Камелия

— Не надоело постоянно делать это? — Сайно скучающе вздыхает, в очередной раз лениво потягиваясь на низкой деревянной кровати и искоса поглядывая на то, как Тигнари стоит над резным столом и бережно приклеивает к плетёному самодельному браслету застывшие в густой смоле лепестки красной камелии. Он делает это всегда, когда Сайно объявляет об отправлении в исследовательскую экспедицию в пустыню, и строго пресекает любые возражения со стороны, всерьёз угрожая лишить его своих целебных снадобий и отправить за ними на ближайший городской рынок к местным пройдохам. Сайно на эти предупреждения только послушно протягивает руку. «Камелии на удачу» — всегда слышит он в ответ на свои возмущения. — Не надоело постоянно задавать глупые вопросы? — нагло передразнивает Тигнари, взмахивая хвостом. Он забирает с одного из высоких стеллажей какой-то флакончик и капает несколько капель на браслет, после чего комната заполняется приятным сладковатым ароматом. — Имеешь что-то против? — парень оборачивается, навострив уши, недовольно щурит глаза и по-лисьи морщит нос. Кажется, он вот-вот собирается разразиться гневной тирадой или прочитать нотацию, но Сайно торопливо садится, выставляет руки перед собой в знак признания поражения и тихо посмеивается, забавляясь животными повадками друга. Наконец, браслет готов. Тигнари внимательно осматривает плоды своей двухдневной работы и, удовлетворенно хмыкнув, подходит к Сайно и, дёрнув его за руку, завязывает фенечку на запястье. — Забирай корзинку со снадобьями и уходи уже. Такие хаотичные, порой резкие и отрывистые движения Тигнари уже стали чем-то обыденным и в некотором смысле необходимым для Сайно, поэтому он лишь демонстративно закатывает глаза, поднимаясь с низкой кровати и крепко обнимая друга со спины, отчего тот весь напрягается, но быстро успокаивается в знакомых руках. Они оба знают, что за показной грубостью Тигнари обычно скрывается забота вперемешку с волнением. Пустыня беспощадна. Она хоронит под своими песками даже самых сильных и опытных искателей приключений. Но они оба знают, что, несмотря на беспокойство Тигнари, Сайно, выросший среди песчаных бурь и древних руин, после экспедиции вернётся и принесёт с собой новые пустынные диковины, которые станут замечательными образцами для исследований. Они оба знают, что, несмотря на заверения Сайно о своём хорошем физическом состоянии, Тигнари вновь, бережно и кропотливо собрав травы, приготовит ему снадобья в новую экспедицию. Как-то раз Коллеи, наблюдая за ними, поинтересовалась, как же сложилась их дружба? Ведь в её глазах их характеры совсем не сочетались между собой. Они тогда оба таинственно промолчали, хоть и знали ответ. Ещё во времена обучения в Академии Сумеру они открыли, что рядом друг с другом обретают желанный и необходимый покой и радость, которых оба были лишены с юных лет. Обладая схожими взглядами, они быстро сошлись — оба по своей природе остро реагировали на любые внешние раздражители, нарушающие размеренное течение бытия, и находили особое очарование в тихой уютной жизни, наполненной различными исследованиями и наукой. Спорные ситуации разрешались беседой за чашкой чая, разговоры велись обдуманно и взвешенно. Они также делили переживания и радости, обсуждали любые проблемы, иногда даже просто наслаждались тишиной. И пусть характер каждого был далёк от идеала, судьба всё-таки свела их вместе. — Отцепись уже, — притворно бурчит Тигнари, но не вырывается. Напутственно-угрюмое выражение лица постепенно сглаживается, и он разворачивается, в ответ сжимая Сайно в объятиях. — Возвращайся быстрее. Не забывай принимать снадобья. Удачи. На лице расплывается широкая улыбка, и Сайно, не сдержавшись, принимается мягко поглаживать Тигнари за ушком, отчего тот в мгновение краснеет, но всё же невольно подставляется под ласковые руки, по-животному уркая и между тем смущённо фыркая привычное «да уйди уже». Сайно в ответ тихо посмеивается, в который раз мысленно радуясь, что Тигнари, обычно избегающий любого тактильного общения, позволяет ему подобные прикосновения, но всё же отстраняется, забирая корзинку со снадобьями и покидая небольшую обитель друга, бросив напоследок «до встречи». Тигнари ещё долго продолжает вглядываться в вечернюю темноту тропического леса и, когда силуэт Сайно исчезает за деревьями, плотно зашторивает окна и медленно сползает по стене дома на колени, сжимая руки и задумчиво смотря перед собой. Биение сердца на секунду учащается, но Тигнари делает несколько глубоких вдохов, успокаивая не успевшие разбушеваться чувства. — Красные камелии на удачу, да? — смеётся он про себя.

***

Тишина. Тревожная тишина, нарушаемая сухим шелестом песка под ногами, окутывает бескрайние просторы пустыни. Под лучами жарко палящего солнца в какой-то момент становится просто невыносимо, а надвигающаяся песчаная буря только усугубляет ситуацию, неся с собой знойный ветер. От духоты спасает лишь сделанное на основе тропических трав зелье, бережно завёрнутое Тигнари в кулёк с другими снадобьями. — Пустыня беспощадна, — Сайно кивает на слова одной из пустынников, отправившейся на изучение здешних руин вместе с ним, и смахивает испарину со лба, продолжая делать путевые заметки в блокноте. Экспедиция затягивается. Идущая с востока буря не предвещает ничего хорошего, грозя уничтожить плоды изнурительной работы. Все участники изрядно истощены, долгие пять месяцев они не покидают пустыню. Срок возвращения близится. — Кто эта несчастная? — Сайно вздрагивает, когда слышит чужой голос совсем рядом, и мысленно корит себя за подобную беспечность. Он даже не заметил, как она встала и подошла со спины. В последние дни он чувствует себя чересчур рассеянно. После небольшой стычки с руинным стражем и по глупости пропущенного удара по ноге, рана в условиях подобной жары плохо заживала, иногда вновь начиная кровоточить. Но Сайно справедливо считает, что ему повезло, и, увернись на мгновение позже, перелома было бы не избежать. Да и лекарственные настои, приготовленные Тигнари, очень хорошо помогают снимать боль. — О чём ты? — спустя минуту молчания непонимающе спрашивает он. — Это же лепестки камелии? — Дехья, а именно так звали его напарницу, подсаживается рядом, указывая на завязанный на запястье браслет. — Чрезвычайно редкое и дорогое растение. На языке цветов означает «ты — огонь в моём сердце». В наших краях эти цветы дарят с надеждой на отношения. — Один близкий друг делает их мне в каждую экспедицию на уда… Стой, что? Дехья довольно ухмыляется и, насвистывая про себя поздравления, убегает в сторону лагеря, за что Сайно мысленно благодарит её. Понимающая девушка, которая благодаря своему кошачьему чутью способна легко определять чужое настроение. «В наших краях эти цветы дарят с надеждой на отношения» Сайно нервно сглатывает, несколько секунд неотрывно вглядываясь в браслет и рассматривая лепестки камелии. Тигнари — один из самых известных местных ботаников, который провёл всю свою жизнь за изучением лесов Авидьи. Он с закрытыми глазами по одному лишь запаху способен различить более трёхсот видов растений, язык цветов ему хорошо известен. — Тигнари… — протягивает Сайно, смакуя каждую букву этого имени, и тяжело вздыхает, прижимая браслет к груди. Чёрт. Чё-ё-ёрт. Сердце на несколько секунд даёт сбой, то начиная заходиться бешеным ритмом, то болезненно сжимаясь. Сайно непроизвольно сгибается от внезапной рези в животе, зажимая его руками, и тщетно пытается сохранить привычное хладнокровие, ломающееся под натиском нахлынувших эмоций. Голова вмиг пустеет, а виски неприятно сдавливает. Сознание настойчиво отказывается воспринимать подобную информацию. Чёрт!.. Тигнари дорог ему. Очень дорог. Сайно не может и не хочет отрицать, что рядом с Тигнари он наконец смог обрести душевный покой. Царящая между ними атмосфера доверия и спокойствия очень важна для него, но… отношения? В какой-либо форме? С ним?! — Я сойду с ума… — он сжимает губы и резко приподнимается, забыв о раненой ноге и тут же жалея об этом необдуманном движении. Бинты сместились, рана вновь начинает кровоточить. Сайно досадливо морщится и уже рефлекторно тянется к своему походному мешочку, завязанному на поясе, чтобы достать небольшую бутылочку с лекарством. Лекарством, сделанным Тигнари… — О, Архонты… Кажется, этой ночью ему не уснуть. Ни в одну из ближайших ночей.

***

— С возвращением! — Тигнари не оборачивается, когда слышит, как кто-то заходит в дом, но непроизвольно счастливо подмахивает хвостом, улавливая чутким слухом знакомые шаги. Некоторые торговцы с городского рынка ещё утром сообщили о том, что видели исследователей, направляющихся в Академию Сумеру по завершении экспедиции. Тигнари дожидался друга несколько часов и уже успел приготовить сытный ужин в честь его возвращения. — Сайно? С тобой всё в порядке? — взволнованно спрашивает Тигнари, когда понимает, что Сайно стоит на месте и, кажется, не собирается заходить в дом. Лицо у него бледное, щёки впавшие, под глазами вырисовываются тёмные круги. Болезненный вид друга не на шутку пугает. Почти шесть месяцев в экспедиции оставили на нём свой след. Пустыня его не пощадила. Не пощадили и эти безумцы из Академии. Наверняка, сразу по завершении исследования заставили писать подробный отчёт о проделанной работе. — Ты очень устал, — в конце концов, констатирует Тигнари, — переночуй у меня и хорошенько отдохни. Я приготовлю отвар для поддержания сил и… — Не нужно, — отрезает Сайно. — На рассвете я отправляюсь в следующую экспедицию, поэтому пришёл попрощаться. Голос Сайно звучит необычно жёстко и сухо, отчего Тигнари непроизвольно вздрагивает, печально опуская уши и хвост. Снова отправляется в экспедицию? Сразу после возвращения? Будучи в таком состоянии? «Возможно, им удалось обнаружить что-то интересное, раз он не говорит» — думает Тигнари, поглядывая на полки с засушенными травами. Он вряд ли успеет приготовить всё в срок, но хотя бы самое необходимое… — Хорошо, я сделаю всё к утру, — он переводит взгляд на запястье Сайно и хмурится, заметив, что оно пустует. Потерял? — Браслет не успею сделать, но у меня есть брошь из того же цветка, поэтому… — Не нужно, — от смены тона на более грубый дрожь пробегает от самого основания хвоста до кончиков ушей. В комнате вмиг сгущается напряжение, и между ними повисает гнетущее молчание. Тигнари хотел было привычно возмутиться, принять угрюмый вид, но он продолжает просто стоять и дожидаться, когда друг соберётся с мыслями и расскажет, что происходит. Возможно, во время экспедиции случилось что-то, что потрясло его, и он в смятении? — «Ты — огонь в моём сердце», — Сайно достаёт браслет из-под походного плаща и показывает Тигнари. Ни одного лепестка камелии. Кажется, всё проясняется… Мозг отказывается воспринимать реальность и сбивчиво перебирает одну мысль за другой, пытаясь где-то в подсознании найти выход из ситуации, но ничего не выходит. Тигнари лишь виновато опускает голову, принимаясь спешно тараторить: — Нет, ты не так понял, красные камелии дарят… — Тигнари… Да… как он мог забыть? Их дружба прошла через годы. Сайно слишком хорошо его знает. Врать — смысла нет, оправдываться тоже. И какой в этом резон? — Верно. Ты мне нравишься. Уже очень давно. Кажется, сердце делает переворот с кувырком где-то внутри, отчего тело вмиг слабеет, и Тигнари чудом удаётся устоять на ногах. Сайно никогда прежде не смотрел на него так отстранённо, будто его вовсе нет здесь, будто он — пустое место. Тигнари хочет что-то сказать, как-то смягчить накалившуюся обстановку между ними, но любые слова противной горечью оседают на языке, и он продолжает лишь глупо стоять и смотреть на Сайно. — Нам нужно какое-то время не общаться. Я пришёл сюда, чтобы посмотреть на тебя и понять себя, но только сильнее запутался. Прости, Тигнари. И он уходит, скрипнув дверью, оставляя Тигнари одного наедине со своими мыслями.

***

Тридцать раз. Ровно столько день сменяется ночью с момента ухода Сайно. Он отправился в очередную исследовательскую экспедицию, оставив после себя множество невысказанных вопросов и друга, медленно изводящего себя волнением и тревожными мыслями. Впервые, думает Тигнари, Сайно отказался от его помощи при подготовке к отъезду, и впервые он, скорее всего, не придёт к нему по возвращении. От подобных мыслей становится физически больно. Скоро уже пройдёт месяц с их расставания. И как всё приняло подобный оборот? Тигнари не хотел, чтобы Сайно узнал о его чувствах. Знал, что, несмотря на безграничное понимание и жизненные взгляды, он не поймёт. Да и не то чтобы он хотел каких-то изменений в их отношениях. Давно, ещё во времена обучения в Академии, он принял это как факт, как данность, и просто бережно хранил эту привязанность где-то глубоко внутри, никогда ни на что не надеясь. Сайно был рядом — Тигнари было этого достаточно. Он не хотел сделать больно, не хотел ранить и обидеть, не хотел, чтобы Сайно нагружал себя мыслями об этом. Для Тигнари главное — покой и умиротворённость, которую он нашёл в друге. Он легко мог продолжать жить, не переходя черту близкой дружбы, но ситуация вышла из-под его контроля. И проблема скорее не в том, что Сайно узнал о его чувствах. Проблема в том, что Сайно начал размышлять об этом. Хуже некуда. А если его умозаключения приведут к полному обрыву их связи, ведь «так будет лучше»? — Чёрт… — Тигнари устало потирает переносицу, лёжа на кровати и поглядывая на светлячков, кружащих за окном. — Я скучаю…

***

— Мастер Тигнари? — Коллеи, возвращаясь с патрулирования, не может пройти мимо дома своего учителя. Около недели назад состояние наставника внезапно ухудшилось. Он погрустнел, прекратил свои исследования трав и сухо проводил ежедневный патруль, без особого внимания защищая до этого так бережно оберегаемый тропический лес. — Мастер Тигнари?.. — Коллеи настойчиво стучится в дверь, но, не услышав ответа, с извинениями заглядывает внутрь. Жёсткий и терпкий травяной запах ударяет в нос с такой силой, что у Коллеи ощутимо плывёт перед глазами, но вид лежащего на полу мастера в окружении множества бутылочек из-под снадобий тут же приводит её в чувство. Девочка, проходящая обучение в суровых условиях тропического леса, опытна в оказании помощи при отравлении и заражении, поэтому она быстро берет себя в руки, подбегая к парню и прикладывая маленькое карманное зеркальце к лицу. «Сначала надо понять, есть ли кого спасать. Если на зеркальце образуется конденсат, то…» — Жив, — Коллеи облегчённо вздыхает и, прощупав двумя пальцами место на шее у артерии, находит пульс. «У отравления много признаков. Из тех, которые проявляются внешне — бледность, учащение и ослабление сердцебиения, температура, раздражение на коже» — Не отравление, — Коллеи задумчиво осматривает наставника, не обнаружив никаких признаков «интоксикации», как говорил он по-научному. Рядом с Тигнари разбросано множество бутылочек, и Коллеи внимательно вчитывается в состав каждой. «Из некоторых специфических сочетаний трав можно было бы приготовить прекрасные лекарственные растворы, но их запах способен сломить человека» — Но с этими, кажется, всё в порядке, — Коллеи переводит взгляд от наставника к снадобьям и удивлённо моргает. В конце концов, девочка вскакивает и решает действовать дежурно для обычной простуды, распахивая окна, подкладывая под его голову мягкую подушку и накрывая лёгким пледом. — Что же с Вами произошло, мастер… За время, пока Тигнари находится без сознания, Коллеи успевает о многом подумать. В конце концов, она приходит к выводу, что подобное состояние наставника, скорее всего, связано с его поведением в последние дни. Здесь остаётся только ждать, когда он проснётся. «А ведь они с господином Сайно так быстро расстались… Может?..» Коллеи поднимается и, заметив на столе несколько пустых листов, принимается писать сообщение. Это не её дело. Она понимает. Но наставник дорог ей, и она сделает всё, чтобы вернуть ему тот энтузиазм, с которым он раньше выходил на ежедневный патруль. «…надеюсь на Ваш скорый ответ. Коллеи» Письмо готово. Снаружи у входа обыденно сидит статный сокол, на спинке которого привязан деревянный футляр. — Удачи, — Коллеи закрепляет письмо и, сняв клобучок, командой отправляет в путь. Сокол, широко взмахнув крыльями, исчезает в темноте тропического леса. Пернатый, обученный лично Тигнари, должен доставить сообщение в дом Сайно, ориентируясь на звон колокольчиков. — Коллеи? — девочка вздрагивает, услышав голос позади себя, и быстро оборачивается, взволнованно осматривая своего наставника, который сейчас держится на ногах только благодаря косяку двери, опираясь на него нетвёрдой рукой. Коллеи тут же срывается с места, подбегая к мастеру и подставляя ему своё плечо. Дойти до кровати становится настоящим испытанием, в процессе которого Тигнари чуть дважды не сваливается на пол, но его ученица чересчур упорна и настойчива в любом деле — она, собрав всю свою волю, практически затаскивает парня на постель. — Спасибо, — благодарит Тигнари. Собственных сил не хватает не то чтобы на несколько банальных вопросов о том, как девочка оказалась здесь и что делала, а даже на то, чтобы приподняться и поднять стакан воды. Но Тигнари всё же справляется сам. — Что произошло, мастер? — Коллеи смотрит с таким неподдельным волнением и искренностью, что Тигнари невольно ухмыляется. Такой милый и честный ребёнок. — Коллеи… — Я не уйду. И не просите, — Тигнари утомлённо кивает. И упёртая. Вся в наставника. На самом деле, Тигнари не думал выгонять девочку. Ему просто нечего сказать. Он смутно помнит, как оказался лежащим посреди комнаты. Да и весь прошедший месяц был как в тумане. С момента, как Сайно отправился в экспедицию, с каждым днём становилось только хуже. Сначала Тигнари успокаивал себя тем, что хорошо знает друга, и тот явно не из тех, кто способен просто бросить, не разобравшись в ситуации. «Ему просто нужно время подумать» — звучало в голове всё чаще и чаще. Наигранное спокойствие сломалось спустя три недели после отъезда Сайно, когда из города пришла весть о его возвращении. К другу он так и не зашёл. В первый день Тигнари ещё как-то пытался бодриться, убеждая себя, что Сайно обязательно зайдёт. Вот отдохнёт и зайдёт. На третий день, когда тот так и не пришёл, по словам Коллеи в глазах наставника будто застыла невыразимая тоска и печаль. Не хотелось проводить ежедневный патруль и вновь браться за эксперименты над растениями. Дела валились из рук. Становилось в тягость просто подняться с кровати. К концу недели внутренний голос начал упрашивать хозяина взять себя в руки, а утомлённое сознание ещё более настойчиво требовало покоя. Спустя столько дней, проведённых на постели в одном положении, смотреть на неё становилось дурно. Тигнари помнит, как просто сел на пол и спустя несколько часов «созерцания» светлячков за окном, видимо, уснул. «Бедная Коллеи» — Тигнари разворачивается, утыкаясь в стену, и впервые за последний месяц слегка улыбается. — Я послала весть господину Сайно. Надеюсь, что он скоро прибудет, несмотря на такую темноту, — задумчиво тянет Коллеи, не отводя глаз от окна. Тигнари на это чересчур резко оборачивается, отчего тело протестующе дрожит, а перед глазами рассыпаются разноцветные искры. Он хочет возмутиться, принять недовольное выражение лица, но сил хватает только на укоризненный взгляд в сторону Коллеи. Та пропускает его мимо себя, продолжая упорно не замечать негодование наставника, и Тигнари в который раз досадно ухмыляется. И вправду его ученица. — Тигнари! — голос друга раздаётся в голове оглушительным звоном, и Тигнари опускает уши и поджимает хвост. Сайно как нельзя вовремя, вот ни раньше — ни позже. Конечно, он скучал… Изводил себя предположениями, что Сайно погиб где-то далеко в пустыне, уже к концу второй недели проводил ночи у городских ворот, зная, что экспедиции обычно затягиваются на месяцы, но надеясь застать возвращение друга. Да что уж там, ему было паршиво последние семь дней, но, кажется, он совсем не готов к этой встрече, к их разговору и к тому, что за ним последует. Тем более не готов, будучи в подобном подавленном состоянии. — Коллеи, возвращайся домой. Внизу Дехья, попроси её довести тебя. Я останусь здесь, — Сайно проходит мимо девочки, опускаясь на кровать, и вслед ей бросает тихое: — спасибо, что присмотрела за ним. Девочка в ответ на это широко улыбается и, сделав притворный реверанс, покидает дом своего наставника. Между тем, в комнате повисает непривычная тишина, нарушаемая лишь размеренным стрекотанием сверчков с улицы. — Тигнари, — всё же нарушает молчание Сайно. Между ними накопилось слишком много недосказанностей. И либо они разберутся с ними сейчас, либо продолжат каждый сидеть в своей норе, медленно изводя себя изнутри. — Если не хочешь говорить со мной, то хотя бы выслушай, прошу, — почти умоляет Сайно и, услышав тихое «мгм», облегчённо выдыхает. Он делает глубокий вдох и медленно ложится рядом с Тигнари, приобнимая и принимаясь невесомо поглаживать плечи в тщетной попытке хоть немного успокоить «друга». — Когда я понял, что нравлюсь тебе, то был в растерянности. Ты очень близок и дорог мне, я доверяю тебе больше, чем кому-либо на свете, я счастлив, когда нахожусь рядом с тобой, и скучаю, когда далеко. Поверь, не было такой экспедиции, во время которой я бы не думал о тебе. Но твоё признание… — Тигнари на этих словах прижимает уши сильнее к голове и зажмуривает глаза, надеясь раствориться, слиться с местностью, уйти от реальности и от этого разговора, но Сайно, кажется, абсолютно непреклонен. Он говорит нарочито громче, чтобы чуткий лисий слух точно расслышал его слова: — Мне приятно, что я тебе нравлюсь. У меня и в мыслях не было переставать с тобой общаться. Мне было необходимо подумать. Я хотел разобраться в себе, в своих чувствах, но это заняло больше времени, чем я ожидал. Прости меня. За то, что ушёл и оставил тебя одного. — Сайно произносит эту речь на одном дыхании и утыкается Тигнари в плечо, замолкая и давая тому шанс хоть немного собраться с мыслями. — И… Ты разобрался в себе? — Тигнари говорит это отрывисто и медленно, словно выдавливая из себя каждое слово. Слышать ответ совсем не хочется. Все мысли вмиг улетучиваются, а по спине пробегает крупная дрожь, когда он чувствует нежное прикосновение тёплых губ к затылку. Тихое непроизвольное урканье заполняет комнату, и Тигнари активно подёргивает хвостом под одеялом, когда одновременно с поцелуем Сайно начинает поглаживать его за ушком. — Сайно, подожди, что ты… — он резко замолкает, распахивая глаза и приоткрывая рот, когда чувствует, как губы захватывают чувствительный кончик, и не выдерживает подобных откровенных приставаний. Он, смущённый, с горящими щеками, выпутывается из-под одеяла и запрыгивает на Сайно, подминая его под себя. Тот вовсе не сопротивляется, а лишь довольно щурится, рассматривая Тигнари. — Ты издеваешься?.. — искренняя и такая красивая улыбка на лице Сайно пленит, и Тигнари театрально дует губы, не в силах противостоять этому человеку. Он лишь стискивает подушку по обе стороны от его головы и вновь возвращает себе серьёзное выражение лица. Сайно так и не ответил. И, кажется, Сайно, как и всегда, понимает его без слов. — Ты спросил, разобрался ли я в себе, — Сайно приподнимается на локтях и подаётся навстречу, оставляя на уголке губ лёгкий, почти невесомый поцелуй, отчего Тигнари только удивлённо приподнимает уши. Кажется, он не осознаёт происходящее. — Я принёс тебе подарок. Тигнари вопросительно склоняет голову, и, когда Сайно достаёт из небольшого походного мешочка новый, немного кривоватый браслет с лепестками красной камелии и протягивает ему, он только улыбается и прячет лицо в чужих плечах, вслушиваясь в стук любимого сердца.