Жонкилия

Это происходит неожиданно и очень спонтанно. В один ясный весенний день, когда солнце своими лучами окрашивает бескрайние небесные просторы в светло-розовый, а Тигнари в очередной раз готовится отправиться на утренний патруль, у дверей его дома останавливается конный гонец. Он представляется официальным лицом Ордо Фавониус и волей действующего магистра отдаёт стоящему у порога Сайно два серебряных футляра. — От кого это? — Тигнари тут же спрыгивает с кровати и с любопытством разводит ушами, подглядывая через плечо парня на закрытые письма, опечатанные багровыми гербами ордена из Лунного города. На одной из бумаг каллиграфическим почерком выведено: «Дорогой Сайно. Выражаю своё искреннее и беспредельное почтение к тебе и твоему благоверному. Рада тебе сообщить, что буря над Мондштадтом стихла. Мы вновь нашли покой. Надеюсь, ты окажешь нам честь явить свой прекрасный лик на ежегодном Луди Гарпастум, к которому сейчас идёт активная подготовка. И захвати своего прекрасного лисёнка. Жду вас! До встречи! Ах, да, и не забудь передать Тигнари семена, они на дне футляра. Из них вырастут чудесные и яркие жонкилии. Ваш вечный слуга, Лиза Минчи» Сайно неопределённо хмыкает и комкает письмо. Если бы действующий магистр ордена узнала, какие порой лукавые выражения используют её подчинённые при составлении «деловых» приглашений, то непременно разозлилась бы и объявила строгий выговор. Но Лиза всегда была одним большим исключением, и сколько бы магистр Джинн не возмущалась, приструнить эту изворотливую и «стихийную» девушку ей не по силам. — Что означают жонкилии на языке цветов? — спрашивает Сайно, но Тигнари невозмутимо пожимает плечами и выхватывает у него из рук холщовый мешочек с округлыми семенами. В его глазах вспыхивает огонёк азарта — идея исследовать диковины нездешней флоры и узнать о мире растений что-то новое особенно прельщает. — Что думаешь о приглашении? — Сайно опирается на прикроватную тумбочку и скрещивает руки на груди. Сайно знает — Тигнари не захочет уезжать из Сумеру. Ему претит мысль покидать излюбленную зону комфорта в виде тропического леса и проводить время в обществе незнакомых людей из другого региона, течение жизни которого кардинально отличается от города мудрости. — Ты же знаешь моё отношение, — Тигнари переводит взгляд на Сайно, недоверчиво склоняет голову и весьма скептически хмыкает, всем своим видом показывая недовольство возможной поездкой. — Я буду рядом, — Сайно подходит к парню и ободряюще берёт его за руку. — Да и… — он открывает второй футляр и вынимает письмо, передавая Тигнари, — оно должно быть от Эмбер. Она скучает по Коллеи, они давно не виделись. — От Эмбер?! Оба парня невольно вздрагивают, когда Коллеи с громким стуком двери вваливается в комнату и, подбежав к ним, почтительно кланяется и выставляет руки в немой просьбе отдать записку. Тигнари было хочет возмутиться, указать ученице на наглость, но вовремя вспоминает, что время патрулирования пришло, и она, должно быть, дожидалась наставника у входа. — Нас приглашают на праздник, мастер! — Коллеи бегло просматривает послание и радостно подпрыгивает на месте, крутя письмом перед глазами. Девочка подбегает к наставнику и строит настолько миловидное и умоляющее выражение лица, что Тигнари нервно сглатывает, понимая, что не сможет отказать любимой ученице. Он переводит взгляд на Сайно в поисках поддержки, но тот нарочито смотрит в сторону. — У нас здесь есть работа… — У тебя много людей, которые могут спокойно заменить тебя на пару дней, пока ты будешь в отъезде, — насвистывает Сайно, забавляясь недовольной реакцией Тигнари, и упорно продолжает рассматривать угол комнаты, пропуская мимо себя его испепеляющий взгляд. — Ладно, хорошо, мы едем в Мондштадт на праздник, — Тигнари поднимает руки в знак поражения и чуть не падает от наскока переполненной счастливыми эмоциями Коллеи, навалившейся на него с бесконечными благодарностями. «Какой к чёрту праздник…»

***

— Бродячие барды со всех уголков Тейвата соберутся на главной площади Мондштадта и под статуей великого Анемо Архонта исполнят старинные баллады, повествующие о могуществе ветров! — воодушевлённый детский голос разносится по округе, только подогревая праздничную суету, царящую в Лунном городе с самого восхода солнца. — Торговцы и купцы выставят свои самые лучшие товары на прилавки и множество разноцветных флажков украсят дома Мондштадта! — слышится насмешливый писклявый голосок рядом, и каждый прохожий непроизвольно расплывается в улыбке, окидывая взглядом главную площадь. Улицы Лунного города горят мириадами цветочных гирлянд и фонариков, которые ещё с утра затмили солнце своим сиянием. Крыши домов украшают поскрипывающие флюгеры в виде полумесяцев; сложно найти человека без бумажной крутящейся мельницы в руках; отовсюду слышны неугомонные споры детей о традициях города, и зачастую даже угрюмые взрослые не могут удержаться от возможности развлечь ребятню разными байками. Мондштадт сияет. Близится Луди Гарпастум. — Меня напрягает это место… — Тигнари презрительно морщится от его пестроты и яркости, прячась от света за спиной Сайно. Слишком разноцветно и слишком людно для того, кто всю свою жизнь провёл в окружении зелени тропических растений и маленьких лесных обитателей. — Мы приехали всего на один день. Посмотрим вечером фейерверк, отоспимся в комнате ордена и на утро отправимся в Сумеру. Не ворчи. Сайно уверенно ведёт их через главную площадь прямиком к Ордо Фавониус и упорно тянет Тигнари за руку, то и дело останавливаясь, чтобы подозвать Коллеи, часто отвлекающуюся на уличных торговцев. — Коллеи! — выразительный голос раздаётся настолько внезапно, что птицы поблизости испуганно взмывают в небо, стараясь быстрее унести отсюда свои крылья. Сайно сразу же отходит с дороги и притягивает Тигнари за собой, слыша торопливый стук каблуков. — Эмбер! — Коллеи, только заметив знакомый красный ободок, срывается с места, счастливо запрыгивая на подругу и сваливая её с ног на землю. Наблюдая за встречей подруг, Тигнари всё же довольно улыбается, радостно взмахивая хвостом. Возможно, они не зря проделали такой долгий путь. По крайней мере, он давно уже не видел свою ученицу настолько счастливой. — И кто же у нас тут, — Сайно тяжело вздыхает и искоса замечает приближающуюся к ним девушку. — Сайно и Тигнари, как же я вам рада, — Лиза обводит двоих парней взглядом, и на её лице расплывается не предвещающая ничего хорошего ухмылка. — Поспешим, я хочу показать вам город. К сожалению, милая Джинн сейчас занята и не сможет лично поприветствовать вас, но я, как её самый верный помощник, непременно устрою вам радушный приём. Сайно и Тигнари одновременно нервно сглатывают. Каким бы ни было ваше самообладание, вам не стоит недооценивать Лизу. Эту простую истину Сайно осознал в тот день, когда впервые встретился с ней за пределами Академии Сумеру.

***

Шесть часов. Ровно столько времени Лиза не отпускает Сайно и Тигнари из своей компании, проводя экскурсию по праздничному городу и рассказывая древнюю легенду, связанную с возникновением Луди Гарпастум. Они обходят Мондштадт несколько раз и успевают попробовать все местные блюда и сладости, которые им любезно предлагают горожане. В один момент, когда Сайно, обученный жестокими условиями пустыни и переживший немало исследовательских экспедиций в эти безжизненные земли, переводит молящий взгляд на Тигнари, воспитанному среди обширных, порой опасных тропических лесов Авидьи, и безмолвно предлагает ему побег — Тигнари согласно кивает, и они, дождавшись, когда девушка ослабит бдительность, врываются в толпу прохожих, собравшихся на центральной площади в ожидании салюта, закрывающего первый день празднования. Вдруг свет уличных фонарей одновременно гаснет, и по небу растекаются разноцветные брызги фейерверков, на фоне которых меркнут даже самые яркие звёзды. С первым хлопком по городу, ненадолго затихшему в томительном ожидании, разносится радостный детский смех, вместе с которым Сайно понимает, что не видит Тигнари. Пробиться сквозь столпотворение не удаётся: в честь Луди Гарпастум многие жители кружат в танцах у центрального фонтана, а рыцари на площади бесплатно раздают сладости, ведь наконец-то хоть что-то скрашивает выдавшийся трудным для Лунного города год. — Что? — Сайно застывает и удивлённо моргает, останавливаясь взглядом на карамельном леденце у него перед носом. — А сам не видишь? — Лиза позади хитро посмеивается, обходя Сайно, и притворно грустно вздыхает, показывая своё искреннее недоумение тем, что её оставили одну. — Жонкилия. Цветок любви и страсти. Разве твой благоверный не рассказал тебе? Как же так, — Лиза за одну секунду меняется в лице, приторно улыбаясь и театрально складывая губы, будто уличила Тигнари в чём-то ужасном. «Любви и… страсти?» — Сайно буквально выворачивается из чужих рук и, с трудом поборов соблазн показать язык этой вездесущей даме, быстро скрывается в толпе, пропуская мимо ушей «изумлённые» возгласы позади. «Почему он не сказал?» — он откусывает лепесток от конфеты и морщится от приторно сладкого вкуса на языке. Подарок Лизы отправляется в урну, а Сайно, не без усилий выбравшись с площади, садится на ближайшую лавку. Будет сложно найти Тигнари. Тигнари… никогда не делает что-то без причины. Тигнари предусмотрительный, расчётливый и прозорливый. Он бы не стал врать просто так. Особенно Сайно. «Страсти…» — единственная, абсурдная на первый взгляд мысль, зародившаяся после слов Лизы, не даёт покоя. А что, если Сайно… возможно, противен Тигнари… как парень? «Вздор» Но у них никогда не было связи… Когда они только начали встречаться, могли думать только о «новой ступени» их отношений. А ещё Сайно помнит, что они очень много разговаривали. Чересчур много для тех, кто встречам с другими студентами предпочитали проведение экспериментов. Но им было необходимо вновь привыкнуть и восстановиться после месячной разлуки. Они часто обнимались, дни напролёт проводили вместе. В этом спокойном темпе прошло несколько месяцев. Потом Тигнари пришлось с головой посвятить себя защите лесов Авидьи. В округе сгущалась тёмная энергия. Никто не знал, что произошло, и как удалось с этим справиться, но Тигнари тогда порой даже не ночевал дома, проводя обходы территории. Спустя полгода Сайно вновь отправился в Мондштадт. Лизе понадобилась помощь в исследовании, и он не смог отказать, когда узнал, что вопрос связан с некоторыми из предвестников Фатуи. Дав Тигнари обещание привезти много-много диковин из Лунного города, он на какое-то время покинул Сумеру, оставив дела доверенным лицам… Время пролетело незаметно, и связи у них так ни разу и не было. Смотря на прошлое, Сайно может уверенно сказать, что его всё устраивало. «Всему своё время» — так он однажды подумал, когда ему в голову пришла эта мысль. Но что, если Тигнари… «…даже не допускает мысли о нашей связи» — Сайно от своей же мысли иронично усмехается. В народе он известен своей степенностью и хладнокровием. Его сложно вывести из себя, загнать в тупик или привести в замешательство. Сам он порой немного самодовольно считал, что достиг спокойствия подобно Архонтам. Перед его глазами лишь один момент из прошлого, заставивший его непоколебимость покачнуться. Это был день, когда он вернулся из продолжительной экспедиции в пустыню и услышал признание от некогда лучшего друга. Происходящее сейчас он смело может назвать вторым разом. — Сайно? — он на долю секунды настораживается, почувствовав движение за спиной, но так же быстро успокаивается, когда слышит у уха взволнованный любимый голос. Тигнари разводит ушами и вопросительно склоняет голову, прищуриваясь. Будто пытается прочитать эмоции и понять, что происходит, как обычно это бывает между ними — совсем без слов. — Лиза тебя всё же нашла и чем-то нагрузила? «И ты даже не представляешь себе, насколько сильно…» Эта девушка действительно за последний день заставляет его чересчур много думать. — Всё прекрасно. Она иногда не умеет выбирать выражения, но без этого она бы так не притягивала к себе людей. Вернёмся в орден? Сайно так же хорошо знает Тигнари, как и он его. Этот испытывающий взгляд говорит только одно — его сейчас оценивают и пытаются понять, что он недоговаривает. — Хорошо, — всё же соглашается Тигнари. Если Сайно захочет, то расскажет. А если не говорит, то ничего серьёзного не произошло.

***

Главный штаб Ордо Фавониус пустует. Лишь несколько стражников одиноко стоят у ворот, с завистью наблюдая за уличными гуляниями. Когда дверь покоев, любезно выделенных действующим магистром Джинн, закрывается, Тигнари радостно выдыхает. В душевые они заходят практически одновременно, мечтая смыть с себя всю грязь и усталость, что накопилась за сегодняшний долгий день. Но даже горячая вода не избавляет от мыслей. Сайно смотрит сквозь ширму на Тигнари: на капли, стекающие по его телу; на закрытые в благоговении глаза и, сглотнув, практически вылетает оттуда. Вернувшись в комнату, он замечает стоящую на тумбочке вазу с распустившимися жонкилями. Лиза… — Этот город меня выматывает. Хорошо, что скоро поедем домой. — Тигнари, закутанный в тёплый банный халат, довольно потягивается, но не успевает он упасть на кровать, как замечает оставленный им подарок. Он подходит к цветам и аккуратно берёт в ладонь один из них. — Что с тобой, Сайно? Ты весь вечер ведёшь себя странно, и… — Я тебе нравлюсь? — Тигнари на мгновение замирает, когда его перебивают, и напряжённо вслушивается в образовавшуюся между ними тишину, медленно разворачиваясь и удивлённо моргая. Сердце пропускает несколько сильных ударов, и Тигнари тотчас забывает про цветы, приближаясь к кровати и заползая на неё. Он широко расставляет руки и заключает Сайно в объятия, оставляя долгий поцелуй на шее. — Я люблю тебя, — тихо шепчет он в самое ухо, — очень люблю. Тигнари совсем не понимает, что происходит, но прирождённое звериное чутьё подсказывает быть как можно ближе к Сайно. Ему нужна поддержка. Тигнари уверен в этом. Уголки губ слегка подрагивают, но Сайно всё же ответно прижимает Тигнари к себе. Тот долго и терпеливо молчит, дожидаясь, когда он соберётся с мыслями, и продолжает невесомо прикасаться к его коже губами. — Я имел в виду другое… Тигнари отстраняется и несколько секунд недоумённо всматривается в лицо напротив. В какой-то момент в голову закрадывается осознание, и он отчаянно краснеет, но принимается активно кивать, тут же смущённо пряча лицо в плечах Сайно. — Жонкилии — цветы страсти, — Тигнари вопросительно поднимает брови и оборачивается, рассматривая букет. — Лиза сказала, что ты знаешь о них. Почему ты не сказал? Тигнари удивлённо хлопает глазами и разводит ушами, явно о чём-то задумавшись. — Но я впервые встретился с этими растениями. В пакетике из-под семян, кажется, была записка, но я её не прочитал. Она же содержала описание этих цветов, а я предпочитаю самостоятельно проводить исследования. За всю жизнь Сайно помнит два раза, когда ситуация смогла завести его в тупик. Третий раз случился сейчас. — В своё оправдание могу сказать, что, даже когда мне в голову пришла мысль, что я тебе не интересен в любовном плане, я эгоистично решил, что не отпущу тебя, — в комнате раздаётся тихий смешок, и Тигнари довольно улыбается, укладываясь на Сайно. За окном раздаётся очередной взрыв фейерверка, но Тигнари почти не слышит его, вслушиваясь в размеренное звучание родного сердца. «Сайно…» Тигнари соврёт, если скажет, что не думал о нём в подобном ключе. Думал. Много раз. С момента, когда Сайно отправился в поездку в Мондштадт, тоска охватила его, и первая подобная мысль возникла в голове Тигнари. Но он тогда не придал этому значение, решив, что для всего своё время. «А если время настало?» — Я подумал… — М? — Сайно не успевает спросить, как Тигнари уже стаскивает одеяло и аккуратно садится ему на бёдра. Тигнари после душа мягкий и горячий. Сайно приподнимается и непроизвольно льнёт к нему, закутанному в белый махровый халат, из-под которого выглядывают тонкие полоски ключиц. Первый за вечер поцелуй выходит очень смазанным и ленивым: они то и дело отстраняются, всматриваются в любимые черты лица, счастливо улыбаются и вновь соприкасаются, легко поглаживая друг друга по спине, затылку и бёдрам. От трения пояс на талии Тигнари ослабевает, рукава сползают почти до локтя, и Сайно тут же осыпает его плечи и грудь жаркими поцелуями, оставляющими после себя приятно покалывающие следы. Вид в своих руках любимого, выгибающегося под мимолётными ласками и полностью раскрывающегося, вызывает сладостное ощущение глубоко в животе, и Сайно непроизвольно покусывает кожу Тигнари, будто пытаясь отвлечься и избавиться от этого чувства. — Ты хочешь? — Сайно кажется, что на несколько мгновений он забывает человеческую речь. Он думает было возразить, заверить, что им вовсе необязательно, но даже в тусклом свете настольной лампы он видит взгляд Тигнари, искренний и вопрошающий. Тигнари никогда не делает что-то просто так, и, если он предложил, то значит, что он готов. И как Сайно мог забыть? — Ты уверен? — его серьёзное выражение лица, с которым он всё же задаёт этот вопрос, совсем не сопоставляется с покрывшей его тело испариной и отчётливым возбуждением, упирающимся Тигнари в бёдра. — Я выгибаюсь на тебе, — Тигнари тихо посмеивается и сбрасывает халат, обнажая тело, и смущённо опускает уши, бегая взглядом от стен комнаты к лицу Сайно, довольному, но такому же взволнованному. — Да, я уверен. Сайно блаженно закатывает глаза, когда Тигнари делает первое движение тазом, и до побелевших костяшек сжимает в руках простынь. Самообладание рушится. А Тигнари, просящий своим тягучим голосом, совсем не способствует его сохранению. Впервые он настолько напоминает Сайно неудовлетворенного лисёнка. Только лисы обычно кричат, если им что-то не нравится. Но Тигнари другой. Он растягивает губы в задорной улыбке, хищно прищуривается, активно машет хвостом и ритмично двигается на Сайно, вырывая из своей жертвы прерывистые стоны. Сам напросился. — Сайно, — выдыхает Тигнари, когда чувствует поглаживание у основания хвоста. Вторая рука ложится на горящее возбуждением естество, и первое пробное движение срывает с губ громкий стон с родным именем. — Сайно, Сайно… — дыхание учащается настолько, что губы пересыхают, и Тигнари приближается к Сайно, растворяясь в долгом страстном поцелуе. Узел в животе сжимается, вспыхивает резким огнём, и Тигнари обессилено падает, конвульсивно подрагивая и тщетно пытаясь перевести дух. — Всё хорошо? Тигнари на вопрос только одобрительно хмыкает. Сайно довёл его до пика удовольствия, и теперь спрашивает такое. Чудной. — Мы можем закончить, — расслабленная нега окутывает с головой, но Тигнари находит силы подняться на дрожащих руках и встретиться с Сайно взглядом. Желание, спрятавшееся на дне влюблённых глаз, восхищает, и на лице появляется счастливая улыбка. Сайно хочет, он неудовлетворен, но всё равно предлагает остановиться. — Ты не кончил, — Тигнари улыбается и тянется к подушке, вынимая небольшую спрятанную бутылочку. — Знаешь, меня тоже в толпе нашла Лиза. Она дала мне это и сказала, что сегодня оно понадобится, — он открывает сосуд, и в нос врезается плотный древесный запах. — Эфирное масло? — от осознания перед глазами плывут круги, но Сайно быстро смаргивает серое марево. Сердце бешено колотится в тесной грудной клетке, и собственное возбуждение, настойчиво требующее внимания хозяина, неприятно давит, а любое движение, любое слово или мимолётный взгляд Тигнари распаляет только сильнее. — Я подготовился в ванной, — Тигнари опускает уши и ложится на живот, изгибаясь и приподнимая хвост. Сайно, кажется, окончательно забывается. «Подготовился… в ванной…» — Сайно? Что с тобой? «У меня перегрев» — Сайно не говорит вслух, но Тигнари, только взглянув на него, расплывается в широкой улыбке. Он и так всё понимает. — Иди сюда, — Тигнари приближается и тут же растворяется в тёплых объятиях. Сайно невесомо ведёт пальцами по позвоночнику, вызывая волну мурашек по телу, и скользит взглядом к мягким половинкам, спрятанным под пушистым хвостом. «Быть внутри Тигнари… Стать с ним одним целым…» Тигнари вздрагивает и всем телом вжимается в Сайно, пряча лицо в плечах, когда чувствует внутри первый палец, смазанный в масле. Разработанные заранее стенки легко поддаются, и Тигнари взволнованно уркает, покачивая бёдрами. Сайно на нетерпеливость своего парня только улыбается и отодвигает волосы, оставляя жадный поцелуй на шее. Он упивается тихими сладкими стонами и добавляет второй палец. Тигнари сильнее разводит ноги и на мгновение замирает, чувствуя, будто электрический разряд бежит по телу. Он в исступлении раскрывает рот и замирает, напрягаясь подобно струне. — С-сайно!.. — Тигнари хватается за его плечи, будто за спасательный круг, и Сайно проникает третьим пальцем, продолжая двигать в одном направлении и оставлять на плечах возлюбленного мелкие поцелуи. — Войди в меня, — между стонами шепчет он и, чуть отстранившись, забирается рукой Сайно между ног, стягивая штаны и вырывая из него рваный вздох. — Ляг на живот, — Тигнари задерживает дыхание от повелительного тона и послушно слезает с Сайно, подкладывает себе под живот подушку, поднимая бёдра и хвост. Когда тяжесть другого тела надавливает, Тигнари на секунду задерживает дыхание и глубоко выдыхает, чувствуя медленное проникновение. По щекам скатываются несколько предательских слезинок. Сайно останавливается, не войдя до конца, и Тигнари в глубине души благодарен за это. Не так больно, как он ожидал, но неприятно. Мышцы на подобное вмешательство в своё личное пространство будто затвердевают, отказываясь принимать глубже, но Тигнари с силой сжимает губы и резко толкается назад, вызывая болезненный выдох не только у себя, но и у Сайно. — Тигнари… — Сайно ведёт рукой по покрывшейся испариной спине и бегает по ней глазами, будто пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь, что поможет облегчить боль. Так ничего и не найдя, он осыпает поцелуями его затылок и плечи и, когда тело Тигнари немного расслабляется, делает осторожный толчок. «Сайно внутри меня» У Тигнари от этой мысли искры блестят под веками, и сердце заходится в радостном ритме. Сознание проясняется, и мышцы постепенно поддаются. С каждой секундой становится легче, и в один момент Тигнари поднимается, беспорядочно ища руками, за что зацепиться. Сайно подхватывает его за талию и второй рукой поворачивает за подбородок, долго целуя и не прекращая двигаться. — Сильнее, — шепчет Тигнари в самые губы, и Сайно делает ощутимый толчок, от которого всё тело пробивает крупная дрожь. Тигнари изгибается, от каждого движения хватается за Сайно всё сильнее и не сдерживает голос, заполняя комнату протяжными стонами. — Тигнари… — Сайно жмурится и стискивает Тигнари за талию, чувствуя, как он судорожно сжимается, и выходит, кончая на спину. — Мы сделали это… — Тигнари падает и оборачивается, устало расставляя руки и принимая того в свои объятия. — Надо будет отблагодарить Лизу… Сайно на эти слова лишь тихо посмеивается. Постепенно за окном стихает и гул детворы, и звонкие взрывы фейерверков. В Лунном городе наступает глубокая ночь, и вместе с этим многие его жители медленно погружаются в сон…

***

— Коллеи! — Тигнари вновь зовёт ученицу, застрявшую у главных ворот города вместе с лучшей подругой, и уже в который раз за день отправляет в рот мятный леденец, освежающий и снимающий боли. — Посадил голос? — Сайно ухмыляется и уворачивается от летящего в него скомканного листа лопуха, подбегая к Тигнари из-за спины и притягивая за талию. Тот только дует губы и закатывает глаза, недовольно взмахивая хвостом. Отвернувшись, он окидывает взглядом высокие стены города и глубоко вздыхает. На лице непроизвольно возникает счастливая улыбка. — Мне понравился праздник, — внезапно говорит он. — Надо будет приехать сюда в следующем году.