i like that you're broken, broken like me

Российская Империя терпеть не мог посещать собрание всех стран. Обычно оно превращалось в балаган, в особенности благодаря младшим странам вроде детей Великобритании или Франции, его временных союзников. «Временных…» — с горечью подумал Россия. Собрание проходило в роскошном зале в особняке Германской Империи, который сидел во главе огромного и не менее роскошного стола. Слева от него сидел Австро-Венгерская Империя, его двоюродный брат, а справа — оккупированный немецкими войсками Великое Герцогство Люксембург. Тот неожиданно для всех завоевал расположение Германии, являлся его неофициальным заместителем и был почти свободен в своих действиях. Российская Империя, к своему недовольству, сидел рядом с Австро-Венгрией. Он не сомневался, что это была идея его старшего брата. По крайней мере, напротив него сидел Лихтенштейн, младший брат Австро-Венгрии. Вообще-то, он соответственно был и братом Германии, только никто даже не заикался об этом. Россия тяжело вздохнул, услышав громкий выкрик кого-то из африканских стран и более тихий, но недовольный голос Франции. Германия терпеливо стоял возле своего кресла, периодически поглядывая на часы, а через несколько минут наконец решил попытаться прервать их. Австро-Венгрия, неведомым образом услышав его вздох, повернул к нему голову. Его глаза (оба глаза, как это вообще произошло?!) были закрыты повязками, так что Россия не мог понять, что тот этим хотел сказать. Кажется, этим он привлек внимание своего брата, потому что тот ядовито улыбнулся и ещё раз призвал к тишине. — А теперь поговорим о не менее важном. — наконец продолжил Германская Империя. — О… — О панславянском движении на Балканах! — рявкнул Австро-Венгрия, резко поднявшись со своего места. — Австро-Венгрия… — к удивлению России, Германия не поддержал брата, а лишь тяжело вздохнул со сложным выражением лица. — Австро-Венгрия, при всем уважении… — снова начал было кто-то из младших стран. — Для тебя — Австро-Венгерская Империя. — мужчина высокомерно махнул рукой в сторону говорящего, даже не повернувшись. Лихтенштейн проворчал себе под нос что-то явно неприличное. Германская Империя выглядел так, будто был с ним солидарен. — Так, на сегодня всё, обсудим все вопросы в другой раз. — Германия махнул рукой и поспешно вышел из зала, Австро-Венгрия, Лихтенштейн и Люксембург последовали за ним. Российская империя выдохнул. Великобритания нервно поправил свой монокль. — Да что он себе позволяет… — возмутился он, встав рядом и положив ему руку на плечо в жесте поддержки. Франция согласно кивнул. — Брат, как ты? — робко спросила Сербия, его младшая сестра, из-за которой он, собственно, и влез в эту войну. Не то чтобы Германия и Австро-Венгрия позволили бы ему слишком долго оставаться в стороне. — Все в порядке. — после короткой паузы ответил Россия. — Мне нужно поговорить с Австро-Венгрией. — добавил он после ещё одной паузы. — Не самое мудрое решение, коллега. — снова поправил монокль Великобритания. — Сомневаюсь, что вы придёте к чему-то. — согласился Франция. — К тому же… А ну стой! О чем ты только думал, разговаривая с Австро-Венгерской Империей в таком тоне?! — крикнул он на кого-то из своих детей. — К тому же, он сейчас будет со своими братьями, вам действительно хочется обсуждать с ним это при них? — торопливо добавил он и скрылся в толпе в поисках сына. Великобритания покачал головой и последовал за ним. — Зачем тебе говорить с ним? — спросила Сербия. — И… Прости, что доставляю тебе столько неприятностей. — Все в порядке. — повторил Россия. — Я просто устал на каждом собрании спорить с ним о панславянском движении. И ты не доставляешь мне неприятностей, да и в конце концов, не было бы этого движения, он бы прицепился ещё к чему-нибудь. — Российская Империя развернулся и, не дожидаясь ее ответа, вышел из зала и направился в сторону покоев Германской Империи — Франция не ошибался, говоря о том, что сейчас Австро-Венгрия со своими братьями. Поплутав по длинным коридорам дома Германии, Россия наконец добрался до его комнат и хотел было постучать, как вдруг услышал разговор. Вообще, Россия не был особо любопытным, но интуиция подсказывала ему, что сейчас лучше остаться. Тем временем по ту сторону двери трое братьев и не подозревали о том, что их подслушивают. — Австро-Венгрия, это не лучший способ привлечь внимание того, кто тебе нравится. — Германская Империя бродил из одного конца комнаты в другой, активно жестикулируя. Австро-Венгрия и Лихтенштейн, наоборот, спокойно сидели на диване вокруг купленного за границей дорогого столика. Напротив стояла ещё полная чашка чая Германии, которую тот поставил, чтобы не разлить в порыве эмоций. — Я знаю. Но не могу же я просто ему сказать! Зачем ему такой, как я? — голос Австро-Венгрии звучал напряжённо. Шаги Германии резко прекратились. — Тебе следует быть уверенней в себе. — сказал Лихтенштейн. — Ты — крутой правитель, твой старший брат — не менее крутой правитель, ты взрослый и самодостаточный мужчина, и если тебе нравится другой мужчина, подойди к нему и скажи об этом. — Лихтенштейн прав. — согласился Германия, наконец спокойно сев рядом с Австро-Венгрией. — или ты переживаешь из-за?.. — Из-за этого в том числе. Уж прости, не получается тебе доверять сразу и во всем. Германия тяжело вздохнул. — Брат, я очень перед тобой виноват. Ты имеешь полное право послать меня к черту, в конце концов, без меня с тобой ничего бы не произошло. Но теперь я буду поддерживать тебя во всем. Если тебе нравится мужчина — пусть. Дети у тебя уже есть, и, честное слово, они все отличные племянники и приятные молодые люди, они будут отличными правителями. На несколько мгновений в комнате повисла тишина. Затем Австро-Венгрия отставил в сторону свою чашку чая и потянулся к повязкам на глазах. Лихтенштейн и Германия замерли, стараясь даже не дышать, чтобы не сбить настрой брату. Тот тем временем справился с узлами и отложил повязки на стол. Он несколько раз моргнул, привыкая к свету, а затем посмотрел на братьев. Молчание продолжалось ещё несколько секунд. — Я рад, что ты теперь почти спокойно снимаешь свои повязки перед нами. Ты молодец. Это большой успех. — сказал Лихтенштейн, взяв себя в руки. — Спасибо за доверие. — выдохнул Германия, всматриваясь в голубые глаза брата. Под повязками пряталось множество заметных и не очень шрамов вокруг каждого глаза. Германия с болью думал о них. Взгляд Австро-Венгрии же излучал тепло, но очень слабое, такое, как огонь догорающей на ветру спички, держащийся каким-то чудом и могущий потухнуть в любой момент. Германская Империя взял холодные руки брата в свои. — Прости меня. — сказал он. — Я… Постараюсь. — ответил Австро-Венгрия, краем глаза поглядывая на Лихтенштейна. Тот показывал жесты поддержки, размахивая кружкой чая, который не пролился каким-то чудом. — Я пойму, если ты никогда меня не простишь. В конце концов, я это заслужил. — Германия изо всех сил старался не отводить взгляда от шрамов брата. «Не смей отворачиваться от того, что сделал собственными руками! — мысленно шипел он на себя, подавляя совершенно нелогичное для него желание убежать и спрятаться, лишь бы больше не видеть болезненного взгляда брата. — Это все только твоя вина, у Австро-Венгрии просто ангельское терпение, раз он вообще говорит с тобой!» — продолжал его наполненный чувством вины разум. — Я постараюсь. — увереннее повторил Австро-Венгрия, обнимая брата. «Он действительно изменился. Он причинил мне много боли, но он старается всё исправить. Мы справимся…» Германия неловко обнял брата в ответ и бросил паникующий взгляд на Лихтенштейна. Тот вздохнул и присоединился к объятиям. — Ты ещё не готов перестать носить повязки? — осторожно спросил он. — Нет. В конце концов, я прекрасно ориентируюсь и в них. А ещё я прекрасно слышу. — ответил Австро-Венгрия. — Пока я продолжу снимать их перед вами в особые моменты. И… Думаю, я готов снять их перед Россией. — Ты… Что?! — возмутился Германия. — Вот так сразу? — Германия! — рявкнул Лихтенштейн. — Не смей осуждать брата за это, прогресс, что он готов снять повязки перед кем-то, кроме нас! — Чёрт. — мгновенно стушевался Германия. — Прости. Мне тяжело думать о том, что… — Он ревнует. — пояснил Лихтенштейн, успокаиваясь. — Ревность — зависть к успеху другого, нежелание делить что-либо с кем-либо. — ровным голосом процитировал он словарь. Германия нехотя кивнул в знак согласия. — Все в порядке. — махнул рукой Австро-Венгрия, надевая повязки. Очередная пауза. Внезапно Германия повернул голову к двери и прислушался. Он резко встал с места, подошёл к двери, ещё раз прислушался и открыл её. — Что, ради всего святого, вы двое тут делаете? — гаркнул он. За дверью обнаружились Российская Империя и Люксембург, в руках которого была стопка документов. Оба кашлянули. — Великое Герцогство Люксембург попросил меня о разговоре, и для этого я был вынужден сопроводить его до самых ваших покоев. У меня не было злокозненных намерений по отношению к вам и вашим братьям. — дипломатично сказал Российская Империя, поклонившись. Германская Империя вежливо повторил его движение. — Отлично. Ваш разговор уже окончен? В таком случае, попрошу вас удалиться. — Конечно. До свидания. — кивнул Российская Империя, развернулся на каблуках и чинно прошествовал в конец коридора. Германия и Люксембург проводили его взглядом. — Итак, чем вы двое тут занимались? — Германия перевел взгляд на Люксембург. Тот вручил ему документы. — Мы действительно разговаривали. А ещё я узнал кое-что, что заинтересует вашего брата. Германия посмотрел по сторонам и затащил Люксембурга в комнату. — Итак? — деловито спросил Австро-Венгрия. — Что вы узнали? — Российская Империя не питает по отношению к вам ненависти. — ответил Люксембург, изучая часть документов. Другую часть изучал Германская империя. Братья синхронно поперхнулись. — С чего ты взял? — успокоившись, спросил Германия. — Российская Империя сказал мне это сам. — Подробности. Люксембург, теперь вы просто обязаны рассказать о вашем разговоре во всех подробностях. — Австро-Венгрия налил чай в чашку и протянул ее Люксембургу. Тот отпил и задумался, как кратко пересказать все.

***

— Не ожидал от вас такого. — послышался безэмоциональный голос за спиной у Российской Империи. Тот в свою очередь титаническим усилием подавил дрожь и медленно обернулся. — Великое Герцогство Люксембург. Приветствую. — взяв себя в руки, вежливо сказал он. — Российская Империя. — холодно кивнул тот в ответ. — Полагаю, я задолжал вам объяснение. — Полагаю, вы задолжаете его и братьям, если я не сочту ваше присутствие здесь обоснованным. — в тон ему ответил Люксембург. — Справедливо. — согласился Россия. — Я хотел поговорить с уважаемым Австро-Венгерской Империей, но, дойдя до покоев его достопочтенного брата, я услышал отрывок разговора, и любопытство оказалось сильнее меня. — Как много вы услышали? — Я совсем недавно пришел, услышал только, как Германская Империя говорит брату, что его действия не являются лучшим способом привлечь внимание некой дамы. — честно ответил Россия. Люксембург выдохнул. — Дамы, говорите? — усмехнулся он в сторону. — Хорошо, я не скажу братьям об этом. — Благодарю. — Что вы думаете о братьях, кстати? — Оу… — растерялся Россия. — Как о личностях или сейчас, на войне? — Как о личностях. — Оу. — Россия неловко скрестил руки на груди. — Не сочтите за оскорбление семьи вашего начальника, но Княжество Лихтенштейн самый приятный из них. — Соглашусь. — кивнул Люксембург. — Австро-Венгерская Империя довольно интересная личность. Я бы хотел познакомиться с ним поближе, но, сами понимаете, война… В конце концов, нечего было тянуть руки к моей дорогой сестрице. — Справедливо. Вы ненавидите его? — Люксембург мысленно потирал руки, представляя, как заинтересуется его начальник этой информацией. «Может, он даже изволит дать мне выходной!» — Нет. — Россия покачал головой. — Ни в коем случае. Он казался мне приятным человеком до войны, а сейчас он достойный соперник. Как и его брат, впрочем. Я осуждаю насилие, но не могу осуждать его политику. Я мог бы поступить так же при… Определенных обстоятельствах. — Имеет смысл. — Не возражаете, если я выскажу одну дерзкую мысль? — Извольте. Спешу сообщить, что я не поделюсь ею с начальником. — Благодарю. Мне бы хотелось заключить мир с ними обоими. — Чего же в ней дерзкого? Хорошее желание. Я бы и сам желал покончить с войной. Позвольте сообщить, что Германская Империя совсем не даёт мне выходных. — пожаловался Люксембург, найдя в лице Российской Империи благодарного слушателя. Тот искренне негодовал. — Как? У вас вообще нет вакантного времени? — Так и есть. — Что, ради всего святого, вы двое тут делаете? — из-за двери показался Германская Империя. «Вспомнишь лучик, вот и солнышко…» — невесело подумал Люксембург.

***

— Люксембург? — поторопил его Австро-Венгрия. — Да, прошу прощения. Российская Империя изволил сообщить, что считает вас приятным человеком и достойным соперником, и все его претензии к вам заключаются в том, что вы, цитирую, потянули руки к его дорогой сестрице, а также… Вы объявили ему войну и атаковали его войска, мне следует пояснять это? — Нет. — Австро-Венгрия покачал головой. — Справедливая претензия. — И тут я все порчу. Но… Ты же понимаешь, что так нужно было? — вздохнув, сказал Германия. — Решительно не понимаю. Меня интересовали исключительно Балканы, славяне и Адриатическое море. — возразил Австро-Венгрия. — Эм… Прошу прощения? — неловко спросил Люксембург. Германия отмахнулся и вышел из комнаты. Лихтенштейн последовал за ним. Люксембург тоже собрался уйти, но его остановили. — Люксембург, задержитесь, пожалуйста. — внутри Люксембурга все похолодело. Честно говоря, брат начальника… Не то чтобы пугал его, но определенно беспокоил. Когда шаги Лихтенштейна и Германии стихли, Австро-Венгерская Империя отставил в сторону чашку чая и потянулся к своим повязкам. Люксембург напрягся. О том, что находилось под повязками, среди стран слагали легенды, и он не был уверен, что хотел что-то об этом знать. К его удивлению, под повязками обнаружились вполне себе обычные глаза. Люксембург был даже слегка разочарован. И это одна из величайших тайн столетия? — Что скажешь? — спросил он, вальяжно закинув ногу на ногу. Потом помолчал, и добавил, — Не возражаешь, если я буду обращаться на «ты»? — Нет, благодарю, что спросили. — выдохнул Люксембург, взяв себя в руки. — Не знаю, для чего вы носите повязки, но лично я не вижу проблемы в ваших глазах. Шрамы вокруг них вас совсем не уродуют. Честно говоря, думал, что вы не видите. — О, так все думают, что я слеп? — Именно. — Вообще, я довольно неплохо ориентируюсь и в повязках. — Надо полагать. — кивнул Люксембург. Австро-Венгрия кивнул в ответ. — Ты первый, кто так отреагировал. Как думаешь, у меня такого есть шанс? — Не понимаю, о чем вы. — Все ты понимаешь. — отмахнулся Австро-Венгрия. — Ты же неспроста спросил у Российской Империи, как он относится ко мне. Люксембург промолчал. — Я жду честный ответ. — Думаю, у вас есть все шансы. В конце концов, не вы один видели… Плохие вещи. — Люксембург с каждым словом чувствовал себя все более неловко. — Что ты об этом знаешь? — вскинулся Австро-Венгерская Империя. Люксембург едва удержался от того, чтобы примирительно замахать руками. — Ваш старший брат иногда… Говорит о вас. Он часто в чем-то себя винит. А Российская Империя… Если желаете знать мое мнение, его младшая сестра слишком разговорчива. — Сербия… Все понятно. — задумчиво кивнул Австро-Венгрия. — Позвольте поинтересоваться, что имел в виду ваш старший брат, когда сказал, что и тут он все испортил. — О, все просто. — Австро-Венгрия махнул рукой. — Он меня заставил. Эрцгерцога убил серб, это верно. Но причем тут сербское правительство? Тут брат и вмешался и использовал это как повод для начала войны. — Оу. Так вот в чем дело… — «На мои вопросы в кои-то веки отвечают! — возликовал Люксембург. — Меня не игнорируют!» — Благодарю за ответ. У тебя есть какие-нибудь вопросы? — Только один. Если бы вы были моим начальником, вы бы давали мне выходные? — Разумеется. — Австро-Венгрия приподнял бровь. — К чему вопрос? — Тогда спешу сообщить, что вы были бы лучшим начальником, чем Германская Империя. Австро-Венгрия мягко рассмеялся. Его пугающая аура исчезла, и Люксембург выдохнул с облегчением. — Ты хороший человек. Жаль, что мы не общались раньше. — наконец сказал он. — О, и ещё кое-что. Я заметил, что ты с интересом смотришь на книги Байрона в библиотеке брата. — Вы… Довольно внимательны. — тактично ответил Люксембург, мысленно выругавшись. — Пойдем, можешь взять несколько его книг из моей собственной библиотеки. — Благодарю. — «Он точно лучший начальник!»

***

Следующее собрание наступило довольно быстро. Российская Империя пришёл рано и уже собрался занять свое место, как вдруг наткнулся на Австро-Венгерскую Империю. — Приветствую. — сказал он, скрестив руки на груди. — Добрый день. — вежливо ответил Россия. — У меня есть к вам разговор. Давайте отойдем ненадолго, пока не началось собрание. — сообщил Австро-Венгрия и развернулся на каблуках, не дожидаясь ответа. Великобритания и Франция проводили его обеспокоенным взглядом. — Может быть, сопроводить вас? — спросил Франция. — Он может быть опасен. — Благодарю, но не стоит. Боюсь, он будет недоволен именно в том случае, если я приду с кем-то. Извольте передать моей сестре, что я скоро вернусь. «Черт, а куда он ушел?» Российская Империя пошел в ту же сторону, решив, что разберётся по ходу дела. Удача улыбнулась ему. — Великое Герцогство Люксембург! — окликнул он помощника Германской Империи. Тот выглянул из-за высокой стопки бумаг и приветственно кивнул. — Российская Империя. Чем обязан? — Австро-Венгерская Империя пожелал побеседовать со мной перед собранием, а я был вынужден отвлечься на своих союзников и совершенно упустил его из виду. Не подскажете, где я могу его найти? — Разумеется, пройдите прямо по коридору, сверните налево, а после — направо. — Благодарю. И почему в резиденции вашего начальника такая сложная планировка? — вздохнул Россия. Люксембург рассмеялся и пожал плечами.

***

— Прошу прощения за опоздание, был вынужден предупредить своих товарищей. — наконец добрался до Австро-Венгрии Россия. Тот кивнул. — Все в порядке. Итак, перейдем к делу. Я позвал вас сюда, чтобы предложить заключить мир. — Очень… Неожиданное предложение. — растерялся Россия. — Каковы причины? — Личные. — махнул рукой Австро-Венгрия. — Итак, мое предложение — сепаратный мирный договор. — Каковы условия? — спросил Российская Империя, взяв себя в руки. Австро-Венгрия хищно улыбнулся. — Вы желаете установить контроль над Балканами, верно? — Не скрою, это было бы неплохо. — Но?.. — Меня устроит, если вы наконец изволите разобраться с назойливым… — Австро-Венгрия сделал паузу и выжидающе посмотрел на Россию. — Панславянским движением? — с усмешкой продолжил тот. — Именно! — Австро-Венгрия улыбнулся, уже мягче. — Видите, мы понимаем друг друга с полуслова. — Однако… Как вы предлагаете это устроить? — Извольте пояснить. — Конечно. Извольте ответить на простой вопрос: как правительство вашей страны относится к славянам? А главное, по какой причине? — Я понимаю, на что вы намекаете. — поморщился Австро-Венгрия. — Я категорически не одобряю сепаратизм, впрочем, как и вы, а славяне постоянно пытаются отделиться. Они угрожают правящему режиму. Вы должны меня понять. — Я понимаю. Но как насчёт в определенной степени уступить их требованиям? — Тогда они потребуют большего. Полной автономии, например, как ваши Финляндия и Польша. Австро-Венгрия ударил по больному. Россия недовольно поморщился. — В конце концов, вы так же, как и я, ужесточили условия жизни тех народов. Не думаю, что у вас есть право меня осуждать. — В таком случае, почему бы просто не позволить им отделиться? — Легко сказать. — хмыкнул Австро-Венгрия. — Что ж вы сами так держитесь за Польшу и Финляндию? Из гордости? — Я понимаю, что не могу сравнивать ваше и свое положение. Слышал, славяне составляют половину населения вашей страны? — Верно. — согласился он. — Как вы понимаете, я не могу потерять половину своего населения. Они очень надеются на вашу поддержку и поддержку вашей любезной сестры. — Будьте любезны не впутывать сюда Сербию. — вспылил Россия. — Постараюсь. — кивнул Австро-Венгрия. - Так что скажете? — Нужно подумать. У меня есть один вариант, только, боюсь, он вам не понравятся. — Излагайте. — В вашем государстве действует дуалистическая монархия. Почему бы не позволить славянам создать свое государство, которое будет равноправно с Транслейтанией и Цислейтанией? — Не пойдет. Аристократия будет против, и тогда моей империи будет угрожать и ее, с позволения сказать, верхушка. — Справедливо. Так или иначе, я бы посоветовал вам обсудить это с Югославией, вашей дочерью. — При всей моей любви к ней, она женщина. Разумеется, при моей поддержке никто не посмеет ей возражать, и я не сомневаюсь в том, что она сделает все правильно, однако, если я уйду, ей придется тяжело с этой частью страны. — Не скажите. Финляндия и Польша тоже женщины, но целеустремлённее некоторых мужчин и отлично справляются с политикой. — Не могу не согласиться. Возлюбленная моего брата, вы знаете, суфражистка. — Не удивлен. Я думаю, что однажды мужчины и женщины будут равноправны. Все к этому идёт. — Не сомневаюсь в этом. — Австро-Венгрия взглянул на часы. — Что ж, время вышло, подумайте о нашем разговоре, а сейчас нам обоим пора идти. По пути в зал собраний Российская Империя снова заблудился. «Я начинаю привыкать к этому…» Наконец добравшись до зала и едва не опоздав, Россия так и застыл на пороге. Германская Империя, скрестив руки на груди, воинственно возвышался над братом, Австро-Венгрия, в свою очередь, непоколебимо стоял с идеально прямой спиной. Младшие страны были взбудоражены и едва ли не делали ставки, их останавливали только строгие взгляды Франции и Великобритании. В таком балагане Россию никто не заметил. — Что здесь происходит? — он юркнул на свое место и потряс за плечо Великобританию. Тот махнул рукой. — Да чтоб мы знали, что происходит. Австро-Венгерская Империя вернулся со встречи с вами и что-то сказал своему брату, так они и бранятся с того момента. Люксембург и Лихтенштейн при поддержке Королевства Италии пытаются их разнять. — Стоит помочь ей? — Не думаю, кажется, мы им только помешаем. Королевство Италия умная женщина, видите, она уже почти успокоила их. — Хоть бы кто из вас помог! — рявкнула она уже на них. — Ладно Россия только что пришел, а вы двое какого черта тут расселись?! — Прошу внимания! — повысил голос Германская Империя. Одновременно с этим Австро-Венгрия опустился в кресло рядом с Россией. — Нам необходимо обсудить несколько связанных с войной вопросов…

***

Собрание затянулось на несколько часов, и Российская Империя очень устал. Тем страшнее для него прозвучала следующая фраза. — Российская Империя, извольте ненадолго задержаться. — сказал Германская Империя. — Люксембург, проводи его. Так Россия снова оказался в жутком лабиринте коридоров резиденции Германии, но на этот раз хотя бы в сопровождении Люксембурга. — Вы не знаете, зачем ваш начальник вызвал меня? — Я расскажу вам, если вы расскажете, о чем говорили с Австро-Венгерской Империей перед собранием. — поставил условие Люксембург. Российская империя одобрительно кивнул. — Мудро. Я понимаю, почему Германская Империя сделал вас своим заместителем. — Во-первых, неофициальным, во-вторых, довольно сомнительное достижение, не находите? — Вы правы. Австро-Венгерская Империя предложил заключить мир. — С вами желает говорить не мой начальник, а его брат. — как всегда без эмоций откликнулся Люксембург. — Хорошо, а что нужно брату вашего уважаемого начальника? — Этого, увы, не знаю. — Хорошо, благодарю и за это.

***

— Что-то вы не особо торопились. — Австро-Венгрия встретил их на пороге своих собственных покоев, опираясь на стену возле входной двери и скрестив руки на груди. — Приношу свои извинения, я задержал Великое Герцогство Люксембург. Вынужден признать, что все ещё неважно ориентируюсь в резиденции вашего брата. — Принимается. Проходите. «С чего вдруг такой интерес к моей персоне?» Российская Империя солгал бы, сказав, что не начал осматривать покои заклятого врага (???) ещё с порога. В интерьере комнаты превалировал красный, зелёный и белый цвет. «Флаг его страны, очевидно…» Мебель была не то чтобы неприлично дорогой, но явно была сделана на заказ. «Просто и качественно…» Австро-Венгрия тем временем принес фамильный сервиз и налил чай в две чашки, затем пододвинул одну из них к России и сел рядом. — Угощайтесь. Спешу сообщить, что в моих покоях нет камина, поэтому позвольте предложить вам плед. — В цветах флага вашей страны? — поинтересовался Россия. — Разумеется. — Австро-Венгрия улыбнулся. «Было бы здорово видеть его глаза в этот момент. Может, спросить его о повязках? Нет, невежливо…» Плед действительно оказался в цветах австро-венгерского флага. Россия в этот момент удивлённо приподнял бровь. Австро-Венгрия ехидно улыбнулся, будто бы видел его. — Могу я поинтересоваться, почему в ваших покоях отсутствует камин, из-за чего я вынужден… — Согреваться под пледом в отвратительных цветах моего отвратительного флага? — рассмеялся Австро-Венгрия. — Позвольте возразить, эти цвета весьма красивы. — Благодарю. Мне совершенно не холодно в любое время года, так что я отказался от камина. Лишняя трата денег, понимаете. — Не представляю, как можно без камина в зимний вечер. — Разве? Вы ведь русский. — Этнические стереотипы… — прошипел Россия, потирая лоб с таким выражением лица, будто ему невыносимо больно это слышать. — Ещё скажите, что я явился в ваши покои с ручным медведем и бутылкой водки. — Было бы интересно увидеть ручного медведя. — кивнул Австро-Венгрия. — Разумеется. Итак, зачем вы пригласили меня к себе? — Обсудить мирный договор, разумеется. Российская Империя подавился чаем. — Ох, что не так? Разве вы не этого хотели? — Прошу прощения, Австро-Венгерская Империя. Слишком неожиданно. — Для вас — Австро-Венгрия. — Благодарю. Можете называть меня Россией. — Отлично. Итак, перейдем к условиям…

***

— Вы все ещё заняты составлением договора? — двери в покои Австро-Венгрии приоткрылись, и из-за них показался Германская Империя. — Брат. — с упрёком произнес Австро-Венгрия. — Черт, прости, забыл постучать. — Германия отдернул руку от двери. — Хотел спросить, вы ещё долго? Время уже позднее. — Мы с Российской Империей задержимся настолько, насколько потребуется. В мирных договорах нельзя торопиться, тебе ли не знать. — Я вообще против этого договора, а ты меня, как обычно, не слушаешь! — в голосе Германии мелькнуло раздражение. Австро-Венгрия скривился. — Мои проблемы появились именно из-за того, что я слишком много тебя слушал. Я вполне способен самостоятельно управлять своей страной. — Брат, какого черта ты творишь? — в коридоре послышался голос Княжества Лихтенштейн. Германия мгновенно стушевался. — Я опять облажался, да? — По полной. — Лихтенштейн полностью открыл дверь и заглянул в комнату. Российская Империя сидел с безразличным выражением лица, стараясь делать вид, что не присутствует при разговоре. Австро-Венгрия хмыкнул. — Брат, ты ведешь себя слишком агрессивно в последнее время. Не понимаю, почему Лихтенштейн тебе этого ещё не сказал. — Я говорил. — возразил Лихтенштейн. — Да разве ж он меня слушает? Как взбредёт что в его дурную голову, так всё… — Будьте любезны покинуть мои покои. Оба. — Австро-Венгрия встал с кресла. На лице России отразилось беспокойство. — Да с чего бы мне в собственном доме… — Германия! — рявкнул Лихтенштейн. — Имей уважение к своему брату и вспомни, что тебе говорил твой психотерапевт! Ты пытаешься измениться, и мы это ценим, но в последнее время ты как с катушек слетел! — Лихтенштейн, переночуй сегодня у Швейцарии. — холодно отчеканил Австро-Венгрия, даже не глядя на младшего брата. — Хорошо. — А ты… — он повернулся к Германии. — Я уйду в свой дом, и черта с два ты мне будешь указывать. — Я хотел как лучше! Сейчас нельзя заключать мир, тем более с Россией. — Для моей страны это будет выгодно, и мне абсолютно все равно, что ты об этом думаешь. — прошипел Австро-Венгрия. Россия уже хотел было вмешаться, но его опередили. — Отец, дядя, вы — два идиота! — послышался грубый молодой голос из коридора. — Третий Рейх, имей уважение! — послышался более мягкий голос, но все равно похожий на первый. — Веймар, будь любезен помолчать, отец опять ведёт себя как придурок. — Рейх, Веймар, не стоит. — голос Австро-Венгрии смягчился. «Он хороший отец и дядя, в отличие от Великобритании с Францией…» — Ещё как стоит! Дядя сильный правитель и ценный союзник, с ним стоит считаться, а ты… Да у меня слов нет! — рявкнул Рейх, активно жестикулируя. Тут он заметил Россию. — И ладно бы вы ещё спорили за закрытыми дверями, так нет же, позорите семью перед своим врагом! Что он, кстати, тут делает? — Мы собирались заключить мирный договор. — О, я надеюсь, по его условиям панславянское движение исчезнет, а ты, дядя, получишь контрибуцию, иначе зачем это? — хмыкнул Рейх и успокоился. Веймар положил руку на его плечо, но тот грубым движением скинул ее. — Что ты вообще здесь забыл? — более спокойно спросил Германия. Рейх снова хмыкнул. «Почему он разговаривает с отцом в таком тоне?» — Мы просто хотели навестить тебя, а по пути встретили младшего дядю, и он сказал, что вы опять ругаетесь. — мягко ответил вместо него Веймарская Республика. Германия фыркнул. — Лихтенштейн… В любом случае, конфликт улажен, выметайтесь отсюда. Поговорим в гостиной. «А вот Германия такой себе отец…» — Австро-Венгрия… — вздохнул Германия. — Я уже миллион раз говорил это, но прости меня. Я плохо себя контролирую в такие моменты. — Отвратительное оправдание. Твой психотерапевт будет недоволен. — Он будет доволен до тех пор, пока я плачу ему деньги, ты же знаешь. — Справедливо. В любом случае я покину твою резиденцию прямо сейчас. — Не буду тебя останавливать. — голос Германии надломился. — Я снова все испортил. Почему у меня не получается стать лучше? — Пытаешься мной манипулировать? — приподнял бровь Австро-Венгрия. — Не выйдет. — Не пытаюсь. Действительно не понимаю. Что же я творю… Меня теперь ненавидят даже собственные дети… — Германия ушел из коридора, качая головой и потирая виски. Россия тем временем прекратил попытки слиться с мебелью и смотрел на Австро-Венгрию ошарашенным взглядом. Тот тяжело вздохнул и покачал головой. — Буду премного благодарен, если вы забудете об этом инциденте и не будете задавать лишних вопросов. — Разумеется. Российская Империя спешно покинул дом. Австро-Венгрия закрыл за ним дверь и отправился в свои покои за парой важных вещей. Возле двери он обнаружил Германию. — Я такой ублюдок. — без всяких церемоний сказал он. — Снова вмешался в твою жизнь и наговорил всякого. Никак не могу взять себя в руки. — покаялся он. — Рад, что ты сам это понимаешь. Если, конечно, это не твоя очередная манипуляция. — хмыкнул Австро-Венгрия. — Нет, ни в коем случае. Чувствую себя отвратительно. Почему меняться так тяжело? Меня ненавидит мой сын, да и ты тоже. — Я не ненавижу тебя. Я просто ничего к тебе не испытываю. — Могу понять. — Германия взял руку брата в свою и прижал к груди. Австро-Венгрия чувствовал, как лихорадочно билось его сердце. Германия же впервые был рад тому, что его брат носит повязки, ведь так он не видел его слез. Его брат протянул свободную руку к его глазам и стёр слезы, застилающие взгляд. — Если я не вижу чего-то, это ещё не значит, что я не слышу. Напиши письмо своему психотерапевту. Прямо сейчас. А мне действительно лучше уехать. — Я понимаю.

***

Уважаемая Республика Чад! Я снова все испортил, и мой брат пострадал от моего дурного характера. На момент написания этого письма он уже как час покинул мою резиденцию. Я обещал ему написать вам сразу же после его отъезда, но не смог. Чувствую себя разбитым. Я правильно поступил, дав ему уйти? Может, мне стоило уговорить его остаться? Думаю, да, все правильно, я не могу ограничивать его в его решениях. О, это и послужило причиной нашей ссоры. Не могу припомнить, посещали ли вы последнее собрание, но все началось ещё тогда. Мой брат решил заключить мир с Россией. Он нравится ему, вы знаете? Разве ему плохо здесь, с нами? Зачем ему кто-то ещё? Но… Сейчас неподходящее время, чтобы заключать мир! Почему он этого не понимает? Я плохо доношу свою точку зрения до окружающих? Сегодня вечером он и Россия были заняты составлением договора. Было уже поздно, я тревожился за него и заглянул к нему в комнату. Забыл постучать. Идиот. А после этого… Я вспылил из-за того, что он меня не слушает. Он и не обязан, так что я повел себя прескверно. Кажется, мои дети меня ненавидят. Вот уж не думал, что им придется защищать от меня своего дядю. Да и в воспитании я все испортил. Веймар вырос слишком мягким, вряд ли он продержится на политической арене долго, а Рейх, напротив, слишком жёсткий. Он наверняка развяжет войну, и там настанет его конец. Я полон тревог. Пытался проанализировать свое состояние, как вы советовали. Кажется, я слишком привык все контролировать и нервничаю из-за того, что мне не дают этого делать. Я же пытаюсь измениться, почему у меня не получается? Я плачу от бессилия. Что мне делать? Сейчас я немного успокоился и ещё раз обдумал ситуацию. Не могу понять, что я сделал не так, кроме как забыл постучаться и высказал непрошенное мнение. Может, я чего-то не понимаю, но это не подходит под определение «с катушек слетел». Лихтенштейн так выразился. В чем проблема? С уважением, Германская Империя. P. S. Ваш отец, Франция, раздражает.

***

Уважаемый Германская Империя! Вы все облажались. Простите, если письмо покажется вам скомканным, я писала его на эмоциях. Так вот, вы все облажались. И вы, и ваши братья. Вы действительно были неправы в определенной степени, но и ваши братья тоже хороши. Они беспокоятся о вас, это верно. Но… Они либо не умеют это показывать, либо пытаются давить на вас чувством вины. Не знаю, что из этого более вероятно. Вам всем троим нужно к психологу. Приезжайте ко мне, нам нужно это обсудить. С уважением, Республика Чад. P. S. Согласна, отец раздражает.

***

— Итак, собрание сегодня веду я, потому что мой дражайший братец исчез в известном только Люксембургу направлении в самый подходящий момент. — язвительно вещал Австро-Венгрия с места Германии. — Для начала спешу объявить, что я и Российская Империя планируем заключить мирный договор. Возражения? — Коллега, когда вы успели? — толкнул Россию в бок Великобритания. — Сразу после прошлого собрания. — не поворачиваясь, ответил Россия. — Отлично, возражений нет. — тем временем продолжал Австро-Венгрия. — Итак, Французская Республика, у меня к вам вопрос. Где ваша дочь, Республика Чад? — Откуда мне знать. — Франция небрежно махнул рукой. — Этих женщин не поймёшь. — Это вас не поймёшь, лично я всегда знаю, где каждый из моих сыновей и дочерей. Итак, следующий вопрос. Кто-нибудь также хочет подписать мирный договор? — Думаю, мы можем это обсудить. — дипломатично отозвался Великобритания. — Предупреждаю, я крайне заинтересован в возвращении Эльзаса и Лотарингии. — Не сомневаюсь. Мы с Люксембургом составили набросок договора, извольте взглянуть. Допишите туда свои правки, мы учтем определенную их часть и предоставим новый договор к следующему собранию. На сегодня все, договоры с правками сбросьте в этот ящик. — Австро-Венгрия махнул полами белого плаща и вышел из зала. Люксембург остался проконтролировать происходящее. — Немыслимо, просто немыслимо. — шептал себе под нос Франция, держа в руках договор. — Он предложил вам такие же условия? — Нет, они слегка… Демократичнее. — растерянно отозвался Россия. — Неудивительно. Кажется, Австро-Венгерская Империя благосклонно к вам относится, несмотря на ваши разногласия на Балканах. — Должен заметить, что Австро-Венгерская Империя ведёт собрания лучше, чем его брат. — Да, мне тоже нравится. Кратко и по делу. К слову, с чего вдруг он заинтересовался моей дочерью? Надеюсь, он не собирается просить у меня ее руки или что-то в этом роде. Страны Антанты синхронно поперхнулись. — Надеюсь, это было простое любопытство. Россия тем временем решил что-нибудь разузнать. — Великое Герцогство Люксембург. — кивнул он. — Российская Империя. Вы уже внесли свои правки в договор? — Да, рад, что в нем отразилась большая часть того, что мы с Австро-Венгрией недавно обсуждали. — Разумеется. Австро-Венгрия прекрасный начальник, позвольте отметить. — Надо полагать. Он отлично ведёт собрания. К слову, где его достопочтенный брат? — Да чтоб я знал. — пожал плечами Люксембург. — Такого раньше не было. Бывший начальник исчез, оставил только коротенькую записку, мол, срочные дела, вернусь, когда вернусь. — Российская империя. — поприветствовал его женский голос. Россия обернулся. — Королевство Югославия. — кивнул он в ответ. — Чем обязан? — Отец просил передать вам письмо с извинениями. Также он был бы очень благодарен, если бы вы изволили посетить его резиденцию на выходных. — девушка протянула ему письмо. Россия благодарно кивнул. — Благодарю. Передайте ему, что я нанесу визит в воскресенье, в два часа пополудни. — Обязательно передам. — Начальник пригласил вас в свой дом? — приподнял бровь Люксембург. — Ничего себе. — Сам удивляюсь. Ваш начальник довольно… Благосклонен ко мне. — повторил слова Франции Россия. Люксембург хмыкнул. — Так и есть. — Вот как. — Россия моргнул. — Чем же это вызвано? — А вот это извольте выяснить сами. — Люксембург ехидно улыбнулся. — А теперь мне нужно отнести ему эту огромную стопку документов. До встречи. — До встречи. — Коллега, вы успели сдружиться ещё и с Великим Герцогством Люксембург? — поправил монокль Великобритания. — Не перестаю удивляться вашему умению налаживать связи.

***

— Должны быть, почтальоны сильно вымотались за эти дни. — подумал вслух Россия. — Ездить от резиденции Австро-Венгерской Империи до резиденций других стран несколько раз в сутки звучит ужасно. — Поэтому капитализм ужасен. — отозвался СССР, его младший сын. Его дочь, РСФСР, кивнула. — Ради бога, причем тут вообще капитализм? — возмутился Россия. — В конце концов… Его возмущения прервал звонок в дверь. — Сейчас подойду! — крикнул он. — А вы разберитесь, наконец, с документами. За дверью обнаружилась дочь Австро-Венгрии. — Королевство Югославия, приветствую. — Добрый день. Отец просил передать вам это. Юная девушка протянула ему приглашение. Оно было красиво оформлено в цветах пресловутого флага Австро-Венгрии (Россия ещё долго будет помнить плед). — Также отец велел уточнить, что это ни в коем случае не официальный визит, а просто дружеская встреча. — Разумеется. Я приеду в два часа пополудни, как и обещал. — Отлично. В воскресенье Российская Империя проснулся рано, даже слишком рано. Дорогие часы с маятником показывали шесть часов утра. За окном медленно вставало солнце, а на кухне в кои-то веки не слышались споры его детей. Россия достал из ящика стола приглашение и ещё раз перечитал. «Дружеская встреча!» — хмыкнул он. «Австро-Венгрия сильно изменился после ухода своего брата. Того нет уже две недели, а тем временем Австро-Венгрия уладил большую часть политических вопросов. Поверить не могу, он просто взял и отдал Французской Республике Лотарингию. С чего вдруг?» В размышлениях об этом Российская Империя провёл несколько часов, и вот настало время одеваться. Россия надел свой любимый костюм и удобные ботинки, положил приглашение в карман пиджака и вышел из дома. Пошел дождь. «Отличное начало…» Несмотря на дорожные приключения из-за дождя, Российская Империя приехал вовремя. Раскрыв зонт, он осмотрелся. Резиденция Австро-Венгерской Империи выглядела… Уютно. Не было кричащей роскоши или бесполезных новшеств, по крайней мере, на первый взгляд. Вокруг дома располагался роскошный ухоженный сад. Россия с удивлением отметил множество редких цветов, какие в его стране даже не росли. — Добрый день. Любуетесь? — перед ним стоял Австро-Венгрия, также под зонтом. — Вы слегка задержались, я забеспокоился и решил вас встретить. — пояснил он. — Дорога действительно выдалась трудной из-за дождя, но, думаю, ваш чудесный сад того стоил. — Благодарю. — Австро-Венгрия мягко улыбнулся. — Я обязательно покажу его вам полностью, как только дождь стихнет, а пока, пройдёмте скорее в дом. Дом Австро-Венгрии был невероятно уютным. На полу лежали качественные на вид мягкие ковры, в гостиной был камин, а на креслах лежали… Пледы в цветах флага Австро-Венгрии. — Снова? — усмехнулся Россия. — Вы сказали, что находите эти цвета красивыми. Наслаждайтесь. — коварно улыбнулся Австро-Венгрия. Двое мужчин сели в кресла друг напротив друга, и Австро-Венгрия подвинул к России чашку. Тот не глядя сделал глоток. — Это что, молоко с медом? — в груди России разлилось тепло. — Оно самое. — кивнул Австро-Венгрия. — То что нужно в дождивый день, не так ли? Россия кивнул в ответ, и следующие несколько минут прошли в молчании. Он неторопливо изучал своего визави. Австро-Венгрия был красивым даже с повязками на глазах. Он излучал непоколебимое спокойствие и величие даже сейчас, в домашней обстановке, и Россия невольно проникался огромным уважением к нему; его тонкие руки были покрыты шрамами (к его рукам хотелось прикоснуться — Россия был уверен, что они были холодными). В следующую секунду Российская Империя, к своему ужасу, обнаружил свою руку на руке Австро-Венгрии. Тот вскинул бровь в немом вопросе. — Простите. — неловко выдавил Россия. Руки его визави действительно были холодными. Тот качнул головой и положил свою руку поверх, касаясь старых шрамов России. Тот едва заметно вздрогнул, вспомнив о том, как их получил. — Не беспокойтесь. Ваши руки прекрасны даже со шрамами. — тихо сказал Австро-Венгрия. — То же могу сказать и о вас. — быстрее, чем следовало, ответил Россия. Он едва заметно покраснел. «Я же мужчина, какого черта другой мужчина говорит мне такие вещи? Да ни одна женщина мне такого не говорила!» — паниковал он. Так они просидели ещё несколько минут. — Не желаете сыграть в шахматы?

***

«Он хорош в шахматах…» — нехотя признал Российская Империя. Ему удалось обыграть Австро-Венгрию только дважды, когда как тот отметил себе уже четвертую победу. — Кажется, вы обещали показать мне ваш сад. — произнес Россия, дабы скрасить неловкое молчание. Австро-Венгрия улыбнулся с лёгким оттенком самодовольства. — Конечно. Сад был прекрасным. Чудесным. Восхитительным. Россия мог бы подбирать синонимы до бесконечности. — Это потрясающе. — просто сказал он. — Боюсь спросить, сколько вы тратите на содержание вашего сада. — О, сущие пустяки. — отмахнулся Австро-Венгрия. — Даже не думайте об этом. Вот, возьмите. — он сорвал цветок викарии. «На языке цветов это приглашение потанцевать…» Россия убрал цветок в карман пиджака. — Так что, потанцуете со мной? — Обязательно. В следующий раз Австро-Венгрия встретил его с граммофоном в руках. И они танцевали вальс под красивую классическую музыку, не думая ни о какой политике. Это было волшебно. Россия преподнес ему розовую камелию. Она символизировала тоску. В следующем письме с очередным приглашением Россия обнаружил белый мак, означающий утешение. Россия с удивлением заметил, что с нетерпением ждёт писем Австро-Венгрии. Тот уже месяц как уладил все военные конфликты, и сейчас воцарился хрупкий мир. Германской Империи все ещё не было видно. Вероятно, все происходило с его молчаливого попустительства. В ответное письмо Россия вложил белый нарцисс. Внимание, кротость, смирение. Австро-Венгрия с теплом хранил каждый цветок. В этот раз он получил герберу. Тайна, улыбка, флирт, оптимизм… Что бы это значило?.. В тот день они ходили в театр. Российская Империя оценил талантливость актёров, Австро-Венгрия, напротив, впечатленным не выглядел. — Я отведу вас в этот театр ещё раз, если хотите. Хотя актеры, на мой взгляд… — Ради всего святого, я в жизни не видел более талантливых актеров! — Как скажете. — махнул рукой в белой перчатке Австро-Венгрия. В следующий раз они вместе слушали оперу. Австро-Венгрия держал его за руку, вложив в его свободную руку василёк. Деликатность, изящество, простота. Тем временем Российская Империя с не меньшим теплом откладывал к другим цветам дельфиниум. Скромность, непритязательность. — Цислейтания буквально означает «земля до реки Лайты», а Транслейтания — «земля за рекой Лайтой». — сообщил Австро-Венгрия, когда они вместе путешествовали на лодке по этой самой реке. Солнце уже садилось, ветер стал раздражающе холодным, но Россия упорно не хотел возвращаться в свою резиденцию. «Что со мной происходит? Мне слишком нравится проводить с ним время. Мы просто друзья. Друзья?» Вместе с тем Великобритания переступал через себя. — Поверить не могу, что это делаю. — сокрушался он. Его дети радостно улыбнулись. — Хорошо, я ставлю на то, что Россия и Австро-Венгрия разберутся со своими отношениями через… — Великобритания посмотрел на уже существующие ставки. — Допустим, два месяца. — Слишком долго. — возразил Люксембург. Он поставил на месяц. — Россия очень консервативный, ему дай волю, и он будет ухаживать за тем, кто ему нравится, годы. — Франция не выглядел убежденным. — Россия консервативный. А вот Австро-Венгрия нет. — возразил Лихтенштейн. — Ладно, они оба консервативны, но брат в меньшей степени. В последнее время часто тоскую по вам. Понимаю, что у вас дела, но, пожалуйста, приезжайте. В это письмо Россия вложил лаванду. Восхищение и одиночество. «Что же я творю?» «Что же я творю? — думал Австро-Венгрия в это же время. — Я не слишком тороплю события? Мне нужен совет по отношениям. Срочно. А пока я еду к России. Он тоже испытывает ко мне что-то?» Вместо письменного ответа Австро-Венгрия явился уже на следующий день с цветком незабудки в руках. Воспоминания, искренняя, истинная любовь, постоянство, верность. Вероятно, раньше Россия бы забеспокоился, но сейчас он был счастлив. Щемящая тоска в сердце утихала. «Я… Влюблен? В мужчину? Какой ужас, что скажут люди?! Нет, я не могу любить его. Тогда… Почему так больно без него?» Очередной цветок. Распустившаяся акация. Скрытая любовь. «Надеюсь, я не поспешил с выводами. Россия выглядел разочарованным, когда мне пришлось уйти раньше с выставки его любимого художника. Мне нужно купить несколько его картин. Или все…» Месяц спустя Россия собрался с духом и отправил Австро-Венгрии глоксинии — любовь с первого взгляда. «Что я наделал? — испуганно думал он, провожая взглядом почтальона. — Может, я все не так понял? Я вообще уверен в своих чувствах? Да, я уверен. И плевать, что скажут остальные…» Тоска в его сердце окончательно утихла, когда он получил в ответ амброзию — взаимная любовь. Россия выдохнул с облегчением, а затем обнаружил пелену перед глазами. «Это что, слезы?!» В тот день Россия не выдержал и уехал в резиденцию Австро-Венгрии поздним вечером. Тот, к счастью, не спал и был приятно удивлен, увидев Российскую Империю на пороге. — Что-то случилось? — спросил Австро-Венгрия. — Я говорил, что ты можешь приезжать ко мне в любое время, но ты выглядишь… Несобранным. Тебе пришлось спешно покинуть свой дом или?.. — Нет, все в порядке. — выпалил Россия. — Пустишь? Вместо ответа Австро-Венгрия отошёл от двери, сделав приглашающий жест рукой. — Так зачем ты здесь? — спросил он, когда они уселись в гостиной. Его лицо выражало беспокойство. — Ты… Прислал мне амброзию. — выдохнул Российская Империя. — А ты мне — глоксинии. — кивнул он. — Это означает то, что я думаю? — осторожно спросил Австро-Венгрия после недолгой паузы. — Да. — тихим дрожащим голосом ответил Россия. «Вот и все. Сейчас он скажет, что пошутил, и выставит меня из дома. Лучше бы я молчал до конца жизни…» Австро-Венгрия безмолвно взял с комода бумагу и перьевую ручку с чернилами. Он сел обратно в кресло и начал писать. Его руки едва заметно дрожали. Россия сидел ни жив ни мертв напротив него, он отчаянно вцепился побелевшими пальцами в кресло. «Мы оба мужчины! Он точно пишет какой-нибудь ультиматум или объявление войны!» Австро-Венгрия выводил своим идеальным почерком какой-то текст уже семь минут — Россия засекал, все это время он смотрел на часы с маятником, чтобы отвлечься. Наконец, его визави поставил последнюю точку и протянул ему лист бумаги. — Это… Ультиматум? — не скрывая дрожи в голосе, спросил Россия. — Читайте. — в голосе Австро-Венгрии слышалось сочувствие. Россия набрал воздух в лёгкие и начал читать.

Россия! Российская Империя! Не умею высказывать свои чувства вслух, тяжёлое детство, уж простите. Поэтому пишу письмо. Не знаю, что насчёт вас, но я вкладывал в свой цветок амброзии самый прямой смысл — взаимную любовь. Ты прислал мне цветок, означающий любовь с первого взгляда, верно? Ты сейчас сидишь напротив и тревожишься. Я догадываюсь, о чем вы думаете. Напрасно. Я не смог бы выставить тебя из дома, даже если бы хотел. А я не хочу, чтобы ты уходил. Вы — лучшее, что со мной случилось, солнце и луна моей жизни. Я терпеть не могу театры, но с вами я готов быть там вечность. Никогда не умел говорить красиво, но я был бы готов умереть за тебя в любой момент. Я любил вас с самого начала войны. Вы так мастерски отстаивали свою позицию на Балканах. Впечатляет. Знаете что? Да забирайте Балканы и делайте что хотите, без вас мне и рай не нужен. Прошло уже пять минут, думаю, мне пора заканчивать. Готов поспорить, вы сильно побледнели, хоть я этого и не вижу. Вероятно, сейчас я должен был написать красивое отступление, но я так не могу. Я люблю вас. Всем сердцем.

С любовью и надеждой на лучшее, Австро-Венгрия.

P. S. Луна сегодня красивая, правда?

— Настолько, что умереть можно. — хрипло выдавил Россия, откладывая письмо дрожащими руками. Австро-Венгрия улыбнулся и потянулся к повязкам на глазах. — Ч-что вы делаете? Австро-Венгрия не ответил. Через мгновение обе повязки упали с его глаз. Россия с благоговением всматривался в его казавшиеся иссиня-черными в полумраке глаза и в шрамы вокруг них. — Вы прекрасны. — сказал он на выдохе и медленно протянул руку к одному из шрамов. Австро-Венгрия накрыл его руку своей. — Как и ты. — глаза Австро-Венгрии излучали мягкость и тепло, его черты лица смягчились, едва он увидел одинокую слезу на щеке России. Тот даже не замечал этого. Австро-Венгрия потушил свечу, накрыл их с Россией пледом и положил голову тому на плечо. Он моргнул и с удивлением почувствовал влагу на глазах.

***

— Полагаю, вас можно поздравить? — Великобритания в очередной раз поправил монокль, увидев Россию и Австро-Венгрию вместе. Те кивнули. — Вот черт, нужно было ставить на три недели! Вы не могли разобраться со своими отношениями буквально на неделю позже? — возмутился Франция. — Вы что, делали ставки на наши отношения? — приподнял бровь Российская Империя. — Не только мы, коллега. Все в этом зале сделали ставку. — Великобритания положил руку ему на плечо. — Люксембург, я разочарован! — крикнули Россия и Австро-Венгрия в один голос. Тот невозмутимо пожал плечами. — Я не смог остановить ставки, поэтому я возглавил их. — Гениально. — не смог возразить Россия. — К слову, выиграл Германская Империя. Все синхронно поперхнулись. — А он здесь откуда? — Он уже вернулся? Когда? — Да неужели? — язвительно развел руками Австро-Венгрия. — Он вернулся сегодня ночью. Заявился ко мне в резиденцию в четыре утра. — поморщился Люксембург. — Выглядит удивительно здоровым, кстати. Он был у своего терапевта. — Я вижу. — Австро-Венгрия огляделся и заметил Республику Чад. Та едва заметно кивнула. — Что за человек… Уехал на несколько месяцев и ни слова не сказал. — Ты рад его видеть? — осторожно спросил Россия. Австро-Венгрия кивнул. — Он все ещё мой брат. Несмотря на все, что он натворил. — Рад слышать. Германия появился неожиданно — для всех, кроме Люксембурга, разумеется, потому что тот не удивлялся уже ничему. Все отреагировали по-разному. Великобритания и Франция смущённо отвернулись, Лихтенштейн едва сдерживал порыв обнять старшего брата, Австро-Венгрия, несмотря на то, что его поза выражала скептицизм, был рад встрече, а Российская Империя слегка нервничал — брат его избранника, все же. — И где ты был? — Австро-Венгрия скрестил руки на груди. — Я был с Республикой Чад. Она, так сказать, привела мою голову в порядок. Я многое осознал. — Германия звучал неловко. — Так вот зачем вы спрашивали про мою дочь! — воскликнул Франция. — Слава Богу, что вы не собираетесь на ней жениться! Австро-Венгрия рассмеялся. — Верно, мой будущий супруг стоит перед вами. — и показал на Российскую Империю. Франция поперхнулся. — Поздравляю. — выдавил он после недолгой паузы. — Вы будете отличными супругами. — Великобритания отреагировал спокойнее. — Значит, вы уже сошлись? — Германия неловко улыбнулся. — Рад за вас. — Уже? Так вы знали? — удивился Россия. — Знал. Австро-Венгрия вернулся с собрания в начале войны подозрительно заинтересованным вами. Правда, мы поговорили с ним об этом только за пару месяцев до моего отъезда. Я поддержу любой его выбор, впрочем. — Благодарю. — Ты изменился. — недоверчиво отметил Австро-Венгрия. Германия кивнул. — Да. Это было тяжело, но я действительно старался. Кстати, что там с войной? — Ваш брат закончил ее несколько месяцев назад. Мы все подписали с ним мирные договоры. — ответил Великобритания. — Спешу сообщить, что ваш брат передал мне Лотарингию. Эльзас остался у вас, но меня пока что устраивает и это. — Пускай. Эта война того не стоила. Вряд ли бы я победил. — кивнул Германия. Франция был удивлен. — Вы действительно изменились. — И, брат, мне нужно тебе кое-что сказать. Я бы хотел сказать это здесь и сейчас, при свидетелях. — Германия огляделся. — Одну секунду. Освободите зал, пожалуйста! — крикнул Франция. Остальные страны вышли с недовольным ворчанием. — Им это знать совсем необязательно. — пояснил он. — Благодарю. Итак, брат. Австро-Венгрия. Я говорил это миллион раз и скажу ещё раз. Я очень перед тобой виноват. — Простите, но за что вы все время извиняетесь? — вмешался Россия. — Наверняка брат уже снимал перед вами свои повязки. Так вот, эти шрамы целиком и полностью моя вина. Я лично нанес ему эти раны много лет назад. Российская Империя замер со сложным выражением лица. — Вы сделали… Что?! — вскрикнул Франция. — Какие шрамы, коллега? — руки Великобритании дрожали. Австро-Венгрия несколько секунд молчал, а затем потянулся к своим повязкам. Все затаили дыхание. Под повязками обнаружилось множество тонких длинных шрамов, нанесенных ножом или ещё чем-то острым, около глаз, все ещё отчётливо видных после стольких лет. Германия отвернулся. Никто не стал его за это осуждать. — Что вы, ради всего святого, пытались сделать? — Догадайтесь. — невесело хмыкнул Германия. — Если бы не мои дети, Австро-Венгрия был бы действительно слеп. — Германия начал ходить к психотерапевту далеко не от того, что понял, что с ним что-то не так. Рейх просто задел его гордость. — пояснил Австро-Венгрия дрожащим голосом. Россия взял его за руку в жесте поддержки. — Что ж… По крайней мере, вы осознали, что делали отвратительные вещи. — сказал Великобритания. — Я так относился к брату большую часть жизни. Он любил меня, а я считал его бесполезным. Я постоянно причинял ему боль и давил на него психологически. Австро-Венгрия долго лечился после того раза. Лихтенштейн написал Республике Чад, вашей, Французская Республика, дочери с просьбой о помощи. Она довольно известна в узких кругах как хороший психотерапевт. Так я начал меняться. Это было тяжело, я часто все портил и срывался, но, думаю, сейчас я справился. — Германия опустил голову, не в силах смотреть кому-то в глаза. Все молча обдумывали услышанное. — Я не поверил ему сначала. Думал, что он снова манипулирует мной. Я до сих пор ему не полностью доверяю. Слишком боюсь обжечься ещё раз.— добавил Австро-Венгрия. — Не могу тебя за это осуждать. Ещё я должен сказать, что мне придется уйти. Такой, как я, не может правильно править целой страной и заботиться о ее жителях. — Я и Австро-Венгрия тоже собирались передать наши посты детям. — сообщил Россия. — Очень жаль. Вы были отличными политиками. — Поддерживаю. Мир уже не будет прежним без вас. — Мой мир в целом не будет прежним после того, что я сегодня услышал. — невесело сказал Великобритания. — Надеюсь, ваше раскаяние искреннее. — Не сомневайтесь. Также хочу добавить, что уже две недели помолвлен с Королевством Италией. — Так вот о ком говорил ваш брат, когда говорил, что ваша возлюбленная — суфражистка. — удивился Россия. — Никогда бы не подумал. — Как я уже говорил, Королевство Италия — умная женщина. Она поможет вам продолжать меняться в лучшую сторону. — Разумеется. Что ж, это все, что я хотел сказать. Теперь мне пора уходить. Прощайте. — Нам тоже пора. — добавил Австро-Венгрия. Он взял Россию под руку. — Прощайте. — Прощайте. — кивнул Великобритания. — Надеюсь, ещё встретимся. — Удачи. — повторил его жест Франция. Три империи удалились из зала, и в него вернулись остальные страны. Великобритания, Франция, Люксембург, Лихтенштейн и Италия со вздохом оглядели толпу молодых стран, определенную часть которых занимали дети первых двух. — Чувствую себя воспитателем в детском саду. С уходом Германии, России и Австро-Венгрии будто ушла целая эпоха.

***

— Я прощаю тебя. — внезапно сказал Австро-Венгрия Германии.