Исправление генерала

      «Оставайся на месте. Я прибуду как можно скорее.»       Понадобилось две недели, чтобы дождаться ответа отца. Лю Сяогуй крепко сжимал у себя в руках принесённое птицей письмо, и раз за разом перечитывал его, чтобы успокоиться. Он тихонько улыбался. Если папа пообещал забрать его как можно скорее, то обязательно это сделает. Оставалось только ждать его прихода и, чтобы не заскучать в этом ожидании, играть с красивой старшей сестрицей.       «Играть со старшей сестрицей…» — ещё раз пробормотал под нос Лю Сяогуй.       — Сяо пэнъю! Выходи!       Услышав внизу шаги, он мигом нырнул обратно за ветку дерева, на котором прятался. Взволнованная нюйлун вновь искала его по саду. Она выглядывала мальчишку в густой кроне, но так и не могла разглядеть, а он, в свою очередь, совершенно не хотел ей поддаваться.       Лю Сяогуй прижал письмо отца к груди. Наблюдая за снующей по саду красавицей, он тяжело вздыхал.       Как же он может с ней играть, если не смог даже заговорить?..       Вот уже несколько дней он не понимал, что с ним происходит. Всё началось ещё с первой ночи, когда добрая нюйлун дала ему циновку, на которой он мог бы спать. Стесняясь спать слишком близко к красавице, Лю Сяогуй специально выбрал место в противоположном углу, но как только он его обустроил, то обомлел. Когда он развернулся, то дева была уже наполовину раздета! Она стояла перед ним в одних нижних штанах и халате! Лю Сяогуй так смутился, что снова выскочил в окно. Он скрылся во тьме ночи на целый большой час, и вернулся только когда нюйлун пообещала больше его не смущать…       Однако на второй день мальчик тоже не смог расслабиться. Хоть ему и удалось провести вместе с девой день, но весь вечер пришлось вновь прятаться в саду. Он был слишком взволнован, чтобы показаться обратно. Всё потому, что в время обеда к его щеке прилипла рисинка, и глупая нюйлун вместо того, чтобы сказать ему об этом, решила сама её снять. Она практически погладила его по щеке своими шёлковыми пальцами! Душа Лю Сяогуя улетела в небеса, словно птичка, расправившая крылья. Ему показалось, что если он сейчас же от неё не спрячется, то умрёт.       На третий день всё стало ещё хуже. Чтобы потерять самообладание, ему хватило всего лишь одной улыбки. Лю Сяогуй даже не помнил, что он такого сказал, что могло её так рассмешить, но зато помнил, что смех её звенел, как колокольчики, а улыбка была яркая, как летнее солнце. Она была такой красивой, что у Сяогуя чуть не загорелась голова. На этот раз бедная нюйлун даже не поняла, почему её друг снова убежал. Только потому, что Сяогуй побоялся, что она больше никогда не будет ему улыбаться, он переборол себя и вернулся раньше, чем в прошлые дни.       Наконец, на четвёртый день ему стало неловко за постоянные побеги. Старая привычка обернулась зловещей шуткой судьбы. Внутри мальчишка осознавал, что каждым исчезновением заставляет свою благодетельницу волноваться, и, к тому же, может быть замечен прислугой, но ничего не мог с собой поделать. Незнакомые чувства заставляли его делать глупые вещи. Это раздражало…       В течение всего утра Лю Сяогуй собирался с духом, чтобы принести извинения за свои выходки. И вот, настал прекрасный момент, когда вместе они оказались на холме, чтобы полюбоваться на небо. Красивая нюйлун, глядя на облака, пыталась представить, на что они похожи, и рассказывала о легендах драконов, так увлекательно, что можно было слушать её весь день. Но Лю Сяогуй никак не мог сосредоточиться. Он всё пытался подобрать слова.       Наконец, он встал на ноги и гордо выпятил грудь. Нюйлун тоже встала вслед за ним, удивлённая. Она видела, что сяо пэнъю собирался сказать ей что-то, и затаив дыхание ждала его слов… Но их всё не было. Лю Сяогуй поджал губы. Его язык будто узлом завязало. Чем дольше он стоял в молчании, тем более неловко становилось. Он сосчитал до десяти, чтобы решиться. Потом до двадцати. Потом до тридцати… Брови сошлись к переносице, а лицо снова начало гореть. Не получалось выдавить из себя и слова.       Не получилось. Заметив, что нюйлун приоткрыла рот, готовая заговорить с ним, он понял, что упустил момент. С обидой на самого себя он убежал прочь, в этот раз спрятавшись высоко-высоко в ветвях. После такого показываться ей на глаза было стыдно, но и вечно сидеть на дереве он не мог. Бедный не знал, что ему делать.       Лю Сяогуй уже общался с девочками множество раз. Он играл с ними на улице, приветствовал их в гостях, а одна даже была его самой близкой подругой. Но ни одна из них не вызывала у него таких чувств. Неужели это то, как ведут себя влюблённые дураки? Когда его отец рассказывал о маме, то никогда не говорил, что убегал от неё прочь. Он рассказывал, как уверенно он держал её за плечи, как без сомнений клялся ей в любви и всеми силами старался удержать рядом с собой.       Дай-гэ говорил то же самое. Он рассказывал, что о человеке, которого полюбишь, захочется позаботиться. Захочется кричать ему о своих чувствах, всегда быть с ним рядом и делать для него всё, что тот только ни попросит. И когда Лю Сяогуй, доверяя его словам, с полной решимостью, предлагал Дай-гэ пожениться, он не испытывал никаких сомнений в своих чувствах.       Почему же с этой госпожой небожительницей всё оказалось столь запутанным?..       — Сяо пэнъю! Где же ты? Я не знаю, где тебя искать! — вновь раздался взволнованный голос. Она продолжала свои поиски, хоть и безрезультатно. Лю Сяогуй хотел было выйти к ней, но, задев ногой листву, быстро передумал. Что-то продолжало удерживать его на ветке невидимой силой, как испуганного дикого кота.       От тихого шуршания сверху у нюйлун дёрнулись уши. Однако она не спешила поднимать вверх голову. Вместо этого она продолжила бродить среди цветов. Пройдя ещё сотню шагов и вернувшись на прошлое место, дева тяжело вздохнула. Лю Сяогуй, наблюдающий за ней сверху, заметил, как её лицо погрустнело, будто у неё над головой образовалась тёмная туча. Голубые глаза заблестели, полные слёз. Ему стало тревожно.       Перестав его искать, красавица села под ствол дерева, недалеко от того, где прятался мальчишка, и, обняв свои колени, уткнулась в них лицом.       Она всхлипнула.       Этого было достаточно, чтобы Лю Сяогуй мигом слез. Сила, что удерживала его высоко на ветке, в один пинок спустила его обратно на землю. Стало как никогда совестно за свой дурной характер. Почувствовав опору под ногами, мальчик ветром подлетел к плачущей.       — Изв…! — кратко бросил он, прежде, чем упал.       Его повалили.       Хитрая нюйлун, которая вовсе не плакала, прижала его к земле и широко, победно улыбнулась.       — Сяо пэнъю, ты что тут делаешь? — спросила она. Золотистые пряди повалились Лю Сяогую на лицо, и он снова попытался вырваться, чтобы убежать, но в этот раз ему не позволили. — Стой, стой, стой! Если снова убежишь, то я действительно расплачусь! — пообещала она, тем самым загнав мальчика в угол.       Лю Сяогуй очень хотел спрятаться от неё снова, но теперь это бы значило, что он специально довёл её до слёз. Он вовсе не хотел, чтобы она плакала. Пришлось ей сдаться.       — Я больше не убегу, — пообещал он, отведя взгляд, но нюйлун это не устроило.       — Нет, пообещай мне это, глядя в глаза! — потребовала она.       Лю Сяогуй не хотел смотреть ей в глаза. Они были слишком красивыми, и он боялся, что может умереть. Но, с другой стороны, если этого не сделать, и продолжить вот так лежать под старшей сестрицей, прижатым к земле… Так он умрёт гораздо быстрее!       Он вздохнул и, наконец, встретился с её проницательным взглядом. В её глазах блистали искры, будто звёзды, загоревшиеся внезапно на дневном небе. Он почувствовал, как сердце начинает колотиться быстрее, и, собравшись с силами, произнёс:       — Я больше не убегу, обещаю, — его голос прозвучал искренне. В том, что выполнит своё обещание, он был уверен, и надеялся, что в этот раз она сможет поверить ему. Как только эти слова слетели с его губ, то Лю Сяогуй тут же отвернулся обратно. Лицо его стало красным, краснее ягод рябины, но он до сих пор не мог ничего поделать — его продолжали крепко держать. Неужели снова придётся повторять?       Нахмурившись, он всё-таки ещё раз посмотрел на старшую сестрицу. Её взгляд был полон удивления. Она, не отрываясь от его лица, вдруг сказала:       — Сяо пэнъю… Какой ты красивый. — Лю Сяогуя застали врасплох. — Глаза синие, как морские глубины, а лицо красное-красное… Просто чудесный контраст. Какая радость, что теперь я могу хорошенько тебя рассмотреть! — пошутила она, и мягко ему улыбнулась, но мальчик шутки совсем не оценил. Он чуть не забыл, как дышать. Снова захотелось спрятаться, и он сто раз пожалел, что дал глупое обещание.       — Не говори! Молчи! — растерявшись, крикнул он, и стал вырываться сильнее, чтобы, по крайней мере, закрыть себе лицо руками. И над ним, наконец, сжалились — отпустили. Сдержав смех от такой прелестной реакции, красавица встала на ноги, обхватила мальчишескую руку и потянула его за собой. Она повела его обратно на холм, любоваться небом и дальше.       — Знаешь, — сказала она, проводя его по истоптанным тропам, — А я больше всего на свете не люблю одиночество. Я всегда расстраиваюсь, когда меня бросают.       Нюйлун покрепче сжала его за руку, и, не почувствовав сопротивления, улыбнулась шире. Лю Сяогуй понял, что она имела ввиду. Стало стыдно, что он столько дней заставлял её грустить.       Ведь это — та, на ком он собирался жениться, разве не так? Он должен был радовать её, а не избегать, даже если внутри всё колотилось, а ноги просились в бег.       Ради неё он должен был стараться изо всех сил.       Полный решимости, он сжал её руку в ответ и спросил:       — Давай поиграем во что-нибудь?       Старшая сестрица взглянула на него с удивлением. Нежная улыбка на девичьих губах не заставила себя ждать.       — Во что бы ты хотел поиграть?        Лю Сяогуй увидел, как загорелись энтузиазмом её глаза.       Отец уже был в пути, и всё, что оставалось — ждать его в компании с прекрасной старшей сестрицей.

‿︵‿︵୨˚୧ ☽ °❀° ☾ ୨˚୧‿︵‿︵

      Как мимолётный сон промчалось малое изобилие, и начало подходить время колошения хлебов. Подступала жара, во всю расцветали растения, и маленький сад стал похож на персиковый источник. Играть в нём с красавицей нюйлун каждый день было весело. Какие-то игры не знали люди, другие — драконы, поэтому каждый день удавалось попробовать что-то новое. Две разные культуры в резиденции Южного Моря постепенно сливались воедино.       Лю Сяогую понадобилось очень много времени, чтобы привыкнуть к компании нюйлун, но ни на секунду он не жалел о том, что решился себя перевоспитать. Каждый раз, когда он чувствовал, что хочет спрятаться, то быстро себя одёргивал. Ноги не успевали унести его прочь.       Он научил себя стойко терпеть любое смущение, и не осталось ничего, что могло бы заставить его раскраснеться и убежать.       Но ведь этого было мало, не так ли?       С каждым днём мальчик всё больше привязывался к своей благодетельнице. Казалось, с каждым днём её красота только возрастает. Расцветает вместе с их маленьким садом. Она была настолько красивой, что когда на неё смотрели другие слуги, то Лю Сяогуй негодовал       Он не понимал, почему, но каждый раз, когда он издалека выглядывал, как старшая сестрица общается со слугами, его одолевала злость.       «Потому что они не видят её красоты, — сперва подумал он. — Вот если бы они смотрели на неё так же, как я…»       Однако, представив это, он почему-то стал ещё злее. Совершенно запутавшись, мальчик решил, что ему просто не нравятся слуги. Все они были плохими. Среди всех драконов только госпожа небожительница была хорошей. За целый сезон научившись скрываться от прислуги лучше любого вора, Лю Сяогуй иногда тайком уходил от девы и проказничал: пачкал коридоры и залы, раскидывал по двору белье, подкидывал им в карманы лягушек и бранные записки… А потом, доставив предостаточно хлопот, садился высоко-высоко на дереве или крыше и наблюдал, как они разбираются с его шалостями.       Но старшая сестрица о том, конечно, не знала. С ней он всегда вёл себя послушно.       В то время, как бедные слуги страдали от выходок мальчика, о котором даже не знали, красавица, ставшая ему другом, получала совсем иное внимание. С первым днём колошения хлебов она, сидящая под тенистым дубом, вдруг получила маленький подарок.       Лю Сяогуй стоял перед ней, выпятив грудь вперёд, и твёрдо протягивал ей кулак. В нём он сжимал ярко-зелёный стебель. Невероятной красоты орхидею. Она была такой большой и благоухающей, что из целой клумбы легко выделялась своей красотой. Так же легко в глазах Сяогуя выделялась среди целого мира его благодетельница.       — Что это? — спросила она, аккуратно забрав из его рук орхидею и покрутив её в ладони.       — Цветок. Тебе.       Лю Сяогуй не тратил лишних слов. Он был слишком смущён. Когда дева забрала свой подарок, то кончики её пальцев коснулись его собственных, и он почувствовал, как по телу разлился знакомый жар. Живот защекотало изнутри.       Налюбовавшись цветком, нюйлун благодарно улыбнулась и заправила его за острое покрасневшее ухо.       — Спасибо, сяо пэнъю, он очень красивый. Я буду носить его в своих волосах, — пообещала она. Лю Сяогуй не мог отвести от неё взгляда. Прикусив губу, он заставил себя кивнуть.       Утром следующего дня история повторилась, и к сидящей под деревом нюйлун вновь подошёл взволнованный мальчишка. Он преподнёс ей новый подарок. Взглянув на него, дева в изумлении приподняла светлые брови.       — Это…       — Камень. Тебе.       В протянутой ладони лежала галька. Она была большой и гладкой, но, что главное, имела красивый голубой цвет. Даже немного сверкала на солнце, если присмотреться. Заметив её в воде, Лю Сяогуй сразу же достал её и, хорошо высушив, принёс той, у чьих глаз и рожек был такой же восхитительный цвет.       И не прогадал.       Старшая сестрица взяла камень в руки и, налюбовавшись им, вновь широко ему улыбнулась.       — Спасибо, сяо пэнъю. Он очень красиво блестит. Я сделаю из него подвеску и буду носить на поясе, — пообещала она. Лю Сяогуй обрадовался ещё сильнее, чем в прошлый день. Всю ночь он не смог сомкнуть глаз, представляя, как госпожа небожительница будет носить при себе его подарок.       На третий раз мальчик посчитал, что в выборе подарка превзошёл сам себя. Когда красавица нюйлун сидела снаружи на лавочке и мастерила для себя красивую подвеску, он подбежал к ней и протянул подарок, крепко держа его за крылышки. Она широко распахнула глаза.       — Сяо пэнъю…       — Бабочка. Тебе.       В руках мальчика находилось насекомое с большими, красивыми крыльями, похожими на зелёные листья. Заметив его ранним утром, Лю Сяогуй старательно ловил её два больших часа, а когда пленница наконец оказалась в его цепких ручках, то тут же поспешил показать её старшей сестрице. Но в этот раз она совсем не улыбалась. наоборот, выглядела опечаленной.       — Спасибо, сяо пэнъю. Но она такая красивая… Мне будет жалко, если она случайно умрёт.       Лю Сяогуй понимающе кивнул. Хоть ему было немного обидно потраченных сил, он тут же выпустил бабочку обратно в небо, и та унеслась прочь. Скрылась в кроне так, будто её и вовсе никогда не существовало. Мальчик долго смотрел ей вслед, размышляя, что же ему делать, и нюйлун его вид показался таким печальным, что она даже засомневалась, стоило ли отказываться.       Но вечером того же дня её ждал очередной подарок.       — Сяо… — только успела произнести она, когда перед её лицом вновь возникла бабочка. Такая же красивая, как и та, что он видел утром, только вот… В этот раз она была сделана из бумаги.       Лю Сяогуй быстро понял, что не понравилось старшей сестрице, поэтому быстро исправился: позаимствовав из дворца кипу бумаги, он весь день складывал её в красивых бабочек, вспоминая, как этому учил его когда-то Бо шифу. Наконец, когда пришло время последнего листа, у него получилось сделать идеальную поделку той пленницы, которую пришлось отпустить. Эта показалась ему даже красивее — по крайней мере, она не трепыхалась в руке, пытаясь вырваться, а послушно сидела на ладошке, позволяя себя подарить.       Наконец, госпожа небожительница улыбнулась ему в третий раз. Это была самая яркая улыбка из всех, словно магический лучик света, который мог растопить любой лёд. Нежный девичий смех наполнил сад, когда она поняла, что же мальчик весь день пытался сделать с бумагой, что даже попросил её не подсматривать. И на душе сразу стало тепло. Почти горячо.       Она аккуратно забрала бумажную бабочку из мальчишеских ладоней и прикрепила на цветок за своим ухом, что так бережно носила.       — Спасибо, сяо пэнъю. Ещё никто не делал мне столько замечательных подарков.       Мир вокруг них затих. Слышен был лишь трепет листьев и плеск воды в пруду. Её признание застало Лю Сяогуя врасплох. Он вдруг понял, что этот момент останется с ним навсегда, как первая звезда, появляющаяся на вечернем небосклоне. Сердце в груди, размером с его маленький кулак, показалось огромным шумным барабаном.       С красивой орхидеей за ухом и бабочкой, сидящей на ней, с самодельной подвеской на поясе, так подходящей её глазам, со счастьем на лице, очерченным в лучах закатного солнца, госпожа небожительница вызывала в маленьком мальчике удивительной силы восхищение.       Он вдруг подумал, что когда-нибудь она станет настолько красивой, что заставит его умереть.       Моменты её радости Лю Сяогуй вспоминал каждый день. Каждый день они заставляли его тело покрываться мурашками и трепетать. Даже с наступлением сячжи, когда близилось летнее солнцестояние, он не забыл ни одной улыбки и каждую бережно хранил в голове.       Вновь прокручивая в памяти приятные моменты, Лю Сяогуй искал старшую сестрицу по саду, чтобы поиграть с ней. На самом деле, ему было немного обидно. Ещё утром она сказала, что должна срочно уйти и поговорить со слугами по поручению, а время уже давно перевалило за обеденное. Поэтому, когда он, скучая, снова решил пойти и проучить глупую прислугу за то, что они забрали его будущую жену, то заметил, как она тайком пробралась в сад, ничего ему не сказав, и скрылась в нём.       Почему она не сказала ему? Неужели она что-то от него скрывала?       Побродив по тропам, уже знакомым ему наизусть, мальчишка нашёл нюйлун сидящей у пуда с карпами. На цыпочках он подобрался к ней со спины. Стал наблюдать. Дева аккуратно склонилась над плавающими рыбками, едва не падая к ним носом, и рукой водила по водной глади. Когда те, несмотря на её старания, расплывались, она что-то недовольно бормотала себе под нос.       — Что ты делаешь? — спросил Лю Сяогуй, выдав себя. От неожиданности она едва не упала вперёд и пришлось потянуть её обратно за пояс.       — Я-я любуюсь карпами! — пролепетала она, раскрасневшись. — Правда они хорошенькие? Мне с детства очень нравятся рыбки. Мне иногда кажется, будто у меня с ними есть что-то общее.       — Что-то общее? — Лю Сяогуй нахмурился. Глупые отговорки нюйлун были для него совсем неубедительны. Взгляд мальчика был настолько проницательным, что нюйлун пришлось отвести взгляд. Её уши прелестно поджались.       — А-а что такого? Разве мы с ними не похожи?       Разве могло у такой красавицы быть что-то общее с глупыми рыбёшками? Лю Сяогуй нахмурился сильнее. Его взгляд с каждым прошедшим моментом становился всё пристальнее, и дева не смогла ему противиться. Она сдалась. С тяжёлым вздохом она выложила всё, как есть:       — Сяо пэнъю уже сделал мне столько замечательных подарков, а я — ничегошеньки… Поэтому мне захотелось, по крайней мере, поймать для тебя карпа, чтобы ты его погладил. Сделать так было и моей мечтой тоже! Только вот, сколько здесь не сиди, ни один не подплывёт…       Лю Сяогуй вздохнул, его сердце наполнилось теплом. Он вспомнил, как сам пытался выловить карпов в пруду поместья, и, недолго думая, протянул рыбам внизу руку. Тут же капризные карпы подплыли к нему, щекоча своими ртами его маленькие пальцы. Они искренне думали, будто это мягкий хлеб.       Красавица удивлённо распахнула глаза. В картину перед глазами верилось с трудом. Только появившись, маленький мальчик уже нашёл с её питомцами общий язык. Это не могло не впечатлить.       — Сяо пэнъю, погляди, а ты им нравишься больше, — пролепетала она, немного завидуя, и подсела ближе. Она затаила дыхание. Лю Сяогуй, лишь бы выполнить её желание, сам решил опуститься и достать одного, но для этого пришлось наклониться очень низко. так низко, как мог бы кто-то высокий, как госпожа небожительница. А он, только ухватившись за плавник, тут же свалился.        «!!!»       Он упал прямиком в пруд с карпами и скрылся на дне. Карпы, разбежавшись в стороны, насмешливо плевались водой, и даже нюйлун не смогла сдержаться, засмеявшись до боли в животе.       — Сяо пэнъю, ты в порядке? — сквозь смех спрашивала она, пытаясь успокоиться, но когда вспоминала, как он шлёпнулся, то хохот накатывал с новой силой. — Зачем же ты наклонился так низко? Неужели захотел стать рыбкой? Скорее выныривай!        «…»       Но сяо пэнъю не выныривал. Постепенно успокаивалась глядь помутневшей воды, под которой ничего не было видно. Смех потихоньку сошёл на нет… На его место пришла тревога.       — Сяо пэнъю?.. — Никто не отвечал. Нюйлун, не в силах усидеть на месте, подорвалась к краю, наклонившись, чтобы получше рассмотреть мутную воду. — Сяо пэнъю, ты где?! — закричала она, голос её дрожал от волнения.       Неужели он утонул?!       От паники слёзы выступили на глазах, и она собралась, не думая, прыгать вглубь… но не успела.       Карп из пруда прыгнул первым.       Он застыл прямо у неё перед лицом, заставив бедную вскрикнуть. Он трепыхался, из стороны в сторону, хватая ртом воздух, пока его крепко держали. Лю Сяогуй, весь мокрый, вынырнул следом за ним. Он был доволен. Он поймал карпа, как и хотела старшая сестрица.       — Эта рыбка хотела с тобой поговорить! — заявил он, вылезая из пруда с новой подружкой. Страх нюйлун постепенно сменился облегчением, а то, в свою очередь, переплелось с обидой.       — Ты напугал меня! — пожаловалась она, но быстро выкинула злость из головы и подлезла поближе, рассматривая карпа. — Как ты её поймал?       — Она сама захотела, чтобы я её поймал, вот и поддалась. А ещё она сказала, что согласна, чтобы её погладили. Гладь!       Он протянул своей благодетельнице недовольную рыбу, но когда она потянулась, чтобы провести рукой по мокрому гребешку, то та начала вырываться ещё сильнее. Её рот открывался и закрывался так быстро, будто она осыпала обоих всевозможной бранью. Взвизгнув от испуга, нюйлун отскочила подальше.       — Сяо пэнъю, она что-то не выглядит согласной!       — Нет, она согласна! Она сказала, что просто стесняется, но ты всё равно можешь её погладить!       Лю Сяогуй настаивал на своём. Он самостоятельно подбежал к отскочившей деве и снова протянул ей неуёмного карпа. Та снова взвизгнула и стала убегать быстрее.       — Сяо пэнъю, кинь её обратно! — нюйлун умоляла сквозь смех.       — Нет, сначала погладь!       «Только посмей!» — кричала глазами рыба.       Втроём они носились вокруг пруда, наворачивая круги, пока другие карпы, выпучив свои круглые глаза, наблюдали за ними, как за дураками. Подолы ханьфу у девы помялись, а дышать стало тяжело. запыхавшись, она упала на траву, и Лю Сяогуй, оступившись, упал рядом с ней, упустив скользкую рыбу. Та мигом нырнула обратно к собратьям, и ещё долго не унималась, прыгая на поверхности и плюясь в двух наглецов водой.       Хоть сюрприз старшей сестрицы был испорчен, она совсем не унывала. Парой дней позже, когда настал самый длинный и жаркий день в году, она сама настигла своего маленького гостя одного, вручив ему целую охапку голубых персиков.       — Смотри, сяо пэнъю! Это мой тебе подарок! Вкусно?       В период солнцестояния шайбэи, и без того сладкие, становились ещё вкуснее. Не воспользоваться моментом было бы преступлением. Лучше ответного подарка просто быть не могло! Нарвав самых больших и спелых плодов, старшая сестрица насыпала их сяо пэнъю в руку, и гордо наблюдала, как он с удовольствием их уминает.       Лю Сяогуй полюбил эти персики ещё с первого дня, когда впервые учуял их аромат. Теперь, попробовав их прямиком с рук госпожи небожительницы, он не мог остановиться, пока не съел все до единого, оставив только горстку косточек на земле. Дева слегка улыбнулась. Мальчик теперь напоминал ей котенка, у которого от молока шариком раздулся живот. Любуясь им, она присела ближе и обняла свои колени, укладываясь на них щекой.       Лю Сяогую от такой близости стало горячо. Бедром госпожа небожительница почти прижималась к его ноге, а её голубые рожки красиво блестели, будто бы заигрывали с ним. Чтобы не раздразнить себя, он перевёл взгляд на гору косточек, пересчитывая их. Сад наполнила тишина.       Жужжали насекомые, мягко шуршала трава, гомон слуг слышался издалека. Двое, сидящих под тенистой кроной персикового дерева, были погружены в свои мысли. Первой молчание прервала нюйлун.       — Сяо пэнъю, ты знаешь… Мы уже столько времени вместе, а я даже не знаю твоего имени.       Её слова застали Сяогуя врасплох. Он сам часто думал о том, чтобы, наконец, спросить у своей будущей жены имя, но каждый раз, когда выдавался момент, он не мог открыть рта. Что уж говорить о том, чтобы представиться самому? Одна мысль об этом подначивала поскорее убежать. В конце концов, смирившись, что время для представлений давно прошло, он решил так и оставаться «сяо пэнъю».       Но теперь красавица сама спрашивала его имя. Промолчать было невозможно. Крепко сжав руки в кулаки, Лю Сяогуй сглотнул ком, вставший в горле, и, поборов накатившее стеснение, пробормотал:       — Моё имя… С… Сяо…       — Сяо? В самом деле? — повторила нюйлун. Она решила, что он договорил до конца. Лю Сяогуй прикусил язык.       Он не захотел договаривать до конца — было слишком неловко. Вместо того, чтобы поправить деву, он медленно ей кивнул, и та расплылась в улыбке.       — Надо же… Так всё это время тебя можно было называть просто Сяо-Сяо! — посмеялась она. Лю Сяогуй подумал, что теперь он и сам мог бы спросить её имя. Однако, когда он открыл рот, то наружу вылетели совсем другие слова.       — С… Спасибо за персики… — пробурчав это, он захотел ударить сам себя.       — Какое счастье, что они тебе нравятся! Забирай с собой все косточки. Посадишь целый сад и будешь есть их круглый год.       — Не нужно.       В недоумении нюйлун окинула Лю Сяогуя взглядом, когда тот помотал головой. Он поколебался, прежде чем признаться:       — Потому что… Они не будут такими вкусными, если я буду есть их один. Самые вкусные персики — это те, которые я получаю из рук старшей сестрицы.       Только договорив это, он тут же пожалел о своих словах. В его голове они звучали куда круче, но на деле не вызвали ничего, кроме стыда. Лю Сяогуй почувствовал, как горит его лицо. Даже его уши и шея покраснели. Он стал похож на вареную креветку.       И, будто бы этого было мало, сама дева, услышав его слова, замерла статуей. Она высоко вскинула брови и распахнула глаза. Она была в шоке.       — Что?..       Лю Сяогуй застыл. Ему показалось, что он сказал что-то не так, расстроив нюйлун, поэтому он заволновался. Но прежде, чем он успел извиниться за сказанное, она вдруг переспросила:       — Ты меня сейчас… старшей сестрицей назвал?       Он кивнул.       — И всё это время… хочешь сказать, ты считал меня старшей сестрицей?       Лю Сяогуй захотел провалиться глубоко под землю. Похорониться от лишних глаз. Он, кажется, понял, в чём ошибся, и растерявшись ещё сильнее, сам сказал то, чего так боялся:       — Если… старшей сестрице не нравится, то я могу называть её нюйлун… или п-по имени…       Он затаил дыхание. Ожидание ответа было невыносимым, каждый миг тянулся вечностью. Долгожданный ответ готовился стать роковым…       И он стал.       Госпожа небожительница неловко улыбнулась. Щёки её покраснели.       — Я совсем не против, не подумай, просто… — она указала на себя пальцем. — Я ведь старший братец.       — …       Мир Лю Сяогуя рухнул в тот же момент.       Его голова опустела.       «Старший братец… Старший братец… Старший братец?!»       Картины в его голове перевернулись одна за другой. Небо рухнуло на землю, земля поднялась к небесам. Каждое воспоминание, каждый день, каждый момент, проведённый вместе, в его голове перечеркнулся.       Всё это время…       Всё это время, та на ком он хотел жениться…       Она была мальчиком!!!       Сердце чуть не вырвалось из груди. Распахнув глаза, Лю Сяогуй ещё раз посмотрел на сидящего перед ним юношу. Юношу! Стало трудно дышать. Почувствовав, что задыхается, испуганный мальчишка вскочил с места. Он со всех ног помчался прочь, не разбирая куда бежит.       — Сяо пэнъю?! — раздался позади удивлённый вскрик, но Лю Сяогуй даже не обернулся. В голове его по-прежнему крутились только два слова — старший братец.       Убежав далеко-далеко, сотню раз споткнувшись и чуть не упав, он спрятался за стволом толстого-толстого дерева у самой стены, и стал тяжело дышать. Голова шла кругом. Она гудела и будто горела огнём. Кровь в его теле вскипала всё сильнее.       Ему казалось, что он вот-вот умрёт.       Всё это время он жил вместе с другим мальчиком. Другому мальчику он подарил цветок, гальку и бабочку. Другому мальчику пообещал никогда больше от него не убегать… На другом мальчике он пообещал себе жениться!       Лю Сяогуй не знал, как ему быть. То, о чём он сто раз просил Дай-гэ, теперь одной мыслью, промелькнувшей в голове, вызывало непривычный страх. Какую-то странную, чуждую сердцу панику. От одной мысли всё тело начинало гореть, будто брошенное в кипяток, но перестать думать об этом не получалось ни на секунду.       Когда старшая сестрица ещё была сестрицей в его голове, Лю Сяогуй, пусть и с трудом, но держал себя в руках. Но теперь от одного образа юноши-дракона в голове он не мог связать двух слов. Каждый раз, стоило ему всплыть в голове, неважно, будь то удивление, улыбка или слёзы — сердце начинало шалить. Оно ёкало и стучало, как ему вздумается.       Чтобы успокоиться, пришлось до самого вечера сидеть на месте. И даже после захода солнца Лю Сяогуй не хотел уходить.       Не хотел смотреть юноше в глаза.       Он вовсе не винил его, и не считал обманщиком. Зато себя он считал полным дураком. Слепым, как старый дед. Когда он вспоминал о том, что всё-таки нарушил своё обещание, его душила тошнотворная вина, словно пытаясь добить. От осознания, что где-то там, в саду, всё ещё ждёт его друг, весь в слезах, он самому себе становился противен.       Оставаться на месте больше было нельзя. Когда застрекотали ночные жучки, мальчик встал с места и отряхнулся. Тяжёлыми шагами ноги понесли его назад. Лю Сяогуй понятия не имел, что скажет или сделает, когда вернётся.       Когда он подошёл к саду, тишина окутала его, как плед. Лишь изредка слышались всхлипывания, затухающие в темноте, словно сама ночь пыталась унять печаль. Мальчишка сделал шаг вперёд и остановился, чувствуя, как холодеет под ним земля. Он не знал, как начнёт разговор, но надеялся, что найдёт в себе сил извиниться.       Вновь возник в голове знакомый образ. Улыбка, от которой защекотало в животе. Так сильно, что едва удалось устоять на ногах…       Лю Сяогуй чувствовал — внутри у него что-то поменялось, но он никак не мог понять, что…