Гардения

Эйджи любил цветы. В детстве он плёл венки из одуванчиков. В школьном возрасте собирал гербарий. В колледже выучил язык цветов. В Америке он выплюнул первый крошечный лепесток гардении. Он не сразу понял к чему это, казалось, что неудачно вдохнул, вот и не заметил. Но с каждым днём ситуация ухудшалась, оправдывая предположения японца о том, что же с ним происходит. Ханахаки. В Японии это распространённое явление, поэтому Эйджи, будучи японцем, был совсем не удивлён. Ему лишь приходилось скрывать это от окружающих, а в особенности от Эша, который являлся причиной появления этих прекрасных цветов. В голове Окумуры давно сложилась вся картина происходящего. Впрочем, Эшу знать об этом было не обязательно, он каждую ночь просыпался от ужасных кошмаров, а засыпал только в объятьях Эйджи. И, может, Окумура надумал лишнего, подумав, что все это может быть взаимным. Вот так одним утром он проснулся из-за нехватки воздуха. - Эйджи? - Блондин резко подскочил с кровати, услышав кашель. - Садись, я помогу. Спустя минуту попыток нормально набрать воздуха в лёгкие, Окумура выплюнул целый белый бутон, украшенный кровью. - Ч-что это? Эйджи ничего не хотел объяснять другу, потому что сразу появится главный вопрос. Кто ему нравится? Кто с ним это сделал? А знать Эшу нельзя, у него забот полно. Гольцине может появиться в любую минуту. Но вопреки своим мыслям и опасениям, японец понимал, что Линкс все равно узнаёт, лучше рассказать самому. Говорить трудно, слова жуются, а дыхание до сих пор не пришло в норму. Фразы слишком оборванные. Но объяснить он смог, опустив главное. - Ты не скажешь из-за кого? - Прости. - Ничего, я понимаю. Болезнь не лечится. Обезболивающие не помогают. Многие просто прибегают к наркотикам в поисках утешения, но это не для Эйджи, поэтому он смирно решил ждать, пока его время не закончится. Будет рядом с Эшем, хоть это только ухудшает состояние. Каждое утро начиналось с кашля и нового бутона, со временем количество увеличилось до трех. Кожа начала зудеть, а глаза постоянно отказывались фокусироваться. Камеру пришлось отложить в дальний ящик. - Доброе утро, Эш. - Эйджи перевернулся набок, чтобы посмотреть на друга, который лежал на кровати напротив. - Как спалось? - Хорошо, сегодня без кашля? - Линкс потёр глаза и переместился в сидячее положение. - Я рад. - Ага. Нужно умыться, а то глаза даже нормально открыть не могу. - Эйджи… - Блондин приблизился к кровати друга, только сейчас он заметил, что что-то не так. - Правый глаз. Японец поднялся со своего спального места и подошёл к зеркалу. Кое-как открыв левый глаз, он увидел одну из самых неприятных картин для него. Возможно, это было даже хуже убийств. В слезном мешке правого глаза, в уголке, прорастает гардения. Ее немного, всего пару лепестков, но это значило одно. Цветы пытаются разрастись ещё больше. Желания пугать Эша не было, поэтому Окумура лучезарно улыбнулся и ласково произнёс. - Я в порядке, это нормально. Но оба понимали. Это совсем не нормально. Со временем открыть правый глаз стало невозможно, как и пользоваться правой частью лица. Она полностью проросла прекрасными белыми цветами. Эйджи из дома не выходил. Это было решение обоих. Эш волновался. Он ухаживал за другом как мог, а если возможности не было доверял - его банде. Они единственные, кто знал об этом. Максу и Ибэ не говорили, Линкс шутил, что они старики и схватят инфаркт, но позже, видя состояние Эйджи, это переставало быть шуткой. Спустя ещё несколько дней, гардения проросла сквозь живот, есть было почти невозможно, а движения приносили боль. Японец скрывал, но когда чуть не упал, пытаясь дойти до кухни, его раскрыли. - Скажи мне, из-за кого это? - Я не могу, Эш! - Единственный видимый глаз начал слезиться. - Я не хочу тебя тревожить! - Хуже уже не будет, а я хочу знать! - Линкс срывался на крик. - Это ничего не изменит. - А вдруг это взаимно? - Ты видишь в каком я состоянии? - Эйджи указал руками на лицо и живот. - Даже если это взаимно, то я все равно покойник. Парни обходили тему смерти, они будто создали негласное правило, однако оба понимали, что исход один. Но говорить или слышать это чертовски тяжело. Когда Окумура больше не имел возможности ходить и почти все его тело было украшено белыми лепестками гардении, блондин стал опекать его постоянно. Только в крайних случаях с ним оставался кто-то из банды. Максу и Ибэ давно сказали, но запретили им видеть его. К такому не подготовишься. А Эшу хотелось побыть с ним его последние дни. Может недели. А если повезёт, то месяцы. Но это слишком эгоистично, понимая, что Эйджи больно даже дышать. Нельзя его мучить месяцами. Это жестоко. В одно утро Эш не проснулся от хриплого кашля или доброго голоса неподалёку. Его разбудила тишина, что стала непривычным явлением здесь. Линкс в последнее время привык спать под хрип японца, который он издавал от боли. - Эйджи? Парень подскочил со своей кровати, обнаружив бездыханное тело, на лице которого красовалась ласковая улыбка, что излучала умиротворение. Через футболку в районе сердца выпирал достаточно больших размеров бутон. - Нет, Эйджи, нет. Его похоронили в Америке. Эш никогда не узнает, что был причиной этих похорон. Спустя неделю Эш, пытаясь откашляться, выплюнет бутон лаванды, что будет заключён в кровь. Прямо как и у него. Позже он узнает, что Гардения на языке цветов означает тайная любовь. «Ты прекрасен». Лаванда - восхищение, одиночество. «Я тебя никогда не забуду», «никто не заменит тебя». - Эйджи, ты знал.