Чужак

      — Мы проводим Вас, но позвольте нам похоронить тела.       Как жалко они выглядели в этот миг… да, все они. И львицы, скорбящие по горе-защитникам, и убитые король со своим преемником. К чему же прайду лить слёзы по их потере? Настоящий король вернулся, и это должно бы стать поводом для радости, но… нет.       Умом Готто понимал, почему. И всё же эта скорбь по слабым правителям казалась ему жалкой.       — Ладно, — тяжёлый вздох, быстрый взгляд на бывшую королеву этих земель: — Но сначала вы покажете мне скалу.       Увидеть Скалу Предков вблизи — это было желание родом из детства, желание маленького капризного львёнка, которому наконец позволили завладеть самой лучшей игрушкой и теперь он не был готов с ней ни на миг расставаться. Такой игрушкой для Готто были Земли Прайда.       И когда новый король увидел скалу — могучую, великую, он не сдержал восторженного вздоха. Скала Предков вновь принадлежала его роду. Готто ступал по каменному подъёму с потаённым торжеством, ликованием и думал о том, что раз за разом его потомки вновь будут проходить этот же самый путь!       Об одном только жалел: ни отца, ни Хаки рядом с ним не было. Причём о последней вспоминалось и с тоской, и со злобой. Он ведь обещал, что когда станет королём, сделает всех счастливыми… эта мерзавка, по-видимости, устала ждать и пошла на предательство. Да, львицы легко предают.       Сначала Готто подумывал о том, что выгодной партией для него станет супруга прошлого горе-короля, но после фокус сместился на его дочурку. Ловкая, сообразительная, общительная — Киара была рождена для того, чтобы стать королевой. Её готовили всю жизнь. Прайд бывшую принцессу уважал. Они примерно одного возраста. Более выгодной партии для Готто и быть не могло, если бы не одно но…       — Ты знаешь закон.       Когда король впервые увидел Кову, то сразу же понял, что этот чертёнок, появившийся на свет в грозу, доставит множество проблем. В их числе и непокорность Киары, которая до последнего оставалась верна своему доходяге-супругу.       Конечно, если бы Готто убил Кову в тот день, то никогда бы не достиг желаемого. Да и было что-то привлекательное в том, чтобы иметь рычаги давления на маленькую, хрупкую уже-не-принцессу. Было, какие струны души затронуть, чтобы заставить подчиняться. В конце концов, эта мерзавка вместе со своим выродком — потомки мерзкого рода Ахади, и всех ей подобных по-хорошему стоило бы уничтожить, но…       Даже Готто не был настолько жесток. Да и брак с не-принцессой выглядел слишком привлекательно. Пусть после ему и пытались неоднократно подпортить планы.       Готто любил Земли Прайда всем сердцем. Он часто выходил на край Скалы Предков, чтобы полюбоваться дикой красотой своей — да, его и только! — саванны, и это здорово тешило его гордость. В такие моменты лев невольно вспоминал отца, его заветы… как жаль, что Киули так и не увидел, как его сын взошёл на желанный престол.       «Я обязательно сделаю эти земли счастливыми…»       Вот только, хоть Земли Прайда и казались королю игрушкой по первости, позже он понял, что «играть» с ними совсем не умел. Превосходный боец, равному которому не было во всей саванне, Готто мало что понимал в правлении, в Круге Жизни… цеплялся за законы и традиции, заученные ещё в далёком детстве. Умел запугивать. Манипулировать. Применять силу. На всём этом и строил свою власть до тех пор, пока такие методы могли работать. А после…       — И то, о чём я хочу тебя попросить, ты сделаешь не ради меня, а ради них. Стань королевой, — как славно было осознавать, что у юной Киары просто не было другого выхода. И в то же время даже как-то больно наблюдать за безысходностью в этих бездонных карих глазах… Готто старался смотреть как можно меньше.       Королева, ненавидящая своего короля, и сам король — вот, как они делали «эти земли счастливыми». Пока один перекраивал весь порядок и уклады под себя, старательно «переписывал» историю, мышление жителей, вторая изо всех сил старалась не позволить разрушить самое дорогое, что было у неё — Земли Прайда. То, что поклялась беречь погибшему отцу.       Готто знал, что Киара втайне от него руководит многими вещами в прайде и на всех землях. Он и не собирался ей мешать. В том и состоял весь фокус: пока Готто с удовольствием «играл» с Землями Прайда, королева устраняла все возможные последствия этой «игры», даже не подозревая, что именно этого король и добивался. Готто знал, что он плохой король. Его никогда и не учили быть хорошим. Он и не особо пытался.       Потому Готто так ревностно относился к обучению своих сыновей, которые должны были бы стать совмещением его качеств и Киары — то есть идеальными правителями без всяких помощников. Однако где-то лев просчитался.       Король искоса наблюдал за львицей, смотревшей на рассвет его восторженными пасмурными глазами.

***

      Первой реакцией на произошедшее для абсолютно всех оказался шок. Одна только Кайди, скаля окровавленные клыки, победоносно топталась над телом убитого родителя.       — Кайди, что ты… это не входило в наш план… — Амани проронила эта едва слышным шёпотом, но Лайли сумела различить его в мёртвой тишине. Младшая принцесса смотрела на морду отца, искривлённую страдальческой усмешкой, и думала, что вот она — последняя стадия короля…        Кайди, шерсть которой была запятнана отцовской кровью, смотрелась в полутьме над телом Готто самым настоящим дьяволом, пришедшим по его грязную душу. Глаза старшей принцессы выражали чистое безумие от той радости, которую она испытывала в этот момент.       — О, великие львы-предки… — только и успел вымолвить Раффики, выронив посох из рук. Тот упал рядом с мордой брошенного на землю трупа. Мандрил попытался сделать хоть что-то, чтобы остановить по-прежнему лившуюся из прокушенного горла кровь, но тщетно: Готто было не избежать смерти во второй раз.       Кайди самодовольно взглянула на братьев и сестёр:       — Ну, что молчите, дорогие мои? Никто не расслышал, кто там следующий наследник? — Лайли почувствовала, как сестра задержалась взглядом на ней, и всё внутри младшей принцессы невольно содрогнулось. — Нет? Не расслышали? Что ж, большая жалость…       — Ты… мерзавка… сдохни вместе с ним, тварь паршивая!       Радит метнулся к Кайди, намереваясь нанести той удар, но между принцем и его сестрой встала Амани, беспомощно прижимая уши к голове. Золотистый лев пребывал в такой ярости, что был готов слепо ранить даже невиновную. Лайли поспешила на помощь Амани: она встала плечом к плечу рядом с ней, преграждая Радиту путь к телу убитого отца. Львице не хотелось, чтобы рядом с трупом короля лежало ещё одно тело… тело той, кто уж точно никак не должен был умереть в этих склоках.       Один только Тирико, потерявший дар речи, остался в стороне.       — Не делай глупостей, Радит! Ты ведь понимаешь, на что это будет похоже, если ты нанесёшь вред Кайди? — Лайли знала, что заговаривать с братом опасно. И в то же время у неё не было другого выхода, чтобы выиграть время.       А ещё было очень страшно, потому что сейчас Радит, кажется, на полном серьёзе был готов вспороть глотку кому-нибудь по примеру старшей сестры.       — Да мне начхать, на что это будет похоже. Прочь с дороги!       — Это будет похоже на убийство с твоей стороны. Сначала короля, потому что ты не был доволен его решением, а затем сестры. Отца местью не вернуть, Радит. Пусть это и очень больно осознавать. Два трупа вместо одного — не выход.       Львица знала, что аргумент был не очень крепкий, но, в общем-то, ей и не требовалось в чём-то убеждать брата. Лайли невольно скосила взгляд на верхние ветви баобаба: хоть бы Кову услышал, что случилось ужасное! Хоть бы пришёл…       Вопреки расчёту принцессы, её фраза взбесила наследного принца ещё больше, чем прежде.       — Ты? Хах… да какое ТЫ имеешь право об этом говорить? Больно осознавать ей, а как же… да не ты ли завела его в ловушку в самый первый раз? Тогда, в ущелье? Он ведь за тобой пошёл, поверил, наивный, что дочурка любит его…       На миг на морде львицы проскользнул ужас, но этого хватило, чтобы все присутствующие убедились в словах Радита. И он сам в том числе.       — Правду говорю, да? Это ТЫ со своим дружком Кову свела моего отца в могилу! Уж Кову-то я увидел тогда, да… только я никому не могу об этом рассказать, потому что король приказал. Ах, насколько он любил свою Лайли, что даже отказался портить её жизнь! А знаешь, мне отчего-то расхотелось мстить Кайди, раз такая возможность представилась, — золотистый принц сменил направление, и его неспешные шаги легли в сторону Лайли. Львица невольно попятилась. — Я убью тебя. И пускай думают, кто что захочет. В конце концов, король дал мне приказ молчать, но… убивать-то он мне не запрещал.       Лайли оскалилась. Видя то, как пылали в полумраке уже тёмного вечера разные глаза Радита, ей становилось по-настоящему страшно за свою жизнь. Но она была готова драться: да, шансов против принца не было никаких, но львица хотя бы не умрёт с позором. А ещё…       — Отойди от неё!       Выиграет…       — Влюблённый прихвостень, я тебе глаза выцарапаю…       Время…       Подоспевший Кову преградил путь к подруге. Разъярённый, бурый лев зарычал на младшего брата, пусть в его глазах и мелькали искры чего-то очень похожего на смятение.       Радит медлить не собирался. Он бросился теперь уже на Кову, который не сумел противопоставить сопернику ничего существенного, и нанёс старшему рану на бок. Та оказалась не столь глубокой, и всё же Кову сильно подкосился, измученно выдохнув. Когда Радит собирался нанести второй удар, смекнув, что его противник совершенно не умел сражаться, кто-то грубо оттолкнул его в сторону.       — Хватит с тебя! Отец не одобрил бы, ты же знаешь.       Лайли стрелой метнулась к Кову, чтобы помочь тому подняться с земли. Краем глаза она успела заметить, как Тирико плавно отводил в сторону разбушевавшегося Радита. Тот немного успокоился, когда ощутил поддержку любимого брата.       — Да… да, ты, пожалуй, прав. Они того не стоят…       Раффики стал помогать уже Кову, наспех пытаясь обработать рану под недовольное бурчание последнего. Несмотря на то, что схватка была прервана, бурый лев был готов в любой момент вновь защищать свою принцессу от нападок поехавшего брата.       Три обособленные группы — Радит и Тирико, Амани и Кайди, Лайли и Кову вместе с Раффики — расположились вокруг мёртвого короля. Вновь повисла гнетущая тишина, прерванная Кайди. Было заметно, что львице все эти пустые возгласы принца с размахиванием когтями успели надоесть.       — Ладно-ладно: поругались — и хватит. Я всё же приверженец… дипломатии, — она с хищным оскалом взглянула на собственные когти, приобретшие рубиновый оттенок. — Мы же никому на Землях Прайда не скажем, кто убил короля, м?       — С чего ты это…       — Ох, не смекнули? Что ж, придётся разъяснять всю суть дела, я такое не люблю, знаете ли.       Амани с сомнением посмотрела на близняшку, и когда та кивнула чуть спокойнее, младшая несколько раз часто выдохнула. Лайли сделала вывод, что ни Амани, ни, похоже, сама Кайди совершенно не знали, чем всё это может обернуться, однако…       Однако Кайди кое-что смыслила в нахождении преимуществ во всех ситуациях.       — Давайте так: мы говорим всем, что король умер от вновь открывшейся раны незадолго до того, как должен был назвать наследника, — львица выдержала драматическую паузу, — а мы с Амани взамен никому не расскажем, кто же на самом деле был причастен к тому ма-а-а-аленькому инциденту с ущельем. Ты же не хочешь подвести отца, Радит? Это ведь его последний крупный наказ был, чтобы всё осталось в тайне… неужто позволишь мне сделать так, чтобы последняя воля короля не была исполнена? Поверь, я бы с радостью растоптала его желания в пух и прах, но видишь… жертвую собственным удовольствием во благо дипломатии.       Мысли Лайли и Радита впервые за долгое время сошлись: оба проклинали последнего за длинный язык и неосторожно брошенные слова, которые нынче стали всеобщим достоянием всех пяти наследников и Раффики.       Радит пробормотал вслух пару проклятий в сторону сестры, но беспомощно замолчал. Лайли видела, как обидно ему было, но… и иного выбора для принца, столь верного словам горячо любимого отца, не оказалось.       — С вами двумя голубками всё понятно, — хмыкнула Кайди, с торжествующей улыбкой глядя на Лайли и Кову. — Ну а ты, маджузи! Промолчишь, чтобы защитить своего ученика?       — Я не должен… я…       — Ох, неужели позволишь малышу Кову быть изгнанным с позором с родных земель? Мне казалось, вы друзья… как разбито будет сердце Киары, когда она узнает, какая судьба постигла её сына от единственного по-настоящему любимого льва! Эти-то двое… — Кайди взглянула на Тирико и Радита, — …так, всего лишь разменная монета.       — Ты… заткни свою паршивую пасть, — прошипел Радит, но вновь был прерван задумчивым окликом Тирико:       — Она… права. В какой-то степени. Вспомни историю.       И золотистый принц, сломленный горем и ненавистью, не нашел, чем возразить. Кайди пытливо глядела на Тирико.       — Не скажу я никому, — песчаный лев тяжело вздохнул. — Я не хочу… чтобы они пострадали.       Принц исподлобья взглянул на Кову и Лайли, прижавшихся к друг другу настолько близко, насколько было возможно. Как будто это спасёт их от уже минувшей опасности! В конце концов, не так уж сильно Радит ранил Кову… Тик знал, что при большом желании брат мог нанести увечья посерьезнее.       — Чудно! В таком случае, очень надеюсь, что мы с вами друг друга правильно поняли.       С этими словами близняшки, одна за другой, поспешили покинуть поляну под баобабом.

***

      Весть о кончине короля разлетелась по Землям Прайда ещё стремительнее, чем недавняя новость о тяжелом ранении. Похороны было решено провести через день после смерти, а до той поры королева Киара, захворавшая ещё больше, чем прежде, должна была унять обеспокоенных жителей.       Звери только-только успели выдохнуть, а теперь король… мертв. И неясно было, как сложится судьба земель. Впрочем, сам прайд настаивал на том, чтобы Киара завершила дело погибшего «супруга»: назначила наследника. В этом был большой резон, поскольку сама королева выглядела совсем неважно, и неясно, сколько лет — или месяцев? — ей оставалось. Львица с трудом передвигалась без посторонней помощи, много отдыхала и, конечно, не имела никакой возможности защищать свои земли. Встревоженным жителям нужно было в кого-то верить.       Официальная версия, объявленная самим маджузи, была такова: Готто умер от вновь открывшейся раны, полученной в ходе падения в ущелье. Организм ослаб и не смог перенести огромной потери крови во второй раз. Конечно, такой исход звучал более чем правдоподобно (пока никто не видел тело короля). Однако и пятеро наследников, и Кову, Раффики, и даже королева, догадывавшаяся, что дело не столь чисто, знали, что все было далеко не так. Но молчали, потому что «король умер от ран» звучало куда проще, чем «королю помогли умереть».       И вот теперь Кову с Лайли на следующий день после случившегося расхаживали по Землям Прайда, чтобы объявить всем тем, до кого не дошли слухи, что похороны короля должны были состояться завтра и сразу после королева намеревалась объявить наследника. Было решено сделать это публично, поскольку у королевы, в отличие от едва живого Готто (негоже было жителям видеть своего правителя в столь жалком виде!) такая возможность была.       Лайли выглядела внешне спокойно и как-то даже раздасадовано, а Кову уже не мог скрывать постепенно сдававших нервов. Готто мертв, и это не могло его не радовать. Вот только какое-то неприятное предчувствие грызло изнутри.       Что-то пошло не так. Что-то было неправильно. Пусть даже ветер и сменил направление, но… нет, слишком много «но»!       Ещё и матери стало хуже, что печалило льва больше всего. Ему казалось, что Киара будет счастлива избавиться от горе-короля, но, похоже, лишние проблемы, свалившиеся на голову львице, никак не сделали её жизнь легче. Ну, может, самую чуточку. И всё же осознание того, что Готто — мертв, успокаивало Кову. По крайней мере, в те моменты, когда его не разъедали изнутри остальные мысли.       — Ох, вон там клан гиен… мне кажется, им никто не сообщил. Нужно подойти. — Лайли ускорилась, идя навстречу небольшому местному клану. Её голос и порывистость на время вывели Кову из раздумий. С тяжелой головой он последовал за львицей.       — Здравствуй, Джанни, — поздоровалась Лайли, и Кову повторил за ней. Предводительница гиен с уважением кивнула обоим хищникам.       — Добрый день. Вы с новостями, верно?       — Да, — ответил Кову, чтобы не молчать. — Король Готто…       — Мы уже слышали, — гиена с сочувствием кивнула льву и принцессе. — Ужасно, что такое случилось… приношу соболезнования от всего своего клана.       — Спасибо, — Лайли поколебалась, но всё же продолжила: — Вы будете на похоронах завтра? Сразу после королева объявит наследника.       — Да, мы обязательно придём. Хоть король проводил не так уж много времени за беседами с жителями, это делала Киара, память погибшего все равно нужно почтить.       — Будем ждать вас, — мягко кивнул Кову, и они вместе с Лайли отправились дальше в путь.       День выдался невыносимо жарким, хоть небо и выглядело обманчиво холодным. Трава была сухой, как солома, малейшая искра — и она бы вспыхнула не хуже самого солнца. Она неприятно колола лапы, а жара, припекавшая рану на спине, заставляла Кову то и дело болезненно морщиться. Всё же Радит успел неплохо так причесать его когтями, будь этот паршивец неладен!       И всё же, лев ничуть не жалел, что вмешался тогда. У него не было другого выбора. Пусть бы даже Радит убил его на месте — а он бы убил, подлец, ведь Кову в делах сражения был этому дьяволу не ровня, — зато Лайли осталась бы в безопасности. А это главное.       Они с возлюбленной прилегли отдохнуть в тени невысокого дерева. Солнце близилось к зениту, так что тень оказалась совсем крохотной: пришлось сильно потесниться, чтобы смогли уместиться оба.       Сначала лев со львицей молчали, наслаждаясь недолгим отдыхом, пока наконец Лайли не взялась за разглядывание раны на спине Кову.       — Сильно болит? — спросила она виновато — да, да, именно виновато, лев хорошо знал эту интонацию.       — Не особо, — он повёл плечом, а сам поменял позицию так, чтобы испещрённая царапинами спина была подальше от глаз львицы. — За меня не беспокойся. Всё… всё нормально.       — Я же вижу, что ненормально. — И как только ей удавалось читать его как раскрытую книгу! — Ну, что случилось? Ты же… этого и хотел.       — Чего — «этого»?       — Чтобы он умер.       Кову слабо усмехнулся. Да, Лайли чётко отгадала предмет его переживаний в течение последних… ну, пожалуй, в течение всей его жизни. Бурый лев мягко коснулся носом плеча хищницы: в такие моменты та всё ещё смотрела на него удивлённо, будто не верила.       — Если честно, сейчас я бы куда больше хотел, чтобы подох Радит.       — Радит? А он-то?..       — Он хотел навредить тебе. И сделал бы это, в отличие от той же тва… кхм, Готто.       Они замолчали, и Лайли, сразу уловив намерение друга сменить тему, вернула его к тому самому вопросу:       — С твоим отношением к Радиту всё понятно. Но ведь волнует тебя не он, — львица помедлила, а после добавила осторожно: — Жалеешь?..       — Даже не знаю, что думать, — Кову тяжело вздохнул и отвёл взор. Лайли внимательно всматривалась в его мордашку: лев знал, что она пыталась таким образом угадать ход его мыслей. Впрочем, он и сам был не прочь поделиться. — Всё так сложно. Мне казалось, что когда Готто умрёт, жизнь станет на порядок легче, счастливее, безопаснее… и для тебя в том числе, — хищник вымученно улыбнулся. — Но то, что случилось тогда, под баобабом… нет, даже представить себе не могу, чем всё обернулось бы, если бы… впрочем, не в этом суть. Дело в том, что Готто настолько сильно испоганил уклад на Землях Прайда, что, даже когда он мёртв, проблем меньше не стало. И я был бы рад тогда взглянуть на его уродливый труп, если бы тебе не угрожал подонок-принц. Ещё и матери стало хуже! Нет, я… я совсем не этого хотел.       Кову уткнулся в шею Лайли, и та несмело прижалась к нему в ответ. По крайней мере, рядом с ней лев чувствовал себя на порядок спокойнее, чем обычно… если бы всё было так просто, как здесь, рядом с Лайли, жизнь была бы поистине прекрасна.       — Я понимаю, — тихо ответила принцесса, — неясно, что будет дальше. Нам остаётся только делать всё, что в наших силах.       — Да, вот только выбор наследника от наших сил не зависит.       — Киара выберет Тика.       — Что? С чего ты это взяла? — лев нахмурился. Уверенность слов возлюбленной сильно его удивляла.       — Всё просто: Киара знает, что и ты, и я замешаны в заговоре. Может, она даже думает, что Готто убил ты.       — Но это не так!       — Скажешь ей об этом сам, — львица тяжело вздохнула. — Амани и Кайди она не выберет, потому что ни ту, ни другую на роль королевы не готовили. Остаются либо Радит, либо Тирико. Поскольку Радита ни одна разумная львица выбирать в наследники не станет, но есть лишь один вариант… наш Тик.       Кову помолчал, тупо уставившись на почти голые ветви дерева. Наконец он, чуть повеселев, ответил:       — Знаешь, ты меня здорово успокоила.       — Правда?       — Да. Если королём станет Тирико, так будет лучше для всех. У него… доброе сердце, нрав хороший, сражаться умеет. Чуть-чуть поучится, и всё будет хорошо.       Лайли кивнула, безмолвно соглашаясь со словами возлюбленного.       — И Радит явно не станет бунтовать против брата. Он, кажется, доверяет Тику.

***

      Когда Тирико шёл на Скалу Предков, он переживал. Причём очень сильно.       Взгляды львиц — особенно горных, выделявшихся из толпы незаурядной внешностью, — устремились к нему, но льву сейчас было не до них. К тому же, он прекрасно понимал причину их любопытства: перед ними — без-одного-дня-король, потерявший отца. Они смотрели на него. Изучали его. Пытались понять, ликовал он или тосковал по умершему родственнику. Но ни того, ни другого принц в этот момент не испытывал -лишь волнение перед разговором с матерью.       Это решение он принял для себя хоть и недавно, но был в нём твёрдо уверен. Просто раньше Тик даже представить не мог таких обстоятельств, чтобы самое страшное для него… случилось.       Ему почудилось, будто знакомая рыжая фигура промелькнула в толпе львиц его прайда, но… нет, это оказалась не она. Тоже горная, но не та самая. «Как бы мне хотелось стать таким же свободным, как ты».       Тирико не знал, в чём заключалась его свобода. И на вряд ли присоединение к Вольным помогло бы ему в этом разобраться… и всё же, он, по крайней мере, хорошо отдавал себе отчёт, что сделает его несчастным. И то самое, что могло случиться завтра, входило в этот список.       Когда принц вошёл в пещеру на Скале Предков, взгляды немногочисленных львиц были прикованы к нему. Но сам Тирико смотрел только на одну: на королеву, вяло глядевшую на сына из-под приопущенных век. По его взгляду, наполненному тревогой, львица всё поняла.       — Витани, — Киара обратилась к подруге, — позови Кайди и отправляйтесь вместе со львицами на охоту.       Витани была не глупа и сразу поняла, что королева хотела остаться наедине с сыном для разговора. Будучи одной из самых верных Киаре, она тут же бросилась беспрекословно исполнять приказ, и через считанные минуты на Скале Предков не осталось ни одной живой души, кроме королевы и её наследника.       Львица с трудом поднялась на лапы, чтобы подойти ближе к Тирико, но принц в тот же миг бросился ей на подмогу:       — Не надо, мам! Лежи, отдыхай… тебе не нужно стоять, чтобы со мной говорить, — песчаный лев лёг напротив матери, чтобы оказаться на равных с ней. Киара словно выдохнула с облегчением. — Вот, вот так. Я не хочу, чтобы тебе вновь стало хуже.       — Да куда уж хуже, — хищница невесело усмехнулась. — Впрочем, мне уже легче, чем вчера… спасибо Кову и Раффики за заботу.       — Да. Огромное им спасибо.       Они замолчали. Киара внимательно всматривалась в большие карие глаза сына, точно такие же, какие были у неё самой. Пусть Тирико и был до страшного похож на своего тирана-отца, взгляд его — точно такой, как у Киары. И сердце такое же большое.       — О чём ты хотел со мной поговорить?       — Я… я догадываюсь, кем ты завтра назначишь наследника, — голос принца дрогнул, но он собрался с силами и продолжил: — Конечно, я… не имею никакого права влиять на твой выбор. И всё же есть то, что я хотел бы тебе сказать. Перед тем, как ты примешь решение.       Киара выглядела удивлённой. Она медленно кивнула, чтобы не спугнуть пробившийся в сыне лучик уверенности:       — Я тебя внимательно слушаю.       Тирико вновь вспомнилась Огонёк, Вольные и перья, бесконечно много перьев, мельтешивших перед глазами. Что было бы, если бы он ушёл тогда? Что было бы, если бы… не побоялся?       — Я отказываюсь от престола Земель Прайда. Я не хочу быть следующим королём. Это не моя роль, и ты, и я это прекрасно понимаем.       Киара, поражённая, смотрела на младшего сына. Тирико с досадой потупил взор, но своего решения менять не собирался. Он терпеливо ждал ответа матери.       — Но… ты единственный из детей Готто, кому я могу доверить эту роль, — усомнилась королева. Она выглядела напряжённо, пусть и старалась с усилием сохранять спокойствие. — Ты единственный ни в чём не замешан. И тот заговор…       — Мам, я тоже в нём участвовал! — Льву было больно смотреть на испуганные глаза матери, но и лгать ей он не мог. Вздрогнув, принц продолжил тише: — Я… я тоже там был. Разговаривал с Вольной. Знал, что всё это произойдёт. Да, там, у ущелья, меня не было, но… всё случилось с моего согласия, а значит, я тоже причастен к смерти короля.       Тирико смолк, и Киара не спешила продолжать диалог следом за ним. Она глубоко задумалась, усиленно пытаясь смекнуть, что к чему и что ей следовало делать дальше.       — Я уважаю твой выбор. Но теперь я совершенно не знаю, что с этим делать.       Лев мягко коснулся лапы матери, пробормотав тише:       — Ты… в курсе, что случилось у баобаба вчера вечером?       — Нет. Но я догадываюсь, что король не просто «умер». Его убили.       — Убийца — Кайди, — когда львица была шокирована словами принца во второй раз, Тик поспешил добавить: — Но ни одна душа на Землях Прайда не должна об этом узнать! Иначе… Лайли и Кову пострадают. А я этого не хочу.       — И я не хочу. — Они вновь уставились друг на друга. Киара слабо усмехнулась. — И я всё ещё не знаю, что делать.       — Знаешь.       Киара с сомнением взглянула на Тирико, будто пыталась найти в его глазах ответы на собственные догадки.       — И ты, и я знаем, кто настоящий наследник. И это ни Кайди, ни Амани, ни Лайли, ни я и даже не Радит. Готто допустил в своё время ошибку — пусть я и не знаю обстоятельств, при которых это случилось. Готто позволил Кову жить. А потому Кову — единственный законный наследник.       Королева отвела взор, задумавшись.       — Ты прав. Но прайд, жители...       — Жители ничего не скажут против, если ты расскажешь, как всё было. А прайд, — Тирико горько усмехнулся, — лишь одна треть горных могут иметь что-то против. Но они смирятся. Остальные две трети сумеют их убедить, что правда на твоей с Кову стороне. Нужно лишь… рассказать, как всё было на самом деле.       Киара тяжело вздохнула, ещё раз посмотрев Тирико в глаза. На этот раз она ничего не ответила. Впрочем, принцу это было и не нужно: последнее слово в любом случае оставалось за королевой.