OSHIBANA

«Высоко целомудрие одинокой

хризантемы, зеленая сосна в снегу

хранит в себе верность на тысячу лет.

Я, как зеленая сосна, а мой любимый, как желтая хризантема»

«Верная Чхун Хян»

1960, 101

Ólafur Arnalds — Near Light

      Сны часто имели особенность становиться надоедливыми гостями в лице невыносимых ночных кошмаров, изматывая каждую ночь и раннее утро.       Чимин же никогда не мог убежать от них слишком далеко, чтобы вновь обрести покой, ночные кошмары всегда настигали мальчишку, изводя своим постоянством. В такие моменты он мог лишь позволить себе плыть по течению и цепляться за обрывки мыслей, повторяющихся как самая настоящая заезженная пластинка:       «Снятся ли тебе луга, покрытые апрельским светом? Снятся ли тебе горы, протыкающими своими вершинами небо? Снится ли тебе жизнь, в которой ни грамма волнений? Снится ли тебе то, где могу быть я? Стоит ли стыдиться времени, когда так необходима тёплая рука, которая ляжет на горячий лоб, и шёпота, пообещавшего, едва коснувшись уха, что всё хорошо?       Что все рядом.       Заставь меня видеть чётче, заставь меня дышать свободнее, наполни меня мечтами.       Я хочу воспарить.       Ведь я так сломлен.       Будет ли эгоистично попросить забрать все мои кошмары, оставив меня опустошенным, попросить забрать все мои страхи?       Оставь меня пустым.       Сны носят характер настоящей фобии, а ночи пугают не хуже паука в сливе душевой кабины. Душа так болит, будто под её кожей бьётся самый настоящий пульс.       Как бы я хотел не чувствовать. Я хочу научиться жить свободным.       Подари мне крылья.       Помолись за меня».

*

      Это было около полудня или даже немного позже. Тело затекло, а ноги ощущались сгустком белого шума. Со стоном всемирной усталости юноше наконец-то удалось немного переместить себя подальше от выпирающей пружины матраса. Влажные пряди неприятно липли к вискам. Нужно было срочно вставать. И сменить наконец-то матрас.       Небольшой вентилятор с короткой ножкой, пристроившийся на прикроватной тумбочке около пустого стакана, медленно двигал своей круглой головой, разгоняя душный воздух просторной спальни на двоих. Чимин любил ветер, тот заставлял его чувствовать себя таким же свободным, особенно на берегу закатного моря.       Я хотел бы быть пеной морской на острых скалах.       Чимин никогда не любил засыпать повторно, когда ночь уже смогла подарить его разуму отдых и долгожданное спокойствие, всегда засыпая во второй раз — он тонул в кошмарах,как бы отчаянно ни цеплялся мыслями за что-то хорошее. Но омега, сонно хлопая пушистыми ресницами, не мог не попытать своего счастья.       Мерный шум жизни с первого этажа убаюкивал, и на миг юноше показалось, что он тонул вновь, но не в колючих ужасах сознания, а в чём-то тёплом, так сильно похожем на медовую патоку.       — Я буду внизу, хорошо? Не бойся, спи, — раздалось совсем тихо где-то у самого уха, чуть слышно. Спадающий край одеяла подоткнули под тёплый бок заботливые руки.       Но кошмары возвращались вновь.       Повсюду был туман, такой густой, словно бы в него можно было вонзиться зубами, откусить, как кусочек сахарной ваты, такой тёплый и влажный. Он давил на лёгкие, сделать вдох становилось всё сложнее. Зеленовато-серое небо, сотканное из одного большого перистого облака, дрожало, грозясь пролиться крупным дождём.       Старая лодка с острым носом и тупой задней частью медленно покачивалась на маленьких серебристых волнах посреди бескрайнего тихого озера в полном одиночестве. Немного укачивало, но это было терпимо. С каждым вздохом становилось только душнее. Чимин навалился на левый борт лодки, чуть переваливаясь. Он коснулся вытянутой рукой поверхности воды, превратившаяся в мелкую и отчётливую рябь. Омега поглаживал её, словно животное, которое желал приручить. Дёрнув плечом от неприятного ощущения на коже, недовольный Чимин дёрнулся и обернулся, готовый смахнуть нахального раздражителя.       Секунда за секундой всё вокруг окрашивалось в мутные тёмные и серые тона. Показалось, чуть ощутимый порыв горячего воздуха смог подхватить чуть вьющиеся на концах пряди, обдавая влажную от пота кожу спасительной прохладой. Тонкие тёмные волоски на руках стали дыбом, а кожа покрылась мурашками.       — Ты знал, что если раз коснёшься крыла бабочки, она больше не взлетит, мой мальчик? — подобно раскату грома в гудящей тишине послышался вкрадчивый голос.       Чимин оторвался от своего занятия и сел ровно, вскидывая голову на незнакомца, занявшего скамью в противоположной части лодки.       — Я не люблю бабочек.       Раздался смешок.       — Чем твоя жизнь, мой мальчик, ценнее, чем жизнь этих божьих созданий? — говорившим был пожилой мужчина с пустыми, настолько светлыми радужками, что их пронзительный цвет больно ударял по глазам. Они были лишними в этом опускающимся на плечи мраке.       Чимин упёрся руками в деревяшку скамьи, на которой сидел, и вытянул ноги. Его губы скривились.       — Что, если кто-то будет не любить тебя так же, как ты не любишь прекрасных бабочек? — спокойно спросил незнакомец. Он опустил свои сухие руки на вёсла, которые располагались по обеим сторонам от пассажиров. Мужчина медленно отцеплял каждое из их, бросив одно в тёмную воду озера.       — Мне плевать, если кто-то не может меня терпеть.       — Это не означает, что вправе касаться крыльев беззащитных созданий, — старик, что сидел напротив, направил свой взгляд на начинающую волноваться гладь воды. Его голос излучал спокойствие. — Это была твоя самая любимая бабочка, правда, мой мальчик? Ты и есть ненавистная всем бабочка.       В порыве Чимин снова перегнулся через деревянный край, посадив несколько заноз себе в ладонь, и испуганно отшатнулся от собственного отражения где-то в глубине озера, от чего лодка закачалась.       — Нет! — воскликнул он.       Ветер начал усиливаться, футболка задралась на спине юноши, оголяя чистую кожу.       — Почему ты позволил себе коснуться её крыла? — вкрадчиво продолжал спрашивать голос.— Потому что ты хотел её уничтожить, возненавидеть с той яростью, с которой ненавидят тебя.       До дрожи испуганный происходящим Чимин был не в силах отшатнуться — он продолжал смотреть на поверхность воды, под которой, поглощенный различными пышными цветами кувшинок, проглядывал до боли знакомый силуэт. Это был он и…       Тэхён утопал в цветах.       Взгляд погасших лазурных глаз был направлен прямо на взъерошенного Чимина, который до проступивших первых капель крови от заноз в пальцах вцепился в край лодки. Она раскачивалась всё сильнее, из-за чего омега поспешил вскочить на ослабевшие ноги, чтобы не опрокинуться в воду. Чужой взгляд, казалось, проходил мимо него, пока горячий воздух обжигал лёгкие от задушенного дыхания.       — Теперь тебе страшно, мой мальчик, теперь ты понимаешь, что чувствуют невинные создания?       Тёмные волосы, струящиеся нежными кудрями, ласкали бледное благородное лицо, попадая на некогда сочные алые губы и путаясь в танцующих в воде лепестках пионов и хризантем. Волна, шедшая от лодки, заставила этот образ пойти рябью.       Дрожащий Чимин, утерев руками взмокшее от страха лицо, потянулся к такому знакомому, родному образу. Хотелось ударить эту лживую картинку, уничтожить. Все сказанные стариком слова — ложь. Юноша бесстрашен, любим и чертовски отважен, ведь он всегда был готов отдать за любимого братасвою никчёмную жизнь. Тэхён был жив, а это лишь сон!       Плохой сон…       — Что ты сделал с ним? — закричал вдруг омега не своим голосом, перебивая порывы ветра. Воздух вокруг испуганно завибрировал. — Это должен быть я! Это должен бы-       Старик, до этого момента безучастно следивший за разворачивающимся представлением, поднялся, перехватывая одно весло так, словно хотел прибить назойливую помойную муху. Широко замахнувшись, он прервал бурную речь мальца точным и быстрым ударом чуть ниже затылка. Пенящиеся на загривке волны с радостью приняли в свои объятия щедрый дар, обволакивая юное тело. Пузыри, оставшиеся на поверхности, едва тёмная макушка скрылась во тьме, рассыпались шлейфом по водной глади.       Где-то вдалеке зарождался самый настоящий шторм.       Тяжёлая рука упёрлась в мокрый лоб, показавшийся из-под багряного облака воды. На секунду Чимин испытал облегчение. Он никого не почувствовал рядом с собой. Ни цветов. Ни брата. Он был один.       Тэхён был жив.       Судорожно хватая воздух, бултыхающийся юноша попытался ухватиться за утопающую его руку. Глаза заливала вода, а в ушах свистел ветер, волны попадали в нос и в рот, не давая нормально вздохнуть. Рука усилила своё давление, погружая юношу почти полностью под пенящуюся воду. Хватка мягких пальцев вокруг жилистого запястья становилась всё слабее, в один момент полностью пропав, а после мягкая волна коснулась уже гладкой поверхности.

*

      Чимин очнулся, давясь вздохом. Ему пришлось перевернуться на живот, чтобы откашляться, упершись локтями в кровать. Как только дыхание немного выровнялось, он рухнул головой в подушку, зарываясь в неё, и громко завыл, словно ему снова девять.       Мягкие пальцы с силой сжали края подушки, прижимая их к ушам, чтобы только заглушить бушующую кровь.       Гудящий вентилятор медленно повернулся к распростёртому на постели омеге своей круглой головой, обдувая влажные волосы.

*

      Stuck with U — Ariana Grande

      — Я хотел бы застрять в этой Вселенной с тобой.       — Ты сделал в словосочетании «в дерьме» аж… девять ошибок.       На секунду даже обидевшись, с надутыми щеками Чимин потёрся носом о ткань свитшота младшего брата между лопаток, с удовольствием втянув носом любимый аромат стирального порошка, и отстранился от тёплой спины.       — Что ты готовишь? — поинтересовался он.       Всклоченный после ужасного сна старший омега явил себя миру во флисовой пижаме в шотландскую клетку, кинув своё бренное тельце на высокий стул за кухонным островом. Нога предательски соскочила с перекладины, почти заставив парня проехаться копчиком о край сиденья.       Улыбчивый Тэхён обернулся от плиты, услышав резкий скрипящий звук ножки стула о пол, и смерил брата смешливым взглядом, поиграв бровями. Вода в кастрюле как раз начинала закипать.       — Макароны с сыром, Минни, — счастливо пропел омега. — Для самых бодрых, ловких и грациозных, как клубни картофеля!       — Ты козёл, — пропыхтел Чимин.       — Заткнись и пей, — брюнет поставил перед старшим омегой стакан с апельсиновым соком и закинул в него бумажную трубочку. — Там много сахара, как раз для твоего маленького обезвоженного тела.       — Я тебя ненавижу.       С напускным негодованием Чимин зыркнул из-под всё ещё влажной чёлки на своего брата, злостно выдувая воздух через трубочку в стакан, заставляя сок наполняться пузырьками воздуха и булькать. Но бумажная трубочка всё-таки немного отогрела его холодное сердце, всё же природу стоило беречь.       Главный ингредиент вкуснейшего блюда уже доваривался до нужной кондиции, когда перед старшим опустилась бамбуковая разделочная доска с луковицей и ножом.       — Взаимно, — сказал Тэхён подмигнул, возвращаясь к приготовлению бекона, задорно шипящему на сковороде.       — Сегодня только четверг, а ты уже блещешь своим кулинарным мастерством. Так трудно отходить свою школьную пятидневку?       — Я в курсе, — младший вооружился лопаточкой, помешивая нарезанный лук с беконом и посыпая паприкой. — Лучше заткнись и помоги мне, дуршлаг сам себя в раковину не поставит.       Чимин сполз с нагретого места, бурча под нос, но всё-таки выполняя незамысловатую просьбу.       — Ты не ответил.       С задумчивым видом Тэхён пожевал губу и отложил лопаточку, накрывая сковороду крышкой и немного убавив огонь. Возникшую тишину уютной кухни разбавило бурчание чьего-то пустого живота, пока мысли не хотели становиться словами. Омега вытащил руки из карманов красного фартука с вышитым яблочком, осторожно касаясь виска брата и надавливая подушечкой пальца на чуть побелевший сухой солёный след. Нежные порозовевшие веки Чимина чуть припухли от недавно пролитых слёз, отчего тёмные ресницы подгибались.       Я застряну с тобой во всех ёбаных вселённых.       — Знаешь, говорят, чтобы проверить готовность макарон, их нужно кинуть на какую-то вертикальную поверхность, — с трудом сглотнув, в растянувшейся квадратной улыбке выдавил младший омега.       — Фарфалле, это фарфалле, а не макароны, — поморщился Чимин.       — Например, сюда, — с видом серьёзного учёного омега подхватил несчастную «бабочку» и ловким движением кинул её в брата.       Фарфалле метко прилепилось к чистому лбу, словно детский лизун, распустив свои «крылья».       — Тебе идёт, — кивнул младший, еле сдержав смешок. — Фарфалле определённо готовы.       Братья в четыре руки ловко справились и с приготовлением соуса Ру, который лопался пузырьками в глубокой сковороде. В основу соуса бешамель входили растопленное сливочное масло и мука. Конечно, для завершения потребовалось влить молоко и хорошенько перемешать венчиком, чтобы не осталось ни единого комочка, да и приправить солью, перцем и мускатным орехом, вмешав тёртый чеддер. Всё, как любил Чимин.       И даже умудрившись чудом не разбить стеклянную банку с мукой, омеги успешно водрузили на кухонный островок керамическую глубокую форму для выпекания. Следом, пыхтя от усердия и высунув кончик языка, старший омега вернулся на своё некогда нагретое место, обнимая большую чашу, где уже лежали обжаренный бекон с луком и макароны, залитые соусом. Оставалось только дождаться главного шефа с его неизменной лопаточкой.       — Ещё сыр! Мы забыли чёртов сыр! — вскрикнул Чимин, утирая лоб рукавом.       — Ай, — резко отдёрнув руку от тёрки, пребывающий в хаосе Тэхён сразу же обхватил повреждённый палец губами и повернулся к раскрасневшемуся от кухонного жара брату, резко выдав: — Ты ведь снова плакал, не смей придумывать отговорки!       Наконец вытряхнув содержимое чаши в керамическую форму, Чимин перегнулся через столешницу острова, рывком забирая из рук шипящего брата тёрку и кусок сыра. Ко всему прочему теперь он чувствовал себя чертовски виноватым, злость начинала закипать в теле, и старший омега поджал губы, с бóльшим усердием, чем требовалось, начиная натирать сыр над слоем макарон в форме.       — Я могу как-то игнорировать свою неловкость? Человек, различающий разновидности макарон, не может быть таким глупым, — повысив голос, в обвинении Тэхён указал пальцем на суетящегося юношу. — Фарфалле, — передразнил Тэ, распахивая дверь заранее разогретой духовки.       На всякий случай надев специальные варежки, Чимин осторожно поставил потяжелевшую форму в духовку, громко захлопывая дверцу. Всё ещё поджимая губы, он стянул варежки, кинув их на рабочую поверхность.       — У тебя мало своих подростковых проблем, Тэ-Тэ? Твои прогулы не приведут ни к чему хорошему.       — У меня отличный рейтинг.       — Тебя что-то беспокоит в самой школе? Только скажи и мы всё решим.       — Меня беспокоит только твоё молчание о собственных проблемах. Я не могу позволить тебе оставаться одному, когда ты выглядишь… так.       Тэхён нахмурился, занеся руку назад, он подтащил к себе раскрытую банку с мукой. Оглянувшись на шум из прихожей, омега опрокинул содержимое банки на голову старшего брата. Сегодня он это заслужил.       Громкую возню, что сопровождалась разбитой злосчастной банкой, рассыпанной мукой и парой синяков на боках, прервал усталый голос папы. Райский омега явился на кухню явно не в лучшем расположении духа. Верхние пуговицы белой рубашки оказались расстёгнуты, а на переносице виднелись красные пятна от долгого ношения очков. На секунду младшие омеги даже почувствовали себя виноватыми за не самое лучшее поведение.       Сокджин помахал перед своим лицом ладонью в попытке развеять облако от рассыпанной муки и, стянув очки с кончика носа, упёр руку в бок.       — Молодые люди.       Притихшие омеги дёрнулись от звучания родного строгого голоса. Взлохмаченный и присыпанный мукой младший омега задвинул брата себе за спину, в тот же момент громко чихнув, а Сокджин поморщился от громкого звука.       — Будь здоров, — кивнув самому себе и оценив взглядом причинённый «ущерб», Ким вышел из кухни, напоследок всё же заглянув к детям ещё раз. Он смерил их достаточно суровым родительский взглядом, жестом показав «я наблюдаю за вами». Если Сокджин в такие моменты сохранял молчание, то это могло означать лишь одно… братья хорошенько провинились.       Из прихожей раздавались тихие и короткие разговоры, кто-то из родителей успел с громким звоном кинуть в тарелочку ключи и горсть мелочи. Уставшие после рабочего дня супруги о чём-то тихо перешёптывались, склоняясь чуть ближе друг к другу. Сегодня они пришли раньше обычного.       — У тебя руки растут из одного места, — прошипел Чимин, отталкивая младшего от осколков разбитой банки посреди покрытого мукой пола.       — Это у тебя руки так растут, — младший опустился на корточки, в свою очередь отталкивая старшего. — Я накосячил — я и уберу. А ты вообще босой, не хочу твои кровавые следы убирать.       — Да какая муха тебя сегодня укусила? — взвизгнул Чимин, ударяя металлическим совком, который он достал из ящика под раковиной, прямо по колену брата. Тот зашипел.       — Я жутко обижен на тебя, потому что ты не можешь рассказать мне элементарных вещей! Я что, должен клещами всё вытаскивать из твоей маленькой черепушки? — уже громче спросил младший омега. — Мне беспокойно и страшно, я хочу помочь тебе, выслушать и обнять, слышишь? Твои кошмары ужасны, так раздели этот страх со мной!       Чимин поднялся, и совок, который он собирался запустить во что-нибудь твёрдое, так и остался в руках. Судя по тяжёлым шагам, в кухню вошёл отец.       — Минни, за мной, пожалуйста. И отряхнись. Тигрёнок, отдохни, — статный даже после долгого дня мужчина кивнул в приветствии, сохраняя холодную строгость, пока в его душе царил детский восторг, он до зажмуренных от удовольствия глаз любил готовку своих домашних. Чем больше хаоса — тем вкуснее.       Сам же Намджун позволил себе только улыбнуться уголками губ от этих мыслей и открывающегося перед ним очаровательного вида. Он любил своих домашних до беспамятства.       Довольно захихикав, поднявшийся следом за братом Тэхён кивнул в ответ на приветствие и сложил руки на груди, расцветая в самодовольной улыбке, он крикнул вслед покидающему кухню брату:       — Удачи! — и показал кончик языка Чимину, который только недовольно запыхтел, но в ответ тоже показал розовый язык. Это какое-то ребячество!       — Молодой человек! — воскликнул Сокджин под звонкий смех своего дорогого тигрёнка.

*

От кого: papa' Мне сегодня звонили из школы. Он снова не явился на занятия.

Кому: papa'

Только не говори отцу.

Я постараюсь поговорить с Тэхёном.

От кого: papa' Поговори. Я не собираюсь являться в школу на разбор полётов.       Пару мгновений спустя телефон снова издал равномерный писк. Чимин вытащил его из кармана брюк и разблокировал. От кого: papa' Я безумно люблю вас. Сокджин никогда не умел обижаться на любимых людей.

Fucked My Way Up to the Top — Lana Del Rey

      Серый седан, чей номер смутно походил на указанный в сообщении, уже стоял припаркованным у обочины дороги. Салон такси пах приторной вишней и немного дымом дешёвых сигарет.

«Спасибо, что воспользовались нашей фирмой»

      Чимин расслабленно откинулся на спинку сиденья, прикрывая глаза. Машина медленно двинулась, мигая поворотником, чтобы с трудом встроиться в поток машин.

«Просим Вас в целях безопасности пристегнуть ремни. Напоминаем, что для нас важны Ваша безопасность и комфорт»

      Автоматический голос, раздавшийся из динамика телефона водителя с открытым на нём приложением, затих. Вздохнув, разомлевший юноша бросил ленивый взгляд в зеркало заднего вида, изучая простоватое лицо мужчины-беты. Место за водителем позволяло утолить зудящее любопытство, но одновременно остаться незамеченным. Но и без этого было вполне очевидно, что водительский ремень безопасности так и остался висеть слева ненужным куском синтетики.       Омега хмыкнул.       Улицы большого города в конце рабочего дня наполнялись шумом, а это всегда действовало на нервы. Всё походило на один огромный муравейник, Чимину же никогда не нравилось чувствовать себя подобным образом в этом огромном, как он считал, бессмысленном гудящем муравейнике. Он объяснял это своим согласием с законом ПаретоЗакон Парето — эмпирическое правило, названное в честь экономиста и социолога Вильфредо Парето, в наиболее общем виде формулируется как «20% усилий дают 80% результата, а остальные 80% усилий — лишь 20% результата». Пример: 20% прочитанных книг, как правило, приносят 80% пользы для развития человека. Остальные 80% попусту отнимают время и ухудшают зрение., гласящим, что в большинстве случаев двадцать процентов усилий могут дать восемьдесят процентов результата, а это означало, что вся суматоха вокруг лишь глупая трата времени и ресурсов. Чимин старался следовать этому правилу.       Машина мягко остановилась на пешеходном переходе, прилежно ожидая, когда красные цифры изменят число на ноль. Подавив зевок, юноша перевёл взгляд на остановившиеся рядом автомобили, улыбнувшись от вида рыжеватого в лучах вечернего солнца пушистого померанского шпица, который сидел на коленях пассажира рядом стоящей машины. Расцветая улыбкой Чимин, поспешил вытащить телефон, чтобы сфотографировать маленького весёлого пса и отправить получившееся фото в семейный диалог «4xkim» — не каждый день встретишь пса в панамке на резинке.       Колючий холодок вцепился в юное тело от направленного на него заинтересованного и липкого взгляда мужчины в зеркале заднего вида.       Пухлые губы тронула едкая ухмылка.       Это даже интересно.       До места прибытия оставалось не так и долго, если судить по мимо проносившимся мазкам зданий и деревьев.       Страх давно уже не окутывал сознание, только редко мог подразнить, показав лишь кончик хвоста. Пустующее место этого леденящего чувства занимал азарт, переполняющий дьявольского омегу, который походил на бурлящий вулкан, заставляющий яйца поджиматься то ли от зарождающегося чувства возбуждения от происходящего, то ли от липкого ужаса, показавшего свой лоснящийся от блеска первоклассного меха кончик хвоста. В медовых глазах заживо сгорали бесы. И даже сам Дьявол мог подпалить свой красный зад.       Чимин любил чувствовать власть, создавать её.       Улыбнувшись своим мыслям, омега приподнял бёдра, вытаскивая из заднего кармана другой телефон, тот самый, что с дерзким нежно-розовым чехлом, где красовалась мордашка Хэллоу Китти с красным бантом. Оставшись удовлетворенным реакцией со стороны беты от такого незатейливого движения, Чимин разблокировал телефон, сдувая мешающую чёлку с глаз.

Приложение: peachy

У вас 1 новое уведомление

      Аккуратный ноготь щёлкнул по защитному стеклу экрана.

«4/5 звёзд

Было грязно, обрати внимание на это в следующий раз»

      Омега хмыкнул. Сегодня было действительно грязновато, он иногда становился таким рассеянным.       Аромат розового дерева медленно подавлял пошлую ноту вишни, дурманящим облаком обволакивая собой весь салон. Этот терпкий пряный запах заставлял вдыхать воздух глубже, до боли в рёбрах. Руки мужчины сжались на руле, а зубы заскрипели.       Даже на бету, что был глух к ароматическому миру, этот сладко-древесный аромат производил удушающее действие. Дрожь бежала вниз по позвоночнику.       Поворот налево, прямо и ещё два поворота направо.       Как же он любил опасность вседозволенности.       Задорно улыбаясь, лукавый юноша кончиком юркого языка прошёлся по пухлым покрасневшим губам и убрал телефон обратно в карман невыносимо узких джинсов. Сегодня он был умничкой. Дорога, по которой мчалось такси, выходила за пределы города, и поток движения становился минимальным. Можно было немного поиграть.       Юноша шумно выдохнул и запустил руку в волосы, пропуская пряди через пальцы. Взгляд, направленный в зеркало заднего вида, ласкал лицо молчаливого, но явно заинтересованного водителя. Его ноздри широко раздувались, с упоением втягивая необычный пряный аромат.       Небольшая ладонь скользнула ниже вдоль соблазнительно открытой шеи на линию ключиц, забираясь под свободный ворот хлопковой футболки. Упершись ногой в выступ между сиденьями, Чимин спустился бёдрами чуть ниже. Убедившись, что обзор на него открывается удобный, юноша продвинулся рукой ближе к плечу. Ворот футболки натянулся, оголяя острые ключицы.       — Здесь так душно, — капризно, почти хныкая, протянул он.       Ещё один поворот.       Водитель засуетился, включая кондиционер. Всё чаще ловя взглядом омежью фигурку, он пару раз наехал на довольно глубокие проплешины в асфальте, отвлекаясь от дороги. Серая футболка мужчины слегка потемнела, он начинал потеть, как буйвол в знойный день. То, как облизывал свои пересохшие губы бета, вызывало у Чимина отвращение.       Омега ещё раз хныкнул, чуть прогибаясь в спине. Тонкие аккуратные бровки были жалобно состроены домиком. Казалось, аромат розового дерева мог выдавить эти чёртовы грязные стекла машины.       Чего только не видели эти окна за свою карьеру.       Машина плавно остановилась около автобусной остановки, спрятанной в высоких, казалось, доходящих до самого неба, соснах. Приложение такси отозвалось сообщением о прибытии.       Водитель обернулся, двери щёлкнули блокировкой.       — Ты не хуже «девочек с Ривьеры», малыш.       Чимин рассмеялся заливисто и звонко. Звук отдавался звоном в ушах. Утирая выступившие от смеха слёзы, омега выпорхнул из машины.       — Грязный ебучий извращенец, — сказал омега, перед тем как громко захлопнуть за собой дверь такси, оставляя за ней водителя в недоумении.

*

      Знакомый велосипед с плетёной корзинкой прислонили к чуть шершавой стене дома, даже не удосужившись завести в гараж и поставить подножку. Если бы один из братьев зашёл за ворота чуть раньше, он мог бы поймать ускользнувшую фигурку, что схватила стопку газет из велосипедной корзинки и скрылся за входной дверью, отделанной светлым деревом.       Вечер облизывал лица тёплыми уходящими лучами солнца. Создавалось ощущение слепого счастья, хотелось остаться в этом моменте тепла, покоя и умиротворения на долгие часы. Хотелось таять под изнеженными ласками тепла похлеще самого избалованного кота.       Чимин застал брата сидящем на полу за низким квадратным столом, располагавшимся перед панорамным окнами. Спальня, которую делили братья, находилась в западной части большого дома, это позволяло тонуть в персиковых закатных цветах каждый раз, когда природа благоволила.       Лёгкие хлопковые гардины пышно развивались от порывов тёплого ветра из открытой двери, выходящей на террасу. Чимин даже остановился на пороге и, схватив телефон, быстро запечатлел момент, как ему казалось, сказочного блаженства.       Он был счастлив.       Если доминантой аромата старшего из братьев была грасская роза, то доминантой младшего служила пудровая красная роза. Тэхён пах экзотическим востоком, спелыми краснобокими грушами и цветочным букетом из фрезий, переплетенными с благородными нотами красных ягод ежевики. Омега был подобен красной вуали, окутывающей, интригующей, приглашающей. Тэхён пах неповторимой страстью.       Казалось, касание красной невесомой вуали можно сравнить лишь с благословением, омега пленял собой.       Осторожно ступая босыми ногами, чтобы не помешать брату, Чимин уселся у противоположной стороны стола, вытянув ноги. Ступня коснулась внутренней стороны бедра младшего, от чего тот легко улыбнулся, отрываясь от своего занятия.       На столе в хаотичном порядке были разложены несколько разворотов газет, в каждом из которых лежало по аккуратно сломанной веточке кустарников с несколькими листьями, а иногда и бутоном цветка или целым соцветием.       — Ты сегодня такой счастливый, — кивнул Тэхён, солнечно улыбаясь, — ты заставляешь меня сиять без причины.       Лицо младшего озарило квадратной улыбкой, от чего волоски на руках старшего встали дыбом. Фигура младшего ласкалась светом, как если бы она была самым вкусным леденцом.       — Мне кажется, если я открою свой рот, то испорчу весь момент. — На долгую секунду Тэхён засмотрелся, как ажурным, почти кудрявым нимбом подсвечивались рыжеватым солнцем волосы брата. Он нашёл в этом что-то эстетически прекрасное, хотелось запечатлеть это маслом на холсте, как икону.       Младший склонился над столом ниже, аккуратным почерком старательно выводя названия растений на обычном белом листе бумаги, которым после накрывал растения и закрывал, как книгу. Он не мог перестать улыбаться, он мог это делать до боли в челюсти.       Бывали моменты, когда казалось, что от своего счастья он мог взлететь.       Чимин молча наблюдал за движениями брата, иногда помогая хорошенько проглаживать сложенную вместе с будущим гербарием газету.       Они делили всё на двоих, даже такие незамысловатые увлечения. Они находили в них отдушину.       Комната наполнялась терпкими и тяжёлыми ароматами кофе и фиалок.       Молчание между ними всегда приобретало оттенок уюта, его не хотелось свести на нет, им хотелось наслаждаться. Хотелось, чтобы это молчание лилось самым сладким медовым нектаром по венам, превращаясь в жгучее тепло. Оно пьянило не хуже сладкого персикового вина, оно дурманило. Чимин ласкал взглядом руки с музыкальными длинными пальцами, со следами виднеющихся зеленых вен под тронутой загаром кожей, а во рту под языком собиралась горячая слюна.       Пустив ногу дальше по бедру и чуть продвинувшись вперёд, чтобы упереться в столешницу, Чимин облокотился, чуть поведя плечами. Омега уже мог почувствовать, как стал влажным, ударяя одурманивающим запахом по рецепторам.       В голубых глазах напротив играло приглашение.       Ноты кофе в насыщенном омежьем аромате врывались в распустивший свои набухшие бутоны цветочный букет. Ароматы сливались в тяжёлое и сладкое, что оставляло во рту приторный осадок, проникало под кожу. Хотелось вылизать этот запах до базовых нот, пока последним размашистым движением язык не коснётся дна.       Кто он такой, чтобы противится этому.       Закусив губу, Чимин опустил небольшую аккуратную ступню на пах сидящего напротив юноши. Он сжал пальцы ноги, вместе с этим сминая ткань светло-коричневых брюк. Чимин почти издал стон, когда его взгляд встретился с лазурными глазами напротив.       Он повиновался.       Движения становились всё грубее, удерживая медленный с оттяжкой темп. Ткань брюк больно впивалась в нежную кожу, особенно остро ощущалось давление металла молнии. Комната наполнялись громким тяжёлым дыханием.       Младший омега дышал через рот, не отрывая взгляда от таявшего напротив брата, хоть тот не получал и капли ласки. Тэхён вжал ладони в столешницу, чуть нагибаясь над ней, чтобы скрыть дрожь. Ноги предательски разъезжались, упираясь острыми коленками в столешницу. Нектар вскипал в венах.       Запретный плод всегда сладок. Его вкушение — это причина, чтобы быть изгнанным из рая.       Ему повиновались.       Тэхён схватил брата за футболку на груди и с силой потянул на себя, заставляя старшего проехаться и упасть оголившимся животом на стол. Тот упёрся коленом в край стола и приподнялся на подрагивающих руках, доверчиво прижимаясь к плечу брата, запрокинул голову.       Роза всегда пахла слишком дурманяще. Она была опиумом. Он слишком пристрастился к этому.       Раскрасневшиеся влажные губы слепо тыкались в поисках ласки, старший широко лизнул линию челюсти брата. Чимин заходился горячими обжигающими вздохами, опаляя прохладную кожу. Он почти скулил, словно дворняга.       Ради такого плода Тэхён был готов покинуть рай, даже не оглянувшись.       Сильная рука сжала пряди светлых волос чуть ниже затылка, заставляя сильнее запрокинуть голову до боли в шейных позвонках. Младший склонился над таким послушно приоткрытым ртом, мазнув подобием поцелуя по подбородку, едва задевая губами чуть высунутый приглашающий к себе розовый язык.       — Разложи меня сегодня, как девочек с Ривьеры, — мольба сорвалась с губ Чимина вперемешку с горячими громкими вздохами, он едва не прикусил себе язык. — Пожалуйста. В его глазах заживо сгорали бесы.