Исправление генерала

      Лучи солнца грели чешую. Грели так, как могли греть только в Южном Море. Волны плескались о скалы и ласкали песчаный берег. Умиротворение, забытое Шайбэем много лет тому назад, втягивало в свои блаженные объятия. Босыми ногами он бродил по нему, и мокрые песчинки прилипали к ступням, несмело щекоча меж пальцев. Знакомое место, знакомые чувства, знакомый голос.

«…Слышны вдалеке громовые раскаты,

Вновь тучи находят на море.

Ливни заполнят ручьёв перекаты,

сушу затопит вскоре…»

      «Где же ты?» — он огляделся, но снова берег был пуст. И вновь он взглянул на скалы. Яркие-яркие волосы скрывали размытый, но знакомый силуэт. Угадывать его не было нужды. Девичий голос ворошил старые раны и пробуждал в душе позабытую тоску. Не думая ни секунды, Шайбэй пошёл на него.

«…Океан лишь того и желает:

Он тучи гневит нарочно.

Старый дурак мечтает

Хоть каплей коснуться солнца…»

      Нежные стопы коснулись ледяной воды, и он, больше не сдерживаясь, обмочив роскошные шёлковые одеяния, бросился вперёд. Ноги тотчас обратились в лапы, а кожа стала чешуёй, такой же красивой и блестящей, как водная гладь. Дева, что стояла на камне, услышав всплески с берега, неспеша обернулась. И в глазах её отразились все чудеса этого света.

«А-Хун?..»

      Шайбэй так разволновался, что не заметил, как подскочил. Руки его самовольно потянулись вперёд, однако перед глазами теперь были лишь знакомые стены поместья. Он встал так резко, что Лю Бинмо на мгновение растерял свою невозмутимость, но тут же вернулся к привычному спокойствию. В любом случае, он уже начинал беспокоиться, что его слуга слишком долго не приходит в себя.       Шайбэй, всё ещё не пришедший в себя до конца, быстро захлопал ресницами, оглядываясь. Руки господина осторожно надели на его лицо очки. Первое, что бросилось в глаза, так это собственное открытое тело, которое от наготы спасали лишь нижние штаны. Вторым стала комната, а именно — покои господина, где он лежал на знакомой кровати. А третье, собственно… господин. Совсем рядом. Практически прижатый к его телу. Вмиг лицо дракона залилось красной до самых кончиков ушей.       И, только-только собирался поднять панику, упасть на колени и кланяться до очередной потери сознания, как вспомнил, что же с ним произошло. И к своему удивлению обнаружил, что его тело ни капельки не болит. Более того, на молочной коже не нашлось ни синячка. Сожаления окутали его душу.       — Господин… С-спасибо вам огромное, — вполголоса пролепетал Шайбэй, сложив ладони вместе и от нервов начал их разминать. — Е-если… если вы будете тратить на меня столько мазей, боюсь, я никогда н-не смогу вам отплатить и вы скоро станете бедняком… Н-не стоило так растрачиваться на этого г-глупого слугу…       В этот раз Лю Бинмо не ответил, а только растёр перепачканные руки. Он был рад уже тому, что его поблагодарили. Без толики извинений. Практически без запинок. Помимо того, он ещё и получил вескую причину, по которой смог дотронуться до этого божественно прекрасного тела… Стоп, что? От последней своей мысли самому стало немного дурно.       Продолжая молчать, он убрал баночку мази, совершенно опустевшую, и достал вторую, которую приобрёл как раз по дороге из Цветочного Сада. Под любопытным взором слуги он дернул небольшую завязку, откупоривая средство, и, пальцем зачерпнув плотную желтоватую массу, поднёс её к чужому запястью…       Шайбэй резко отдёрнул руку.       — Р-р-руки не надо! — вскрикнул он, сам себе удивляясь, как у него только хватило смелости. А от удивлённого взгляда господина сердце свалилось в бездну.       — Почему? — Лю Бинмо спросил спокойно, мягко. Даже чересчур. От непривычного тона по слуге прошлись мурашки. Он, приоткрыв рот в немом ответе, сам вдруг задумался. Странное замешательство отразилось на лице. Минута, другая, третья…       Наконец, закончив свои размышления, он наконец осознал что-то и с глубокой печалью и надеждой взглянул в глаза Лю дае.       — Г-господин, а я уродлив?       Лю Бинмо чуть не захаркался кровью. Закралось в голову пугающее предположение, что произошедшее окончательно испортило бедному слуге его слабоумный сумасшедший мозг.       — Что за вопрос?       — Я просто п-подумал, и понял, что эти шрамы напоминают мне о том, как вы меня м-мучали.       Генерал пожалел о том, что спросил. Аура вокруг его потемнела, а от сожаления позеленел желудок. Помимо этого, связи между его словами Лю Бинмо совершенно не находил. Наконец он окончательно понял, что испортил бесповоротно чужую психику. Кто, как не он, своими пытками довёл его до такого состояния, что две абсолютно несвязные мысли в этой драконьей голове выглядели вполне логичными? Ну конечно — сначала доводит до желания умереть, потом делает всё, чтобы этой смерти избежать. Из деспотичного хозяина становится заботливым другом… И ведь это только начало — битва, попытка убийства, инсценировка смерти, похищение, изнасилование… И всё это за один месяц. У принца понимание чёрного и белого было искажено сильнее, чем слух больных вопящим эхом.       Бинмо вдруг вспомнилось, как сам он подцепил однажды в детстве эту заразу, и не мог спокойно спать сутками напролёт: бесконечные крики заполняли голову, разрывая душу и медленно сводя с ума. Как же теперь иронично и горько было вспоминать, кто ему помог, и понимать, чем он, в итоге, за эту помощь поплатился…       — Разве не хочешь ты об этом забыть? — Лю Бинмо вновь предложил толику мази, но Шайбэй активно замотал головой, пряча руки.       — Вовсе н-не хочу! Зачем мне забывать? Это ведь т-тоже часть моей жизни.       — Разве не станет тебе лучше, если от воспоминаний о такой ужасной части своей жизни избавиться?       — Тогда, б-боюсь, мне придётся стереть себе память целиком…       На это Лю Бинмо не нашлось, чего ответить. Его одолевало неприятное чувство жалости, от которого он желал избавиться. Стерев с пальца мазь, он завязал баночку и отложил обратно к сундуку.       — Ещё где-нибудь болит?       — Нет-нет, господин, э-этот слуга абсолютно з-здоров! — отозвался Шайбэй, для убедительности поёрзав и размявшись. Он и в самом деле чувствовал себя заново рождённым. — Просто немного испугался, в-вот и всё.       — …Извини.       Шайбэй впал в глубокий ступор. Одним тихим словом Лю Бинмо возвёл в нём цунами эмоций, и то огромной волной выплеснулись наружу: дракон подскочил, точно ему иголка под зад попала, и на одном дыхании стал тараторить.       — Г-господин, вам не за что извиняться! Я сам виноват! Только я! Надо было сразу идти в ателье, и-или вообще не выходить! Вы б-были так добры и терпеливы с капризами этого н-некудышнего слуги! Этот червяк и слова в-вашего не стоит! И вообще, спасибо, спасибо, спасибо, г-господин! С-спасибо, что вы за мной пришли! И-и что пытали меня! Е-если бы я не привык к вашим пыткам, т-то я бы там умер! А-а вы меня и спасли, и исцелили, и-и…       — Шайбэй.       Одним словом Лю Бинмо разговорил слугу на целый монолог, одним словом его и заткнул. Шайбэй навострил уши, готовый слушать. Тихонько смеркалось за окном, тёплый медовый свет окрашивал сянцзы, где в кои-то веке стояла курильница, используясь по назначению. Даже при таком тусклом свете, однако, юношеское лицо ослепляло своей красотой. Светлые ресницы порхали как крылья бабочек, и хорошенькие ушки, похожие на белые морские раковины, то и дело дёргались, точно живые.       Прикрыв глаза, Лю Бинмо поддался мимолётной слабости и отпустил все свои тревоги. Его голова тяжёлым грузом упала на оголённое драконье плечо, горячее, как раскалённый пляжный песок. От резкого контраста температур по Шайбэю моросью прошлись мурашки. Каждый нерв в теле сковало. Ощущая напрямую, как холодная щека его господина льнёт к его плечу, он не то, что шелохнуться не смел, но и вздохнуть лишний раз.       — Давай поиграем.       На языке у Лю Бинмо заиграл фантомный медовый привкус. Он чувствовал себя снова упрямым голодным мальчишкой. Стало так тихо, что прекрасно слышались за окном, далеко от поместья, мелодии пипы и напевы уличных музыкантов.       — П-поиграем во что, г-господин?       — В хитрую правду. На один вопрос мы должны ответить честно, на один — расплывчато. На третий мы оба имеем права промолчать.       Дождавшись, пока Шайбэй кивнёт, Лю Бинмо начал первый.       — Почему тогда, месяц назад, ты продолжал приходить ко мне в покои даже после того, как тебе отделали собственную комнату?       Только первый вопрос, а слуге уже нечего ответить. Генерал почувствовал, как вздрогнуло плечо под его щекой. Помешкав, Шайбэй всё же нашёл, что сказать.       — М-м… Просто дело п-привычки… — нечётко пробурчал он, отказываясь отвечать напрямую. Лю Бинмо чуть сузил глаза, когда острые кончики ушей у дракона стали пунцовыми, а тот, вспоминая минувшие дни, лишь сильнее разворошил своё неспокойствие.       «Не скажу же я, в самом деле, что этот слуга не мог заснуть без чужого «меча» под боком…»       — Твоя очередь, — отвлёк его Лю Бинмо от постыдных размышлений, и привёл к иным. А о чём, собственно, этот слуга желал спросить своего господина? Голова Шайбэя опустела. Бесчисленные вопросы, мгновение назад мечущиеся вихрем, пропали одним вздохом. К тому же, стоило спросить нечто важное, верно? И как же выцепить из своей дурной головы что-то действительно ценное…       «Господин, почему вы вдруг так изменились?»       «Господин, вы меня помните?»       «Господин, почему у вас волосы не растут?»       Нет, всё это не подходило. Отчаявшись от безграничного выбора, Шайбэй выбрал самое уместное, что мог.       — Господин, т-тот дракон… сказал, что меня кто-то заказал. К-как думаете, кто это мог быть?       Теперь тишина повисла уже со стороны Лю Бинмо. Не спеша отвечать, он лениво перевёл взгляд на медовые локоны, застилающие теперь половину постели. А затем вновь на тонкие бледные руки. Сжав одно запястье слуги в кольцо пальцев, он снова почувствовал, как по тому пробегают мурашки. Наверное, от холода. Нащупав пульс, он, наконец, ответил:       — Они получат то, что заслужили, — и, позволив Шайбэю в тишине чуть обдумать такой ответ, понять его, хоть как есть, хоть по-своему, задал следующий вопрос. — Что, всё-таки, значит эта золотая ветвь с красными листьями?       То, что это явный символ, Лю Бинмо понял ещё давно. Единственное, что он никак не мог узнать — символ чего? Хуан И отказывался отвечать, а другие драконы лишь разводили руками, мол, впервые слышим о таком. Оставалось только узнать напрямую у вопрошающего. Но и тут Третьего Генерала обделили — Шайбэй промолчал. Пульс его сбился, стал скакать как у напуганной мыши, а вслед за ушами зарделись и щёки, став похожими на спелые ягоды рябины. Так и не дождавшись ответа, Лю Бинмо воздержался от разочарованного вздоха. В его голове зародилась вполне очевидная догадка, в которую, тем не менее, верить не хотелось. Не хватало ещё, чтобы этот искалеченный душой слуга стал питать к нему чувства. Он двинул головой, потираясь о чужую кожу, в знак того, что готов слушать.       Подождав ещё секунду-другую, Шайбэй снова спросил:       — Г-господин… И всё-таки, я уродлив?       Лю Бинмо медленно моргнул. Его каменное лицо приобрело неописуемое выражение, которое можно было понять разве что по дёрнувшемуся глазу.       — Ты прекраснее юного весеннего цветка, от пальцев на ногах до самых кончиков рогов, одним взглядом можешь затмить луну и засмущать цветы. Проще говоря, божественно красив, — чётко ответил он, навсегда закрывая эту тему. Шайбэй вдохну холодного воздуха. Он повернулся и взглянул на господина широко распахнутыми глазами, настолько, что те вот-вот норовили выпасть наружу. Это действительно про него сейчас сказали?..       Лю Бинмо вспомнился ненароком второй старший брат его слуги — принц Восточного Моря. Уж он-то, услышав подобное, и ухом бы не повёл, а то и казнить бы повелел, за то, что так принизили его красоту, достойную сотни страниц летописи.       Шайбэй, однако, не походил ни на одного из своих братьев. Ни свирепости первого, ни величия второго, ни гения третьего… И титул его — Драгоценный Сапфир — не стоящий и близко с Ганя Те Чжао, Драконом-Полубогом и Блюдущим Баланс Трёх Миров, был лишь тонким намёком, что Его Высочество Принц Южного Моря — ничто иное, как хрупкая драгоценность, коею надо беречь и защищать. А сам он защитить ни себя, ни свой народ, конечно, не может. Проживя рядом с Драгоценным Сапфиром бок о бок двадцать лет, Лю Бинмо понимал это как никто другой. Если бы не железный занавес, коим драконы от них оградились ещё за сотни лет до войны, то этот удручающий факт был бы известен, пожалуй, каждому человеку. Даже те единицы, что бывали в Восточном Море не могли ничего рассказать. Теперь правду нельзя было узнать и подавно.       Однако самого Шайбэя это, видимо, уже не волновало, ибо он, ошарашенный настолько, что голос невольно повысился, спросил совсем о другом:       — Е-если этот слуга т-так красив, т-тогда почему в ту ночь г-господин так и-испугался?!       — Потому что господин не ожидал такого рода… «благодарности». Почему именно так этот слуга решил меня порадовать? — Лю Бинмо, приподнявшись с плеча, взглянул прямиков с округлые драконьи глаза.       Шайбэй поутих в своём пыле и замялся, опуская голову так низко, что очки едва не свалились вниз, но Лю дае быстро приподнял его обратно за подбородок.       — Держи голову гордо поднятой, и отвечай, не волнуясь, — попросил он, глядя на пылающее лицо, пока Шайбэй, сглотнув, пытался утихомириться. Немного совладав с собой, опустил вниз лишь глаза и ответил:       — Г… Господину ведь н-нравятся и высокие блондинки, и драконьи х-хвосты, и пошлые истории о обрезанных р-рукавах… И я подумал, раз уж есть у меня и светлые волосы, и высокий рост, и-и драконье начало…       Далее продолжить он не решился, прикусив язык. И без того хотелось провалиться поскорее под землю. Уж лучше было вытерпеть сто ударов бамбуковой палкой! Виноватый, Шайбэй ожидал отвращения в глазах господина, готовый к любому приговору… Только понимающе кивнул. Лю Бинмо, на самом деле, был рад: оставалась в голове у его слуги ещё толька здравомыслия, а, значит, не всё потеряно, и его рассудок можно привести в норму. Краем сознания он уже стал подбирать ему душевного целителя.       Шайбэй же, заметив, что его хозяин совсем не зол, и даже не хмур… только сильнее расстроился. С тяжёлым вздохом он выдал для себя грустную правду.       — Господин, знаете, рядом с вами мне до сих пор бывает страшно…       У Лю Бинмо снова потемнело лицо.       — Мне жаль.       Шайбэй снова подпрыгнул на кровати как ошпаренный, а с лица спали все краски. Он снова принялся тараторить:       — Г-господин, перестаньте! Я-я не в этом с-смысле! Это не ваша вина, с-совсем не ваша! Я-я совсем д-другое имел ввиду! И-и вообще, я боюсь и радуюсь од-одновременно!       Лю Бинмо оторопел. Его озадаченность возросла в разы.       — Невозможно бояться и радоваться одновременно.       — О-очень даже возможно! — настаивал на своём Шайбэй, активно кивая в подтверждение.       — …Например?       — Ну, н-например… К-как бы вам объяснить господин… — голос у слуги стал тише, а глаза заметались по сторонам, будто надеялся он где-то найти подсказку, что же сказать. Окончательно стихнув, став едва слышным, он всё же пробурчал, что хотел. — Например, если бы… Если бы на месте того д-дракона были бы вы, то я… Н-несмотря на с-страх, я, б-был бы очень рад…       В покоях повисла тишина, такая оглушающая, что можно было услышать, как потирает лапки муха. Не моргая Лю Бинмо пялился на дракона перед собой. Онемевшая ладонь свалилась с чужого запястья. Слова слуги громом повторялись в голове. Кое-как совладав с шоком, уточнил:       — …Ты был бы рад, если я…?       Шайбэй едва не задохнулся, когда понял, что сказал господину, и сразу же замотал головой и руками.       — Н-нет, нет! Вы бы вели себя совсем иначе!       — И как бы я себя вёл?       — Как… Как обычно! — стал он суетливо вываливать всё, что крутилось на языке. — Вы бы объяснили, что собираетесь со мной сделать, и вы бы совсем не оскорбляли меня, и не говорили бы, какой я мусор, а сделали бы всё молча! А если бы я хорошо терпел, то вы бы даже похвалили. И на каждый мой вопрос и мольбу вы бы обязательно ответили. А-а потом обязательно дали бы исцеляющую таблетку… И-и вы бы даже не подумали опорочить мою!..       Едва не выронив последнее слово, Шайбэй зажал себе рот руками. Но, увидев, как спокойно кивнул ему господин в немом позволении, медленно убрал ладони прочь, закончив:       — … мою хризантему…       Лю Бинмо тихо вздохнул. Самое удручающим для него стало даже не то, что этот образ в голове Шайбэя был правдив и точен, а то, что он приучил его этот образ любить. Как собака, хозяин которой впервые вместо кнута дал лакомство, и та, виляя хвостом, даже удары стала встречать с радостью.       Тогда, преисполнившись ещё большей смелости, Шайбэй сделал глубокий вдох, сильнее сминая в кулаках свои штаны. Стук сердца звоном отдавался в голове. Только-только он решил бросить эту глупую затею, как губы зашевелились сами собой.       — Г-господин…       И отступать уже было нельзя.       — П-прошу… Можете выпороть меня за такие п-пожелания… Н-но этот безнадёжный слуга всё ещё желает… же-желает вас…       — Желает меня… «отблагодарить»? — закончил Лю Бинмо, поймав в ответ слабый кивок. В самом деле, безнадёжен.       «Даже безумец не станет думать о подобном после произошедшего…» — вздохнул генерал и подсел чуть ближе, так, чтобы хлопок его тёмных одеяний касался чужого бедра.       — Так чего этот слуга ждёт? Его господин прямо перед ним.       Мир за пределами покоев за один вздох перестал существовать. Всего за шаг до неизбежного слуга встретил взгляд господина, глубоких, дно безграничных вод. Всё теперь было совсем иначе, нежели в ту ночь у старой ивы. Оба видели друг друга как никогда ясно.       Ту-дум. Сердце у Шайбэя тарабанило по грудной клетке. Опираясь на шёлковые простыни, он прикрыл глаза и нерешительно потянулся вперёд. Розоватые блики заходящего солнца красили рога перламутром, превращая их в блестящие жемчужины. Светлые ресницы подрагивали на прикрытых глазах.       Ту-дум, ту-дум. Сердце у Лю Бинмо не уступало и билось наружу тараном. Стянув с Шайбэя очки, он отложил их в сторону. Едва ему не показалось, что промелькнуло на чужом лице разочарование. Никогда он не желал такой близости. Ни с мужчинами, ни тем более с драконами… И всё же потянулся в ответ. Если это действительно то, чего хотел принц… У Лю Бинмо не было права отказывать. Не после всего, что он сделал.       Губы у Шайбэя были совсем как в ту ночь — горячие, мягкие, почти медовые, и кожа его пахнула дурманом сладких трав, затмевая собой благовония. Он неуверенно, робко пытался ласкать, посасывал, вспоминая, как же делал это в ту самую ночь, но от волнения все мысли разбегались прочь.       Лю Бинмо не препятствовал — он вполне мог вести сам. Положил ладонь на бархатную спину и провёл, едва касаясь вдоль позвоночника. Шайбэй прогнулся от обжигающего мороза. Мурашки пробежались вслед за кончиками пальцев господина.       Лю Бинмо в постели всегда был деликатен, трепетен, и мучительно медленен. Он мягко оттянул губы слуги, провёл языком по верхней, по нижней, между… От чужого жара ладони быстро нагрелись и стали настойчивей блуждать по голой коже, пересчитывая чужие рёбра. Пальцы неторопливо переместились к ложбинке копчика и мягко на неё надавили…       — М-м-м…       Шайбэй выгнулся дугой, едва не упав господину на грудь. Руки рефлекторно смяли чёрную ткань его ханьфу. Лю Бинмо неспешно развёл его губы и прошёлся внутри кругом. Кончиком языка он очертил ровную линию зубов, прошёлся по дёснам, встретился с чужим… Длинным, нежным, пересохшим… Шайбэй мог спокойно достать ему до самой глотки, если бы захотел, но лишь робко пытался отвечать, неумело повторяя за Лю Бинмо.       — Помимо двух недавних случаев… Ты ведь по-прежнему невинен? — спросил Лю Бинмо, тихо отстранившись. Шайбэй, весь зардевший и едва дышащий, кивнул. К Лю Бинмо вдруг закралась мысль, которая казалась весьма… реалистичной.       — Даже не утешал себя? — уточнил он. И, как и думал, слуга снова кивнул.       — Разве может п-принц з-заниматься п-подобным?..       «И как я мог забыть? — фыркнул про себя Лю Бинмо, едва не закатив глаза. — Это ведь всем известный факт — принцы не дрочат.»       Если уж в первый их раз — если его можно было назвать таковым — подобная мысль Лю Бинмо не на шутку завела, то теперь всё было наоборот. Между ног всё чуть не обмякло. Этот дракон… Этот мальчишка… Он невиннее юной духовницы, а уже пережил столько надругательств. Лишь думая о том, насколько одновременно непорочно и опорочено тело слуги, которого он касается, генерал чувствовал, как внутри разгорались противоречивые чувства. Пальцы второй руки скользнули к острому уху.       Шайбэй вздрогнул, громко сглотнув, и приготовился… Но ладонь замерла, не коснувшись, совсем-совсем рядом.       — Позволишь? — тихо спросил Лю Бинмо, и вновь преувеличенно мягко. Шайбэю от такого тона было не по себе. Растерянный, он посмотрел на господина без единого слова, а поняв, чего от него ждут, прикусил губу, самостоятельно прильнув головой к руке, потираясь об неё чувствительным ушком.        — И р-рога… тоже п-позволю, — в смущении пробурчал он, прикрывая глаза. Тонкие пальцы Лю дае очерчивали красивые форму его ушных раковин, пока живот скручивало узлом, и ноги самовольно сжимались вместе, дрожали. От каждого движения пальцем Шайбэй чувствовал, как внизу становится по-странному больно. Большой и указательный мягко сжали за тонкую мочку, вырывая из него тихий вздох.       Лю Бинмо убрал вторую ладонь со спины и медленно, с любопытством, прикоснулся к гладкому кончику рожка… На ощупь гладкий, приятный, точно свежий жемчуг. Шайбэй тихо пискнул, вздрагивая всем телом. Тогда генерал резко сжал пальцы.       — М-м!..       Глаза слуги заслезились. С полустоном он сжал в зубах свою ладонь, прокусывая чуть ли не до крови. Лю Бинмо поспешил скорее вытащить её обратно из чужого рта.       — Больно?       — Н-нет, нет… Не п-привычно…       Выдохнув, Лю Бинмо занял более удобное положение, и боком полулёг на кровать, притягивая слугу к себе, так, чтобы тот носом упирался ему в ключицу. Крепко обнял его, прижимая к своему телу, пропитывая себя чужим теплом. Минута-другая, и чувства в Шайбэе поуспокоились. Дыхание стало ровнее, но тело ни капли не перестало дрожать. А от такой интимной близости с господином давящее чувство в паху стало ещё больнее напоминать о себе. Стало интересно, а господину тоже вот так больно внизу, когда у него стоит? Но Лю дае спросил первым:       — Неужели рога у драконов настолько чувствительны? — он деликатно подобрал каждое слово, и говорил тихо, зная, как щепетильна была эта тема. Но как бы ни старался — Шайбэй всё равно помрачнел. Стоило ли любопытство того?       — Н-не знаю… Г-говорили, что такое ненормально… Мне, м-можно сказать… «повезло», — нехотя пробурчал он, носом прижимаясь к острой ключице, будто в ней было спасение от его печали, и омыл её слезами… И вдруг подорвался. — А-ах!.. Г-господин!..       Языком Лю Бинмо коснулся основания правого рога и медленно провёл вверх. На сияющей голубизне заблестела длинная влажная дорожка. Вновь всё тело у Шайбэя обдало жаром, ещё более сильным, чем до этого, и печаль отступила прочь. Розоватым кончиком Лю Бинмо провёл по кругу, очертил дугу, повторил со вторым… Шайбэй тяжело дышал, вжимаясь ногтями в чужую ткань, едва не разрывая её. Он чувствовал, что вот-вот задохнётся, если господин не перестанет, но останавливать его не смел.       — Г-господин… Ах… Е-если вы б-будете так меня л-ласкать, то я… Ах, ах… — с каждым движением языка Лю дае он стонал всё громче, теряя самообладание. Внизу, под штанами, всё ныло, и от встречи с чужим бедром, что так настойчиво давило на промежность, хотелось выть волком и скулить собакой.       Ладони Лю дае продолжали оглаживать тело, будто пытались успокоить, но делали лишь хуже. Новые чувства охватили Шайбэя с головой и он не знал, куда он них деться. Рукой господин дёрнул его за штаны.       — Развяжи, — тихо попросил он. Слуга с радостью принял это за приказ. Ослабевшие руки кое-как расправились с поясами. Дрожащие пальцы не слушались, оттягивая неизбежное, да и сам Шайбэй предпочёл бы помедлить. Было стыдно показывать эту часть себя… в таком её состоянии. Тем более господину.       Лю Бинмо терпеливо ждал. Он пристально наблюдал за неуклюжими пальцами, за тем, как елозит по кровати гибкое, как юные побеги бамбука, тело, пытаясь стянуть с себя хлопчатые ткани. Шайбэй сделал глубокий вдох. Наконец, спустил с себя лишние одежды, высвободив налитый кровью член. Боль и давление отступили, сменяясь невероятным чувством освобождения. Тонкий длинный ствол упал на живот, доставая до пупка сочащейся обильно головкой… Сочащейся обильнее, чем привык видеть Лю Бинмо. «Будто я каждый день стоящие члены разглядываю, чтобы знать, какие они бывают,» — подумал он про себя. В остальном же разницы со своим не заметил. У Шайбэя был самый обычный человеческий член. Чего нельзя было сказать о тонкой линии, обрамлённой светлым пушком, которую его член перекрыл.       К спариванию драконы относились серьёзно, ибо процесс этот трудоёмкий и часто, чрезвычайно часто, затяжной. Чтобы оплодотворить представительницу их прекрасного пола, приходилось использовать сначала один орган, а после, когда его запасы уже подходили к концу — второй. Он появлялся не сразу, а медленно вставал, выползая из лона над первым, как раз когда в нём появлялась необходимость. Однако теперь, когда на разведение драконьего потомства стоял строжайший запрет, подобного почти не случалось, и оставался он навечно сокрыт в тайных глубинах плоти. Да и немалая часть драконов давно уже подверглась кастрации.       Шайбэй, конечно, такую операцию не переживал, хотя у Лю Бинмо подобная идея пару раз проскакивала. Но зачем? Унизить? Сяоцзы переживал унижения куда хуже. Уберечь от сношений? Да кто бы покусился на этого ребёнка? К тому же, первые десять лет генерал был уверен, что у его раба есть один особый недуг, и дорога в страну нежности ему недоступна. Помимо того, после кастрации голос у сяоцзы стал бы ещё выше. Совсем не мелодичным и звонким, как сейчас, а таким писклявым, что уши бы вяли. Лю Бинмо, увлёкшийся мыслями о подобной операции, совсем не отдавал себе отчёта, что вот уже с минуту, не шевелясь, пялится на два гладких яичка.       — Г-господин… — Шайбэй уже не выдерживал, готовый натянуть штаны обратно и скорее спрятаться. Стыдно! До смерти стыдно! Не слушая его, Лю Бинмо продолжал вглядываться, переведя внимание на подрагивающий орган, что оставлял густые капли предэякулята на плоском животе. Он опустил руку вниз, подушечками размазывая влагу по нежной головке. Слуга тихо скульнул. Его член сам радостно дёрнулся навстречу ладони господина.       Лю Бинмо провёл вдоль основания, едва касаясь, и отодвинул его в сторону. Очертил тонкую линию таинственной ложбинки. Стало интересно, а какова она внутри? Чуть надавив, он указательным и средним пальцами вошёл внутрь, в тесную горячую щёлку… Влажная…       — А-ах! Н-не туда!..       Шайбэй чуть не задохнулся. Резко вскрикнув он схватил господина за запястье и напрягся всем телом. Ногти непроизвольно впились в чужую кожу. Осознав, что сопротивляется, тут же убрал свою хватку и попробовал расслабиться, открыться под чужие касания ещё больше. Благо, господин послушал — убрал пальцы прочь, возвращая их к ноющему члену. Оглаживал его, будто касался крыльев бабочки, вынуждая слугу тихо всхлипывать.       — Шайбэй… — Лю Бинмо наклонился к самому его уху, одним вздохом вскружив слуге голову ещё сильнее. — Покажешь мне хвост?       Шайбэй сглотнул. Он уже знал, что его господин — извращенец, и морально готовился, что придётся показать эту часть себя. Зажмурив глаза, он попробовал сосредоточиться. Лю Бинмо тоже затаил дыхание и, не моргая, стал наблюдать, как медленно, точно из ниоткуда, появляется из-за чужой спины длинный голубоватый хвост. При свете заходящего солнца чешуя блестела тысячей драгоценных камней. Он всё рос и рос, не кончаясь, длинный и тонкий, с мягким полупрозрачным плавником на конце, настолько широким, что можно было укрыться от дождя, как зонтом. Наконец, хвост Шайбэя заполнил остаток кровати и самым кончиком навис над лицом Лю Бинмо.       «Малость великоват,» — подумал он, ожидавший нечто такое же короткое, как жемчужные рожки. Вот оказывается куда ушёл весь рост.       Шайбэю стало ещё стыднее, когда внимание с человеческого начала переключилось на драконье. Мужчинам, конечно, не стоило подобного стыдиться. Для них длинный мощный хвост наоборот — показатель гордости, мужества, благородства… Но Шайбэй всё равно стеснялся. Хвост есть хвост. У всех на виду им размахивать — предел бесстыдства.       Лю Бинмо приложил к нему ладонь, и мягко провёл по чешуе… Скользкая. То ли как у лягушки, то ли как у рыбы. Собрав немного слизи, он с любопытством размазал её по пальцам, играясь с вязкой прозрачной жидкостью со всем своим любопытством.       — Г-господин, вы только… Только не з-заигрывайтесь… — тихо попросил Шайбэй, чуть махая плавником. — Я всё-таки в-водный дракон… Х-хвост без воды быстро и-испортится…       — Мгм.       Тогда Лю Бинмо добрался и до плавника, проводя по его хрупким костистым лучам. Всё равно, что водить ладонью по тонкой водной глади. От приятных прикосновений плавник дёргался, мотался и подмахивал, даже чуть коснулся его носа. Запах побережья добрался до закромов человеческой души. Пройдясь по тонкому узору рукой, Лю Бинмо сильнее измазал ту в водянистой скользкой влаге и вернулся к члену, пленив его во влажный кулак.       Шайбэй прикусил губу, съёжившись, и резко мотнул хвостом. Простыни все промокли от трения с драконьей конечностью.       — Расслабься, — шепнул Лю дае, и слуга попытался. Крепко держа господина одной рукой за длинный рукав, он сосредоточился на одном лишь своем дыхании и попробовал отпустить напряжение в теле… Не получилось. В кулак на члене хотелось бесстыдно по-животному толкаться, а потом себя за это корить. Будто прочитав чужие мысли — хотя сяншо давно лежали спрятанными в сундуке — Лю Бинмо сделал на пробу пару ритмичных движений рукой.       — М-мх… — Шайбэй снова выгнулся, колесом выпячивая грудь, причём так естественно и красиво, будто это было в нём заложено самой природой. И вместе с тем недовольно всхлипнул. — Г-господин, это неправильно, это не-неправильно…       Лю Бинмо на миг замер, удивлённый. Возмущённый слуга продолжил:       — П-почему вы м-меня ублажаете? Э-это я слуга. Это я д-должен вас…       Генерал едва не цыкнул. И зачем, спрашивается, волновать по такому пустяку? Он двинул кулаком ещё три раза, выбивая из Шайбэя остатки воздуха. Тот широко распахнул рот, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть. Было до невозможного интересно наблюдать за каждым его движением. Лю Бинмо был уверен, что никогда больше за свою жизнь не встретит настолько чувствительного существа.       «Вот что ты получаешь, когда сотнями лет отвергаешь порок, — рассуждал он про себя. — Всё твоё тело готово взорваться от лёгкого дуновения, а невинность одним касанием разлетается в щепки…»       Не прекращая свои мучительные ласки, Лю Бинмо игнорировал накатывающее сожаления. Он распахнул собственное ханьфу и размотал пояса, без проблем выбираясь из штанов. Шайбэй захотел — впервые действительно захотел — взглянуть вниз и посмотреть туда, куда обычно стыдился… Но не мог. Перед глазами всё расплывалось, а голова едва соображала.       — Обвей мою ногу, — мягко шепнул Лю Бинмо. Быть твёрже не имело смысла — длинный хвост тут же заскользил вокруг лодыжки, колена, бедра… и сжался так, что почти перекрыл кровоток. Шайбэй, конечно, этого не понимал. На его лице и так было написано, что он сейчас вообще ничего не понимает. Приятная тягость, к удивлению Лю Бинмо, усилила томление внизу живота. Видимо, почувствовав чужой прилив возбуждения, Шайбэй недовольно промычал.       — Г-господин… В-вы жив-животное… — тихо всхлипнул он. Тело продолжало потряхивать.       — Не хочешь? — Лю дае горячо дышал в самое ухо, играя пальцем с уздечкой. Слуга не ответил, лишь тихо простонал. И Лю Бинмо остановился, спросив ещё раз:       — Не хочешь?       Чувств бурлило слишком много. Шайбэй чувствовал, будто вот-вот умрёт, если всё это продолжится. Или остановится.       — Хо… мх… х-хочу…       Стоило выдавить из себя одно-единственное слово, и ласки тут же возобновились, став чуть быстрее. Нежная кожа под ладонью скользила то скрывая головку, то выставляя её напоказ. От обилия смазки пошло хлюпала рука. Когда дрожь Шайбэя начинала перерастать в настоящие судороги, Лю Бинмо чуть замедлился.       — Хочешь чего-нибудь ещё? — кончиком языка он провёл по гладкой линии подбородка слуги, и тот тихо и блаженно промычал.       — Х-хочу в-всё, что пожелает господин…       — Господин желает, чтобы этот слуга выбирал, чего хочет, сам, — парировал Лю Бинмо, готовый к такому ответу. Шайбэй недовольно нахмурился. Он не знал, зачем над ним так беспощадно издеваются. Уж лучше бы как в прошлый раз, в полной темноте дали бы ему самому сделать своё дело. Только без внезапных побегов. Но раз его господин сегодня был так щедр на свои ласки…       — М-можно?.. — выдохнул слуга, стыдясь собственного хриплого голоса, и ватной рукой потянулся на ощупь к паху Лю Дае. Лю Бинмо его понял. Он быстро обхватил чужую ладонь своей. Прижался вплотную, лицом к лицу и чужой ладонью, охваченной в свою, сжал вместе два пульсирующих члена, а затем начал водить ей вверх вниз. Томительный жар расползался по телу с каждым движением.       «Даже рукой самостоятельно помочь нельзя!» — недовольно всхлипнул он, чувствуя, как мокрые разогревшиеся пальцы Лю дае охватывают его собственные.       — Смотри на меня, — сказал он, и сам глаз не сводил с чужих, овитых блаженным дурманом. Шайбэй послушался рефлекторно, но увидеть лица господина всё равно не смог: мало того, что без очков, так ещё и слёзы мешают. Да и что бы он увидел сквозь эту пелену возбуждения?.. Его господин был сегодня крайне несправедлив!..       Сил едва хватало, чтобы дышать. Лю Бинмо обвитым коленом он вжался меж ног слуги, так, чтобы его собственный мокрый хвост потирался о мошонку. От дополнительного ощущения Шайбэй стал мычать ещё протяжнее, чем прежде, лежа в руках господина, как послушная игрушка, и просто позволяя ему всё, что пожелает человеческая любопытная душа.       Всласть насмотревшись на вспотевшее красное лицо и наслушавшись сдержанного мычания и пыхтения, Лю Бинмо увеличил темп ладоней, а сам поднял голову выше. Снова обхватил рожок губами.       — А-ах!.. А-а… м-мха-а…       Вспышками молний по Шайбэю стало разлетаться удовольствие, когда его рога стали посасывать, так напористо и мучительно, что наконец узнавался его настоящий господин. Лю Бинмо обвёл левый языком во рту и плотно сжал губы у твёрдого основания. Казалось, заденет твёрдую поверхность зубами — слуга умрёт на месте.       Любовно обсосав первый, так, что Шайбэй едва не отключился, он потянулся ко второму, тоже взяв в рот. Свободная рука легла на один из сосков, пальцами надавливая на вершинку, щекоча её кончиком ногтя. Мычания Шайбэя переросло в стоны. А стоны становились всё громче.       — А-а… Гос… мх… дин!.. — Шайбэй умирал в чужих руках, плавясь в них, как кусочек льда на солнце. И действительно он надеялся, будто сможет вот таким нежным и чувствительным удовлетворить своего опытного господина?       В каком-то смысле… он смог.       — Скажи ещё раз, — попросил Лю Бинмо, ускоряя ритмичные движения руки, и почувствовал, как у слуги начали подрагивать яйца. С силой он всосал и правый рог. Шайбэй еле как, сквозь стоны, стал повторять:       — Гос… па-а-ах… ди… мха-ах… д-дин… А-а-ах!..       Не сдержался — всё-таки прикусил. Громкий хриплый стон пронёсся по покоям. Дракон выгнулся стрункой. От этого громкого стона Лю Бинмо обдало сильным жаром, и он отстранился, взглянув на чужое лицо. Хвост вокруг ноги сжался ещё сильнее, едва не ломая ему кости. Влажные алые щёки Его Высочества так красиво контрастировали с его аристократично-белой кожей, а дрожащие персиковые губы в манящем блеске просили скорее к ним прикоснуться. Слёзы рекой катились из закатанных глаз. Тело, всё горячее и вспотевшее, били бешеные судороги. Шайбэй чувствовал себя так, будто его вновь облили кипятком, но ошпаривало не снаружи, а изнутри.       Жемчужное семя струйками захлестало из головки, пачкая ладони, простыни, животы… всё, чего касалось. Бесконечное его количество, будто все сто шестьдесят лет копившееся в его яйцах, вырвалось наружу. Шайбэй вдруг обмяк, затихнув — всё же потерял сознание. И после этого его сперма всё ещё продолжала вытекать какое-то время. Последняя капля медленно скатилась по пальцам Лю Бинмо, густая и белая, переливаясь красивым перламутром.       «Воистину запоминающееся зрелище,» — подумал Лю Бинмо. Он лёг на подушку рядом, вглядываясь в аристократическое лицо. Стоило драконьим глазам закрыться — и всё. Ни толики похоти. Всё та же невинность, будто ничего развратного сейчас не происходило. Хвост вокруг онемевшей ноги расслабился, обваливаясь, и от резкого прилива бурлящей крови стало ещё приятнее.       Лю Бинмо не отрывал от принца взгляда, почти не моргал. Освободив от хватки мягкий член Его Высочества, обвил чужой ладонью только свой и продолжил надрачивать, быстро и ритмично, всматриваясь в каждый кусочек молочной кожи, в густые светлые брови, в подрагивающие ресницы… Он снова и снова вспоминал в голове всё произошедшее, и упивался этим, не сдерживаясь.

      «Господин… Господин… А-ах, господин!..»

      Лю Бинмо позволил себе представить чужой сладкий голос, без вечного притворного заикания, без страха, без желания угодить… Самозабвенный и упивающийся своим удовольствием. К губам напротив появилось острое желание снова прикоснуться. Пришлось до боли стиснуть зубы.

«Господин, ах, гос… Лю Бинмо… Бинмо, А-Мо, ах, Сяогуй, блять, А-Гуй, А-А-АХ!!!»

      Волна жара окатила всё тело. Рука внизу сжалась на чужой так сильно, что у Шайбэя захрустели пальцы. Два семени смешались вместе на испорченных окончательно простынях. Лю Бинмо хотел бы думать, что он предал собственные принципы… Но кроме сладких стонов в голове, всё ещё отдающихся эхом, он больше не мог думать ни о чём.

      ‿︵‿︵୨˚୧ ☽ °❀° ☾ ୨˚୧‿︵‿︵

      Шайбэй проснулся, когда на небе уже сияла бледная луна, а в покоях господина горела тусклая лампа. Постель была, к удивлению, чиста, и даже бельё сменено на новое. Лю дае лежал рядом, у стены, одетый в один только лёгкий нижний халат, и, подперев голову ладонью, читал какие-то бумаги. Кажется, документы. Благовоние из курильницы теперь было зажато у него в зубах.       Чуть покрутившись, Шайбэй понял, что полностью чист. Более того — полностью обнажён. В полном шоке он, наконец, заметил, что и сам господин был, вообще-то, голый — его халат был бесстыдно распахнут. Огромным цунами на него накатили постыдные воспоминания, и он едва не натянул одеяло на голову, скрываясь под ним. Но вовремя понял, что тогда его господину нечем будет прикрыться. Ох, если он подумает, будто этот слуга желает ещё полюбоваться его наготой… Нет, такого его бедное драконье сердце точно не вынесет!       В попытке развернуться он вильнул хвостом… И замер. Во-первых, понял, что совсем забыл спрятать его обратно. Во-вторых — почувствовал, что тот чем-то обмотан. Обернувшись, увидел, что его драгоценность лежит на полу, плотно обмотанная мокрыми тканями. На душе сразу стало спокойнее.       Лю Бинмо краем глаза наблюдал за тем, как ворочался на его кровати проснувшийся слуга. Тот и раньше, будучи мальчишкой, любил во сне повертеться. Теперь, когда он был юношей, за таким поведением наблюдать стало ещё забавнее. Подождав, пока тот угомонится — что последовало, к удивлению Лю Бинмо, довольно быстро — он, закончив читать, провёл пальцем по печати на конце документа. Фамильная печать Лю. Точная её копия была выжжена у Шайбэя на внутренней стороне бедра.       Третий Генерал решил начать издалека.       — Шайбэй… Ты скучаешь по своему дагэ?       Вопрос застал Шайбэя врасплох. Никогда ещё господин не расспрашивал его о… семье.       — Б-бывает, скучаю. Я не видел его с с-самого детства.       Лю Бинмо сделал глубокий вдох. Пришло наконец время этого слугу обрадовать. Надеясь, что на него не кинуться с тоннами благодарности и не станут лезть целовать ноги, он, выждав паузу, заявил:       — Значит, мы идём к нему.       Шайбэй распахнул глаза и захлопал ресницами. Наверное, так удивился, и думает, что неправильно понял. Генерал Лю повторил чуть понятнее:        — Мы отправляемся в Фэнбао.       Теперь-то он должен был понять. И Шайбэй действительно понял. Как только дошло до него, что они вместе с господином вот-вот отправятся в Северное Море, прямиком к его старшему брату… принц разочарованно вздохнул.       — А это обязательно?..       Лю Бинмо окаменел. Шайбэй был этой новостью так огорчен, что даже забыл притвориться заикой.       — Мы не можем остаться дома?       «Дома?.. Дома?! Твой дом рядом с братом, глупая ящерица!» — подумал про себя раздражённый Лю Бинмо, но вслух говорить не стал. Сначала говорит, что скучает, а потом упирается, не желая ехать… И как это понимать?! Но Третий Генерал слугу не винил, нет. Только себя.       — Разве ты не хочешь снова увидеть братца? Вернуться в свою империю, к сородичам?       Шайбэй помотал головой, ни секунды не поразмыслив.       — Господин, вы знаете, как называют на юге столицу Северного Моря?       — Да Фэнбао?       — Бао! — в возмущении отозвался Шайбэй, ничуть не сомневаясь в таком негласном титуле. — Из всех четырёх великих столиц в этой ваш скромный слуга желал бы оказаться меньше всего. Драконы там все грубые и злые, а ещё там постоянно ужасная погода — то ливни, то снега, то вообще ураганы! И много опасных растений, животных, болячек… А про количество тварей, которые могут убить вас в один присест, я предпочту молчать — язык сотрётся их перечислять. И вообще, Северное Море главное из четырёх только потому, что держит всех остальных под страхом расправы! Поэтому, как бы этот слуга не любил дагэ… Кстати о нём, господин, вот вам ещё причина не ехать — принц Северного Моря из всех убийственных существ самый опасный. Разве вы забыли, почему его величают Ганя Те Чжао? Он вас одним когтем расколет напополам — и не заметит!       «Что же он меня в прошлой жизни не расколол? Я бы только рад был...» — с сарказмом подметил про себя Лю Бинмо, вспоминая свою неблагородную смерть. Да уж… Не такой реакции он ожидал от Его Высочества. Совершенно не такой. Но отступать уже было поздно — послезавтра их уже будет ждать джонка. Третий Генерал утешающе похлопал принца по плечу.       — В любом случае, нам придётся ехать. Но опасностей бояться не стоит — этот генерал ручается за защиту Его Высочества. К тому же, я знаю короткий путь.       — Господин, откуда вы можете знать? Даже я там не бывал, — пробурчал Шайбэй, едва хмурясь. Лю Бинмо оставалось только пожать плечами. Врать не хотелось, а про мерзопакостный источник информации он распространяться не хотел… Тем более — южному принцу, что, как никто другой, был с этим источником связан. Но ответа и не требовалось — за всеми этими мыслями о варварах и насильниках Шайбэй отвлёкся, вспоминая сегодняшний день, и ему в голову пришла идея.       — Г-господин, мы не закончили игру…       Лю Бинмо удивился, но виду не показал. Он эту игру заканчивать и не думал — всё равно же должен промолчать. И что такого можно было спросить, заранее зная, что не услышишь ответ? С интересом он подпёр подбородок поудобнее и кивнул, готовый слушать. Шайбэй прочистил горло. Он немного нервничал.       — Если вдруг тот дракон окажется у вас… Обещаете ли вы его не мучать его? П-по крайней мере, не слишком жестоко? П-промолчите, если обещаете.       Лю Бинмо замер.       Без единого слова он нагнулся к принцу и приобнял его, снова укладывая голову на голое плечо, тем самым скрыв лицо. Плечи Третьего Генерала тихонько затряслись. Сдержанное, едва слышное фырчание застало Шайбэя врасплох.       — Господин, вы почему смеётесь?..