в формалине о погребении

мона всегда была в безопасности. и скарамучча вверял ей это с каждым вздохом. мегистус верила, кидаясь в ответ колкостью — сказителя изрядно веселило. …пока локоны её кудрявились, будучи обмякшими и несшими их течением жидкости, а к телу прикасались распустившиеся вспять бутоны цветов — кажется, анемоны… овивали девичью голень, стеблем хватаясь за каждый-каждый сустав: белые, как прозрачности полны — ухватываются за нагое тело, тянутся к запястьям, крадутся по фалангам… пряди оплетают вычерченную шею, задевают концом кромку ушной раковины. сквозь морские приливы… скарамучча не учел одного: от себя он не убережет. “— к черту эти анемоны!” удушьем в районе ключицы — там, где завязывался узел чего-то неизбежного и жгучего, грубым комом собираясь. несовершенство линий изгибов — хочет было гримасой боли отражать, но лишь с силою сжимает руки, до поблекших костяшек. сквозь апрельские нивы… двигается в мутном белом тумане, приоткрывая веки, на кои налегали крупинки песка — со дна ли? астрологист не чувствует. ничего. ни боли, ни сожалений. конечности, опутанные побегами, тянуло нечто вниз — в глазах её блики страха — совсем-совсем немного. всплывает обрывком на суше, как разгневала предвестника, фитиль брошенным взором зажгла. …но с огнивом не играются, его боятся — хлынули звуки и краски, кровью опаляя почву неудержимым потоком — разрушен крайний предел в натяжении нервных волокон. стуженное тело, эмоцией застывшей безысходности, лежит на холодных плитах, кои покрыты звездною пылью. а в уже пустую оболочку впиваются корни эустомы — ею подобные красотой колокольчики. в плену, кажется, горько-сладостных воспоминаний, вернувших ту весну. по щекам яростно хлестала из стороны слабо густая вода, ощущаясь лезвиями по скулам, склоняясь ближе к подбородку. влага, застывшим фантомом в уголках глаз, поволокой затягивает обзор. вихри невиданной силы обратимо в сторону заводят — в неизвестность, лишая девушку способности передвижения. “я навеки погребена?” — место лишено звезд и их благословения, потому ответом ей — бурление жидкости рядом-рядом — под саднящими лопатками. необъятным пространством видится: в воде этой тонут облака — полон тайн необъятный мир. “…отраженный в твоих зрачках” великого астролога умертвили — мона искренне поражается своею глупостью. — лишь затем, чтобы мне однажды уснуть на твоем плече? чувство до боли знакомо. закрывает глаза и падает в невесомость.