Я тебя найду, только ты мне снись

      Сюэ Ян судорожно оттирает руки, травой с остервенением водит по запястьям, качается взад-вперед, едва не воя.       Не отмываются. Не отмываются!       Он отдирает кусок ткани от подола ханьфу, мочит его в реке и старается отскрести расцветающие на руках морозные узоры звезд-хризантем. На коже появляются ссадины, стертые линии с каплями крови от лопнувших капилляров, но изящные цветы, даже запачканные его грязной кровью, никуда не исчезают, лишь въедаются сильней.       Вот, значит, что бывает, если применять Шуанхуа…

***

      — Не надо, — просит Сяо Синчэнь. Его губы трогает неуверенная улыбка, он пальцами ведет по лезвию собственного меча вверх. Очерчивает хушоу и кладет ладонь поверх чужой руки. По улыбке проходится дрожь, но Сяо Синчэнь лишь коротко сглатывает и поднимает голову вверх. Он ведет по мозолистым пальцам на рукояти и старается их разжать, но безуспешно. — Тебе это ничего не принесет.       — Вот и посмотрим, — Сюэ Ян смеется в ответ и, наклоняясь над чужим телом, перехватывает одну из рук. Ему может сколько угодно чудиться голос Сяо Синчэня, будто он стоит рядом и подсказывает, но Сюэ Ян знает, что настоящее только вот это — ледяное тело, отдающая голубым белизна безвольной руки. Такой покорной руки, которая не мешает ему держать меч, не заставляет разжать хватку. Лезвие скользит плоскостью по коже, и улыбка предвкушения появляется на губах Сюэ Яна.       Легчайший, едва заметный поворот лезвия, и вот острие заставляет кожу разойтись под собой. Обнажается плоть, но крови нет. О, у Сюэ Яна такое впервые. Обычно от обилия крови ей давятся и бьются в конвульсиях, а Сяо Синчэнь даже не вздрагивает, хотя только что уговаривал не делать этого. Воистину прославленный заклинатель.       Ну и где он сейчас, когда его плоть вспарывают раз за разом? Давай, очнись, сегодня твой собственный меч безжалостно линчует тебя.       Снова разрез. Снова ничего. Еще и еще — в ответ не вздрагивают, не кричат, не молят, не останавливают. Даочжану все равно?       Бескровные онемевшие руки покрываются десятками надрезов, на белой коже лишь темные полосы, больше похожие на раскрывшиеся глаза. Хоть какими-то глазами Сяо Синчэнь смотрит на него.       Сюэ Ян роняет меч, обхватывает собственные руки, крупно подрагивающие от внезапно накатившей слабости. Ему страшно. Чертовски страшно.       Он скользит ладонями по плечам, локтям, запястьям, лихорадочно щупает кожу, ощущая, как ее леденит. Старается согреть своим дыханием.       Резкая боль — и он отрывает от себя руки, глядит неверяще.       По надплечьям Сью Яна ползут крепкие стебли, проходит дрожь. Это расцветают одна за другой льдистые хризантемы, сияют звездным отблеском чужих ран.       К Сюэ Яну приближается зима.