Полюби меня на языке цветов

Я – твоя судьба – магнолия.

      Нам всегда казалось, что знакомство с будущей половинкой в кофейне, предложение места работы за границей, незапланированная беременность, смерть близкого в ходе ДТП — это не простые случайности. Это что-то такое, что переворачивает жизнь с ног до головы, заставляет сердце сжиматься или чаще биться, знакомит с новыми людьми или вычеркивает их. Это «что-то» приоткрывает дверцу в будущее, и мы, вдохновленные, с легким волнением и дрожью в коленках опасливо заглядываем в образовавшуюся щель, а потом резко отстраняемся, потому что большего увидеть невозможно. И пройдя новый жизненный этап, мы замечаем, как дверца открывается все шире, и каждый раз мы заглядываем за нее, видим то, что близко, а что дальше – нет, и тогда приходится проходить очередной уровень жизни, чтобы увидеть еще.       Это «что-то» принято именовать судьбой. Это полное таинственности и загадочности слово, вызывающее чувство тревоги, головокружения, волнения перед неизведанным, от которого мурашки по всему телу, а глаза в страхе начинают бегать из стороны в сторону. Это стихия, что способна вовлечь в свои крепкие объятия и бросить в водоворот созданных ею неожиданных обстоятельств.       Человек совершает череду определенных действий в соответствие со своим разумом и интуицией, полагаясь только на них. Но все равно результат, к которому она приводит, принято называть именно судьба. Но ведь встреча в очереди за кофе — это следствие того, что два одиноких сердца решили скоротать время, каждое по своим причинам. Работа за границей появилась из-за упорства, старания и целеустремленности. Две полоски — всего лишь наплевательское отношение к защите во время полового акта, а лобовое столкновение — это невнимательность во время вождения.       Так и возможность стать садовником у успешного бизнесмена предоставилась, потому как был принят вызов. Может быть, это действительно та самая судьба, о которой так любят трепетно писать в женских романах, но Антону не свойственно распознавать ее знаки. Он не думает, что это какое-то послание свыше, которое, возможно, изменит его жизнь. Сейчас он только и может, что открывать и закрывать рот в немом шоке.       Оксана продолжает что-то обговаривать с собеседником, кивая и иногда повышая тон голоса. Потихоньку начинает приходить осознание ситуации, и тогда шок сменяется на возмущение. Стоп. Стоп. Стоп. Садовником? К бизнесмену? К владельцу одного из цветочных салонов, в котором сейчас он стоит? Нет, позвольте, он не собирается днями видеть лицо этого богача, наверняка выслушивая его капризы. В таких людях ничего святого не осталось сразу же, как только они увидели свой первый миллион. Они как большие дети, которые только и могут, что требовать «дай» или «еще».       Антон считает, что такие люди эгоистичные, высокомерные, похотливые, ужасно заносчивые и вообще полные нарциссы. Хотя помимо себя, они любят еще и деньги. И чем больше, тем лучше. Нет, он не собирается никуда ехать и терпеть это. И вообще, почему это за него принимают решение?       Оксана убирает телефон в сумку и поднимает взгляд на парня. Смех вырывается сам собой.       — Ты бы видел сейчас себя со стороны.       — С чего ты решила, что я согласен? — Антон пытается с самым невозмутимым видом выяснить подробности такого поворота событий, но внутри него бушует недоумение, негодование и нарастающая злость.       Администратор вытирает скопившуюся влагу в уголках глаз и перестает трясти плечами. Лицо ее в миг становится более серьезным, но смешинки в зрачках по-прежнему задорно пляшут, выдавая себя с потрохами.       — Потому что если Арсу не найти садовника, он сойдет с ума, и весь бизнес покатится к чертям. Он же помешан на своих розах!       — Розах? — бровь выгибается, и на секунду маска невозмутимости рассеивается, уступая место заинтересованности.       — Да, — администратор вздыхает, будто сама устала от всего этого, — у него есть оранжерея с розами, к которым он слишком трепетно относится, как к собственным детям.       Антон в задумчивости почесывает слегка щетинистый подбородок. В его голове совершенно не сочетаются образы высокомерного и нежного мужчины.       — А мне зачем нужно в это ввязываться, а?       — Потому что тебе будет предоставлено хорошее жилье, а также нормальное питание. Ты вообще кроме воздуха ничем не питаешься, — Оксана скептически осматривает длинную и слишком худую фигуру Антона. — Зарплата хотя бы будет повыше, чем на данный момент.       — Я не собираюсь становится его прислугой и плясать под дудку! — комок терпения взрывается.       — А сейчас ты как будто так не делаешь. — Оксана обводит рукой и взглядом помещение, как бы говоря, что они оба подчиняются Арсению Сергеевичу.       Очень некстати входит первый клиент — молодая симпатичная девушка с белым шпицом на руках. Антон обязательно обратил бы на нее внимание, рассмотрел поближе и неумело пофлиртовал, но сейчас точно не до покупателей.       — Мы закрыты, — грубо бросает флорист, не поворачивая головы, отчего девушка останавливается в дверях, даже не успев снять солнечные очки. Судя по ее виду, она перестала даже дышать.       — Но табличка...       — Закрыто!       Девушка, сильно опешив, отшагивает назад с округленными глазами, прижимая собаку к себе. Та, в свою очередь, сама жмется назад, испугавшись такого крика не меньше хозяйки. Оксана качает головой, провожая их взглядом, а Антон продолжает тяжело дышать, сжимая кулаки.       Он в один шаг достигает закрытой двери и резко переворачивает табличку, отчего та, ударившись о стекло, переворачивается обратно. Флорист рычит и переворачивает ее еще раз перед лицом схватившегося за ручку снаружи паренька. Всем своим жестким взглядом Антон говорит через стекло, что парню руку лучше бы убрать. Тот подчиняется и быстрым шагом спешит уйти от странного флориста.       — Антош, послушай, пожалуйста. Для начала присядь, — голос мягкий, успокаивающий, теплый и такой... мамин.       На удивление Антон подчиняется, его плечи опускаются, а спина немного расслабляется. Оксана терпеливо ждет, наблюдая за тем, как флорист медленно разворачивается и разжимает кулаки. Тяжело дышит. Он до сих пор не может поверить в то, что это серьезно происходит в его жизни. Не верится, что единственная подруга вот так легко решила все за него, даже не спросив мнения Антона.       Он даже не смотрит на нее, молча проходя мимо. В руках — стакан воды, наполненный из кулера. Глаза напряженно смотрят в покрашенную белой краской стену, крепко удерживая пластик. Он одним глотком опустошает его, а затем сжимает со всей силы. Антон не видит, но ощущает, как Оксана вздрогнула от неожиданности, когда пластик начал неприятно хрустеть, нарушая тяжелую тишину, словно поломанные кости при падении с крыши. Также что-то хрустнуло сейчас внутри Антона.       Обида накрывает с ног до головы. Он чувствует себя тем самым ребенком, родители которого распланировали его жизнь наперед, приняв все жизненно важные решения заранее и не позволив вставить ни одного слова против.       Почему люди так любят думать, что они знают других лучше, чем они сами? И что их выбор, основанный зачастую на собственных желаниях, будет правильным, в отличие от осознанного, самостоятельного и своего?       — Антон, давай поговорим, — флорист не двигается с места, только спина немного напрягается в ожидании продолжения. — Ладно, оставайся там. Наверное, будет действительно лучше, если мы пока не будем видеть друг друга. Тогда я начну.       Скомканный стаканчик летит в стоящее неподалеку мусорное ведро, но пролетает и с глухим звуком оказывается на плитке. Плевать. Оксана замирает и обеспокоенно прислушивается к звукам. Выдохнув, флорист садится на маленький красный диванчик и облокачивается назад, прожигая точку в стене напротив. Чересчур белая, как палата в больнице. Раздражает. Флорист поддается вперед и закрывает лицо ладонями. «Полный базилик», — завуалированно ругается он, а пальцы зарываются в волосы, немного оттягивая. Хочется курить.       Администратор думает, что молчание — это знак того, что ее готовы слушать.       — Начну с того, что я не вижу особой разницы между работой здесь и там. В обоих случаях ты подчиняется одному и тому же человеку. И я понимаю, что ты сейчас обижен на меня из-за того, что я не дала тебе право выбора... Но, Антон, ты мне дорог, и я не хочу, чтоб твоя жизнь проходила только здесь, в окружении цветов и оберточной бумаги. Я хочу, чтоб ты больше времени проводил с другими людьми. Я уверена, что там ты сможешь завести новые знакомства. Тем более ты можешь уйти оттуда в любой момент, никто тебя не держит.       Антон слушает внимательно, изредка напрягаясь на некоторых словах. В голове, как стая мошек, витают мысли. Они танцуют бурный танец, образуют вихрь, перебивают друг друга, отчего невозможно было ухватиться хоть за какую-то. Но одна все же настойчиво выбивается из всего потока. И так внезапно появляется, что остается только недоумевать глупости образовавшейся ситуации.       — Кто будет заменять Катю?       — Что?       — В этом салоне работаем только мы с ней, но она в роддоме, а я скоро окажусь в заложниках.       Флорист выходит и нечитаемым взглядом смотрит на администратора, облокотившись о дверной косяк. Оксана на него смотрит так, словно «это единственное, что тебя волнует?»       — Так ты согласен?       — Я такого не говорил, — слишком резко. Оксана поджимает губы и виновато отводит взгляд.       — Скорее всего, мы перенаправим сюда кого-то из других цветочных. Кто согласится ежедневно работать или кто ближе к этому району живет. Возможно, наймем нового специалиста на время. Катя уж точно не скоро вернется.       Оксана слабо улыбается, но голову обратно не поворачивает. Антон понимает, что похоже выхода нет.       Молчание затягивается. Каждый думает о своем. Оксана о том, что зря во всех салонах положили черную мраморную плитку, на которой видна вся пыль, а зеленые глаза Антона тепло и с любовью пробегаются по помещению.       Когда-то в этом углу стояла корзина из ста темно-красных роз, которую еле тащил к грузовику щуплый курьер. Было забавно наблюдать за этой картиной. Антон даже предложил свою помощь, но под корзиной раздалось невнятное пыхтение, сквозь которое он еле расслышал: «Нет, справлюсь». Тогда только и оставалось, что тихо посмеиваться.       А на вот этом месте Антон получил проклятыми желтыми тюльпанами по лицу.       Женщина разъяренно вломилась в салон, рассыпая оскорблениями.       – Ты что, козел, моему мужу сказал, что желтый – это цвет радости? Ты совсем больной? Какой радости? Желтые цветы дарят к разлуке, придурок ты недоделанный. Если не разбираешься – держи свой рот на замке, флорист хренов.       И, кинув букет в лицо ошарашенному Антону, гордой походкой удалилась. «Ну да, после такого она его точно бросит», — подумал тогда он, собирая несчастные цветы с пола.       Антон хмыкает при воспоминании дурацкого случая. Каждый уголок салона стал родным. Роднее, чем квартира, в которой он пребывал намного реже.       Антон вздыхает. Он готов.       — Когда еду?       Оксана прекращает витать в облаках. Она наигранно копается в сумке в поисках зеркала. И только после того, как поправляет прическу и проверяет макияж, поворачивается к Антону.       — За тобой выехали сразу после того, как я поговорила с Арсом, — ресницы хлопают, показывая всю невинность, а накрашенные губы слегка надуваются. — Не злись! — администратор не дает ответить, замечая появление недобрых огоньков в глазах. — Не было момента, чтоб сказать. Тебя заберут у подъезда, и пока есть время на дорогу домой. Я же надеюсь, у тебя там не пятнадцать чемоданов?       — В одну сумку поместятся.       Оксана встает и подходит к Антону. Секунда — и они уже скрепляются в объятиях. Один Антон — как две Оксаны, и если бы рядом стояло зеркало — они бы точно засмеялись, взглянув на себя со стороны.

***

      Ванная комната до сих пор была заполнена горячими клубами пара, от которых становилось душно. Антон проводит ладонью по идеально гладким щекам и подбородку, рассматривая свое отражение в зеркале. Черт знает, зачем он решил побриться, но сейчас на него оценивающе смотрел какой-то подросток с покрасневшими от горячего воздуха щеками, будто первый раз девочку на свидание позвал. Свежая чистая футболка и джинсы — костюм надевался последний раз еще в школьные годы. На запястьях множество браслетов, а на пальцах несколько колец.       Зарядка, немного одежды. Антон быстро закидывает самое необходимое в сумку. Он даже успевает съесть пару бутербродов, удивленно обнаруживая вполне свежий хлеб, и написать хозяйке квартиры, что выселяется. И та почти сразу отвечает с радостным подтекстом, мол хорошо-хорошо, всего доброго. Антон чувствует, что она так и ждала, когда он съедет, и наверняка знает, кого сюда поселить.       Скучать по квартире Антон не будет. Она ему не нравилась с первого дня аренды: кое-где отходили обои, а холодильник очень громко гудел. Стены были слишком тонкими, отчего иногда по ночам приходилось слышать истеричные крики соседки на своего мужа, а затем страстное примерение семейной пары. А пожилая хозяйка квартиры явно накручивала стоимость коммуналки.       Закуривает. Дым вперемешку с теплым воздухом из открытого окна щекочет нос с непривычки, а купленная пачка по дороге так приятно лежит в руке, отчего становится чуточку легче.       Антон поджигает следом вторую, скорее от волнения, что внезапно и очень неприятно начало подкрадываться. Он понятия не имеет, когда за ним должны подъехать, поэтому в спешке докуривает и тушит бычок. Мысль, что он будет добираться на дорогой машине, а не на метро, заставляет от нарастающего волнения потеть ладони.       Июньская погода в этом году по-настоящему балует жителей города: макушки деревьев, успевших облачиться в зеленые роскошные наряды, вздрагивают под легким дуновеньем ветра, а в небе неспешно парят кучевые облака, притягивая человеческий взгляд. Пожилые сплетницы, что решили вылезти из своих квартир, мирно сидят на цветных, давно не крашенных лавочках, и как обычно перемывают кому-то косточки. Их глаза загораются как у сорок при виде блестящих побрякушек, когда они видят вышедшего из подъезда флориста с сумкой в руке.       Вот к подъезду подъезжает лакированный черный BMW, и пенсионерки чуть ли не падают. Антон и сам выпадает из реальности. Водитель выходит и кивает, сразу понимая по виду флориста, что приехал по нужному адресу. Антон, словно не веря, медленно приближается к этому жеребцу к машине, не к водителю, конечно же.       Щетинистный Сергей, как представился водитель, с забавным хвостиком на голове и в белых тканевых перчатках легко подхватывает сумку из рук флориста, чтобы убрать ее в багажник, но тот даже и не обращает внимание. Хочется единственного — коснуться гладкой поверхности кузова, пристально рассмотреть со всех сторон, вдохнуть дорогой и жутко приятно пахнущий ароматизатор, промурчать от удовольствия, услышав звук двигателя...       На землю Антон опускается, когда слышит приятный до покалывания в кончиках пальцев хлопок открывающейся двери.       — Ах-ри-неть.       Антон с неподдельным интересом активно вертит головой, сидя внутри и в открытую пялясь на кожаный салон, что даже не замечает, как возвращается Сергей и заводит двигатель. Он не смеет коснуться светлой ткани, боясь, что проснется. Сергей не проявил никаких эмоций за все время, явно привыкший к такой реакции других; он лишь крутит руль и выезжает со внутренного двора.       Сложно определить, у кого сейчас шока больше: у старушек на лавочках или у Антона. Но одно можно сказать точно: у первых появилась тема для обсуждения на целый день.