Доктор и «Совёнок»

      Итак, до пункта назначения тысячу сто километров на восток. Идти буду долго и, скорее всего, не дойду. Капитан Гюлметов был проинформирован касательно маршрута точки сбора. Какие есть альтернативы?       Автомобили, бронеавтомобили и танки — мимо. Не доеду. Сломаюсь по дороге и сдохну или сломают по дороге и сдохну.       Пешком… Вы сами видели. У меня даже шансы остаться живым не 100%.       Но так получилось, что сейчас стою у моста через реку, а за спиной моей находятся аэропорт.       Из меня авиатор как из г&вн@ пуля, но знаю техническую часть, понимаю принципы, как эти штуки поднимаются в воздух и держатся там до исчерпания топлива.       Развернулся и двинулся в сторону аэропорта.       Тем ушлёпкам, которым дал шанс переосмыслить свою жизнь и не идти за злым доктором, лучше бы убраться зализывать раны по своим норкам. Не знаю, сколько их точно, но самых сильных выбил, хотя разведчики всегда уступали воинам в физической мощи.       Обошёл небольшую речку-вонючку, покрытую льдом, добрался до частных домов, прошёл по улицам, покрытым шифером и черепицей, прошёл мимо какой-то автомойки, где навсегда осталась стоять недомытая Нива, вышел на КПП и вероломно проник на запретную для простых гуляк территорию аэропорта.       Тут картина удручающая. Стоявшие на улицах реактивные пассажирские самолёты больше не взлетят, но и не собирался на них никуда лететь. Меня интересуют винтовые самолётики типа Ан-2. Вообще, Ан-2 был бы идеальным решением. Мне он нужен на один разок, уж посадить его один раз с минимумом переломов смогу…       Прошёлся к ангарам. Заметил, что один из самолётов на ВПП явно приземлился уже после начала специальной военной операции, так как приземление было жёстким и вокруг полуразвалившегося американского самолёта не наблюдалось кучи пожарных машин и карет скорой помощи. Это значит, что всем было уже не до авиакатастрофы.       Ангары были открыты и пусты. Рядом с одним из них обнаружил стоянку для велосипедов. Прекрасно.       Щёлк. Гибкий замок был раскушен ножнами и штык-ножом. Есть такая функция у стандартного армейского штык-ножа.       Забравшись на велосипед с широкими горными шинами, поехал к следующему скоплению ангаров, правда, они были размерами поменьше.       Доехав до первого из них и открыв дверь, крепко задумался. Рассеянный свет фонарика осветил вертолёт Ми-8 в голубой окраске. Впрочем, задумался, а потом вспомнил весь цикл предполётной подготовки и потерял к нему интерес. Нужно минимум четыре человека, чтобы просто приготовиться к вылету. И это ещё х&₽ня: вертолётчиков готовят годами, это не одно и то же, что поднять в воздух Ан-2…       Нет, вертолёты — не наша тема.       Обследовал ангары один за другим, обнаружил ещё один Ми-8, причём в красной окраске, предназначенный для тушения пожаров, а остальные оказались пусты. Очевидно, что когда началось, сотрудники аэропорта постарались свалить отсюда как можно дальше, как будто это могло помочь.       Эх…       Прищурился и увидел вдалеке, почти в конце взлётной полосы, отдельно стоящие здания.       Поехал туда.       Это оказалась военная часть аэропорта, судя по табличке, принадлежащая национальной гвардии Догечни. Интересно…       Добрался до первого ангара, обнаружил капитальный замок, подёргал его — хрен там. Это не проблема.       Взвёл трофейный АКМ, приставил его к замку и выстрелил. Пуля отрикошетила в сторону, как мне до этого подсказало шестое чувство. Замок был разрушен, ударом приклада снёс его остатки и взялся за створки. Массивные ангарные врата раскрылись без особых усилий. Это завтраки манной каши даёт о себе знать.       Внутри нихрена, кроме военного КамАЗа и двух УАЗов не обнаружилось, но не сильно расстроился и пошёл к следующему.       Военные все ангары позакрывали, чего от них обычно и ждёшь, поэтому потратил целых семь патронов, прежде, чем обнаружил желаемое.       Целёхонький Ан-2 стоял в одном ангаре с неким одноместным реактивным самолётом с обратной стреловидностью крыльев.       Реактивный самолёт? Нет, не потяну. Есть риск кровавым шлейфом размазаться по бетону ещё на стадии взлёта.       Ангар представлял из себя помещение площадью где-то около шестисот метров квадратных, где Ан-2 стоял почти впритирочку с небольшим реактивом. Изготовлен был ангар из оцинкованной стали и капитального каркаса из конструкционной стали. Неудивительно, что он пережил «ветерок» от мощного взрыва.       Запер врата ангара, полностью обследовал его на предмет неожиданностей и наличия необходимого оборудования, почесал затылок и всецело погрузился в исследование Ан-2.       Первым делом забрался внутрь и начал искать документацию. Знал, что ищу, поэтому в кабине пилотов нашёл книжечку «Руководство по летной эксплуатации самолета Ан-2». Вышел в ангар, достал и разжёг спиртовую горелку, подогрел тушёнку, заварил чашку растворимого кофе, лучшего из тех, которые можно замародёрить в «Магните», повесил фонарик на крыло самолёта, расставил ящики в качестве сидения и стола, а затем начал наслаждаться трапезой и чтением руководства.       Спустя четыре часа вдумчивого изучения мануала и размышления, сделал вывод, что в принципе всё возможно. Мыслить продолжил также и в процессе шитья нагрудника, который мне порезал своей г%йской шашкой Горец.       Осмотрел места попаданий. Кевлар, разумеется, пулями рвало, но пластины держались достойно, поэтому отделался синяками, а пластины вмятинами. Зашил дырки кевларовой нитью и успокоился. Шлем, к слову, вообще не пострадал, помимо пореза кевларового покрытия: пуля врезалась под невыгодным для неё углом и отрикошетила в небо.       Попадание в задницу чуть не подпалило мне пукан, буквально. Зажигательная пуля почти взялась пламенем, но не сумела прожечь последний слой кевлара. А я-то думал, что это палёным пахло…       Закончив с латанием снаряги, ещё раз посмотрел на реактивник. Хм…Разблокировал фонарь кабины и начал искать документацию. Нашёл руководство по лётной эксплуатации, это оказался СР-10, где СР значило «самолёт реактивный». Необузданное воображение его авторов просто поразило меня своей глубиной и эксцентричностью.       На первых двух страница стало понятно, что мне здесь ловить нечего. Квалификации пилота у меня нет, с непокорным реактивным двигателем не справлюсь. Нет, взлететь можно, а вот с приземлением будут определённые проблемы. Скорее всего, фатальные.       Ан-2ТД — это моя единственная надежда на вылет уже завтра с утра.       Сегодня мне надо заняться добычей топлива, масла, а также подготовкой взлётной полосы.       Первым делом озадачился нахождением тягача. Что-то похожее было примечено мной ещё в первом росгвардейском ангаре, поэтому направился туда.       Проверил уровень топлива в УАЗе, нормально, аккумулятор дохлый, остальное некритично.       Как там надо? Воздушную заслонку карбюратора открыть, стартер и зажигание включить. На нейтралку, сцепление и ключ зажигания, хр%н. Ещё разок. Х#й там плавал. Ещё раз. Отс%си у пяьной обезьяны, потому что трезвая не даст тебе, Доктор, а не УАЗовский рык!       Так-так-так-так-так…       Задумчиво выбираюсь из машины и хожу вокруг неё. У отца был УАЗ, но он от него избавился в две тысячи восьмом…       Не особо вникал в устройство этой железяки, но мы с отцом здорово поколесили по нашим еб&ням некоторое время. И глохли, и застревали…       Точно! Кривой стартер!       Стремительно обогнул УАЗ 469, который собираюсь использовать в качестве тягача, дёрнул за рычаг у двери, открыл капот, кривой стартер оказался на месте, прикрепленный к правой стенке двигательного отсека этого советского внедорожника.       Теперь вставляем стартер в круглое отверстие над чёрным номерным знаком военного округа, попадаем в нужное отверстие и начинаем крутить.       С машинкой всё оказалось в порядке, поэтому он схватился с первого раза и завёл движок. Запахло горелым бензином. Отлично!       Положил кривой стартер на место, захлопнул капот и запрыгнул на водительское место.       К автомобилям отношения не имею никакого, но, благодаря некоторым военным инженерам из нашей части, знаю принципы работы, что за что отвечает и как включается…       Переключил скорость, тронулся и максимально аккуратно вывел машину из ангара.       Дальше повернул налево и доехал до ангара с самолётами. С третьей попытки поставив УАЗ ж%пой к воротам, оставил его на холостом ходу и расчистил путь до СР-10, а затем аккуратно прикатил УАЗ к самолёту.       Дальше полчаса возился с цепями и креплениями, но, вроде бы, сделал всё правильно.       Забравшись в кабину реактивного самолёта, с помощью инструкции нашёл блокировку колёс и условно поставил его на нейтралку.       Выкатив СР-10 на мороз, взялся за Ан-2.       По уже отработанной методике прикрепил его к УАЗу, а затем прикатил его в центр ангара.       Топлива в самолете нет, как и масла.       УАЗ, как полагаю, зарядил аккумулятор, поэтому его заглушил. Взяв велик, поехал искать топливо.       Природным источником топлива в аэропорту является склад топлива. Там есть заправщики, а также системы на случай аварийного отключения энергии.       Приехал к топливному хранилищу, представляющему собой поле с полузакопанными цистернами. Почти сразу увидел стоящий между цистернами КамАЗ с красной цистерной. И возликовал!       Примчался к топливозаправщику, проверил уровень топлива — под завязку!       Залез в незапертую кабину, сел на водительское место и обнаружил ключ в замке зажигания. Не веря в свою удачу, повернул ключ.       Затарахтел стартер и двигатель завёлся!       Я, припоминая механизм работы грузовых двигателей, неуверенно переключил коробку передач на первую скорость и покатил к ангарам, не забыв перед этим положить велосипед между кабиной и цистерной.       Припарковав топливозаправщик рядом с ангаром, выбрался из кабины и метнулся к цистерне. Вытащив шланг подачи топлива, прикрутил его к топливной системе Ан-2. Проверил состояние сливного крана фильтра-отстойника, последовательно слил отстой и задраил четырёхходовой кран.       Также внимательно перечитал лётное руководство на предмет требований к качеству заправляемого топлива. Выяснилось, что у меня могли быть проблемы, так как изначально Ан-2 летали на авиационном бензине, но конкретно этот, согласно ЛТХ, летает на керосине, поэтому проблем быть не должно.       Дальше было просто. Благодаря тем самым сослуживцам-инженерам знал, что сейчас всего-то и нужно запустить двигатель топливозаправщика в режим генератор и перенаправить мощность на встроенный в самолёт электронасос БПК-4. Пошаманил с приборной панелью и всё заработало.       Топливо начало перекачиваться. Наполнил бак под завязку, потому что мне всё равно не хватит до пункта назначения и придётся садиться не долетая до города где-то километров сто. И хрен с ним. Идти будет на тысячу километров меньше, чем пешком.       Подождав минут пятнадцать, слил отстой из четырёх групп бензобаков, последовательно переключив четырёхходовой кран. Всё как положено.       Теперь масло…       Масло требуется не простое, а золотое. Точнее такое, которое нахр%н не нужно «Воингам» и прочим Ил-76. Вообще, МС-20 — масло для наземного транспорта, но Ан-2 настолько древний, что во времена его молодости МС-20 было авиационным маслом, хе-хе…       Значит, на гражданской части аэропорта это масло искать бесполезно. Но как-то же он летал? Я же вижу, что он здесь не экспонатный!       Начал искать.       Обнаружил масло в полузарытом бункере, где военные хранили ЗиП и некоторое количество боеприпасов к пушечным ПВО. Самих систем ПВО не вижу, но они явно здесь когда-то были. Видимо, нацгвардейцы увезли очень эффективные против наших автоматические пушки и утащили все боеприпасы к ним, от которых мне остались только пустые ящики с описанием былого содержимого…       Ну да и хр#н с ним. Вряд ли в ближайшее время смогу таскать зенитку на руках и прицельно стрелять из неё.       Перетягал тяжёлые канистры с маслом к Ан-2. По идее, надо было сначала масло залить, но особой разницы нет, я много дальности от этого всё равно не выиграю. Если что, долью топлива.       Открутил крышку, вставил обмытую топливом воронку, а затем начал лить масло. Налив масла до нужного уровня, вытащил воронку и завинтил крышку. Самолёт почти готов к полёту!       Поставил топливозаправщик к месту будущего расположения самолёта, выкатил сам Ан-2 на взлётную полосу, отцепил УАЗ, пригнал его к СР-10, прицепил СР-10 и загнал его с УАЗом в ангар. Да, меня кто-то может осудить, типа, зря стараешься, никто не оценит…       Но такой человек, что не могу оставить чей-то труд гнить под открытым небом. Ведь если бы не мой визит, он так и стоял в ангаре в сохранности. А ведь СР-10 — это труд тысяч людей! Жалко мне его стало, в общем.       Собрал свои пожитки и загрузил в Ан-2.       Ну что ж… Либо долечу и сдохну, либо не долечу и сдохну!       Кое-какие соображения насчёт своего выживания у меня есть. Посадить самолёт однозначно не смогу, поэтому буду десантироваться с парашютом. Дико, конечно, но другого выхода нет.       Да, жалко самолёт, усилий, вложенных в его реанимацию, но ничего не поделаешь…       Эх, умей летать…       Неизвестный: Эй! — окликнул меня кто-то сзади.       Ох, как же вы меня за%бали…       Разворачиваюсь и перехватываю АКМ.       Гюлметов: Оу-оу! Спокойнее, лейтенант, все свои! — поднял руки капитан в маскхалате.       Он здесь не один, их теперь стало на одного больше. Нашли его по дороге сюда? Хм…       Кулыгин: Вы проделали огромную работу, лейтенант. Мои комплименты.       Гюлметов: Соглашусь со старшим лейтенантом.       Ванин: Прапорщик Ванин, — отдал мне честь новый солдат.       Гюлметов: Так, коллеги, хватить вялого мусолить, у нас майор.       Кулыгин: Так точно, товарищ капитан!       Ванин: Есть, товарищ капитан!       Я: Вас понял, товарищ капитан!       Этот мужик примерно моего возраста, где-то лет тридцати трёх, может, тридцати пяти. Вооружен карабином Сайга-12К, мне вообще не конкурент на такой дистанции.       Включил двигатель топливозаправщика в режим «Генератор», подсоединил к питанию самолета. Начал процедуру прогрева самолёта. По регламенту, при минусах это надо делать с помощью аэродромного нагревателя, иначе ударит по ресурсу, но и так летим в один конец, поэтому вообще наср@ть.       Створки капота закрыты, закрыл створки маслорадиатора, потянул на себя рычаг управления подогревом воздуха и выключил его. Так, что там дальше?       Переключил рычаг управления винтом в режим «Малый шаг», проверил пломбу на высотном корректоре…       Короче, делал всё строго по инструкции, чтобы взлететь.       Выполнил все предстартовые процедуры и заорал в приоткрытое окошко:       Я: От винта!       Затарахтел движок и закрутился винт. Надо выждать, пока прогреется, а потом валить отсюда у еб%не матери!       Прогрев двигателя это тоже совершенно не похожая на автомобильную процедура. Если в машине ты просто заводишь движок и скучаешь, пялясь в телефон, то тут надо следить за температурой, слушать звук работы двигателя и отключать машину к хренам, если услышишь неправильный звук.       Когда движок прогрелся до нужных температур, заглушил его и покинул кабину, чтобы вытащить заблаговременно всунутую в тоннель радиатора подушку.       И вот таких нюансов десятки!       Кому-то кажется, что всё как в голливудском кино: просто взял, бл&дь, сел, завёл движок вертолёта или самолёта, пощелкал какими-то тумблерами и улетел в закат!       А вот нихр%на…       Вновь завёл движок, уселся поудобнее, взялся за штурвал и начал процедуру взлета. Тут, по-хорошему, нужен регулировщик, а ещё лучше, опытный пилот, штурман, салон люксового класса и мартини в стаканах! А ещё стюардессу, пожалуйста!       С%к@, у меня ж&п@ вибрирует, или это самолёт! Перестало. Значит, где-то накосячил, но это пока что не смертельно.       Начал последовательно увеличивать частоту вращения вала двигателя до «взлетного режима». Тормозная система работает, это я проверил…       Когда двигатель достиг частоты взлетного режима, медленно отпустил тормоза и мы тронулись.       Майор: Весьма недурно, лейтенант, летайте дальше, так и налетаете себе повышение...       Начали медленно разгоняться. Справа от меня сидит прапорщик Ванин, которому запретил что-либо трогать.       Достигли скорости сто десять километров в час и начал медленно и печально тянуть на себя штурвал.       Оторвались от земли. У меня дыхание перехватило, а прапор даже как-то сдавленно крякнул.       Самолёт начало задирать носом к верху, отклонил штурвал от себя и выровнял его в положение параллельно земле.       Разогнались до ста сорока километров в час, высота была где-то в районе двадцати пяти метров. Потянул штурвал на себя и начал набор высоты.       Опустил глаза к открытому руководству. Мы сейчас держим скорость сто сорок, при таком угле подъёма за шесть минут получится набрать высоту один километр. Километр высоты — это столько, сколько нужно для оптимального расходования топлива. Можно и выше, но тогда расход топлива возрастет.       Шесть минут спустя выровнял самолёт, сверяясь при этом с авиагоризонтом. Это такой прибор, который показывает угол наклона самолета. Фу-у-ух…       Теперь летим.       В картах особо не разбираюсь, но маршрут по рекомендациям Майора построен. Глупо, конечно, управляя самолётом, ориентироваться на воображаемую карту тяжело раненого офицера, но у меня, бл#дь, не особо много альтернатив!       Проверил температуру и давление топлива с маслом. Сверил их значения с рекомендуемыми и удостоверился, что всё нормально.       Скорость сто девяносто. В таком режиме, как понял, мы можем пролететь и все полторы тысячи километров, так как не учёл, что мы летим почти порожняком. На таких щщах можно и приземлиться на аэродроме!       Нет, обоср@ться можно! Я пилотирую самолет! Я лечу!       Я: Ну всё, прапор! — проорал. — Летим!       Он что-то пробормотал, но не расслышал.       Надел наушники внутренней связи и указал сделать ему то же самое.       Я: Ну? Как ощущения?! — спросил, улыбаясь как дурак.       Хотя почему это «как»? Дурак и есть: без каких-либо навыков взлетел на самолете!       Ванин: Через сколько часов мы будем на месте? — спросил.       Я: Так… — начал считать. — С текущей скоростью, часов где-то через шесть!       Ванин: Шесть?! — удивился.       Я: Мы летим со скоростью сто девяносто километров в час! — сообщил ему. — До ПН тысячу сто пятьдесят километров! Вот и считай!       Он, видимо, думал, что прилетим как на реактивном, ха-ха!       Теперь надо просто лететь. Ха, охренительно просто!       Кулыгин: Лейтенант, у вас всё в порядке?! — спустя некоторое время заглянул мужчина спортивной кондиции громким голосом.       Я: Да, всё под контролем! — заверил его. — Через пять с половиной часов будем в нужной нам области!       Гул в кабине стоит громкий, приходится орать друг на друга.       Видимость хреновая, снег идёт, ветер ещё, но «по приборам», то есть согласно российской ГЛОНАСС, держусь на заданном маршруте.       М-да…

Четыре часа спустя.

      Я: Товарищ капитан, мы почти у цели! — громко сообщил в сторону пассажирского отсека. — Прошу собраться для принятия важных решений!       Нет, знаю, что есть некое «СПУ-7», которое самолетное переговорное устройство, но как с ним работать желания разбираться нет.       У кабины пилотов образовалась толкучка.       Я: Стоять! — прервал копошения пассажиров. — Ванин, садись в кресло второго пилота! А вы рассаживайтесь по скамьям!       Когда прапорщик Ванин, старший лейтенант Кулыгин, капитан Гюлметов и Майор расселись по указанным местам откашлялся.       Я: У меня есть для вас две новости! — сообщил им. — Хорошая новость: мы почти прилетели!       Ванин: А плохая?! — настороженно спросил прапор.       Я: У меня нет стопроцентной уверенности, что смогу безопасно посадить самолет! — рассмеялся. — Но паниковать не надо! Есть решение!       Ванин: И какое?! — испуганно, но стараясь сохранять самообладание, спросил прапорщик.       Я: В пассажирском отсеке есть четыре парашюта! — вновь заулыбался. — Есть риск сломать конечности и умереть от когтей подоспевших бродячих псов, но зато таким образом можно не сгореть вместе со мной в салоне разбившегося самолета! Или же! Остаться здесь и пристегнуться покрепче! Примерно представляю, как можно посадить этот самолет!       Майор: Примерно?! — воскликнул эвакуируемый.       Я: Разве не говорил вам, что управляю самолетом в первый раз?! — притворно удивился.       Ванин: Мы будете прыгать! — решил прапор.       Майор: Я не буду никуда прыгать! — выкрикнул больной.       Кулыгин: Я тоже «староват» для прыжков! Да и куда без вас-то, лейтенант? — присоединился к нему старлей.       Ванин: Вы же десантник, старший лейтенант! — воскликнул прапорщик.       Кулыгин: Бывший десантник! — поправил его офицер с двумя нижними звездами с двух сторон от продольной линии погон и третья выше первых двух на продольной осевой линии погон.       Я: Определяйтесь быстрее, тридцать минут до цели! — поторопил их.       Из-за снегопада, который преследовал нас всю дорогу, не видел, что происходит внизу, но карта с ГЛОНАСС говорила мне, что до ПН не так уж и далеко.       Майор: Он впервые управляет самолётом! — заверял Кулыгина самый старший по званию.       Кулыгин: Но взлетел-то он нормально! — выдал он контраргумент.       Я: Прошу прощения, что вмешиваюсь, но следует сделать ремарку, что взлетать в десятки раз проще, чем садиться! — воткнулся в их диалог. — Самолёт лёгкий, скорости будут низкие, относительно других самолётов, конечно, но даже на скорости восемьдесят километров в час врезаться во что-то — смертельно опасно!       Это сейчас поступаю как настоящий врач, строго следующий протоколам Министерства Здравоохранения. Информированное добровольное согласие — хребет нашей медицины!       Описал им все риски, предлагая на выбор два исхода. Конечно, предлагать выбор из двух вариантов — это слегка манипулятивно, но это лучше, чем не оставлять выбора вообще.       Ванин: Где здесь парашют?! — вылез из кресла прапор.       Майор: Да в салоне же, под лавками лежат! — воскликнула портретная цель спасения.       Ванин: Товарищ старший лейтенант, как им пользоваться?!       Гюлметов: Эх! — громко вздохнул военный врач с образованием хирурга. — Пойдемте!       Начал снижение.       Гюлметов: С какой высоты десантируемся?! — заглянул в кабину уставший от всего этого дерьма капитан.       Я: А сколько надо?! — спросил, совершенно не представляя, с каких высот обычно сбрасывают десантников.       Кулыгин: Давай высоту четыреста! — решился старлей. — А то рассеемся по местности, не найдём друг друга!       Майор: А как же лейтенант?! Парашютов всего четыре!       Я: Всё-таки попробую приземлиться на ближайший аэродром, товарищ майор! — сообщил ему.       Кулыгин: Ставь высоту четыреста! — начал разворачиваться дядька.       В снежную погоду, не видя нихр%н@, пытаться приземлиться — потрясающий ход! Но меня не покидает мысль, что с парашютом шансы не выше. Почему? Потому что снег, хреновая видимость, отсутствие вообще какого-либо опыта десантирования, потенциальная опасность в виде абсолютно любых факторов вашего умерщвления, которым явно придётся по вкусу доктор, потерявший сознание от сильного удара об землю…       На аэродроме догеченских сепаратистов однозначно не будет. А про пожар слегка преувеличил — в баках практически нет топлива. Но есть подозрение, что даже того, что там есть, хватит, чтобы подпалить меня вместе с этой бумажно-металлической машиной. Впрочем, я в кевларе, а он устойчив к огню. У меня шансы есть, а вот за остальных бы так не сказал.       Короче, сейчас сам не особо уверен насчёт того, что пытаться посадить самолёт — это хорошая идея. Может, рискнуть и прыгнуть вместо со всеми?Не, ну его н@хр#н!       Если что, выпрыгну на ходу!       Я: Высота четыреста метров! — сообщил в салон, зажигая зелёную лампочку.       Кулыгин: Принято, лейтенант! Ожидаем встретить вас в пункте назначения!       Совсем как в кино, хе-хе…       Оглянулся назад. Карабины уже прицеплены, Кулыгин десантируется последним, он развернулся и закрыл дверь в кабину пилотов.       Слегка потянуло свежим воздухом. Минут десять ничего не происходило. Огляделся по сторонам, потом застопорил штурвал и вылез из кресла.       Заглянул в дверной иллюминатор и никого не увидел. Ушли. И з@еб&сь.       Вышел и задвинул боковую дверь.       Дальше действовать будем мы.       Возвращаюсь в кресло и разблокирую штурвал. Сверяюсь с картой. В ПН нет аэродрома, поэтому придётся садиться на некий военный аэродром БОРЗ, но это ещё в процессе полета установил. Вроде там не должно быть лишних самолетов и препятствий, так как аэродром, судя по карте, небольшой.       Плавно направляю самолет в указанном направлении и начинаю снижение.       Вижу ВПП, медленно завожу самолёт на посадку.       Высота метров двести. Всё идёт как положено…       Хлопки. Слева от меня снаружи возникло черное облачко. Самолёт затрясло, движок загорелся, стекло треснуло, штурвало задёргало. Что за н@х%й?!       Глазные яблоки показывали калейдоскоп картинок с Иисусом и чёрным крестом по центру, на фоне слышалось:

Тёплый ветер гладит лицо, а я глажу твоё

Растворяемся где-то

Эта ночь — последний восход.

      Оглядываюсь по сторонам. Черных облачков всё больше. Вспышка! Нос самолёта разорвало.       П#зд&ц!       Расстегиваю ремни безопасности и н@хр%н валю из кабины.       В десантном отделении Адъ и Израиль! Обшивка в дырках, ветер гудит, что-то загорелось, лавки перекосило, лишь с хвостом всё более или менее в порядке. Но самолёт летит!       Кидаюсь к хвосту, но не успеваю преодолеть и половины пути, как на долю секунды оказываюсь в невесомости, а затем лечу снаружи самолета! Нет, бл₽дь, не лечу, а падаю!       Втыкаюсь ногами в снег и, судя по ощущениям, ломаю правую ногу в нескольких местах. Лежу.       Ох#еть… Просто ох&еть…       Больно-то как, бл%дь…       Пытаюсь потянуться рукой к переломанной ноге…       — Фарид, ты сбил его его! Лев!       — Пи%да ему!       А-а-а!       Вырубаюсь…

«…»

      Хлоп-хлоп — глаза пожирают потолок. Медицинский пункт. Скажите честно, что это, вашу Машу, которую взяли за ляжку, было? В молодом возрасте падать в обмороки, исключая врожденные особенности здоровья, чушь! Окей, г&й полопал волдырей…