обнялись.       — Достаточно соплей, пора выходить, — Чимин посмотрел на настенные часы, выделенное время уже закончилось.       Собравшись с духом ребята оставили стены сто тринадцатой комнаты и схватившись за руки направились в холл. Чем ближе подходили, тем отчётливее слышались голоса прибывших гостей и от нервов у Чонгука руки потели, а сердце грозилось выскочить. Он переживал и надеялся, что всё пройдёт хорошо.       Все обратили внимание на пришедшую четвёрку омег и долго разглядывали прекрасных, элегантных юнцов, сверкавших невероятной красотой и выразительной изысканностью.       — Чьи они? — шептал любопытный омега другому, который стоял рядом.       — Ты не знаешь? Пак Чимин и Пак Сону, — он указал взглядом на близнецов, — сыновья лорда Пак Чисина и Сынхо. Чон Хосок, тот, что полевую сторону от омеги в чёрном, сын герцога Чон Уёна, который после родов потерял омегу и больше не вступал в брачные узы. А Чон Чонгук, тот с тёмными волосами, так он сын герцого Чон Джерона и Дживона. Все четверо из Бирмингема прибыли.       — Погоди, Джерон тот же, который, поговаривают, замешанный в смерти семьи Кортни? — омега прикрыл ладонью рот.       — Тише ты, никто не знает, насколько правдивые сплетни, однако взгляд у этого альфы и правда устрашающий, — собеседник кивнул взглядом на семью Чон, которые стояли возле лестницы и с обожанием смотрели на сына.       — Ты прав. Его супруг выглядит самой добротой, в кого наверное и сын пошёл, но этого не скажешь о альфе.       Чонгук проходил мимо, улавливая краем уха сплетни, но не пытался вслушиваться. Он множество раз слышал подобные разговоры, но не хотел верить, что отец и правда был замешан. Да он был пугающим и суровым, но, казалось, не до такой степени, чтобы отобрать жизнь.       — Я кажется снова влюбился, — довольно промычал Сону, глядя на пришедшего Эрика с букетом красивых цветов. Он был в красивом бордовом костюме с сюртуком, манжеты и воротник которого были расшиты золотистыми полосками, с аккуратно уложенными волосами и сияющей улыбкой. Никто бы и не сказал, что этот прекрасный вельможа — обыкновенный пекарь.       — Вот это да, — ахнули друзья, смотря то на Эрика то на Сону.       — Прям принц, даже красивее Чонгукового Кима, — хихикнул Чимин, прикрывая ладонью рот.       — Он не мой! — шыкнул Чонгук, но тут же выровнялся, чтобы не показывать недовольствие и натянул легкую улыбку.       — Иди к ненаглядному, — Чимин подтолкнул брата вперёд, оставил Чонгука с родителями, а сам с Хосоком прошли дальше.       — Отец, папа, — Чон вежливо приклонился перед старшими и прильнул к родным людям в обьятия.       Сколько же времени они не виделись и вот она, встреча. Чонгук утопал в тёплых руках родителей, не отстранялся и плакал. Как же он соскучился. Отец с улыбкой видел, как манеры сына изменились и он стал элегантнее и роскошнее. Дживон вертел омегу по кругу, рассматривал и подмечал, что он вырос, больше не ребёнок, а напротив прекрасный молодой юноша.       — Какой же мой сын чудесный, — восторженно произносил старший омега, не выпуская из обьятий ребёнка.       — Ведите себя сдержанее, другие смотрят, — фыркнул альфа, заставляя супруга отойти от сына.

***

      — Ну Тэхён, давай живее, — возмущался Джин, вытаскивая брата из кареты. — Тебя будто на казнь веду.       — Так оно и есть. Что я здесь забыл? — негодовал альфа, неходя выходя на территорию пансионата.       — Ну я выпустился три года назад, приятно вспомнить былые времена, тем более мы ещё в Тулузе. Так тяжело с братом время провести? — вопил Сокджин, тянув брата.       — Да пошли уже, не дуй свои пухленькие губки, знаешь же, как из альф верёвки вить, — Тэхён покачал головой из стороны в сторону, ведь невозможно было устоять перед тем милым личиком. Он направился ко входу, украшенному яркими ленточками, бантиками и шарами.       Джин разбудил брата в шесть часов утра и поставил перед фактом о том, что нравится ему или нет, тот обязан поехать с ним в пансионат на день открытых дверей. Всё утро пролепетал о торжестве, да так, что отказаться невозможно было. Тэхён упирался до последнего, но в конце-концов не выдержал и сдался. Однако прежде чем отправиться в учёбное заведение, альфа прождал несколько часов брата в бутике и парихмахерской, где и разнервничался больше всего. Он не понимал, что можно было так долго там делать.       Тэхён поднимался в холл, вошёл в дверь и замер на месте, глядя вперёд на личность возле лестницы. Сердце непризвольно сжалось, да так, что невозможно было двинуться, накатывались слёзы и душу разрывало на части. Возле Чонгука стоял он, тот чьи глаза преследуют в самых страшных кошмарах, чьи будут помниться не смотря ни на что в мире. Взгляд негодяя невозможно забыть никогда в жизни.       Возле омеги стоял Чон Джерон.