Пластмассовая жизнь

Бакуго был в бешенстве. Темная тень, царапающая сознание острыми когтями, — тоже. Интегралы были сущим кошмаром. Токоями сидел неподвижно, искренне боясь раззадорить этих двоих еще сильнее, и не сводил напряженного взгляда с примера, который уже почти час никак не хотел ему поддаваться. Математика была самым ненавистным для него предметом, с самой начальной школы, и с каждым годом ситуация становилась все хуже и хуже.  — Подумай и скажи, какую формулу можно тут использовать, — каким-то чудом Бакуго удавалось сдерживаться и не повышать голос громче среднего значения, что, впрочем, уже само по себе было достаточно громко. Ворон кинул на него короткий осторожный взгляд и практически наугад ткнул в таблицу с первообразными. Кацуки вздохнул и, не успел Токоями приготовиться к потоку ругани, внезапно ответил: — Молодец, правильно. Фумикаге аж подпрыгнул от неожиданности. Пытка матанализом была ужасна, и, хоть он не получал столько криков, как тот же Киришима, приносила слишком много напряжения. Ворон с энтузиазмом приступил к распутыванию математического клубка. Бакуго рядом откинулся на спинку стула, будучи явно рад, что его объяснения принесли хоть какие-то плоды, и принялся оглядываться по сторонам. Токоями, поняв, что помощь в ближайшие минут десять ему не понадобится, коротко бросил:  — Можешь осмотреться, если хочешь. Бакуго посмотрел в его тетрадь и, не найдя там ошибок, с готовностью вскочил. Вся эта ситуация изрядно утомила их обоих, но, не дай Кацуки хоть немного отвлечься, дело могло и до драки дойти. Сфокусироваться на примере не получалось. Токоями ненавидел пускать кого-либо в свою комнату. Драконье желание ревностно оберегать собственные вещи от глаз даже самых близких смешивалось с постоянным страхом насмешек. Краем глаза ворон следил за парнем, с тихим хмыканьем осматривающим статуэтки на комоде. Они встречались каких-то пару недель и еще не успели толком побывать в комнатах друг друга. Не будет ли Бакуго разочарован увиденным? Не решит ли, что совершил ошибку, позволив себе влюбиться в него?  — Если хочешь, я могу его вышвырнуть. Фумикаге оттянул ворот футболки и посмотрел на Темную тень, царапающую его грудь. Демону Бакуго не нравится совершенно, и его постоянные «Что ты в нем нашел?» за последнее время стали абсолютно невыносимыми.  — Включи верхний свет, пожалуйста. Кацуки щелкнул выключателем, и вокруг стало светлее, чем в комнате Аоямы. Тень злобно зашипела и исчезла.  — Блять! Я ослеп! Не обращая внимания на ругающегося парня, Токоями попытался вернуться к интегралу. Бакуго, проморгавшись, продолжил свое исследование. Пофыркал над фигурками и брелками, покрутил череп, явно надеясь, что тот ненастоящий, после чего обратил свой взор на меч. «Так круто!..» — услышал Фумикаге его тихий шепот, который почти сразу же сменился болезненным шипением. Обернувшись, он увидел, как парень облизывает большой палец, недоуменно смотря на обнаженный меч.  — Острый! — воскликнул он.  — Это меч, — безапелляционно ответил ворон.  — На кой черт ты его заточил?  — Просто так. Красные глаза одноклассника зло сверкнули. Он убрал оружие обратно в ножны.  — Фехтовать умеешь?  — Да, но только на европейский манер. Бакуго поджал губы, но Токоями успел заметить восхищение на его лице. Это немного придало ему уверенности. В прошлом его считали просто задротом. Кацуки еще немного походил туда-сюда, после чего зашуршал чем-то и затих. Полный дурных предчувствий ворон обернулся. Предчувствия его не обманули: Бакуго сидел рядом с ящиком, вытащенным из-под кровати. Фумикаге тут же рванул к нему в попытке помешать открыть крышку, но тот ловко увернулся, утаскивая ящик за собой.  — Что там? — с нескрываемым интересом спросил парень. Токоями понял, что своим порывом совершил ошибку, если бы он не отреагировал так резко, Бакуго, скорее всего, просто забил бы. Как он вообще вытащил этот ящик наружу? Ворон был уверен, что запрятал его достаточно далеко.  — Ничего, просто обувь.  — Просто обувь? — изогнув бровь, переспросил парень.  — Да, так что, Бакуго, пожа… — Но не успел он договорить, как Кацуки откинул крышку. Повисла тишина.  — «Просто обувь», — саркастично повторил одноклассник, с трудом сдерживая смех. Токоями вжал голову в плечи, думая, что жизнь его кончена. В ящике лежали, ярко сверкая, ракушки, стеклышки, камешки, бусинки, пуговки, заколки, болтики, гайки, скрепки и еще многое другое, что обычный человек принял бы за мусор, однако Токоями, не в силах сопротивляться своим вороньим инстинктам, собирал такие вещи и бережно хранил их долгие годы. Эту коллекцию он держал в тайне даже от семьи и при переезде не смог с ней расстаться. И вот теперь ее обнаружил человек, который никогда не должен был даже помыслить о ее существовании.  — Бакуго, отдай! — предпринял Фумикаге еще одну попытку отвоевать ящик назад, но парень перехватил его руки.  — Подожди, мне интересно, — он запустил свободную руку внутрь, перебирая предметы. Токоями весь сжался. Теперь его точно бросят, это было неизбежно, ни один нормальный человек не станет встречаться с вороном-эджлордом, страдающим клептоманией.  — Эй, не напрягайся ты так, — внезапно сказал Бакуго. — Это пиздец странно, конечно, но это в твоей природе, ты ведь ворона. У тебя есть перья, клюв и ящик незадекларированной бижутерии под кроватью.  — Бакуго! Смеясь, парень повернулся к нему, и к злости и стыду, обуревавших Токоями прибавилось еще одно чувство. Он внезапно осознал, что они сидят близко друг к другу, все еще держась за руки. Настолько близки они не были, наверно, с того боя не фестивале. Фумикаге смутился, Кацуки, судя по тому, как порозовели его щеки, — тоже. Парень закрыл ящик и задвинул его обратно, но отодвигаться не спешил. Облегчение от осознания, что бросать его пока не собираются, невероятно успокоило бы Токоями в этот момент, но он был слишком смущен внезапной чужой близостью. Они были вместе очень недолго и еще даже не обнимались, не зная, как к этому подступиться. Для Токоями это были первые отношения, и он панически боялся все испортить. Бакуго о своем романтическом прошлом не распространялся, но ворон отчего-то был уверен, что и у него раньше никого не было. Ощущение теплых рук было чертовски приятным, как и чужое присутствие рядом. Фумикаге был безумно рад, что парень не мог увидеть, как сейчас пылало его лицо, зато вот покрасневшее лицо Бакуго ясно давало понять, насколько тот был смущен. Ему явно сейчас хотелось хотя бы обнять своего парня, но вместо этого Кацуки прочистил горло и кивнул в сторону стола:  — Ты закончил?  — Почти. Токоями высвободил свои руки из чужой хватки и вскочил. Он не знал, сколько времени им еще понадобиться, чтобы перейти от держания за руки к чему-то, хотя бы отдаленно напоминающему объятия, но даже это было приятно. Парень поспешно вернулся за стол, изо всех сил стараясь переключиться обратно на математику. Получилось с трудом. Когда через пару дней они снова сидели у ворона в комнате, на этот раз с химией, Бакуго выглядел чертовски смущенным и, в конце концов не выдержав, бросил что-то на несбалансированные уравнения и выпалил:  — Я был в мастерской у глазастой и… Токоями рефлекторно сцапал блестяшку и, только через пару секунд разжав кулак, недоуменно уставился на лежащую на ладони большую гайку, блестящую настолько, словно только что сошедшую с конвейерной ленты.  — Я думал, тебе может понравиться. Фумикаге улыбнулся. Очень странно, когда первый подарок, который тебе делает парень, — гайка, но это было чертовски приятно.  — Спасибо. Бакуго улыбнулся в ответ, довольный, что Токоями не стал злиться на его выходку. Вертя гайку в руках, ворон подумал, что должен подарить что-нибудь в ответ. Когда они наконец закончили с химией, он полез за ящиком и, повернув его к Бакуго, смущенно сказал:  — Можешь выбрать что-нибудь. — Сейчас это было самое большее, что он мог предложить. Кацуки беззлобно усмехнулся, но запустил руки в переливающиеся сокровища и принялся активно их перебирать. Игнорируя злобное клацанье Тени, Токоями со странной тревогой наблюдал за парнем. А если там не будет ничего подходящего? Это же по большей части мусор, ничего не стоящий и не имеющий пользы. Мало кто захочет получить в подарок мусор. Но через некоторое время Бакуго прекратил свои поиски. На его раскрытой ладони лежало кольцо-печатка, золотое с черным. Токоями вспомнил, что очень долго тогда искал хозяина столь ценной вещи, но никто так и не откликнулся.  — Я возьму его. Кольцо, явно предназначенное взрослому мужчине, было велико для руки парня, но ворон подумал, что его можно носить на шее, если найти подходящий шнурок.  — Хорошо, — кивнул он, думая, что они сейчас снова сидят очень близко друг к другу, как в прошлый раз. Могут ли они обняться сейчас, после взаимного обмена подарками? Он был уверен, что Бакуго думает о том же самом, но атмосфера была настолько напряженная, что они, сгорая от смущения, даже смотреть друг на друга не могли.  — Наблюдать за вами двумя абсолютно невыносимо, — проскрежетала Темная тень у него в голове. Токоями послал демона куда подальше, надеясь, что этот короткий обмен репликами не слишком явно отразился у него на лице. Прощаясь с Бакуго, Фумикаге подумал, что этот день у нормальных парочек вполне мог бы стать днем первого поцелуя, а они даже обняться нормально не могли. Юноши неловко замерли в дверях, не зная, как закончить эту встречу. Токоями не решался поднять на парня глаза, Кацуки тоже смотрел в другую сторону, крутя печатку в руках. Повисла недолгая тишина, которую первой нарушила Темная тень, недовольно проскрипев у ворона в голове:  — Во имя тьмы, просто открой рот и скажи, чего хочешь! Он тебя за это не сожрет. Фумикаге зло шикнул на демона, но все же признал, что тот был прав: если никто из них не перейдёт к более решительным действиям, они так и будут топтаться на месте. Парни одновременно повернулись друг к другу, но так и замерли, открыв рты и не решаясь перебить друг друга. С неудовольствием Токоями подумал, насколько же комично вся эта ситуация, должно быть, выглядит со стороны. Бакуго махнул рукой, позволяя ему начать первым.  — Могу…могу я обнять тебя? — с запинкой пробормотал ворон. Ему явно послышался облегчённый вздох, после чего Кацуки кивнул, залившись румянцем:  — Да, конечно. Они неловко обнялись. Ворон положил парню голову на плечо, но, решив, что перья, должно быть, сильно щекочут тому нос, повернулся в другую сторону. Бакуго слабо улыбался, прикрыв глаза; выражение его лица было настолько умиротворяющим, что Токоями и сам невольно расслабился. Кацуки был очень тёплым, пах нитроглицерином и перцем; одна его рука обнимала Фумикаге за плечи, вторая — за талию, и это было невероятно интимно и приятно. Ворон глубоко вздохнул и внезапно понял, что одуряющий аромат хиганбан, преследующий его несколько месяцев, наконец исчез. Остался лишь обычный запах его комнаты, одеколон Аоямы, давно заполонивший весь второй этаж и уже просачивающийся дальше, запах еды с кухни и запах Бакуго, звучащий сейчас сильнее всех прочих. Парень сильнее прижался к нему, только сейчас в полной мере осознавая, что весь этот цветочный кошмар остался далеко позади и никогда больше не настигнет его вновь. Парни еще некоторое время стояли обнявшись, пока Кацуки наконец не произнес: — Мне пора. Они нехотя отстранились друг от друга и попрощались. Когда за Бакуго закрылась дверь, Токоями устало привалился к стене, прикрыв глаза. Подумать только, должно быть ему единственному посчастливилось увидеть своего парня таким уязвимым и счастливым одновременно.  — Я на это не подписывался, — сообщила ему Темная Тень. Фумикаге усмехнулся в ответ, с дурацкой улыбкой смотря на гайку, слабо поблескивающую в с трудом достающем до двери свете настольной лампы: — Спасибо тебе.