Ватный мир

      — Признаться, я не могла и подумать, что именно Вы обратитесь ко мне за… услугой, мистер Малфой, — девушка вежливо улыбнулась, прикрыв глаза. На самом деле, Люциус не думал, что эта особа может вести себя столь сдержанно, лишь ложка периодически бьющаяся о стенки чашки при помешивании чая, выдавала не совсем спокойное ее состояние.              — Ну, что Вы, Гермиона, зовите меня просто Люциусом, — с той же холодной доброжелательностью ответил Малфой. — Да и, к тому же, не вспомнить Вас в этом вопросе в первую очередь, было бы довольно глупо с моей стороны.              — Допустим, — Гермиона склонила голову в бок, из-за чего хвост ее кудрявых волос упал на плечо, и внимательно взглянула прямо в серые глаза. — Но даже так… Не легче было бы для Вас попросить помощи у сына? Уверена, даже несмотря на ваш разлад, Вам, Люциус, удалось бы повлиять на Драко при желании. Не слишком правильно говорить подобное в моем положении, но Драко всегда уважал Вас больше кого бы то ни было.              — Думаю Вы недооцениваете моего сына, — подумав, Люциус исправился. — Или же переоцениваете меня? Довольно лестно, — довольно натуральный смех, добился лишь потяжелевшего взгляда Гермионы. Девушка отстранилась от стола, сложив руки на груди, и облокотилась на спинку стула. Люциус вздохнул и все же скинул улыбчивую маску. — Гермиона, Драко бывает достаточно упрям. Я не собираюсь на него давить. Сейчас. Мог бы, я многое могу. Но не желаю этого. Сейчас я даже не хочу рассматривать подобные методы. Я многое переосмыслил за последние годы. Драко сейчас слишком зол на нас с Северусом, он не желает даже меня видеть. Сейчас, когда нет времени, много времени, для меня правильнее будет отступить и найти более правильный для нынешний ситуации путь. Вы, Гермиона, даже несмотря на свою возможную неприязнь, все же согласились на разговор со мной. И уверяю Вас: Вы поступаете правильно. Если даже Вы откажете мне, скажете, что невозможно для нас исправить сложившуюся ситуацию, что мы все только испортим, то, полагаю, мне придется оставить все на волю Магии, — Люциус был вполне честен. Магия давала возможности сближения именно Северусу. Возможно, он не должен вмешиваться, чтобы все прошло правильно. Но все же сидеть на месте…              Люциус чувствовал себя лишним. Ему всегда приходилось немало вкладывать в отношения ранее, чтобы не чувствовать себя сторонним приложением ко всей этой истории. Он часто пересиливал себя, чтобы проявлять нежность или страстность к Северусу раньше. Воспитывали его… По-другому. Аристократ, будущий лорд, должен быть сдержан, величествен, не поддаваться соблазнам или чувствам в своих действиях, он обязан быть полностью сосредоточен только на благополучии своего рода. Но какой в этом смысл, если это не принесет ему ни грамма счастья. Он не желал жить с достойной и высокородной женщиной, которую не любит, не хотел провести жизнь загребая богатство и титулы, подобно жадному дракону. Это было нужно для достижения целей его отца, титул и богатство были его слабостью, на самом деле, и сам Люциус перенял эту слабость к власти. Но все же он понимал и то, что власть — это не все для него. Ему не хватало… Смысла.              У него были жена, сын, роскошная жизнь, навязанные и не совсем убеждения, но его ничего не удержало бы здесь. Он любит Драко, он любит и Нарцису, но то, что смог дать ему Северус… Нельзя было передать те ощущения, когда они приняли друг друга целиком и полностью. Только тогда Люциус Малфой, наконец, почувствовал себя целым. И пусть через уже пару месяцев они поняли, что есть место еще одной небольшой детали, что не хватает их механизму, в то время Люциус осознал, что никогда не принимал жизнь такой, какой она была. И он перестроился так, чтобы стать действительно нужным Северусу, он желал только того, чтобы Сев больше не мог жить без него, как и он сам не мог жить без Сева. И когда он думал, что переборол в себе все ненужное, появилась эта певчая птица, как бы утверждающая «ты сделал еще не все». Возможно, с Северусом тогда было тоже самое. Возможно, поэтому, они не хотели воспринимать Гарри, поэтому их взгляд пал на кого-то совершенно не требующего усилий над собой.              — Знаете, Люциус, Ваш мир слишком зациклен на магической силе. Вы боитесь ее, слепо верите в праведность случая. Маглы сейчас предпочитают скрывать свои метки. За стенами, которыми себя оградили маги, прячась от маглов, происходит столько всего, что Вам даже представить будет невозможно. Все, что вы возлагаете на магию, маглы научились делать с помощью науки. Мои родители не могут колдовать, мама не смогла бы защитить себя, если бы маг наставил на нее волшебную палочку, но зато папа смог бы размозжить этому магу голову из ружья, еще до того, как тот дочитает заклинание. С момента создания атеизма, маглы возжелали знаний. Отреклись от всех «предрешений». Уже больше десятилетия маглы так же отрекаются и от своих меток, создано множество способов ограничения передвижения рисунков… Я не спорю, что до сих пор существует множество людей, гоняющихся за другими осколками, половинами своей души… Но все это я веду к тому, что вы, маги, относитесь к этому по-иному. Грезите партнерством, но сидите на месте, ожидая пока все образуется само собой, при этом твердите о том, как сильно обретение партнера, усиливает мага, увеличивает потенциал… Если Вы относитесь к Гарри так небрежно… «Получиться — хорошо, не получиться — ну и ладно, мы с Северусом и так есть друг у друга», то я не собираюсь помогать вам хоть чем-то. Я предпочту оставить своему другу дожить в спокойствии последние месяцы. Драко не желает мириться с этим, он не верит в то, что нет выхода. Я же смирилась еще на шестом курсе. Смирилась, что рано или поздно потеряю его, — несмотря на осиплость в голосе и тряску в пальцах, взгляд девушки оставался прямым. — Я всегда готова потерять его. И главное мое желание лишь в этом: я хочу быть уверенной, что я сделала все, что облегчило бы его путь до конца. Я не верю в то, что вы спасете Гарри, Люциус, — Лицо Малфоя осталось спокойным, но руки дернулись. Его словно… Ударили. В животе подвело, а к горлу подкатил ком. — Но Вы могли бы искупить, то что уже сделали. Подарить в конце его жизни то, чего он так отчаянно желал.              — Что же? — голос получился хриплым и надорванным. Люциус все больше и больше корил себя. Одно дело показывать слабость перед предназначенными ему людьми, а другое перед этой маглокровной дев… Взгляд Люциуса встретился с полным сожаления и печали взглядом невестки.        — Семью, которая будет любить его. Сделает полноценным, — Грейнджер склонила голову, скрывая свое лицо отросшей челкой. — Вот так просты мечты героя. Знаете, Люциус… Гарри даже сейчас очень боится этого чувства. Боится передать это Лили и Сириусу. Вы знали, что двойняшки часто пробираются ночью в спальню Гарри? — Гермиона вновь подняла взгляд на Люциуса и, заметив непонимание проблемы в данном явлении, тяжело вздохнула. — Они высасывают энергию Гарри, буквально питаются им. Это попросту опасно для него. Чем больше он взаимодействует с ними, тем больше сил расходует. Понимаете ли, у многих родов есть свои особенности… Как у Малфоев, Принцев, так и у Певереллов… Дети Певереллов, рожденные от кого-то с нелюдьми в роду, не должны жить. Ваш род, уже всем известно происходит от вейл, род учителя берет начало от вампиров, поэтому технически существование ваших детей противоречит законам природы. Так мне рассказывал Гарри… Узнать о причинах, о роде Певереллов, для меня невозможно. Я пыталась выудить из Гарри больше информации, но… Он отказал мне. Но вела я к другому. В организме Лили и Сириуса нет того органа, что мог бы перерабатывать чистую энергию в магию, они могут принимать только готовую магию — родительскую магию. Чистая энергия же действует, как… чистый кислород. Да, думаю, это можно сравнить с данным явлением. Для двойняшек чистая, необработанная энергия, которой «питаемся» мы, подобна яду, — Гермиона подняла взгляд и, заметив непонимание, тенью легшее на лицо Люциуса, вздохнула. — Маги просто не задумываются откуда берется их сила, да? Вы предпочитаете сочинять новые заклинания, а не задумываться о том, что стоит за уже существующим у вас…       — Я хочу провести… Я хочу узнать Гарри не по чужим словам. Мне уже поздно думать о увеличении силы. Мы искали Гарри, после того, как поняли, что нашей последней частью является именно он… Сначала я и сам не понимал для чего мы ищем его. Северус, думаю, до сих пор задумывается над тем почему мы именно осколки, а не обычные половинки одной души. «Нам и вдвоем прекрасно»… Но, если вспоминать о том времени, — он взглянул на Гермиону, сомневаясь в своих словах, но все же продолжил. Если он собирается сотрудничать с этой леди, ему стоит быть честнее и откровеннее. — Если откинуть всю мою прошлую предвзятость и неприязнь. Гарри был единственным, в чьих глазах я видел такую надежду и любовь. Думаю, мы с Северусом пока не способны дать подобных чувств. Даже друг другу. Именно поэтому Гарри и должен был стать нашим третьим. Чтобы научить нас отдавать все это так, как это может он…              — Если быть честной, не могу даже ответить Вам что-то на подобную откровенность, — растерялась девушка. — Ваши слова слишком открыты и сокровенны, и это похоже на ложь для достижения выгоды… Если я ошибусь сейчас, это будет стоить многого. И для меня и для Гарри. Я хочу помочь Вам, Люциус, правда, если конечно, Ваши к Гарри чувства существуют, но… — Гермиона отвернулась и поднялась со стула, в животе снова все скрутилось, и мужчина вскочил, опрокидывая свой стул.              — Стойте, Гермиона, мне действительно нужна Ваша помощь! — девушка выглядела удивленной. Подобная реакция сдержанного аристократы была из ряда вон. Она неловко осмотрелась по сторонам, встречая множество взглядов других посетителей кафе, что обратили внимание на шум. Гермиона не сдержанно хихикнула и прикрыла рот рукой, смотря на Малфоя искрящимся взглядом. Мужчине вспомнилась его старая добрая знакомая, счастливо проживающая со своим новым супругом где-то в Испании. Гермиона действительно напоминала ему Нарциссу в юности. Столь же расчетлива, иной раз несдержанна, не глупа, но слишком пламенна и чувственна.              — Я понимаю, Люциус, — Гермиона так и не отняла руки от своих губ, скрывая улыбку. — Я собиралась ответить… Я думала Вы поняли, что я уже согласилась с Вами… Люциус, я расскажу Вам все, что знаю о Гарри. Не сразу. Я должна быть уверена, что мое с Вами сотрудничество не обернется против Гарри, что Вы не хотите бросить все. Сейчас я иду против Драко. Пусть ему и не привыкать к этому, но сейчас он действительно очень зол на Вас. За многое, — Грейнджер прочертила рядом с собой кривую линию ладонью. — Мне, честно говоря тоже неприятно от этого Вашего настроя, но то, что сейчас Вы так откровенничали со мной — льстит. Не подумайте, я не собираюсь Вас как-то упрекать в Вашем личном отношении ко мне. Для этого не время. Главное ведь для нас сейчас именно благополучие Гарри.              — Я в Вас не сомневался, Гермиона, — с полной серьезностью ответил Малфой. — И Вы правы. Сейчас действительно не время для Вашего вопроса.              ***              Вид с этой террасы и вправду открывался интересный. В отличии от той, на которую забрели Люциус и Северус ранее, здесь вместо обычного газона, переходящего в пролесок был сад со множеством разнообразных цветов, кустарников и цветущих деревьев, узкими мраморными дорожками и небольшим мостиком, перекинутым через ручей, пересекающий весь сад. Хороший вид. Хотя Люциус и не понимал, почему тут для сада было отведено столь мало места. Было бы лучше устроить подобное место на заднем дворе, а не сбоку от дома. А еще лучше окружить особняк садом, как и устроили Малфои в своем летнем доме. Стоило бы свозить Гарри туда.              Пальцы Люциуса вновь забарабанили по столику. Он взглянул на часы на своей руке. Время близилось к половине первого. Грейнджер говорила, что Гарри выходит на прогулку в полдень. Мог ли он изменить своим привычкам? Конечно, мог, но хотелось бы верить что он всего лишь немного отклонился от графика. Люциус глубоко вдохнул и, метнув взгляд в сторону дверей, потянулся за чашкой, но тут же одернул себя. Нет, не хватало еще облить рубашку. Он слишком долго думал в чем придти сюда сегодня, чтобы произвести желаемое впечатление. Повезло, что сегодня было не жарко, иначе эта рубашка, так и не зачарованная, после покупки, стала бы адским испытанием для него. Смешок сорвался с губ. Ох, Мерлин, он и правда волнуется сейчас. Как он отвлекал себя от подобных глупых мыслей, когда начинал отношения с Северусом? Ах да, этого же не требовалось тогда.              Возможно, все же стоило выйти вместе с Северусом? Это помогло бы успокоиться. Нет-нет, все же это не выход. Он же встретился с Грейнджер как раз для того, чтобы сравняться с устоявшимся партнером. Он хотел самостоятельно приблизиться к Гарри, а значит ему стоит немного больше думать о себе, а не о магии и партнерстве. Так, кажется, говорила Грейнджер?              Если говорить на чистоту, Люциус и не надеялся на то, что ему удастся уговорить возлюбленную сына помочь. Он не верил в разумность этой юной леди. Причин для того было достаточно: начиная от того, что она была маглорожденной грифендоркой и заканчивая тем, что она, как и все женщины, может быть слишком обидчивой. А уж Люциус точно уже многое сказал в ее сторону в свое время. Но, когда она с осторожностью поведала ему о некоторых привычках Гарри, которые помогли бы Малфою, для начала, хотя бы встретиться с ним, мужчина воспрянул духом. Грейнджер, конечно, дала понять, что не собирается как-то давить на Гарри или склонять его для общения с партнерами, но с грустной улыбкой пошутила, что попытается уговорить друга хотя бы не спрятаться в своей комнате до конца жизни, если что-то пойдет не так. Люциус надеялся, что все пройдет как нельзя лучше и никто в покоях прятаться не будет, что доверительно и высказал Гермионе. На это девушка усмехнулась и поведала, как ее друг, будучи на шестом месяце вынашивания, поссорился с Малфоем-младшим — Драко он показался лишь через три месяца и то, потому что находился не в сознании после родов. Девушка так погрузилась в воспоминания, что опомнилась лишь на том моменте, когда полезла в свою сумочку за фотокарточкой с «прелестным круглым Гарри», после чего смутилась и отвела взгляд.              — Простите, — тихо промолвила она. — Гормоны играют, — и цыкнула, еле заметно рукой хлопнув себя по ноге под столом. — В общем, не обращайте внимания. Я просто женщина.              Люциуса устроило подобное объяснение. В конце концов это могло значить, что леди верит ему, раз готова забыться и погрузиться в подобные личные мысли с головой. Все же не услышишь: «Он был таким нежным и мягким, когда с животом ходил, прям не герой магического мира, а нежная барышня, носящая лишь рюши и хлопок. Такой, знаете, ранимый он был, хотелось сделать все, лишь бы не встретил мира. Забывалось даже то, что войну прошел и давно знает, что такое боль» — от человека прохожего, не доверяющего.              — Вы мне хотели фотографию показать, кажется, — Грейнджер, немного замкнувшись за пару минут молчания, лишь фыркуна, покачав головой и вновь притянула свою сумочку.              — Гарри не часто удавалось сфотографировать, а еще реже удавалось сохранить фотографии невредимыми, особенно подобные фотографии. И он бы убил меня в другое время, если бы я показала ее кому-то, но сейчас у меня оправдание, которое прощает мне любые выходки, — Гермиона вновь цыкнула, но тут же улыбнулась и выудила из сумки небольшую записную книжечку откуда следом достала сложенный пополам прямоугольный листок, который тут же был протянут Люциусу.              Мужчина на пару секунд прикрыл глаза и осторожно развернул колдографию. На ней была запечатлена не знакомая Люциусу гостиная, украшенная к Рождеству, на фоне был накрыт не слишком роскошный стол. Заговорщически в кадр подмигнул Драко, одетый в простенький наряд — магловский, как отметил про себя Люциус — и странную мигающую шляпу, рядом с ним в спокойной улыбке расплылась Полумна Лавгуд, и вытянула руку, указывая, видимо, на камеру. И вот с вытянутым от удивления лицом в кадр повернулся и Гарри, стоящий до этого спиной к снимающему, его рука соскользнула с немного выделяющегося живота, он насупился, скрестив руки на груди, но почти тут же согнулся пополам от смеха, смотря куда-то за кадр. Изображение вернулось в исходное положение, и вся история повторилась вновь. Люциус, наблюдающий в основном за калейдоскопом эмоций Гарри, лишь краем глаза отметил, как засмеялся следом за Гарри Драко и как Полумна покачала головой: «Мальчишки». Если подумать — Люциус никогда не видел столь искренних и позитивных эмоций у Гарри… Они с Северусом больше радовались, когда им удавалось осадить его, «забить». А ведь Гарри был так ослепителен, когда его наполняло счастье.              — Мы отмечали Рождество. Виктор и Луна принесли с собой камеру, Гарри никак не соглашался фотографироваться, вместе со всеми. И тогда Виктор подгадал момент, когда Гарри не исчез бы с проявленной фотографии, — Грейнджер победоносно фыркнула. — Я люблю эту фотографию. Гарри, Драко, Луна всегда со мной, даже если я не могу увидеться с ними, — Гермиона внимательнее присмотрелась к собеседнику и улыбнулась сильнее, видимо, довольная произведенным фотографией впечатлением. — Если Вы захотите, Люциус, я могла бы найти еще фотографий за последние несколько лет.              Люциус собрался с мыслями, перевел взгляд на Гермиону и сдержанно кивнул, передавая фото обратно девушке.              Если подумать, то Гарри и правда выглядел очень… Симпатичным на той фотокарточке. А еще он очень отличался от того, как выглядел, когда они с Северусом встретили его в Слизерин-холле. Он был не таким угловатым, не таким худым и болезненным на изображении. Хоть под глазами Гарри на снимке и прослеживались не сильные синяки, тот он хотя бы имел румянец на коже. Он не был столь бледным. Сейчас Люциус понимал насколько больным выглядел Гарри в их последнюю встречу. Сейчас пришло полноценное осознание: Гарри может не стать. Совсем не стать. Он не просто исчезнет из их зоны видимости, не так как шесть лет назад: когда они с Севом не знали, где Гарри и что с ним. Когда можно было просто думать, что он сбежал от общества, которому стал не нужен, от них — партнеров, слишком тупых и жестоких — и завел себе здоровые отношения, а может и семью. Гарри просто умрет, и они будут знать, что нет никакого надуманного «счастливого будущего» для него, просто потому, что у мертвых нет будущего.              В горле стало совсем сухо, и Люциус все же схватил чашку со стола и опустошил ее в пару глотков. Осознание пришло прямо во время. Настраивает, Мерлин его дери, на нужный лад.              Раздался щелчок и дверь на террасу открылась, привлекая к себе внимание Люциуса. Мужчина напряженно выпрямился, отстраняясь от спинки стула. Легкие сдавило от волнения, и вдох получился судорожным. Вместо Гарри из дома вышел Талисис и остановился придерживая дверь. Гарри все же тоже появился следом, всем видом выражая недовольство. Недовольство чем? Он знал, что Люциус ожидает его здесь? Но тогда он мог бы просто избежать нежелательной встречи.              Гарри обернулся, собираясь что-то сказать слуге, но тут же замер, наткнувшись взглядом на Люциуса. Его губы приоткрылись, выдавая что-то вроде карканья, и сразу же вытянулись в тонкую прямую линию. Гарри метнул взгляды по сторонам, ненадолго остановился на Талисисе — что уже тоже заметил чужое присутствие — и вновь вернулся к Люциусу. Было неловко. За почти минуту с губ молодого лорда не слетело и слова, и Люциус тоже молчал, хотя еще вчера продумал уже достаточно возможных приветствий. Его взгляд застыл на синих, слишком ярких и чётких для здорового человека сосудах, что расчертили кожу и отчаянно тонких костлявых щиколотках, что показывались из-под штанин домашних брюк.              — Доброго дня, — прочистив горло, проговорил Люциус, поднимаясь со стула.              — И Вам доброго дня, лорд Малфой, — отозвался Певерелл, сильнее кутаясь в шаль, что была накинута на его плечах. Люциус не стал думать о том, что сегодня была довольно жаркая погода, и лишь улыбнулся партнеру дежурной улыбкой.              — Решили прогуляться? — Малфой бросил мимолетный взгляд на сад. — Сегодня прекрасная погода, не правда ли?              — Да, — Гарри переступил с ноги на ногу, взглянул на свои смешные пушистые тапочки, на аккуратные лаковые туфли Малфоя и в смущении перевел взгляд на дверь. — Думаю, я выйду позже. Простите за беспокойство.              — Нет-нет, — Люциус рванул в сторону Гарри, протянул руку в желании схватить его за плечо, но одернул себя, встретившись с ошарашенным взглядом. — Прошу прощения, — Люциус прошелся рукой по хвосту волос, лежащем на плече. — Гарри, могу ли я попросить Вас остаться? У Вас прекрасный сад. Можно было бы прогуляться.              — Не думаю, что это будет уместно, — Гарри нахмурился.              — Почему же?              — Лорд Малфой, — Гарри тяжело вздохнул и поднял взгляд на мужчину. — Это никому не нужно.              — Почему? — настойчиво повторил Люциус. — Гарри, прошу Вас, — «Честность, Люциус, не забывай, » — он рвано вздохнул и решительно проговорил. — Это нужно мне.              Гарри потер шею ладонью и забегал туманным взглядом по пространству, останавливаясь на каждом препятствии, словно в желании увидеть прямой ответ во всем что его окружает. Талисис в недовольстве сжал губы и глядел в никуда, Люциус с затаенной надеждой встретил его взгляд и вновь повторил одними губами «Прошу Вас, Гарри», дверь была все еще приглашающе открыта, являя самую маленькую и уютную гостиную дома Слизерина, а листья в саду зазывающе поблескивали от отраженных в каплях росы лучах теплого и мягкого солнца. Все было так неоднозначно и противоречиво даже в материальном мире, что уж говорить про спутанные мысли. Он пожевал губу, вновь кинул взгляд на Люциуса, побарабанил пальцами по ручке своей трости и вздохнул. Он приоткрыл рот, слегка повернулся в сторону, собираясь сказать ответ, но почти тут же развернулся в сторону сада, оглашая:              — Я покажу вам любимое место Лилиан и Сириуса, — Гарри дернул плечами, словно что-то скидывая с себя и спустился по ступенькам с террасы.              Когда Люциус уже догнал его у начала тропы послышался хлопок двери. Краем глаза, не оборачиваясь назад и не останавливаясь, Малфой подметил, что Талисис остался стоять на террасе, так и не двинувшись от уже закрывшейся двери, он не смотрел в их сторону. Мужчина посмотрел перед собой и опустил взгляд на Гарри, шагающего чуть впереди. Его походка была тяжелой, но довольно прямой и равномерной, за исключением одного: он еле заметно прихрамывал.              — У Вас болит нога? — зацепился Люциус, продолжая наблюдать: Гарри сбился с темпа, промахнулся мимо тропы, ударив по декоративному валуну тростью, но больше никак не выдал свой испуг перед неожиданным вопросом. Это можно было бы списать на обычную неуклюжесть.              — Немного, — собрано ответил он. — Подвернул ногу не так давно.              — Я бы мог принести заживляющую мазь, если хотите, — Люциус прибавил шага и, поравнявшись с Гарри, взглянул на его профиль. — Ее готовил лично Северус и сомневаться в качестве не приходится.              — У меня дома имеется все необходимое, спасибо, — вежливо улыбнулся Гарри, слегка обернувшись к собеседнику.              — Но подобные средства действуют за пару минут, — в голосе Люциуса прослеживались обеспокоенные и взволнованные нотки, как он и хотел. — Возможно, Ваши средства не совсем качественные?              — Талисис прекрасный зельевар, — немного резко ответил Гарри, нахмурив брови. — Его зелья… Одни из лучших, что я видел. А в том, что все зелья рано или поздно перестают действовать, виноват не он.              — Почему же тогда он работает прислугой? — задумался Люциус, отводя взгляд в сторону гвоздик, мимо которых они проходили. Зелья всегда приносили довольно большие деньги, да и не мало известности. Умелый и способный зельевар порой ценится больше, чем хороший аврор.              — Это не его выбор, это лишь последствия, — ответил Гарри туманно, останавливаясь и опускаясь на корточки. Он поправил узенькую дощечку, одним концом упирающуюся в дорожку, а другим в каменную стенку, ограждающую клумбу с низеньким кривым деревцем, вокруг которого рассыпалось целое полотно светлых крошечных цветков. Это не вписывалось в общую атмосферу этого место. Подобное оборванное и побитое деревце и дикие цветы, больше походившие на сорняки, никак не сочетались с пушистыми цветущими кустами и бутонами роскошных цветков, держащихся на толстых, усыпанных широкими листьями стеблях. Это совершенно точно уже давно нужно было бы заменить хотя бы на те же примитивные розовые кусты. Это было бы намного более подходяще.              — Убогое деревце. Кажется, скоро засохнет, — высказался Люциус, с непониманием оглядывая соседние клумбы. Совершенно точно не вписывается.              — Не говорите так, — Голос Гарри прозвучал громче обычного, он немного обернулся и с явным неодобрением посмотрел Люциусу в глаза. Он перевел взгляд на дерево, и на его губах растянулась неуверенная улыбка. — Она прекрасна какой бы не была. И даже если нынешнее ее тело умрет, на его месте появиться новый росток, и, я уверен, Лилиан позаботиться о следующем поколении. А пока нужно просто поддерживать и заботиться о ней, раз уж я не смог дать ей окрепнуть и прожить полноценную жизнь. Я так подвел тебя, милая, — Гарри поднялся на ноги и огладил одну из веточек увядающего дерева. Слабый ветер вплелся в ветви дерева, срывая несколько слабых листков, и создалось ощущение, словно растение откликается на слова и действия своего владельца, отвечает на своем языке.              Люциус смутился. Он не понимал подобной дикости. Гарри в этот момент был странным и ненормальным в его глазах. Он не понимал Гарри и не мог заставить себя понять его сейчас. В голове даже промелькнула мысль, что они и правда различались слишком сильно, что, возможно, Гарри и вовсе не мог быть осколком одной с ними души, лучше было бы, если бы он и не был им: их третьим осколком. Нет!              — Прошу прощения, — выдохнул Люциус, склонив голову и проклиная себя внутри. Как он может думать о чем-то подобном? Особенно сейчас, когда он так близок к тому, чтобы примириться с ним. Когда он просто так близко к нему находится.              — Что Вы, лорд Малфой, это ни к чему. Скорее мне стоит просить прощения за свои резкость и странное поведение, — Гарри неловко дернул плечами и пошатал трость. Он взглянул по сторонам и смущенно улыбнулся. — Если я поведу себя странно, Вам стоит сказать мне об этом. Хорошо, сэр?              — Все в порядке, Гарри, — покачал головой Люциус. — Не думаю, что я могу судить об этом. Я не должен судить о поведении своего партнера.              Люциус поднял взгляд на лицо Гарри и только тогда понял насколько все испортил этим комментарием. Певерелл смотрел прямо на него, но в выражение его лица прослеживалась боль. «Зачем же Вы так, Люциус?» — бессловно упрекал он, отгородившись от Малфоя поднятой и прижатой к груди рукой. Гарри ногой отступил назад, готовый уйти в любой момент. Эти слова ранили его и вызвали совсем не предполагаемые Люциусом доверие или нежность. Черт. Как назло не было даже стрекота кузнечиков или птичьего щебетание, чтобы разбить тишину, лишь ветер неприятно свистел и бросался в них всем, что только смог поднять в воздух. На рубашке Люциуса уже осталась пара еле заметных пятен. Гарри сильнее укутался, и из-под его шали вылетела пара пушинок. Люциус проследил, как они по спирали взмыли выше, но не задержались на высоте и пары секунд, медленно опустились вниз и затерялись где-то в зелени.              — Неужели Вам действительно столь сильно необходимо постоянно так надо мной издеваться? — раздраженно просипел Гарри и отступил на шаг, когда Люциус подался вперед, собираясь оправдаться.              — Гарри, прошу, я не хотел обидеть тебя, — протараторил Люциус. — Просто для меня мысль об этом уже естественна. Я действительно никак не хотел обидеть тебя этими словами.              Спустя почти минуту молчания, Гарри все же кивнул, обронив тихое «Хорошо». И это стало последним, что сказал Гарри. Они в тишине шли по каменным дорожкам, Люциус оглядывался вокруг, его не интересовали ни все эти экзотические и не очень цветы, ни искусственные холмы с ровно подстриженной травой или разноцветным мхом, но вот удовольствие на лице Гарри, после того, как Малфой в очередной раз «засматривался» на достопримечательности его сада, стоило показной заинтересованности. Гарри был ребенком. Он косился на него, замедлял шаг, когда Люциус «заинтересовывался» очередным цветком, вовсе останавливался, когда останавливался и сам Люциус, и, видимо, верил в то, что остается незамеченным.              Некстати вспомнилось их сожительство шестилетней давности. Самое начало, когда Поттер встал на их с Северусом защиту в суде, взял на себя ответственность за них, и поселился в гостевой комнате Малфой-мэнора на правах надзирателя. Они с Северусом тогда интерес и понимание, проявленные в их сторону, принимали лишь как издевку. «Скрытные» взгляды в их сторону при каждой возможности, мимолетные касания лишь раздражали. Северус злился только сильнее на нерадивого ученика, ведущего себя «фамильярно» и «вульгарно», а Люциус готов был принять правила игры и добавить в их с Северусом половую жизнь больше пикантности. Все же принять бывшего врага в свою постель было довольно интересно. Ему было не сложно приласкать и пожалеть Гарри после очередной встряски и издевки от Северуса. Особенно учитывая отзывчивость и отдачу Поттера в постели. Может, будь у него больше времени, он бы и понял почему его так тянет и располагает к этому юному созданию, понял бы, что именно он их третий. Но, даже тогда, тогда, когда не было уже Лорда, Гарри все равно был врагом для них, а Эрик был в их с Северусом вкусе.              Наверное сейчас Гарри действительно тяжело находиться рядом с ним. Возможно, даже с Севом ему было бы легче. Северус хотя бы не играл, говорил все прямо и не строил из себя прекрасного принца, не давал ложных надежд и не вырывал их, как только надоело.              Люциус действительно долго пытался найти виноватых в том, что он не понял тогда кем является Гарри. О, Мэрлин, что там это высокое «понял», он элементарно не увидел, что тыкали ему прямо в лицо. Гарри никогда не скрывал своей метки. Никогда. Его птицы всегда были на виду: они порхали крыльями перемещались по его телу, буквально красовались перед ними с тела их третьего партнера, показывая то, насколько сильно он успел полюбить по меньшей мере Люциуса. Ворон не был настолько четким, как его, Люциуса, лебедь, но тоже не оставался бездвижен, пусть и не перемещался по всему телу, но позировал и распушался. Ровно так же как и тот, что перемещался с тела Северуса на тело Люциуса. Еще бы немного, буквально, несколько дней и Малфою пришлось бы принять, что Гарри их флейксоул, пришлось бы увидеть, как лебедь обретает полноценные цвета и сливается воедино с остальными своими частями. Его олицетворение в звере стало бы единым на троих.              «Бы», «бы», да «бы». Глупости. Он должен был увидеть сам еще раньше. Увидеть в их первую ночь даже те, еще почти непроявленные совершенно неподвижные рисунки их с Северусом птиц. Не напиваться, не забываться в страстных объятьях со своим мужем и «прекрасным незнакомцем», а увидеть и понять, что это их судьба. Ведь никогда: не до, не после Гарри, никогда и ни с кем им с Севом не было так неописуемо хорошо, как в ту первую ночь с ним.              Люциус взглянул за перила мостика, по которому они как раз проходили. Да уж. Мало того, что сам мост ужасно скрипел, а доски потрескались и продавливались в ответ на каждый шаг, так еще и ручей был зеленым от растительности. Он больше походил на болото, которым вероятно и станет через пару месяцев. И из-под моста выглядывал особо яркий зеленый лист, кажется, кувшинки. Огромной кувшинки, величиной с большой поднос, не меньше. Люциус подошел к краю, склонился над зеленой водой, чтобы заглянуть под мост, опираясь на перила. Это действительно была лишь кувшинка с довольно большим белым закрытым цветком. Это место было и правда необычным, красивые диковинные растения, дорогие мастерски выполненные украшения, перемежались с запущенными и совершенно дикими видами.              — Красивая, да? — послышался тихий голос Гарри совсем близко, и Люциус обернулся. Певерелл оказался всего в метре от него, он остановился у перил и смотрел вниз, на его губах играла мягкая, мечтательная улыбка. Гарри стрельнул глазами в его сторону, но тут же перевел взгляд обратно к кувшинке и поспешно затараторил, дергая край своей шали, не зная куда деть руки. — Совсем скоро цветок распустится. Это удивительное явление… Для домашнего сада. Я удостоился большой чести. Даже не каждый пруд может заинтересовать болотника. Удивительно, что этот ручей смог стать пристанищем для его потомства…              — Это какая-то легенда? — спустя некоторое время молчания неуверенно спросил Люциус. Он не слышал о подобных магических созданиях. Вернее слышал, если еще точнее то читал когда-то в ранней юности, а поэтому имел примерное представление о «болотниках» — созданиях славянской мифологии. Малфой подозревал, что всех этих водяных, сирен и ундин придумали, увидев виды одного и того же создания — русалки (пусть часто он и не мог полностью объяснить себе почему некоторые описания в старинных книгах так сильно разняться со всеми известными видами русалок, описанными в новых изданиях), но вот в болотах они не водились. Однозначно болотники были лишь выдумками глупых маглов, ищущих оправдания всему вокруг.              — Да, ха-ха, — Гарри дернулся, наигранно посмеиваясь и бегая глазами по поверхности воды. — Легенда… Славянская. Довольно красивая… Да.              — Увлекаетесь мифами? — зацепился за тему Малфой, пытаясь отвлечься от неловкости. — Довольно редкое явление для магов.              — Я с детства люблю мифологию, — кивнул Гарри. — Читал на… на прогулках, да. Красивый вид на закат и книга — вот залог отличного вечера.              — Да, вид с того дома наверняка открывался красивый, — вспомнив одно из видений, что прожил Северус в одном из своих сновидений, усмехнулся Люциус, но опомнившись, прикусил губу. — Прошу прощения, Гарри.              — Ничего. Это скорее моя вина, — покачал головой Гарри, тут же посмурнев. Он развернулся к спуску с моста, чтобы продолжить путь. — Профессору стало лучше? Зелье прервало поток сновидений?              Люциус недолго помолчал, следуя за Гарри, и все же ответил честно:              — Северус не пил Ваше зелье, Гарри, — решительно выдал он громче необходимого. Гарри выглядел удивленным: его лицо вытянулось, он оступился, плед немного спустился с его плеча, оголяя шею, облаченную в перьевой ворот, но все же продолжил путь.              — Зачем? Не думаю, что ему комфортно видеть все эти сны. Ему было неприятно даже заниматься оклюментацией, что уж говорить о подобных вынужденных видениях. Особенно, если учесть его ненависть ко всему связанному со мной, — Гарри усмехнулся, фыркнул, становясь похожим на прежнего себя. Люциусу вспомнились темные вихры в вечном беспорядке и задорный взгляд из-под очков, но стоило Певереллу нахмуриться, когда трость скользнула по влажной земле, заставляя его оступиться, видение отступило. Если бы он надеялся и рассчитывал на нее чуть сильнее, то уже распластался бы на земле, не успел бы вовремя спохватиться — был уверен Люциус.              — Северус не ненавидит Вас, Гарри, — мужчина поджал губы и с запалом продолжил. — Прошу, попытайся увидеть нас… настоящих. Позволь нам разглядеть тебя. Возможно, я прошу действительно многого, но я не могу отступить. Гарри, я бы очень хотел, чтобы мы могли узнать друг друга.              — Думаю, Вы правы, сэр, — Гарри остановился на развилке, где дорога упиралась в живую зеленую ограду и разделялась на два пути. Его взгляд прошелся по собственным ногам, цепляясь за край растянутой аляпистой кофты, проследовал по идеально выглаженным брюкам, по молочной рубашке, явно не созданной для этих пятнышек, которые остались от упавших на мужчину листьев или мошек и, наконец, с холодом посмотрел Малфою глаза в глаза. — Вы просите многого. Я уже оступился, надеясь на вашу благосклонность, веря, что вы позволите… Позволите быть с вами, хотя бы попытаться. Но какой же был финал? А сейчас, Вы просите меня о том же самом? О том, что я уже позволил вам, о том, что я уже и так изо всех сил старался делать? Я видел настоящих вас, лорд Малфой. И уверяю Вас мне этого уже хватило сполна, — закончив свою речь на одном дыхании, Гарри выдохнул и отвел взгляд. Он шагнул в сторону, делая расстояние между ними больше.              — Это как раз то место, которое я хотел показать Вам, — тише продолжил он, не позволяя даже полностью обдумать свою речь. Взгляд стал более тусклым и даже последующая тема не позволила ему вновь смягчиться. — Лилиан и Сириус любят это место. Они чувствуют себя безопасно здесь. Дети имеют странную логику, если они не видят, то и их не видно, — Гарри провел рукой по листьям, надавил на ветви, и его рука легко прошла сквозь густую зеленую завесу. — Не удивлен, что они нашли это место, они облазили уже все территории мэнора. Об этом месте знают только Гермиона и Талис. И, я думаю, Вам тоже стоит знать. Все же Гермиона не всегда сможет помочь, у нее и своих забот предостаточно, а так вы хотя бы будете знать, где они могут спрятаться, где их можно найти после ссоры. Если Вы, конечно, не перенесете их сразу в Малфой или Принц-мэнор. Хах… Но тогда это знание пригодится Вам хотя бы в следующие четыре-пять месяцев, — Гарри вытянул руку из иллюзорных растений. — А сейчас, думаю, я все же оставлю Вас.              — Думаю, мы все еще можем пройтись вместе, хотя бы до дома, — Люциус последовал за прошедшим мимо него Гарри, опережая его на пару шагов. Кто бы подумал, что лорд Люциус Абраксас Малфой будет вот так вот беззастенчиво и неприкрыто навязываться кому-то для общения.              Гарри нахмурился, показательно недовольно выдохнул, но все же кинул короткое усталое: «Делайте, что считаете нужным, лорд Малфой». И все. Больше он не обронил ни слова во время всего пути до террасы.              Малфой же мог лишь думать о том, что же все же ему стоит делать. Он говорил предельно честно, но Гарри легко откинул его чувства, не давая и шанса. Почему? Он же сам желает их присутствия в глубине души, иначе бы не позволил случиться даже этой прогулке, иначе не реагировал бы резко на их слова. Почему же тогда он настолько категоричен? Ответ напрашивался один: это желание было запрятано слишком глубоко. Люциус поднял взгляд от своих ног.              Талисис все еще стоял на том же месте, где был, когда они с Гарри выходили в сад. Словно все это время и не двигался вовсе. Но стоило им с Гарри начать подниматься по лестнице, как Талисис оказался рядом и протянул руку. Гарри смерил его недовольным взглядом, кинул взгляд на уже поднявшегося Малфоя и, покачав головой, все же вложил свою ладонь в чужую, позволяя помочь. Люциусу показалось, что рука слуги сжимала ладонь Гарри непозволительно крепко              — Спасибо за проведенное со мной время, лорд Малфой, — начал Гарри, ступив на последнюю ступень. — Это была приятная прогулка. Давно мне не удавалось прогуляться с кем-то кроме Гермионы, Драко и Луны, — он резко замолчал, вырвав руку, не позволил слуге ни поддерживать себя далее, ни поправить шаль на своих плечах. Отойдя немного в сторону и выставив руку между ними он убедился, что тот замер на своем месте, и вновь взглянул на собеседника. — Мне было приятно прогуляться с кем-то новым. А сейчас. Доброго вечера Вам.              — Постойте, Гарри, — не позволяя Гарри ступить и шагу, Люциус ринулся к нему. Оказавшись на расстоянии метра, он с короткой заминкой обхватил ладонь Гарри своими, сжимая пальцы, которые пару секунд ранее сжимала рука слуги. Гарри только лишь дернулся. — Я бы хотел повторить это. И буду безгранично счастлив, если Вы примете это предложение. Подумайте. Я буду ждать Вас на этом же месте, в это же время каждый день. И надеюсь Вы составите мне компанию.              — Не думаю, — покачал головой Гарри, вызволив свою руку.              — А я буду ждать.              — Вы стали другим, лорд Малфой, — после недолгой паузы нахмурился Гарри.              — Это я и пытаюсь донести до Вас, Гарри, — Люциус позволил себя честную широкую улыбку.