Свыкнуться

Сколько прошло лет, пять или больше, Ло Бинхэ не знал. По ощущениям — намного, намного больше. Разлука с Учителем жестоко съедала его изнутри, но он сумел завоевать высокое положение среди демонов. Хоть он и не был чистокровным, ему повезло — в его жилах текла кровь Небесных демонов, что делало его опасным противником. Несколько лет назад ему удалось добраться до раздела между мирами и попасть в мир демонов. Он угодил прямо в пропасть, известную как Бесконечная бездна, где и провёл в одиночку три года, пытаясь выжить и оттачивая свои демонические умения. Прежде он тренировался совсем мало, его навыков едва хватало, чтобы выдержать рукопашную схватку или продержаться в бою на мечах достаточно, чтобы подоспела подмога, и всё же в сочетании с демонической кровью этого хватило, чтобы одержать верх над Бесконечной бездной. Он насилу выбрался, а после первым же делом отыскал ближайшего лорда-демона и отнял его территорию. За те три года, пока Ло Бинхэ боролся за свою жизнь, он придумал план, и это было первым важным шагом. Он намеревался стать известным, могущественным и обеспеченным лордом-демоном, поразить мир смертных свитой слуг-демонов и приданым, достойным самого императора, и предстать перед дворцом Цан Цюн, чтобы попросить руки Учителя. В мгновение ока он потерял всё, и всё же он сумел своими руками выковать из себя того, кого Учитель, возможно, сочтёт достойным кандидатом в женихи. Единственной проблемой было напряжение в груди, многократно усилившееся за последние годы. Всё то время, что он пробыл в Бесконечной бездне, его мучил кашель, отзывающийся болью в горле, а лёгкие будто наполнялись чем-то, что грозило отнять у него жизнь. Не раз и не два он оказывался на краю гибели, воюя с чудовищами и с собственным телом. Прямо сейчас Ло Бинхэ слушал собственное тяжёлое дыхание; к его обнажённой груди плотно прижала холодные руки доктор, велев медленно вдыхать и выдыхать. Доходило до того, что приступы кашля вызывали головокружение, слабость в руках и точки перед глазами. А доктора он наконец позвал потому, что… — Прошлой ночью я откашлял это, — Ло Бинхэ протянул четыре окровавленных лепестка, длинных и тонких. Они были бы белоснежными, если бы их шелковистую поверхность не покрывала кровь. Доктор резко втянула в себя воздух и опасливо взяла лепесток. — Вы ведь наполовину Небесный демон, правильно? Ло Бинхэ кивнул и прочистил горло. — Кашель начался ещё тогда, когда мне было семнадцать, боли — когда мне было пятнадцать, и в последние годы мне становится хуже. Но я впервые откашлял лепестки. — Вне всяких сомнений, это ханахаки, — уверенно сказала доктор. Она положила тонкий лепесток на прикроватный столик и развернулась всем корпусом к Ло Бинхэ, выдвинув вперёд подбородок. — Это невероятно редкая человеческая болезнь, о ней мало кто слышал, помимо врачей. Демоны ей не болеют. К счастью, судя по всему, кровь Небесного демона в вас подавляет болезнь, вот почему вы до сих пор живы. Я бы сказала, что это лепестки хризантемы, но я лучше проверю ещё раз. Она сжала челюсть и побледнела. — Если это так, боюсь, жить вам осталось недолго, и даже демоническая кровь не поможет. Говорят, хризантемы убивают больнее всего. Ло Бинхэ почувствовал, будто весь воздух вышел из его лёгких. Мир вдруг накренился так сильно, что он не упал на пол только чудом. Его плечо крепко сжала чья-то рука. Наверное, он и в самом деле начал покачиваться. Доктор помогла ему дойти до кровати и села рядом, а затем продолжила. — Ханахаки — это смертельная болезнь сердца. Причина — безответная любовь. По мере расцвета болезни ваши лёгкие тоже будут цвести, — она указала на грудь Ло Бинхэ. — В ваших лёгких пустили корни цветы, и они уже начинают расти. Лепестки указывают на инкубационный период болезни, затем следует изменение их цвета, затем пойдут целые цветы. Как только вы начнёте кашлять цветами, будет слишком поздно. — Что значит безответная любовь? — Ло Бинхэ отторгал саму мысль о том, что Учитель никогда не посмотрит на него так, как сам Ло Бинхэ столь долго смотрел на него. — Сама болезнь передаётся по наследству; в редких случаях она может мутировать и заразить слабое сердце, но разжигает её всегда любовь. Когда носитель влюбляется, болезнь пускает корни. Если любовь не находит отклика, в лёгких распускаются цветы, и носитель захлёбывается в них и в собственной крови. Болезнь душит изнутри, разрывает лёгкие и горло, пока… — Хватит! Есть ли лекарство? — перебил её Ло Бинхэ. — Лекарство, разумеется, есть, и это взаимная любовь, — сказала она самым обыденным тоном. — Если вас любят в ответ, цветы засохнут и погибнут. Остатки выйдут с кашлем, и это будет не самым приятным зрелищем, но стоит лишь отдохнуть какое-то время — и вы станете жить дальше с практически здоровыми лёгкими. — …И? — И существует способ удалить цветы искусственно, но ценой тому будут воспоминания о вашей любви. Ни в коем случае. Даже если на кону его жизнь, он не откажется от Учителя. Он смог дожить до сегодняшнего дня лишь благодаря ему. — Ясно, — сказала доктор после его решительного молчания. — Желаете пойти трудным путём. Она поднялась, собираясь уйти, но перед этим поставила на прикроватный столик бутылочку с прозрачной жидкостью. — Добавляйте по одной капле в чашку некрепкого чая утром и вечером, это поможет смягчить симптомы. Завтра я принесу кое-что, что поможет бороться с побочными эффектами ханахаки, — она остановилась у двери, поклонилась и произнесла: — Господин Ло, вам следует знать, что лекарство — это не просто взаимная любовь, а проявление любви. Настоящая любовь — это не один поцелуй, как в сказках, а поступок, совершённый из чистой любви. Ваше лекарство может оказаться не таким, каким вы его себе представляете. Для каждого оно разное. — Доктор, сколько мне ещё осталось? — По самым оптимистичным прогнозам? Месяца четыре. Ло Бинхэ улыбнулся. — Значит, один год. Ни одна человеческая болезнь не станет на пути его планов по завоеванию Учителя. Он был могущественен, но не настолько, чтобы за четыре месяца провести все приготовления и влюбить в себя Шэнь Юаня, глубоко и неистово. Поэтому он просто проживёт достаточно, чтобы успеть всё это сделать. Учитель не обязан любить его так же, как Ло Бинхэ, готовый отдать свою жизнь за любимого, но он покажет Учителю, что достоин его привязанности.

***

За пять лет, что его не было, во дворце Цан Цюн мало что изменилось, разве что молодой преподаватель горевал по простому слуге. Слуга наложил на себя руки. Так говорил Шэнь Цзю, поскольку его младший брат был убит горем и не мог ничего поведать. Шэнь Юань своими глазами видел, как юноша спрыгнул с высокой скалы. Его тело искали, но безуспешно. Учитель облачился в белое и на месяц отменил все занятия, оплакивая своего ученика. По истечении этого времени Шэнь Цзю выволок его из спальни и заставил возобновить уроки. Как же он любил своего лучшего ученика, раз так убивается по нему, шептались люди. Должно быть, он был юношей удивительных способностей, этим и привлёк внимание молодого учителя. Прошло пять лет, и всё вернулось на круги своя, разве что в одежде Шэнь Юаня всё так же было много белого. Он проводил как свои обычные занятия, так и частные уроки для юных слуг, заставив себя вернуться в привычную колею. Так продолжалось до одного унылого зимнего вечера. Когда время уже подходило к ужину, в столовую вбежал слуга, запыхавшийся и испуганный. — Господин! — вскрикнул он. На ноги поднялся хозяин замка, бессменный Юэ Цинъюань с серебряным венцом на голове, облачённый в парчу цвета ночного неба. — Господин, там… там у ворот демон! Юэ Цинъюань сжал челюсть, и длинный зал накрыла тишина. Шэнь Юань в своих шёлковых одеждах цвета слоновой кости и нефрита побледнел, уподобившись мраморной статуе. — Стража его задержала? — Демон утверждает, что пришёл с миром и хочет с вами поговорить. Он привёл с собой нечто вроде армии, но никто не вооружён, — продолжил слуга. — Ещё вместе с ним приехало двадцать карет и пришла небольшая свита. Юэ Цинъюань распрямил плечи и объявил: — Впустите их, но заберите оружие и проверьте каждую карету. Я встречу их у входа. Если это был обманный манёвр, то неважно, вооружены были гости или нет. Один сильный демон мог с лёгкостью стереть их дворец с лица земли. Даже мысль о том, чтобы впустить их вот так легко, была чистой воды безумием. Шэнь Цзю шипел эти слова на ухо Юэ Цинъюаню. На встречу с демоном и его свитой Юэ Цинъюань взял лишь нескольких людей; остальным было приказано спрятаться. В итоге ко входу подошли сам Юэ Цинъюань, братья Шэни, Лю Цингэ и Ци Цинци, поскольку лишь они могли выстоять в бою с демонами. На их поясах висели мечи, в воздухе витало напряжение из-за возможной схватки. Они выстроились в ряд на вершине лестницы, а к её подножию стражники подвели троих людей. Хоть на них и было направлено оружие, троица не дрогнула; все они высоко держали головы и прожигали взглядом хозяина замка и его сопровождение. — Добро пожаловать во дворец Цан Цюн, — тепло сказал Юэ Цинъюань и вежливо поклонился. В его голосе звучали стальные нотки, несмотря на приветливую улыбку и внешнее спокойствие. Трио состояло из женщины и двух мужчин. Женщина была облачена в красные одежды, смело открывающие её плечи. На её запястьях и лодыжках позвякивали серебряные украшения, а волосы были убраны в косы с серебряными колокольчиками на концах. Её красные глаза опасно сверкали, а накрашенные губы растягивались в усмешке, больше напоминающей оскал и обнажающей поблёскивающие в свете фонарей клыки. Один из мужчин был широкоплечим и источал холод сильнее зимней ночи. Он носил тяжёлые меха. Голубая метка на его лбу была того же оттенка, что и светящиеся глаза; через плечо он перебросил волосы, убранные в косу, завязанную лентой с колокольчиком, который ни разу не звякнул. Оба демона не обращали внимания на лёгкий снегопад и обледеневшую землю. Лидер троицы мог бы сойти за человека. Его шелковистые чёрные волосы были скреплены золотым венцом, который едва сдерживал буйные кудри; его лицо было столь прекрасным, что казалось неземным, если бы не светящаяся красная метка Небесного демона на его лбу. Он носил великолепные чёрные одежды, вышитые золотом по краям. Его воротник был распахнут, обнажая сильную грудь и выступающую ключицу. Из всей троицы именно он казался самым опасным; его демоническая аура подавляла, а блеск в мерцающих глазах был способен любого поставить на колени. Что чуть не случилось и с Шэнь Юанем, ведь он узнал этого демона. Шэнь Цзю тоже узнал его и резко повернул голову, послав брату взгляд, в котором смешались злость, шок, предательство, боль… Шэнь Юань сжался, не в силах выдержать сразу два пылающих взора — от бывшего ученика и от старшего брата. Юэ Цинъюань не заметил безмолвную битву между братьями Шэнь, стоящими по обе стороны от него, — большую часть их лиц скрывали роскошные шёлковые веера. — Господин Юэ Цинъюань, — начал Ло Бинхэ. Теперь он точно был выше, чем Шэнь Юань, и за пять лет, что они не виделись, юноша превратился в красивого молодого мужчину. Он поклонился, но демоны по бокам от него даже не кивнули из вежливости. — У меня к вам всего одна просьба. — Если исполнить её в моих силах, — последовал прохладный ответ. Юэ Цинъюань напрягся. Ло Бинхэ распрямил спину и объявил: — Меня зовут Ло Бинхэ, я бывший слуга вашего прекрасного дворца. Я вернулся, и теперь я ношу звание Повелителя северных земель и наследника Небесных демонов, — при упоминании о его наследии метка на его лбу вспыхнула ярче. Среди стражников пронеслись шепотки, оружие в их руках дрогнуло. Обычным людям не под силу было справиться с Небесным демоном. Юэ Цинъюань нахмурил брови. Он явно не узнал сына какой-то там прачки, как и его сопровождение. Шэни застыли, тревога прошила их тела, словно клинок. Шэнь Юань знал, что Шэнь Цзю проклинает само существование своего брата. — Позвольте мне ухаживать за вашим придворным учителем и советником, Шэнь Юанем. Шэнь Цзю шумно захлопнул веер и ухмыльнулся. — Ни за что. — Сяо-Цзю, погоди, — начал было Юэ Цинъюань, но злой взгляд Шэнь Цзю прервал его. — Я не разрешаю тебе ухаживать за моим братом. Никому не дозволено брать его в супруги, а уж тем более кучке демонов, возомнивших, что могут заявиться сюда с сокровищами и купить моё расположение, — выплюнул он, скривив тонкие губы в усмешке, больше похожей на звериный оскал. — Убирайся, укради себе невесту и не донимай нас своими грязными предложениями. Ноги Шэнь Юаня словно в землю вросли, когда Шэнь Цзю плюнул в строну Ло Бинхэ и его сопровождения. Никто не посмел бы так разговаривать с лордом-демоном, но Шэнь Цзю ставил себя превыше других, даже своего собственного господина, которому служил советником. Ло Бинхэ был в его глазах пятном на земле, на которое можно было наступить, что он с радостью и сделал. — Хватит, — наконец вмешался Шэнь Юань. — Это уже не твоё дело. Позволь мне самому разобраться. Это было ошибкой с его стороны. В глазах Шэнь Цзю зародилось нечто опасное, и усмешка, которую так часто видели другие, впервые в жизни была послана Шэнь Юаню. — Я не отступлюсь. — Юань-ди прав, позволь ему разобраться, — сказал Юэ Цинъюань, развернувшись к дверям дворца, красиво взмахнув роскошными одеждами. — Цинци, Сяо-Цзю, идёмте. Цингэ, останься с Юанем-ди. Шэнь Цзю не мог ослушаться прямого приказа. Он отправился вслед за Юэ Цинъюанем и Ци Цинци во дворец, но прежде прошипел Шэнь Юаню на ухо: — Есть разговор. Когда двери дворца закрылись, Лю Цингэ подошёл ближе к Шэнь Юаню, положив руку на рукоять меча. Шэнь Юань вздохнул и с беспокойством взмахнул веером. — Бинхэ, — начал он, сглотнув ком в горле. — Что всё это значит? Ло Бинхэ опустился на колени, склонив голову. Его компаньоны ошарашенно посмотрели на своего господина, а стражники побледнели. — Учитель, я люблю вас уже много лет и мечтаю лишь сделать вас своим или стать вашим. У меня нет никаких дурных намерений, и это не обман, а лишь проявление моих истинных чувств. Шэнь Юань захлопнул веер и прижал его к груди. — Такой разговор определённо нужно вести не здесь. Если ты отошлёшь своих людей и… — его взгляд скользнул к воротам, где ждала процессия из карет. — Приданое, мы обсудим всё подробнее. Мне нужно уладить кое-какие дела; давай встретимся в бамбуковом саду через час. Он поклонился и вернулся обратно во дворец. Шэнь Цзю ждал его в закрытой беседке с его любимым чаем «Тяньтай» и конфетами «Борода дракона»¹. — Садись, — велел Шэнь Цзю. Он успокоился, брови больше не хмурились в раздражении. Шэнь Юань сел напротив него. Окна и двери были плотно закрыты, чтобы не дать просочиться зимнему холоду, поэтому любимый бамбуковый сад Шэнь Юаня не было видно. Какое-то время они просто пили чай, позволяя теплу сладкого ароматного напитка согреть их. Шэнь Юань не знал, с чего начать; извинений за то, что он совершил, было мало. — Что случилось с заколкой, которую я тебе подарил много лет назад? Ты не носил её с тех пор, как убил эту тварь, — как бы между прочим спросил Шэнь Цзю, однако его слова сочились ядом. — Я ведь говорил, что потерял её… — Она выпала из твоих волос во время схватки? — голос Шэнь Цзю был слишком легкомысленным, слишком приятным. Он был словно змея, затаившаяся в кустах в ожидании подходящего момента для нападения. Шэнь Юань опустил глаза на чашку с чаем и медленно кивнул. — Не лги мне, А-Юань, — процедил сквозь сжатые зубы Шэнь Цзю, мигом скинув маску спокойствия. В мгновение ока он потянулся через стол и схватил Шэнь Юаня за грудки, дёрнув на себя и разлив чай по гладкому дереву стола. — Что. Произошло. — …Кабан, который был на ужин той ночью… После того как Шэнь Юань помог Ло Бинхэ выбраться из дворца, он отправился прямиком на кухню. Там готовили грандиозный ужин из чудища, которого Лю Цингэ выследил на охоте этим утром, — гигантского южного водяного кабана. Шэнь Юань проскользнул туда, куда положили тушу — она не пролезала через дверь, поэтому её оставили у входа на кухню, — и вонзил меч в окровавленный бок. На всякий случай он побрызгал кровью на одежды и щёки, а руки и так оказались измазаны ею. Он вошёл в покои Шэнь Цзю, окровавленный и дрожащий, и сказал, что дело сделано. Шэнь Цзю без лишних объяснений понял, что он сделал. — И зачем же ты дал ему заколку, которую я подарил тебе? На память? — Откуда ты узнал, что я отдал заколку ему? — спросил Шэнь Юань. Шэнь Цзю закатил глаза и фыркнул. — А ты не заметил, что она красуется на его макушке, словно корона? Он не заметил. Там и так было на что посмотреть, поэтому эта деталь ускользнула от его внимания. — Я отдал её, чтобы… — ему вдруг не захотелось признавать, что он велел Ло Бинхэ продать её, будто это могло ухудшить ситуацию. — Чтобы? — …Чтобы он меня помнил, — солгал Шэнь Юань. Шэнь Цзю поглядел на него ещё миг, а затем отпустил. — Ты совсем не умеешь врать, А-Юань. Никакие оправдания и извинения не могли исправить его ошибку. Он склонил голову, не обращая внимания на чай, стекающий со стола ему на колени. — Разбирайся с тем, что натворил. Судя по всему, эта тварь теперь бесхребетный дурак, он не посмеет ничего выкинуть, — Шэнь Цзю поднялся на ноги и раскрыл свой веер, украшенный рисунком бамбука. Шэнь Юань мог лишь кивнуть, и его брат направился к выходу. У дверей он приостановился и обронил, не повернувшись: — Прошу, пойми, А-Юань, мы слишком много работали, чтобы попасть сюда. И всё это может пойти прахом. Он ушёл, и теперь компанию Шэнь Юаню составляли лишь бледный свет свечей да тишина. В его голове словно работала прялка, сплетая его мысли в нить, но единого полотна из неё не выходило. Нет смысла предаваться пустым размышлениям, решил он — там, на холоде ночи, его ждал Ло Бинхэ. Он встал, переоделся в чистую одежду и накинул на плечи тёплый плащ. И взял ещё один, на всякий случай. Он засунул веер за пояс и ступил из тёплой беседки в морозный бамбуковый сад с фонарём в руке. На высокие деревья падал тусклый свет редких фонарей, освещавших узкие тропки и подсвечивающих облачка пара, вырывающиеся у Шэнь Юаня изо рта. Над дворцом нависали тяжёлые облака, надёжно прячущие луну. Видимо, скоро пойдёт снег, и Шэнь Юань не был этому рад. — Учитель, — на тропинку ступил Ло Бинхэ; его воротник, несмотря на холод ночи, по-прежнему был распахнут. Шэнь Юань фыркнул. — Бинхэ. Возьми, — он протянул запасной плащ. На красивом лице Ло Бинхэ промелькнуло удивление, но он потянулся и взял плащ, элегантно накинув его на плечи. Под неярким светом фонарей Шэнь Юань смог наконец как следует рассмотреть того, кого, как он думал, больше не увидит. Ло Бинхэ и впрямь вырос невиданным красавцем: его глаза сияли, словно чистое ночное небо, его челюсть была угловатой и сильной, а фигура — крепкой и мускулистой. Откровенно говоря, он был, наверное, самым красивым мужчиной, что Шэнь Юань когда-либо видел, а ведь он был знаком с Лю Цингэ, внешностью похожего на принца. — Благодарю, Учитель, — смиренно сказал Ло Бинхэ. Теперь уже он глядел на своего Учителя так, словно никак не мог наглядеться. — О чём вы хотели поговорить? — О твоём предложении, — ответил Шэнь Юань, чувствуя, как сердце ускорило свой ход. — Я весьма польщён, но почему? — Потому что я люблю вас, Учитель, и всегда любил, — Ло Бинхэ схватил холодные ладони Шэнь Юаня и прижал их к своей груди, позволяя ощутить быстрый стук под тёплой кожей. — А вы полюбите меня? Теперь я богат и влиятелен, я с лёгкостью смогу позаботиться о вас. Вам не придётся работать и дня в своей жизни, если вы выберете меня. Шэнь Юань закусил губу и медленно освободил руки, сделав шаг назад, чтобы сохранить приличествующее расстояние. Блеск в глазах Ло Бинхэ поблёк. — Ты мой ученик. Я не могу выйти за тебя просто потому, что ты невесть почему решил сделать предложение. — Я любил вас с тех самых пор, как вы впервые проявили ко мне доброту, — Ло Бинхэ ступил вперёд. Шэнь Юань отступил назад. — Вы умны, добры, прекрасны, всех ваших достоинств и не перечислить. Как же я мог не поддаться вашим чарам? Шэнь Юань ступил назад. Ло Бинхэ сделал ещё шаг вперёд. Торопясь увеличить расстояние между ними, Шэнь Юань споткнулся и едва не упал, но Ло Бинхэ успел схватить его за локоть и вернуть ему равновесие. Они оказались нос к носу. Его глаза и впрямь были прекрасны. — Я ещё не дал согласия на ухаживания, — твёрдо сказал Шэнь Юань, оттолкнув его. Он повернулся и зашагал по тропинке ко входу в сад; Ло Бинхэ с его длинными ногами без труда поспевал за ним. Шэнь Юань продолжил: — Я… Я романтик в душе и хотел бы, чтобы за мной ухаживал кто-то, кого одобрил мой брат. Фокус был в том, что Шэнь Цзю никого не одобрял. — Тогда я буду ухаживать за вами как положено и немедленно завоюю одобрение вашего брата, — решительно ответил Ло Бинхэ. Они дошли до входа в сад, где росла сухая слива, лишь подчёркивающая безжизненность зимнего сада. Её подножие заледенело, да и с ветвей свисали застарелые сосульки. — Учитель, — позвал Ло Бинхэ, когда Шэнь Юань не ответил. — Позвольте мне попробовать завоевать ваше сердце, — в его голосе была серьёзность и меланхолия, куда более глубокая, чем Шэнь Юань мог представить. — Дайте мне на ухаживания один год. Если к осени вы не полюбите меня, я оставлю вас в покое. Шэнь Юань напряжённо кивнул. Как ещё мог он показать Ло Бинхэ, что его план не сработает? — Сегодня я уйду, а вернусь, когда зацветут сливы. — Хорошей дороги, — пробормотал Шэнь Юань, не отводя глаз от голых ветвей, чернеющих на фоне ночного неба. Ответом ему был лишь слабый ветер, коснувшийся бамбука и слив. Он повернулся, чтобы посмотреть на Ло Бинхэ, но того уже не было рядом. Как и было обещано, когда расцвели поздние цветы сливы, Ло Бинхэ вернулся. Он был один: ни свиты, ни великолепного приданого, — только он. Он вежливо поклонился Юэ Цинъюаню и Шэнь Цзю, и его сопроводили в спальню. Шэнь Цзю, прикрываясь веером, кипел от злости, но сейчас он ничего не мог сделать, чтобы оградить своего младшего брата от этого мерзкого чудовища.