An Affair of Consequence and Amity

Анджелина Десмонд была расстроена. В этом не было ничего необычного; будучи молодой и энергичной девятнадцатилетней женщиной, она была склонна к случайным приступам расстройства. Так уж вышло, что довольно раздражительный мужчина, которого она сейчас обслуживала в баре, был явно недоволен кислым виски, которое она ему только что подала. — Позвольте мне сказать вам, что в собственно Ардхалисе из-за этого вас бы вышвырнули на улицу. Этот ломтик лимона отвратителен, и я... — Мистер Грандье, уверяю вас, если бы мы с вами находились собственно в Ардхалисе, я бы точно не получала такие паршивые чаевые, — язвительно заметила она в ответ, швыряя на стол монету в пятьдесят пенсов, которую мужчина, о котором идёт речь, бросил ей, войдя в бар. — И я бы не надела платье такого фасона, — она фыркнула себе под нос, теребя простую тонкую белую одежду для прислуги, надетую на ней. Мистер Грандье на мгновение зашипел от возмущения, затем пробормотал что-то о проклятых южанках и швырнул 10-долларовую купюру, прежде чем подхватить мокрое купальное полотенце и выйти наружу из бара на жаркое солнце. Де-Ангуас, скорее всего, был самым тёплым городом во всей стране. Летом на улицах было так душно, что можно было поджарить целый курятник яиц, и поэтому магазины открывали свои окна настежь, чтобы впустить в здания хоть немного ветерка. Единственным полностью вентилируемым зданием во всём городе был знаменитый La Belle Chose, лучший дворец в округе (или во всей стране, как утверждалось). Он был расположен в долине Бухты Фэйри, с большим, широким множеством роскошных гостиничных номеров и обширным и приятным набором удобств, одним из которых был прекрасный вид на Южное побережье Ардхалиса, куда многие люди из высшего общества любили приезжать на летние каникулы. Анджелина была дочерью владельца отеля и, согласно предварительной договорённости со своим отцом, работала в баре и ресторане по вечерам, чтобы заработать немного собственных денег. Её отец знал, что она больше всего на свете хотела попасть в столицу, и использовал эту мечту в полной мере. Временами она ненавидела это, но шанс пообщаться и произвести впечатление на некоторых из самых выдающихся людей верхнего Ардхалиса она ни за что не упустила бы. В настоящий момент она оказалась зажатой между этими двумя состояниями. С одной стороны, грубость её последнего клиента ослабила воодушевление на весь оставшийся вечер. С другой стороны, посетители этого сезона представляли собой пёструю смесь драматических персонажей, и Анджелина была в восторге от компании, которая решила остаться на месяц. Подметая различные подносы, уставленные напитками и заказами, она спустилась на набережную, где было накрыто множество столов, заполненных гостями. Некоторые плавали, другие смотрели на море и разговаривали. Брайартоны заказали лимонный сок и маленький стаканчик скотча. Насколько она поняла, это была супружеская пара с верхнего севера Ардхалиса, мистер Брайартон возглавлял Инвестиционную службу Брайара. Они были относительно молодой парой, но было ясно, что жизнь в высшем обществе в значительной степени ожесточила их. Миссис Брайартон взяла за правило никогда не употреблять алкоголь (о чём свидетельствует лимонный сок и суровый выговор, который Анджелина получила, принимая её заказ), и скотч мистера Брайартона, который, она была уверена, он вскоре осушит, как человек, изголодавшийся дома по горькому жжению алкоголя. Мистер Грандье, тот самый, что ранее плюнул ей в лицо, будучи неудовлетворённым лимоном, спустился на берег, чтобы искупаться. Насколько она поняла, он был столичным политиком и приехал сюда на отдых в одиночестве. Впрочем, если бы это оказалось правдой, это вполне объяснило бы, почему она знала о нём так мало. Он был политиком, и хранил свои секреты. Фэйрсоны заказали гранатовый мартини с содовой, крепкий виски со льдом и кусочек лимонного торта. Они прибыли на Найтингейле накануне вечером и остановились в одной из квартир ближе к утёсу. Мистер Фэйрсон, как она поняла, был бухгалтером или кассиром фирмы Харриса в собственно Ардхалисе. Её единственным впечатлением от них было то, что мистер Фэйрсон казался тихим и усталым, а миссис Фэйрсон слишком много болтала. Она поставила их напитки и торт и ушла прежде, чем миссис Фэйрсон успела втянуть её в историю о вечеринке с коктейлями на Южной оконечности. Она могла видеть купальные полотенца Ретбёрнов, сложенные друг на друге на стуле рядом с морским берегом. Они были молодой парой, только что вернувшейся из медового месяца, проведённого в сельской местности за пределами Ардхалис-мейн. Мистер Ретбёрн, должно быть, когда-то был профессиональным пловцом, потому что как в плавании был очень искусен. Посмотрев вниз на набережную, она увидела миссис Ретбёрн, бредущую вброд в нескольких метрах от берега, но мистер Ретбёрн уже заплыл далеко в волны, окаймляющие бухту, и продолжал энергично грести. Позже она смотрела, как его гибкая и ловкая фигура уплывает в море, когда ставила на стол их одинаковые коктейли с ананасом и бурбоном. Она улыбнулась, направляясь к последней паре на палубе. Синклер-Уайты тоже прибыли на поезде прошлой ночью, но они были довольно сдержанной и простой парой по сравнению с остальными. По общему признанию, она мало что могла узнать о них. Она поняла, что мистер Синклер-Уайт был учителем или профессором в центральном Ардхалисе, а миссис Синклер Уайт занималась какой-то юридической работой, но она не знала их точных имён или профессий. Несмотря на это, они ей нравились. В их личностях была какая-то таинственность, которая вызывала своего рода трепет при разговоре с ними, но в то же время они вели себя уважительно и приземлённо. Не говоря уже о том, что они были привлекательной парой. У миссис Синклер-Уайт были длинные рыжие волосы, заплетённые сзади в толстую косу, и очень пленительные золотистые глаза, которые, казалось, слушали и действительно слышали вас. И её муж также был весьма приятен на вид, с широкими плечами, точёным лицом, волосами цвета угля и глазами оттенка лазурного неба. Если бы все мужчины в центральном Ардхалисе были такими, мне, возможно, пришлось бы на мгновение отложить в сторону свои цели, — подумала Анджелина, впервые увидев его. Миссис Синклер-Уайт была одета в мягкое тёмно-бордовое платье, застёгнутое до середины талии, швы удобно облегали её тело. На мистере Синклер-Уайте была повседневная белая рубашка, но заколка на рукавах и вырез подчёркивали его телосложение, а непринужденные манеры скрывали очевидную силу в его движениях. Подойдя к их столику с напитками в руках, она застала их за оживлённой беседой. — Ты это не серьёзно. Она действительно это сделала? — Действительно, c’est vrai! Я пыталась отговорить её, правда пыталась, но ты же знаешь Ким. Как только ей в голову взбредёт безумная идея, не думаю, что кому-нибудь становится под силу её остановить. — Могу себе представить. И Уилл не расстроился из-за этого? — О, поверь мне, он был более чем расстроен. Но... Миссис Синклер-Уайт прервала свою речь, увидев Анджелину, идущую с подносом, на котором стояли две чашки кофе и кусок чизкейка. Поставив поднос на стол, она получила двойную улыбку от них двоих. — Спасибо, мисс, — мягко сказал мистер Синклер-Уайт, поднося чашку к губам и осторожно дуя на поверхность. Миссис Синклер-Уайт аккуратно взяла тарелку с чизкейком и нетерпеливо вонзила в него вилку. Анджелина повернулась, чтобы уйти, прежде чем миссис Синклер-Уайт окликнула её. — Подойдите! S'il vous plait... — и, к большому огорчению и удивлению Анджелины, она вытащила ещё десять пенсов из кармана платья и ловко сунула их под поднос. — О! Мадам, это не... — Нет, нет! — она махнула на неё рукой. — Пожалуйста. Я настаиваю. И подмигнула ей. Анджелина беспомощно посмотрела на мистера Синклер-Уайта, но тот лишь победно улыбнулся, с привычной беспечностью потягивая эспрессо. — Я... спасибо, — она слегка смущённо поклонилась. Миссис Синклер-Уайт только ухмыльнулась и похлопала по столу в знак ободрения. — Анжелина, ведь так? Я подслушала твой разговор с отцом в ту ночь, когда мы приехали. Ты... заслуживаешь этого больше, чем это нужно нам. Vous doit prends soin de vous, ne c’est pas? Анджелина почувствовала себя еще более ошеломлённой. Видя, что у неё ничего не получается, миссис Синклер-Уайт повернулась к своему мужу, который немедленно вмешался. — Мы знаем, когда кто-то выглядит несколько несчастным, — его улыбка была немного печальной, — из-за своего положения в жизни. Пожалуйста, не обижайся слишком сильно. Анджелина колебалась. — О, но, пожалуйста! Самое меньшее, что я могу сделать, это принести вам ещё кофе. Вы знаете, — и она взяла пустую чашку из-под эспрессо из его пальцев, — вы двое единственная пара здесь, не заказавшая алкоголь. Это забавно. Ах! Но извините за это замечание. Désolée, —нервно пробормотала она. Они посмотрели друг на друга и после паузы рассмеялись. Повернувшись к ней, мистер Синклер-Уайт очаровательно взмахнул запястьем и криво ухмыльнулся. — Мы предпочитаем сохранять бдительность до глубокой ночи. Не хотелось бы пока полностью отдаваться алкоголю. Анджелина вежливо усмехнулась и кивнула. — Восхитительно! Что ж, я вернусь, — и она также захватила отполированную тарелку с чизкейком, — с добавкой для вас двоих. Ещё раз спасибо. — Ах! И ещё кое-что, мисс! — Да? — она повернулась к миссис Синклер-Уайт, на лице которой застыло отрешённое выражение. — Я хотела спросить... Не будет ли для вас затруднительно убрать букет гиацинтов из нашей комнаты? Анджелина была озадачена. Это было не то, чего она ожидала. Она обернулась и посмотрела на неё. Выражение её лица, должно быть, было красноречивым, потому что миссис Синклер-Уайт выглядела несколько смущённой. Она продолжила: — Мой муж, — и тут она указала на мужчину рядом с ней, у которого было любопытное выражение лица, в его глазах бурлила безымянная пустота, — ну, у него довольно чувствительный нос. Итак, видите ли... — Ой! Je comprends. Bien sûr, мадам, — сказала Анджелина, выпуская воздух, который она неосознанно задерживала. — Я сделаю это до наступления темноты. — Спасибо, мисс, — миссис Синклер-Уайт выглядела благодарной. Анджелина ушла, но не раньше, чем заметила выражение крайнего облегчения в глазах мистера Синклер-Уайта. Возвращаясь в бар, она почувствовала, что ей наконец-то снова есть чего ждать с нетерпением. Каждый летний сезон.

***

Киран рисовал море. Он легко провёл карандашом по бумаге, намечая тёмными тенями подводное течение и скалы возле бухты. Оглянувшись на воду, чтобы оценить свою работу, он краем глаза заметил удивлённое лицо, обращённое к морю. Он посмотрел на Лорен, её вилку, занесённую над ломтиком чизкейка, и глаза, устремлённые на раскинувшийся океан, и ласково улыбнулся отсутствующему благоговению на её лице. Коснувшись кончиком карандаша металлической поверхности стола, он положил его с привычной лёгкостью. — Красиво, правда? Она снова повернулась к нему, морские волны всё ещё отражались в её золотых глазах. — Да, это так! Оно совсем не такое, как на фотографиях, это точно. — Ах да, я говорил о море. Она мгновение рассматривала его, затем мило покраснела и отвела взгляд. — Ты когда-нибудь перестанешь говорить такие неловкие вещи? Он усмехнулся. — Никогда, amour. Я живу только для того, чтобы смущать тебя, — он снова стал внимательно следить за неспокойными волнами внизу. — Это, определённо, весьма ясно, — ответила Лорен с острым весельем. Она заправила за ухо выбившуюся из косы прядь волос и вонзила вилку в свой чизкейк. Поднеся его к губам и смакуя вкус, она снова посмотрела на него, когда он начал говорить. — Я... никогда раньше не видел море, — он говорил медленно, формулируя свои мысли так, как обычно делал, когда не решался высказать своё мнение. С годами становилось легче, но ему потребовалось некоторое время, чтобы сказать то, что он хотел, не говоря полуправды, отводя взгляд или сохраняя его остекленевшим. Ему потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть делиться чем-либо вообще, но вот он здесь, прямо сейчас. Лорен замурлыкала, давая ему понять, что слушает, и он довольно застенчиво продолжил. — Я... ну, я не думал, что когда-нибудь смогу... Покинуть столицу. Я имею в виду... я просто, — и он посмотрел вниз на свои руки, испачканные маленькими пятнышками графита, — я никогда бы не подумал, что окажусь здесь. Лорен нахмурилась, и в её глазах появилось выражение печали. С тихим стуком опустив вилку на тарелку, она положила руку на стол ладонью вверх. Приглашение, которое они давно придумали для невысказанного вопроса, когда они были слишком измучены, чтобы быть в состоянии сформулировать. Он ответил на него, вложив свою руку в её, его исчернённые карандашом пальцы благоговейно коснулись мозолей от пистолета на её ладони. Некоторое время они ничего не говорили друг другу, просто смотрели на море. В этом не было необходимости. Затем Лорен подняла голову с другой руки и внимательно посмотрела на своего мужа. — Киран...ты счастлив? Он удивлённо повернулся к ней. Он отметил волнение её губы, поджатой между зубами, сжатую ладонь, серьёзный вопрос в её глазах. Биение его сердца участилось, и он уверенно сжал её руку. — Лорен... — и он сделал паузу, чтобы протянуть руку и убрать багровую прядь за украшенное жемчугом ухо. — Никогда прежде в своей жизни я не был счастливее. Поверь мне. Она обдумала это заявление, затем удовлетворённо улыбнулась и в свою очередь сжала его руку. Он нежно посмотрел на свою жену. — Я свободен. У меня есть друзья, дом, карьера... — он посмотрел в глаза Лорен. — ...И, конечно же, роскошь обладания женщиной, по уши влюбленной в меня! — он одарил её своей фирменной дьявольской ухмылкой. На мгновение Лорен была застигнута врасплох, но быстро разразилась типичными колкостями, к которым они привыкли. Наклонившись вперёд и закатив глаза, она игриво бросила ему вызов. — Ну, ну, подчинённый. Кто сказал, что я влюблена в тебя, а? — Ну, я помню, как прошлой ночью ты говорила что-то прямо противоположное... — Ты... Их прервал звук чьего-то весёлого крика: — Эй, там! — они оглянулись на замок и увидели маленького человечка, спускавшегося с холма к их столику. Они познакомились с Эваном Бесли накануне вечером, когда подслушали, как он потчевал персонал отеля рассказом о сотворении мира своими собственными словами. Киран считал его в некотором роде религиозным фанатиком, и, представившись по прихоти, они узнали, что он здесь, чтобы написать отчёт для своей организации об опасностях и ловушках излишеств. Киран и Лорен нашли это довольно забавным. Он подтащил стул с противоположного стола и сел напротив них. Достав пугающе большую стопку листовок, каждая из которых была изящно расшита росчерками пера пера и неистовыми пересечениями, он со вздохом откинулся на спинку стула. — Ах, какой здесь воздух! Посланный раем, неправда ли? Киран, не желая бесцеремонно прогонять мужчину, довольно сдержанно согласился. Он бросил взгляд на жену, та едва заметно пожала плечами, и в её золотистых глазах заплясали весёлые огоньки. Теперь это была игра. — Действительно, сэр Бесли. Пока вы находите своё пребывание здесь комфортным? — спросил Киран, незаметно складывая листовки мистера Бесли в аккуратную стопку подальше от своей кофейной чашки, изучая одну, на которой довольно жирными буквами было написано: «Безумие низменных желаний». Ну что ж. — О, конечно, мой дорогой! Я не думал, что смогу из-за всего этого... — и тут он понизил голос до театрального шёпота. — ...Легкомыслия знати. Но вы знаете, мне действительно нравится! Лорен улыбнулась ему. — Это очень приятно слышать, сэр! А ваш... проект? Как у вас обстоят дела с ним? Мистер Бесли повернулся и посмотрел на неё с некоторым волнением. — Ну, мадам, работа продолжается. Текущая глава — 58–я из 100 — посвящена, в частности, злу. И это, конечно, вторично. — В самом деле? Злу? Пожалуйста, расскажите нам, мистер Бесли, — Лорен посмотрела на Кирана, который игриво приподнял бровь и обратил своё внимание на эксцентричного мужчину, когда тот начал воспевать. — Ну, видите ли, миссис Синклер-Уайт, — и он снова наклонил голову и понизил голос, так что его спутникам пришлось наклониться, чтобы услышать его, — я твёрдо убеждён в присутствии зла в этом мире. Оно, везде, везде, скажу я вам! Он указал на море. — Оно в морских волнах! В прохладном воздухе. Зло должно существовать, чтобы росло добро, но это не значит, что мы должны становиться его жертвами! Лорен начала выглядеть немного неловко, но она замаскировала это разрезом корки своего чизкейка и лишь украдкой взглянула на Кирана. Сам Киран ощутил, как маленькие щупальца дискомфорта скручиваются в его венах. Ему не нравилось, к чему клонился разговор. Мистер Бесли продолжал: — Знаете, когда Луна и Коса напали на Л'Эглиз много лет назад, я был в своем кабинете и сказал себе: Эван, нападение на церковь как таковую свидетельствует о присутствии зла! И откуда я знал, что так оно и было на самом деле! Ликвидация Косы была лишь началом! В конце концов, зло всё ещё живет в этом мире. И с этими словами он достал ручку и начал что-то писать на полях. Его заявление заставило Кирана почувствовать себя жёстким и холодным, и когда он оглянулся на свою жену, он увидел, как на её лице зарождается холодный ужас. Ему определённо не нравилось, к чему всё это шло. Они всё ещё замирали всякий раз, когда упоминалось что-то, относящееся к событиям 10-летней давности. Он бы подумал, что они прошли это, что Ардхалис прошёл это, но оно оставалось с ними, как тени, отбрасываемые Призрачной Косой так давно. Оглянувшись на море, в сторону которого мистер Бесли жестикулировал, пытаясь скрыть своё беспокойство от мужчины, он увидел женщину, вылезающую из воды и поднимающуюся на палубу. Миссис Тина Ретбёрн была молодой женщиной — около двадцати трёх с лишним лет — и из-за своей необычайной молодости обладала светлыми и гармоничными чертами лица. Её светлые волосы ниспадали до середины плеч, и у неё было довольно простое, бледное лицо с умными, танцующими карими глазами. Она не обязательно была привлекательной в общепринятом смысле — она была несколько размытой, — но у неё, очевидно, были мозги и обаяние. Она была хорошенькой — в каком-то приглушённом смысле. Но, тем не менее, симпатичной. Она вытерлась полотенцем за своим столом и поздоровалась с миссис Фэйрсон, которая с энтузиазмом прокомментировала элегантность её желтого купального наряда. Она помахала Лорен, и Лорен нерешительно помахала в ответ, направляясь к тому месту, где сидели все трое. Даже мистер Бесли прекратил свою бессвязную болтовню и улыбнулся ей. — Прекрасная погода, неправда ли? — сказала она, и её голос был мягким и дружелюбным. Лорен кивнула. — Действительно, это так! Вода хорошая? Миссис Ретбёрн ответила «да» и плюхнулась в плетёное кресло со своим коктейлем. — Это успокаивает! Конечно, я не такой искусный пловец, как мой муж, но тем не менее сделать небольшой круг было приятно. Киран указал в сторону моря, где только что можно было увидеть мужчину, идущего к берегу. — Это твой муж только что подошёл, не так ли? Мистер Ретбёрн был примерно того же возраста, что и его жена, с сильным, подтянутым телом и точёными чертами лица. Было видно, как он выныривает из воды, проводя сильной рукой по густым каштановым волнам волос. Он был красив в той спокойной манере, которая, казалось, привлекает женщин. Миссис Ретбёрн взволнованно кивнула и махнула рукой в сторону своего мужа. — Патрик!! Сюда! Они могли видеть, как он улыбнулся тому месту, где сидела его жена, и начал подниматься по насыпи. Киран повернулся к миссис Ретбёрн, ведя вежливую беседу. — Как долго вы двое женаты? — спросил он. Она покраснела, несколько смущённая. — Прошло чуть больше года. Я знаю, это немного, но... Киран махнул рукой. — Оставьте это. Вы двое такие милые. Она благодарно улыбнулась. — А вы? — она повернулась, чтобы посмотреть на них обоих. — Как насчёт вас? — О, прошло уже почти пять лет. Это было давно, — ответила Лорен, слегка улыбнувшись Кирану. Он усмехнулся. Это продолжалось какое-то время. Миссис Ретбёрн мгновение смотрела на них, затем разразилась взрывом смеха. Это был приятный смех, насыщенный и задорный, который вызывал желание смеяться тоже. — Вы двое тоже такие милые! Они казались несколько озадаченными, а мистер Бесли выглядел явно неуютно, будучи единственным не имеющим компании человеком за столом. Она сказала: — Как вы смотрите друг на друга! Я могу только надеяться, что это сохранится, когда мы с Пэтом дойдём до пяти. Лорен приподняла бровь и посмотрела на Кирана, её глаза светились весельем и любовью. Киран подмигнул и коварно ухмыльнулся в ответ: — Так и будет, если ты как следует постараешься. Он заговорщически наклонился к восхищённой миссис Ретбёрн и театрально прошептал: — Секрет в том, чтобы всегда соглашаться со всем, что говорит ваш муж, и... Он почувствовал резкий пинок под столом от Лорен, и когда он вскрикнул и отскочил назад, она рассмеялась и скрестила ноги под своими тёмно-бордовыми юбками. — Не слушайте его, миссис Ретбёрн! Он всё равно полностью зависит от меня, так как я всегда права... — О, как бы тебе хотелось, дорогая. Кто был тем, из-за кого мы застряли в том коридоре на полицейском балу... — О, это определённо был ты, mon bonheur, как я могла заставить нас застрять в месте, которое я знаю как свои пять пальцев? — Я не знаю... Но ты сделала это, если память мне не изменяет. — Ну, тебе когда-нибудь приходило в голову, что память может тебя подводить, дорогой? — Эта мысль никогда не приходила мне в голову, amour. Они углубились в мягкое подшучивание, и миссис Ретбёрн и мистер Бесли посмотрели друг другу в глаза. После паузы миссис Ретбёрн снова рассмеялась, а мистер Бесли неохотно издал неловкий смешок. Внезапно, как будто над сценой опустили занавес, всё на пляже, казалось, замерло. Тишина воцарилась над обрывками разговоров за столами. Киран и Лорен остановились, чтобы заметить, что теперь все смотрят на замок, где женщина только что открыла раздвижную стеклянную дверь в свою комнату и теперь спускалась к пляжу. Эта женщина сделала мягкие, нежные черты лица Тины Ретбёрн похожими на увядший и умирающий цветок. Она была сногсшибательна, её длинные рыжие волосы ниспадали пышными волнами на спину, а походка напоминала грацию лисицы. Она шла со знанием дела и намерением, как будто знала, что она была единственной вещью, на которую кто-либо на пляже мог смотреть. На ней был облегающий купальник цвета лайма, подчёркивающий её фигуру, и ярко-зеленая нефритовая шляпа, едва скрывающая её лицо, которое было одновременно острым и гладким — углы там, где должны быть углы, и изгибы там, где должны быть изгибы. Когда она спускалась по набережной к берегу, как Афродита, выходящая из моря, все мужчины на пляже обернулись, чтобы посмотреть. И она шла уверенно, почти как актриса. Словно то была сцена в пьесе. Мистер Бесли наклонился к Синклер-Уайтам. — Вот это, — указал он. — Воплощение зла. Прямо здесь. Эта женщина. Они с легким дискомфортом наблюдали, как мистер Ретбёрн, который неуклонно шёл обратно к пирсу, внезапно отклонился от курса, как компас, потерявший свою точку, и направился прямиком к таинственной женщине, когда она достигла берега. Киран украдкой взглянул на миссис Ретбёрн, которая выглядела так, словно кто-то только что плеснул ей в лицо ледяной водой. — О... дорогая, — они услышали, как миссис Фэйрсон трубит чуть поодаль. — Это... твой, не так ли? Миссис Ретбёрн едва смогла скрыть мимолетную гримасу, прежде чем придала своему лицу бесстрастное выражение. — Да. Это так, — сказала она, фразы были отрывистыми и короткими. Женщина разговаривала с мистером Ретбёрном, который выглядел оживлённым и застенчивым. Покрасневшим и рассеянным. Собравшаяся компания наблюдала, как она махнула в его сторону изящным запястьем, и он начал следовать за ней по берегу, немного похожий на потерявшегося щенка. Киран снова посмотрел на миссис Ретбёрн, которая сделала большой глоток своего коктейля, маленький кусочек ананаса скользнул по длинному бокалу. Она ничего не сказала. Киран наклонился к Лорен. — Немного напоминает Белладонну, правда? — прошептал он совсем тихо, так, что только она могла слышать. Лорен, всё ещё не сводившая глаз с сомнительной пары, прогуливающейся по берегу, понимающе кивнула. — Да, действительно. Полагаю, такие женщины есть везде. Киран согласился. Он не видел и не слышал о Белладонне уже несколько лет, с тех пор как она была освобождена от своего приговора примерно в то же время, что и он. Она сказала что-то о возвращении в свой родной город на Севере, где бы это ни было, прежде чем исчезнуть навсегда, не оставив после себя даже запаха своих духов. Гадюки больше не было, как и большей части Призрачной Косы с того момента, как пал Л'Эглиз. Казалось, однако, что она всё ещё пребывала в духе. Мистер Бесли уловил их разговор. — Да, такие женщины — сущий дьявол, вот что я вам скажу! Нет мозгов — нет класса! Они только и знают, как соблазнять и уводить хороших мужей подальше от целомудрия! — заявил он. — Мужчины обожают их, женщины презирают! Так оно и есть. Кирану не нужно было сомневаться в правдивости этого утверждения, потому что, каким бы неудобным оно ни было, оно казалось правдой. Все мужчины на пляже были в восторге от, казалось бы, похожего на фею существа, которое только что появилось, и все женщины смотрели на них с неудовольствием и бросали взгляды на пару, которая теперь огибала изгиб бухты. Оказалось, что миссис Челленджер относилась к тому типу женщин, которые завоевали любовь многих мужчин, но заслужили презрение многих представительниц своего пола. — В любом случае, кто она такая? — он услышал, как Лорен задала мистеру Бесли вопрос. Он фыркнул и ответил. — Миссис Ария Челленджер, как я полагаю. Высшее общество. Верхний Ардхалис, — мистер Бесли посмотрел на Лорен. — Прибыла в ту же ночь, что и вы, полагаю. Лорен кивнула и оглянулась на две фигуры, одна шла монотонным шагом, а тонкие юбки другой развевались позади неё, как ангельская тога. Или плащ дьявола. Но когда Киран осмотрел набережную и заметил одинаковые выражения на лицах людей, один из них привлёк его внимание как посторонний. — Я вижу одного мужчину, который, похоже, совсем не заинтересован, — Киран отметил это, указывая пальцем. Они посмотрели вверх, на балконы у скалы, где мужчина в плавках лежал, развалившись на стуле, задрав ноги, читая книгу в кожаном переплёте и выглядя, помимо всего прочего, совершенно незаинтересованным. — Ах...это, должно быть, муж. Адмирал Челленджер, — сказал мистер Бесли с интонацией, которую Киран не мог распознать. — Муж, да? — спросила Лорен с любопытством в глазах. Она бросила взгляд на Кирана, и он ответил изгибом брови. — В самом деле. Женаты уже четыре года, и это его второй брак, — признался мистер Бесли, выглядя довольно смущённым из-за раскрытия такой интимной информации. — Во всяком случае, слышал, что его последний закончился плохо. Хотя я не знаком с деталями. — Похоже, вам многое известно, мистер Бесли, — произнёс Киран нараспев, сохраняя невозмутимое выражение лица и тон под стать. Лорен скрыла лёгкую ухмылку, повернувшись, чтобы посмотреть на миссис Ретбёрн, которая продолжала печально смотреть туда, где её муж дружелюбно болтал с вышеупомянутой миссис Челленджер. Она положила руку на стол рядом с собой в безмолвном вопросе, но никак не отреагировала на это. В то время как мистер Бесли покраснел как вишня и пробормотал что-то о «savoir-faire», миссис Ретбёрн фыркнула и прикончила свой коктейль с пугающей скоростью. — Честно говоря, не вижу ничего привлекательного, — сказала она резким тоном, удивительно сильным для того, сколько алкоголя она выпила. — Но если мы считаем, я скорее думаю, что её мужу следовало бы быть более обеспокоенным, — она повернулась к Лорен, и в её умных, знающих карих глазах промелькнуло что-то неприятное. — Я желаю вам и вашему мужу всего наилучшего, миссис Синклер-Уайт, — сказала она тоном, который свидетельствовал об обратном. Бросив последний взгляд на Кирана, она встала и направилась к своему столу. Поставив бокал с коктейлем, остатки жидкости с которого продолжали стекать, она взяла полотенце и направилась к пляжу, чтобы встретиться со своим мужем, который с некоторой неохотой оторвался от очаровательной миссис Челленджер и вышел вперёд, чтобы поприветствовать свою молодую жену. Киран и Лорен наблюдали за этой сценой с ноткой дискомфорта, когда миссис Ретбёрн взяла мужа под руку, и они вместе направились обратно в замок, ступая вровень. На несколько мгновений на набережной воцарилась тишина, затем разговор медленно возобновился. Киран подслушал миссис Фэйрсон, жену встреченного им прошлой ночью в поезде человека, её голос доносился мягким южным ардхалисским бризом. Бедная жена. Украдкой взглянув на балкон, Киран отметил отсутствие адмирала. Книга, забытая, лежала на плетёном стуле, страницы без опознавательных знаков развевались на ветру. Мистер Бесли повернулся к Синклер-Уайтам. — Похоже, моя точка зрения была доказана ещё до того, как я успел даже попытаться! — заявил он с оттенком триумфа. — Зло повсюду в этом мире. — Разве мы этого не знаем, мистер Бесли? — голос Лорен был немного затравленным. Киран почувствовал лёд в своей крови. Он ничего не сказал, когда мистер Бесли извинился, что ему нужно подготовиться к ужину позже вечером, и собрал свои листовки в беспорядочную кучу, прежде чем начать крутой путь обратно в шато-мейн. Лорен и Киран вновь остались одни за столом. Они смотрели друг на друга несколько мгновений, общаясь молча, уверенно, их глаза вели разговор, слишком сложный для слов. Затем Лорен вздохнула и откинулась на спинку стула, позволив морскому ветру растрепать пряди, выбившиеся из её тугой косы. Она посмотрела на небо, прежде чем снова подняться вперёд, положив ладонь на стол. Киран взял её и сжал, прежде чем понизить голос и прошептать: Как бы то ни было, mon cœur, я думаю, ты стоишь их всех вместе взятых, и ещё нескольких до кучи. Её щеки покрылись розовым румянцем. Она радостно рассмеялась, и, несмотря на все колокольчики и звоночки, которыми был полон смех миссис Ретбёрн, он всё равно не стоял ни в каком сравнении с её смехом. Лёгким, полным. Свободным. Она протянула руку, чтобы убрать завитки чернильной чёлки с его лица, прежде чем провести кончиками пальцев по его подбородку и легко опустить её на стол. — Почему кажется, будто неприятности преследуют нас, куда бы мы ни последовали? — спросила она полушутя. Киран вздохнул. — Ах, что ж. Всё прекрасное в этом мире, не так ли? — Всё прекрасное в этом мире, mon coeur. Море гремело от шума волн. Где-то там, в замке, готовился ужин. А снаружи, на пирсе, сидели два человека, переплетя руки, две души на фоне багрового потока надвигающегося заката. Всё это было прекрасно.