Дым в твоих волосах

      Последние приготовления к отбытию на станцию 9¾ заняли у волшебницы мало времени. Тяжёлый кожаный чемодан был практически полностью собран. Она лишь наскоро пробежалась глазами по списку, нацарапанному на куске пергамента, убеждаясь в том, что ничего не забыла. Аделаида заправила растрепавшиеся волосы за уши и наклонилась к чемодану, укладывая сверху оставшуюся стопку вещей. Всё самое необходимое давным-давно покоилось на самом дне. В том числе и несколько книг, которые та не успела прочитать за лето, но очень хотела. Мимо лениво проскользнула тень, задевая мягким чёрным хвостом голень колдуньи.       — Мне жаль прощаться, но с собой в замок я тебя не возьму, приятель, — Адель почесала кота за ухом и осторожно взяла на руки, выпрямляясь. Кот удобно устроился на руках ведьмы и довольно заурчал. — Я буду скучать. Надеюсь, что и ты, — изрекла она, глядя на него с печальной улыбкой.       В душе девушки было тяжело, страх неизвестности сковывал её сердце на протяжении всего лета. Возвращение в магический мир Тёмного Лорда означало опасность, поджидавшую теперь на каждом углу. Чистота крови Аделаиды служила совсем небольшой надеждой, однако никакой безопасности не гарантировала. В свои шестнадцать лет волшебница мечтала о простых вещах: успешно окончить обучение в Хогвартсе, получить более углубленное образование, устроиться в Министерство Магии и стать обливиатором; побывать в других частях магической Британии и, в конце концов, попытаться устроить личную жизнь. И теперь над планами юной де Сабле нависала огромная чёрная тень. Каким будет мир, если Тот-Кого-Нельзя-Называть, встанет у руля власти? К собственному ужасу, больше всего ведьма переживала за своих родных. Много поколений её семьи свято чтили чистоту крови, однако, сохраняли нейтралитет, не вступая в ряды приспешников Лорда. Смогут ли они избежать этой участи и теперь? Страхи перед ближайшим будущим занимали в мыслях Адель слишком много места, она надеялась на то, что прибытие в Хогвартс, наконец, даст хотя бы небольшое, но всё же ощущение безопасности. Позволит расслабиться и быть всего лишь студенткой, успешно сдавшей СОВ в конце прошлого курса.       — Аделаида, ты готова? Из раздумий ведьму вывел стук в дверь. Она опустила кота на пол и закрыла чемодан.       — Ещё минуту, бабушка, почти всё.       Удаляющийся цокот каблуков по деревянному полу возвестил о том, что бабушка ушла. Адель поспешно поволокла чемодан к двери. Оглядев свою комнату в последний раз, она наткнулась на собственное отражение в зеркале в золочёной раме. Русые волосы слегка растрепались, волшебница поспешила пригладить их щёткой. Появляться перед бабушкой и дедушкой в неподобающем виде было сродни преступлению. Голубые глаза рейвенкловки сегодня казались серыми, как это обычно бывало в дождливые и туманные дни. Тёмно-серые брюки и чёрный ворот водолазки оттеняли её бледную кожу, на лице отчётливо виднелись веснушки. Аделаида нравилась сама себе, но никогда не кичилась внешностью. Чаще всего её лицо в расслабленном состоянии демонстрировало либо холодное безразличие, либо лёгкую усмешку. Наедине с друзьями она много улыбалась, не стесняясь. Родные ожидаемо называли её черты аристократическими, однако сама она придавала этому мало значения. Взгляд шестикурсницы скользил по комнате: подоконник, заставленный свечами и растениями; массивные теневые шторы, спасающие от излишне активного солнца в жаркие дни; мягкая уютная кровать, застеленная кремовыми простынями; огромный книжный шкаф, до отказа заполненный книгами. Прощание с последним причиняло девушке особую боль. Всего этого ей не увидеть до Рождественских каникул. Если повезёт. Глянув на наручные часы на тонком ремешке, опоясывающем изящное запястье, Аделаида шумно выдохнула, освобождая лёгкие. Она заложила волшебную палочку в карман широких брюк и вышла в коридор, везя за собой чемодан.

꧁꧂

      Прощание с бабушкой и дедушкой было тёплым, хотя и не очень эмоциональным. Фабиан и Патриция Уоррены искренне любили внучку, однако внутренняя сдержанность не позволяла им проявлять излишнюю сентиментальность на людях. Каждый из них запечатлел на щеке внучки по сдержанному поцелую и пожелал хорошего пути. Слова «мы тебя любим» были произнесены лишь на ухо. Однако значили для колдуньи многое. Своих собственных родителей Аделаида видела редко. Хоть она и привыкла к этому, но периодически грустила. Её отец и мать служили магозоологами, отчего были вынуждены постоянно находиться в разъездах. Девочка пошла характером в Уорренов-старших, спокойный нрав и тяга к стабильности стали ключом к её хорошим отношениям с дедушкой и бабушкой. Родителей отца Адель видела всего пару раз в раннем детстве; несколько поколений назад семья де Сабле мигрировала из Франции в надежде на обретение лучшей жизни. Натаниэль де Сабле — отец Адель — по-своему стал разочарованием для собственной семьи. Мистер и миссис де Сабле не разделили ни его увлечения магическими животными, ни ранней женитьбы с рождением ребёнка. Поэтому воспитанием Аделаиды по большей мере занимались родители матери. Фабиан с Патрицией не осуждали дочь, понимая, что нрав импульсивной Маргарет им не унять. Внучка, с детства проявлявшая всестороннюю любознательность и заинтересованность в тонкостях этикета стала для них подарком. Они отпустили собственную дочь в свободное плаванье и постарались дать маленькой Аделаиде всё то, чего не смогли дать Маргарет. Возможно, родители из них получились не самые лучшие, однако с ролью бабушки и дедушки они справлялись прекрасно.       До отбытия со станции Хогвартс-Экспресса оставалось ещё около десяти минут, поэтому Адель неспешно вошла в вагон старост, расположенный в начале состава, и осторожно покатила за собой чемодан. Проходя мимо одного из купе, колдунья заметила сидящих внутри старост гриффиндора и хаффлпаффа. Перехватив взгляд Гермионы Грейнджер, староста рейвенкло кивнула ей в знак приветствия, гриффиндорка ответила ей улыбкой. С остальными обитателями купе у Адель были довольно прохладные отношения. Ханна Эббот и Эрни Макмилан с хаффлпаффа были хорошими ребятами, но особой дружбы у них не сложилось. А вот общества гриффиндорца Рона Уизли староста рейвенкло старалась избегать. По рассказам Гермионы он был довольно неплохим другом, однако, по мнению самой Адель особыми манерами и тактом не отличался. Особенно в отношении студентов рейвенкло и слизерина. С Гермионой Грейнджер Адель познакомилась ближе, как ни странно, в библиотеке за написанием сложного эссе по трансфигурации, и та открылась для неё как довольно приятная девушка и усердная студентка. Её происхождение не имело для де Сабле никакого значения. Против дружбы с маглорождёнными волшебниками и полукровками родные Аделаиды ничего не имели. Однако строго-настрого наказали колдунье, что связать свою жизнь она сможет только с чистокровным магом.       Рейвенкловка продвинулась по вагону дальше и зашла в следующее купе, водрузив свой чемодан на свободную полку. Среди старост рейвенкло и слизерина колдунья прибыла первой. Через несколько минут в дверях появился Энтони Голдстейн — её однокурсник и второй староста рейвенкло. А за ним и Пэнси Паркинсон. Увидев Аделаиду, миниатюрная волшебница расплылась в широкой улыбке.       — Привет, Адель, отлично выглядишь!       — Здравствуй, Пэнси, — Аделаида поднялась на ноги и обняла слизеринку, улыбаясь в ответ, — Ты тоже! — через мгновенье отстранившись, волшебница оценивающе оглядела подругу. Тёмное каре шестикурсницы с момента их последней встречи стало чуть короче и дополнилось чёлкой, — Тебе очень идёт.       Обе ведьмы уселись на диванчик, Адель для удобства подобрала под себя одну ногу, развернувшись к подруге лицом. Энтони со скучающим видом читал учебник трансфигурации, в беседу однокурсниц юноша не вникал.       — А где Малфой? Опаздывает? — поинтересовалась Адель, поглядывая на свои часы, поезд уже несколько минут как тронулся, а второго старосты слизерина так и не было на месте.       — Он не придёт. Сказал, что останется в купе, — темноволосая пожала плечами, отстранённо глядя в окно.       — Всё нормально? Я слышала про его отца… — ведьма понизила голос до шёпота, наклонившись к уху Пэнси.       Та покосилась в сторону Голдстейна, а затем выразительно посмотрела на Адель, давая понять, что разговор стоит отложить на потом. Староста рейвенкло коротко кивнула в ответ. Новости действительно были неутешительны, отцов нескольких студентов слизерина посадили в Азкабан, эти события осветили в Ежедневном Пророке под весьма неоднозначным заголовком. Она и представить себе не могла, каково сейчас было тем самым студентам. Если аспект оторванности от родителей шестикурсница вполне себе понимала, прочувствовав его на собственной шкуре, то, каково быть под прицелом у всей школы, она не представляла. Дети порой были более жестоки, чем взрослые. Кому захочется вникать в то, хочешь ли ты в отцы Пожирателя смерти или нет? Желаешь ли пойти по его стопам или нет? В этих детях видели лишь ошибки их родителей. До прошлого курса Адель мало задумывалась об этом. Предыдущие годы обучения были наполнены для рейвенкловки жаждой знаний, духом соревнований за кубок школы, долгожданными вылазками в Хогсмид, вкусными ужинами и в целом проходили довольно беззаботно. Но она взрослела. А тесно подружившись на пятом курсе с Драко и Пэнси, стала кое-что понимать. Студенты слизерина, как и многие рейвенкло в основном держались особняком. За редким исключением именно ребята с этих двух факультетов понимали друг друга больше всего. Но только лишь слизеринцев считали вселенским злом. Такие качества как амбиции, хладнокровие и стремление к лучшему почему-то находили постыдными.       Со временем Адель поняла, что тот самый «заносчивый» Драко Малфой на самом деле был приятным собеседником, что он действительно обладал живым умом, а в кругу друзей с ним вполне было весело проводить время. То же самое касалось и Пэнси. Девочку, как и многих других, родители с малых лет учили тому, как важно сохранить чистоту крови. Можно было ошибаться в друзьях; быть преданной близкими; любить не тех людей — главное, чтобы в их крови не было магловской помеси. Иначе ты не будешь нужна собственной семье, не заслужишь их любовь. А когда кучка гриффиндорцев с малого возраста, не понимая речей собственных же родителей, называет тебя монстром, ответной симпатии становится критически мало. Считая старосту слизерина выскочкой и язвой, многие не замечали того, насколько она на самом деле была добра. Именно Пэнси Паркинсон не раз выручала Адель, когда у той возникали непредвиденные ситуации, подсказывая полезные заклинания или в нужный момент поделившись запасным пером. Пэнси рассказывала лучшие шутки, сидя за обедом, хорошо училась и умела дружить. Просто не все хотели этого замечать.       На дежурство по вагонам шестикурсницы отправились вместе, в полголоса обсуждая события прошедшего лета, каждой из них было чем поделиться.

꧁꧂

      Погода во время поездки успела перемениться несколько раз в зависимости от местности, которую проезжал Хогвартс-Экспресс. Совсем ненадолго пару раз показывалось солнце. В остальное время часть учеников жаловалась на промозглую туманную серость. Адель с наслаждением вдыхала холодный воздух через приоткрытое окно в тамбуре. По всем вагонам включился приятный тёплый свет, добавляющий уюта. Ведьме такая погода очень нравилась. Она определённо была человеком осени, хоть и родилась весной. Солнечные дни её радовали только в том случае, если не были слишком жаркими. Лето проходило для старосты рейвенкло словно тяжкое испытание. На озеро она выбиралась редко, да и в целом не очень любила плавать, а спасаться по-другому от жары не получалось. Везло, если родители забирали её посреди лета в какую-нибудь страну с мягким климатом, но такое случалось редко. Большая часть общения Аделаиды с матерью и отцом заключалась в переписке.       Старосты и студенты разбрелись по своим купе и болтали за закрытыми дверьми, приглушающими их голоса. Адель же захотелось ненадолго побыть в одиночестве и понаблюдать в широкое окно проплывающие мимо красоты. Задумавшись, колдунья не заметила, что из слизеринского купе — того самого, куда ушла Пэнси — кто-то вышел. В сторону Адель вместе со сквозняком потянуло табаком. Она повернула голову вправо и увидела у соседнего окна Теодора Нотта, юноша был другом Пэнси и Драко и однокурсником Адель, однако наедине они общались крайне редко. Староста посмотрела по сторонам, проверяя, видит ли их кто-нибудь ещё. Слизеринец задумчиво глядел в окно, выпуская изо рта сигаретный дым, вид у него был хмурый. Его мягкие на вид тёмно-каштановые волосы завивались и слегка задевали кончики ушей. Благодаря острым чертам лица, чётко очерченным скулам и прямому носу с едва заметной горбинкой Нотта можно было назвать вполне красивым молодым человеком. Однако излишне долго разглядывать его лицо Адель не стала, её глаза следили за рукой, в которой тот держал магловскую сигарету. Шестикурсник сделал глубокую затяжку и стряхнул пепел в окно. Губы Аделаиды сами собой растянулись в усмешке. Ведьма медленно двинулась в его сторону, ритмичный стук колёс и мягкий ковёр, застилающий пол, заглушали её шаги. Теодор видел приближающуюся девушку боковым зрением, но обернулся лишь, когда та уже стояла совсем близко.       — Ты сегодня особенно обворожительна, Аделаида, — промурлыкал слизеринец, усмехнувшись, и снова затянулся, скользя внимательным взглядом по рейвенкловке.       — Хорошая попытка, Нотт, — губы старосты растянулись в ироничной улыбочке, брови ведьмы чуть заметно приподнялись.       — Не понимаю, о чём ты, — юноша сверху вниз всмотрелся в голубые глаза Адель. Его же собственные глаза были настолько тёмными, что напомнили ей свежесваренный чёрный кофе. Староста сделала ещё один шаг, подходя практически вплотную, и забрала сигарету прямо изо рта слизеринца.       — Об этом, — она всё так же улыбалась, выбрасывая бычок в окно, — Ты знаешь правила, Нотт.       — Конечно, я знаю правила, — фыркнул тот, — Какой смысл нарушать правила, не зная их? Тебе жалко? Одна несчастная сигаретка, — он снова усмехнулся.       — Драко и Пэнси тебя балуют, — волшебница закатила глаза, отступая на шаг назад.       — Но ты не станешь, верно, мисс ответственная староста?       — Конечно, — Она покачала головой, глядя на него так, словно он сказал самую очевидную вещь на свете.       — Тогда, дорогая Адель, тебе придётся запастись большим терпением, — глаза слизеринца горели вызовом; он прикурил снова, расплываясь в самодовольной улыбке.       — Ты невыносим, — староста закатила глаза и, развернувшись, направилась в сторону своего купе.       — Один-один! — крикнул ей в спину слизеринец, явно развеселившись.       — Даже не мечтай, — бросила она через плечо, показывая ему неприличный жест.       Ненадолго Теодор позволил себе задержать улыбку на лице, наслаждаясь возможно первым забавным событием с конца прошлого учебного года. Однако, докурив, снова нацепил на лицо безразличное выражение, словно маску, и вернулся в своё купе. Хогсмид приближался, и Тео морально готовил себя к очередной встрече с отвратительного вида фестралами.