Цветочный сад

Хорошо сваренный кофе по утрам прекрасно бодрит. Горьковатый вкус далеко не всем приходится по душе, многие разбавляют напиток молоком, но кто-то считают это извращенством. Кофе нужно пить таким, какой он есть изначально, без примесей, заглушающих весь специфический вкус напитка. Что-то похожее и с людьми. Без навязанных мнений и истин, придуманных качеств характера, проникших своими корнями под корку мозга, и бессовестной, порой необязательной лжи человек теряет своё первоначальное я, заложенное изначально. Так называемые «примеси» убивают индивидуальную личность. Но людей, любящих кофе разведённое водой или молоком с добавлением сахара, корицы и может даже приторно-сладкого сиропа, гораздо больше тех, кто предпочёл исключительную горечь, ведь такой напиток более приятен для употребление в пищу.  — Германия, всего один вопрос! Ответь, Союз действительно мёртв?! — мужская фигура в чёрном одеянии, схватилась иссохшими ладонями за края кухонного стола, который так и норовил треснуть под напором сильного тела. Он опирался об него напряжёнными до предела руками, чуть ли не крича, повторял один и тот же вопрос уже третий, а может даже и четвёртый раз. Глаза немца горели алым пламенем, которое было готово испепелить всех без исключения. Он ждал ответа.  — Из-за этого Вы, отец, и учинили этот балаган в моём кабинете? Ради интереса, зачем вам эта информация? — напротив разъярённого Дитриха расположился Герман, протиравший белым платочком свои запотевшие очки. Отца в таком состоянии он видел не раз и давно к этому привык. Такое происходит всегда, когда Дитрих не получает желаемое. Вот и сейчас он пытается добиться от сына ответа, но всё никак не выходит. Германия тоже не пальцем деланный, стоит против Рейха непоколебимой стеной. Этот допрос начался ещё с вечера, когда оба собирались возвращаться домой из СВП. В один момент дверь в кабинете Германии с грохотом распахнулась, с размаху стукнувшись ручкой об стенку. В проходе показался Рейх, с непривычно красным и дрожащим, будто при нервном тике, лицом, да и в общем с очень неспокойным видом. Такая картина несомненно напрягла испугавшегося Германию, но удивило его ещё больше то, что через мгновение Рейх с силой затолкнул какого-то паренька в кабинет, что тот не смог удержать равновесие и грохнулся на пол, потирая ушибленное место. Присмотревшись, Герман узнал в нём Украину. Парень выглядел напугано, а на лице был шок вперемешку с возмущением и злобой. Видимо, Украина вновь под вечер разносил отчёты и случайно нарвался на Рейха. Но что же между ними произошло?  — Это правда?! Этот abschaum (подонок) не врёт?! Какого чёрта я об этом не знал?! — громогласный и до жути гневный голос Рейха раздался по всему помещению, Украину аж передёрнуло. Немец старший подлетел к столу Германии и, стукнув кулаком по деревянной поверхности стола не прерывая при этом зрительный контакт с сыном, повторил. — Это правда?!  — О чём вы говорите, отец? Кто мёртв? — сложив руки домиком, спросил Германия. Он мельком бросил взгляд на Украину, что позволило рассмотреть его повнимательнее. Торчавшие в разные стороны волосы, рубашка на половину не заправлена в брюки, один рукам расстёгнут и закатан вверх, не хватало одного ботинка, а шнурки на другом развязаны. На драку мало похоже, ведь явных повреждений не видно, лишь небрежный вид и шоковое состояние. Скорее всего Украина просто активно вырывался, пока Рейх тащил его в кабинет сына. Воспользовавшись моментом, Украина попытался по-быстрому смыться, но Рейх быстро среагировал и схватил его за шиворот, впечатав спиной в стол.  — Куда ты собрался?! Ты ведь соврал о его смерти, да?! — закричал немец, продолжая удерживать паренька.  — Да не вру я! Он давно уже как сдох! — послышался хрип Украины. Резким движением юноша ударил ногой Дитриха, что позволило ему ослабить хватку немца и вырваться. Он влетел в шкаф, уронив пару бумаг и папок. Не успев очухаться над Украиной вновь нависла пугающая тень Дитриха, который разъярился ещё больше.  — А ну прекратили оба и объяснили мне, что происходит? — вмешался Германия, выбежав изо стола. Первый день Дитриха на работе, а уже всё пошло по наклонной. Ситуация сюр.  — Вам следует извиниться перед Украиной. Думаю, он сильно напуган. Среди воплощений о вас могут поползти слухи, он ведь точно расскажет кому-то об этом инциденте, — шумно выдохнув, сказал Германия.  — Так это был Украина. Теперь ясно, почему его лицо мне показалось знакомым, — уже более спокойно повторил Рейх. — Ты так и не ответил.  — Почему Вы спрашиваете это у меня? Могли бы найти информацию из других источников, неужели ничего нет? — Германия встал изо стола и направился к раковине, чтобы вымыть кружку, где не так давно был кофе. — Да, товарищ Союз умер тридцать с лишним лет назад. Я не знаю, как это точно произошло. Беларусь рассказывала, что у него остановилось сердце, Китай утверждает, что Союз повесился в своём старом доме, Америка и вовсе думает, что тот спился. Из России я не смог вытянуть ни слова. В общем, его смерть окутана тайнами и загадками и у всех своё мнение на этот счёт, — Германия повернулся к отцу, метнув в него сердитый взгляд. — И всё же мне не понятна Ваша заинтересованность. Скажите честно, зачем Вам это нужно? В помещении повисло молчание. Германия продолжал вопросительно пялиться на отца, ожидая ответа. Тот в свою очередь стоял, как вкопанный, ни произнося ни звука.  — Кофе был вкусный, спасибо. Но прошу, в следующий раз не добавляй туда молока, — прервав тишину, пробурчал Дитрих, поставив свою кружку около раковины. — Можешь не переживать, мне нужно было это не из-за негативных побуждений. Спокойной ночи, постарайся лечь сегодня пораньше.  — Кхм, и Вам хорошо выспаться, — вновь утомлённо вздохнул немец младший и стал мыть кружку отца. И так голова забита всяким, а тут опять какой-то конфуз. Несомненно поведение Рейха казалось юноше странным, а слова об отсутствии, как он выразился, негативных побуждений доверия не внушали. Кто знает, что придёт в его дурную голову завтра. Германия вытянулся, прохрустев спину. Он подумает об этом завтра, а сейчас нужно заняться другими делами, а именно поспать. — М-да, зачем вот только мы выпили кофе перед сном? Тяжёлая туша упала на кровать, заставив её скрипнуть. Навязчивые мысли не давали покоя, что всё это значит? Дитрих ожидал всего, но не этого. Внутри было как-то пусто и тоскливо. Почему он, воплощение страны, устроившей самую кровопролитную войну, жив, а Союз пакуется где-то под землёй на глубине трёх метров? Что же такое произошло? Ох, Рейх слишком много пропусти, ещё так много нужно наверстать. В придачу до жути напугал Украину. С чего такая реакция Дитрих сам не знал. Слова юноши показались ему наглой и бессовестной ложью, что тот не смог себя проконтролировать. Кажется, он так и не смог научиться себя контролировать за долгое время самобичевания. Ещё немного поразмышляв и окончательно остыв, Рейх переоделся и укутался в одеяло. За этот день произошло много чего, и мужчина успел знатно измотаться как в моральном, так и в физическом плане. Глаза тут же начали смыкаться, а тело постепенно расслабилось. Так немец и уснул с мерзким осадком на душе. Сладкий аромат заставил немца очнуться. Рейх сидел посреди луга, покрытого благоухающими цветами. Слышался шелест свежей травы из-за небольшого ветерка. Всё кругом было залито яркими лучами утреннего солнца.  — Где я на этот раз? Неужто опять сон? Да когда ж я смогу по нормальному пос… — вдруг замолк немец, услышав, как кто-то бежит к нему. Звук становился всё ближе и отчётливее. Но вдруг на голову Рейха что-то упало. — Заждался меня небось? — послышался ребячий голос над немцем. Рейх запрокинул голову и увидел мальчишку с большими, блестящими, янтарными глазами, красными взвинченными волосами, в которых застряло пару травинок, и с россыпью почти незаметных веснушек на лице. Парнишка, задорно улыбаясь, плюхнулся на траву рядом с Дитрихом. — Как тебе венок? Я старался выбрать подходящие цветочки. Рейх сразу узнал в мальчике Союза. Он хорошо помнил его в детстве, тогда они много времени проводили вместе. И вот опять начинает появляться разъедающее чувство скорби и тоски. Такой чудесный, совсем невинный и светлый душой мальчик не должен был столкнуться с такой судьбой, не должен был пересекаться с жутким немцем. Он не видел в нём угрозы и считал замечательным другом. Ну а через несколько лет будет присмерти валяться где-то в окопе с парочкой пуль.  — Прекрасный венок, Союз, — Рейх аккуратно держал в руках сплетённые между собой красные цветочки, прямо под цвет глаз. Венок был немного небрежный, листочки торчали в разные стороны. -Рад, что тебе понравилось. Он из мака и купальницы. Правда красивые? — светясь от радости воскликнул мальчик, не переставая улыбаться.  — Да очень красивые, Союз, — Рейх надел венок обратно и перевёл свой хмурый опечаленный взгляд на мальчишку. Тот лишь хихикнул и, вскочив с земли, помчался куда-то. Рейх лишь проводил его глазами и утомлённо лег на траву, прикрыв лицо руками.  — Прости меня…  — Ого, так сразу? Я думал, хоть поприветствуешь, — усмехнувшись, сказал некто. Дитрих, не узнав голоса, быстро вскочил и попытался найти взглядом источник звука. Никакого луга и в помине не было, лишь венок остался на голове. Рейх оказался в совершенно другом месте. Беседка, та самая беседка из воспоминаний немца, где два товарища проводили летние дни вдвоём. Сад тоже был на месте, всё так же красив и неизменен. Вот только никого поблизости из людей Дитрих не обнаружил.  — Hol's der Teufel! (Чёрт возьми!) Да когда же это всё закончится! — крикнул немец. Такие сны он смело мог назвать кошмарами, будто кто-то специально заставляет его видеться с бывшим другом, тем самым заставляя Дитриха знатно помучаться.  — Давай потише. Не переживай скоро я тебя отпущу, — вновь послышался хриплый голос откуда-то из сада. Средь деревьев промелькнула тень, что не осталось без внимания немца. Он начал всматриваться в просветы между стволами и увидел приближающуюся фигуру. На свет вышел мужчина среднего роста и телосложения с отросшими бледно-алыми волосами, редко блестевшие не старческой сединой. Одет был просто: кожаные сапоги, распахнутое тёмно-бежевое пальто, под которым виднелся серый свитер и тёмные брюки. Лицо расслабленное с небольшими морщинами и синяками под глазами. Мужчина прошёл внутрь беседки и поставил на деревянный столик поднос с двумя маленькими чашечками, сахарницей и кофейником. — Будешь кофе? Кстати, миленький венок, тебе идёт. Ответа не последовало. Мужчина налил кофе в обе чашки и одну из них поставил около обескураженного немца. Тот даже не шелохнулся, лишь продолжал выпученными глазами пялиться на незнакомца.  — Не признал что ли? Неужели, я стал так плохо выглядеть. Эх, видно годы берут своё, — хихикнув, сказал мужчина и бросил в кофе несколько кубиков сахара, а после сделал большой глоток. Лицо сразу сморщилось в отвращении. — Тьфу, как это только пьют? Ересь! Молчание. Ни единого звука от Дитриха.  — Ты язык проглотил? Нет, я всё конечно понимаю, шок, все дела. Но скажи хоть что-нибудь, мне не шибко хочется вести монолог со стеной. Тут же со стороны Рейха послышался злобный рык. Внутри закипел гнев, готовый вот-вот вырваться наружу. Глаза яростно блеснули и тот, схватив бедную чашечку с кофе, швырнул её на пол. Та сразу же разбилась, а осколки разлетелись по полу.  — Н-дэ, как был редиской, так и остался. Чего вот ты злишься, я поговорить хочу, — огорчённо буркнул мужчина, с печалью рассматривая разбитую чашку бледно-жёлтыми глазами. Вздохнув, он вновь сделал большой глоток и опять сморщился, будто совершенно забыв вкус. — Почему мне снится мертвец?! Это небесная кара?! Т-ты… Да что за sheiss (хуйня)! — воскликнул немец. Сначала он даже не признал в мужчине Союза, уж слишком потрёпанный и дохлый. Его выдала лишь манера речи и знакомые черты лица. Даже некогда приятный мелодичный голос успел почерстветь. Раньше из коммуниста фонтаном била энергичность, сейчас же он будто завял. Однако, лицо всё также оставалось спокойным с лёгкой улыбкой на сухих губах. — Узнал значит. А я думал, ты будешь рад меня видеть. Эх, даже обидно. Нагрубил, так ещё и чашку разбил, — покачал головой Союз, ещё сильнее растрепав неприбранные волосы. — Мертвец говоришь. Пхе… мне даже интересно, как я умер?  — Was? (Что?)  — Рано ты меня в погибших записал, агрессор.