Врач

Последующие визиты Мидория выдерживал, как мог. Он не спал несколько дней и жил исключительно на кофе и дешёвых пончиках, стал носить очки на постоянной основе, опустошил свои запасы марли и бинтов, время от времени спотыкался о собственные ноги, но нашёл то, что искал. Уже одиннадцать часов как двадцатое апреля, врач шагает по лабиринтам больницы в поисках заветной палаты с небольшим свёртком упаковочной бумаги, перевязанной бечёвкой. Поверх бантика была выплавлена печать магазина. На лице сияла глуповатая улыбка, присыпанная усталостью. Проходя в палату, Изуку уже хотел было отсалютовать, но увидел интересную и довольно редкую картину – спящего Катсуки. Ему нечасто удавалось отдохнуть без вмешательства снотворных и транквилизаторов, и такие моменты не хотелось портить. Врач вовремя захлопнулся и, прикрыв дверь, прошёл вглубь комнаты. Всё по-прежнему: решётки на окнах, раковина, ободранные стены, комод у койки, пациент. Ставя возле кровати стул с прямой спинкой, Изуку аккуратно положил заказ в ноги Бакуго, а сам уставился на него, откровенно разглядывая. Видеть Катсуки спокойным, таким умиротворённым – бесценный дар. Губы, что либо обнажали зубы, либо сжаты в тонкую полоску, приоткрыты, благодаря чему слышно едва уловимое сопение. Руки всё на том же месте, а волосы ёжиком разметались по подушке. Отметив, что их нужно собрать в более порядочных хвост Изуку не успел понять, как провалился в такую желанную дрёму. От глухого звука падения он поморщился, но агрессивные животные звуки вывели из состояния сна, заставляя разлепить глаза. Яркий свет нанёс сокрушительный удар, от чего тот прикрыл тыльной стороной ладони лицо, осматриваясь. На него смотрел Катсуки, самую малость недовольный вторжением в личное пространство. – И тебе доброе утро, – приподнимая уголки губ на короткое "рр", Изуку потянулся до хруста косточек и обратил внимание на лежащий на полу упакованный предмет. Подняв его обратно на койку и, заметив, как тщательно пациент скрывает любопытство, и вовсе глупо улыбнулся. – Да, чуть не забыл, – юноша подвинул заказ ближе к Бакуго. – С днём рождения, Катсуки. Именинник растерялся, но гордо не подавал виду. Что теперь этому докторишке нужно? Сейчас что-то подкинет, потом нажалуется главному, и сидеть плохому "псу" в холодной комнате наказаний. Шикарный план. Да и в его поздравлениях что-то странное. Катсуки ногой пихнул свой подарок, с недоверием поглядывая то на врача, то на это что-то. – Хорошо, я сам открою, – Мидория потянул за верёвочки, развязывая бантик и убирая крафтовую бумагу на пол. Книга. Оригинально. – Тебе же понравились наши клумбы, правда? Я подумал, может, тебя заинтересует подобная литература. Пациент молча уставился на Изуку, переваривая полученную информацию. После выгнул бровь, а-ля "дядя, ты точно врач?" и смотрел на него. Надеясь, что перед ним просто библиотекарь, который усиленно "ищет себя", Бакуго так и не прикоснулся к книге. Мало ли, какие ещё сюрпризы он приготовил. Изуку тем временем откинул новенькую обложку болотного цвета с небольшим синим пятилистным цветочком чуть выше середины и перелистнул с форзаца на первую страничку, читая про себя название. "Цветочная энциклопедия" гласило оно, каллиграфическим почерком выведенное и обвитое лозой с крохотными листиками. Мельком бросая взгляд в сторону Катсуки, он отметил поразительное его сходство с гордым ребенком, который не собирается идти на поводу у заманчивого предложения матери. Это даже забавно. – Тут должны быть цветы из нашего садика, – осенило Мидорию. – Не хочешь мне помочь в поисках? – Молчание. Хорошо, о беспристрастии как-либо идти на контакт он уже пронюхал, пойдём по-другому. – У нас есть лиловый цветочек, формой похожий на воронку. Как же его... – Изуку принялся листать учебник, словно сто первый раз с ним работает и знает содержание наизусть, хотя чувствовал себя слепым котёнком. Неразборчиво и иногда неправильно читая названия некоторых растений, он украдкой следил за пациентом. Внешне он оставался безразличным, но начинал беситься. В конце концов книга насильно оказывается в руках "пса", который с недовольным видом медленно листает содержание и по алфавиту находит нужный цветок, разворачивая энциклопедию к доктору. Тот не переставал улыбаться. – Верно, это крокус, – одобрил тот так, словно был экзаменатором и ставил зачёт. – Твои познания в ботанике поражают, Катсуки. По двум характеристикам найти нужное растение – здесь нужен опыт. Бакуго выслушивал похвалу наблюдательного доктора и начинал по-настоящему понимать, насколько тот неплох. Каждый его трюк срабатывает безотказно, в этом, конечно, есть и его собственная вина, но этот жук, несмотря на свой возраст и дурацкий вид, довольно опытен. Что ж, хорошо. Раз уж он такой умный, каким хочет казаться, можно немного и поиграть. Катсуки принялся изучать алфавитный указатель, после чего перед Мидорией выросли ещё два цветка. Золотарник, мирт. Так, теперь он уж точно ничего не понимает. Такие у них не растут, это точно. Но зачем-то же ему их показали. – Такого у нас нет, – честно признался тот, глядя на пациента, который явно испытывает удовлетворение от замешательства оппонента. Он вчитывался в описание, но ничего дельного там не было, а Катсуки от него отвернулся, не желая продолжать подобие разговора. Ему ничего не остаётся, кроме как оставить №7 в покое и с завистью смотреть на то, как он засыпает. – Ещё раз с днём рождения, – на выходе сказал Изуку, принимая новую пищу для мозгов и смазывая шестерёнки для дальнейшей работы.

***

Как же, хочется, спать. Как только Айзава-сенсей выносит по несколько дней без сна? Изуку не спал всего три-четыре дня, а уже чувствует себя, как выжатый лимон. Голова раскалывалась напополам, шестерня устала и молила о небольшом отпуске, а часы показывали четыре утра. Кофе на вкус теперь как вода, эффекта ноль. Перед глазами мельтешили злополучные мирт и золотарник. Единственная информация, которой он располагает, это цветы. Всё. Теперь нужно ломать голову, думая, в какую сторону ломать её дальше. Всё-таки стоит отдохнуть, полдень раннего утра мудренее. Все фибры его тела кричали радостное "за" на эту идею, но что-то подсказывало, что разгадка совсем близко. И если это так, нужно продолжать и думать логически – за несколько часов до будильника непосильное, конечно, задание. Из четырёх стен больницы узнать что-либо почти нереально, обрабатываем период "свободы". Стоит разузнать о семье Катсуки, неужели никто не попытался узнать, где их сын обитает? Разумная его часть склонялась к варианту со сном, а упорная — к варианту подумать. Моргнув, Изуку очнулся от некого транса, смотря на экран ноутбука. "KanmFashion" — Модельное агенство, руководителем которого является Хироши Кэном. Ничего. Потом он снова выпал из реальности и проснулся на фотографии мужчины, чья фамилия была "Бакуго". Бинго. Масару Бакуго, отец Катсуки. Изуку потёр глаза, настраиваясь на поглощение информации, и принялся вчитываться в биографию, не пропуская ни одной запятой. Добравшись до конца, он увидел дату смерти. Пять назад был найден с женой в гостиной. Про жену напечатано не так уж много, но кое-что всё-таки есть. Митсуки Бакуго, до декрета работала в страховой компании. Из увлечений только хозяйство и ботаника. Похоже, высшие силы решили сжалиться над бедным Изуку, преподнося такой подарок. Врач принялся копать глубже, пока не набрёл на комментарии. Было много людей, что проклинали убийцу, что сочувствовали мальчику, но один комментарий он выделил среди них. Писала явно близкая подруга погибшей, в сообщении она высказывала, как скучает по подруге и благодарила её, ведь столькому научила. Рассказывала ей про цветы, как правильно ухаживать за каждым растением, даже как-то раз поделилась знаниями про древний язык цветов. Буквы начали расплываться, пришлось перевести взгляд от экрана. Язык цветов? Изуку потёр глаза, начиная массировать виски, у него разболелась голова. Что-то подобное он слышал ещё в студенческие годы, но никогда не придавал этому особое значение. Нужно будет попробовать. Уже собираясь закрывать крышку ноутбука, он вспомнил, что в личном деле пациента нет никаких деталей, он почувствовал, как открылось второе дыхание. Мидория порылся в новостных соц.сетях пятилетней давности и начал составлять картину. Катсуки, которому на тот момент было почти пятнадцать, вернулся домой со школы и обнаружил своих родителей мёртвыми на полу гостиной. Предположительное орудие убийства – нож. Мальчика, как несовершеннолетнего, забрала под опеку тётя по маминой линии. Пройдя курс психотерапии, он кое-как смог вернуться в прежнее русло. "Вот и Тошинори. – отметил Мидория". На этом врач не остановился, он собирался узнать всё. Спустя полгода сын получил в наследство родительский дом, и они с сестрой матери переехали туда. После восемнадцати она съехала, оставляя парня на хозяйстве. Через год он попал в психушку за нападение на соседа. Да уж, вот тебе и "спокойной ночи, малыши". Изуку закрыл ноутбук и в который раз зевнул, устраиваясь на руках. Он всё ещё не понимал, почему, если не всего, то хотя бы части биографии нет в личном деле пациента. Поёрзав в кресле на колесиках, он принял решение разузнать это. Но потом. Во всяком случае, теперь он может заснуть со спокойной душой, одна из поставленных задач выполнена. Осталась одна единственная — вылечить Катсуки. Как бы там ни было, а разбудили его взволнованные крики. Знакомый голос. Изуку кое-как разлепил веки и уставился на нарушителя покоя. Да что ж это такое? Человек работает с утра до утра и не может часик-другой подремать. Ладно, не часик, побольше, какая разница. Он определенно повесит на дверь замок. Так называемым нарушителем оказалась Урарака. Всем своим видом показывая, что готов внимать каждому слову, его наконец перестали трясти, как грушу. Лучшего способа разбудить человека и не придумать. – Твой пациент сбежал, – "опять?" хотел было спросить Мидория, но вовремя прикусил язык. Нужно поддерживать легенду о своей неосведомлённости. – Чего сидишь? Беги ищи, пока Айзава всех на уши не поднял! Спасибо за кофезаменитель, Очако. Не освежает, но с насиженного местечка подрывает эффективно. Получив утреннюю порцию кофеина в картонном стаканчике, Изуку отправился искать своего потеряшку. В столовой его не оказалось, во всех кладовках, которые он только знает, тоже, в кабинетах пусто. Становилось не по себе, трезвость ума никак не хотела возвращаться под ручку с бодростью. Думай. Куда мог пойти человек, совершенно не ориентирующийся на местности? Вообще никаких соображений. И черт его дёрнул допоздна засидеться с этими треклятыми цветами... Цветы. – Парк, – пока врач благодарил кофейного бога, что тот сумел до него достучаться, в уме прикидывал варианты местонахождения №7. Первым делом он отправился в "сердце" огромного участка, и не прогадал – над клумбой сидел некто с толстенной книгой рядом, и что-то делал. Можно подумать, что это садовник или очередной ботаник-любитель проник на частную территорию, – и по хорошему нужно вызвать – но соломенную, торчащую ёжиком и собранную в хвост на затылке шевелюру он узнает из тысячи. Тихо подойдя к очень занятому пациенту, Мидория не стал отвлекать его, даже присел недалеко, на расстоянии, не нарушая обозначенных личных границ, и стал считать, когда его соизволят заметить. Чем бы дитё не тешилось, лишь бы людей не кусало. Всё-таки возможность лицезреть Катсуки спокойного, сосредоточенного и погруженного в свои мысли, сама по себе уникальна. Отросшая чёлка падает на глаза, приходится постоянно смахивать, вскинув голову. Хочется по-отцовски зачесать её на бок, погладить, взять под своё крыло... Ладно, не суть. Что там делает Катсуки? Читает, бегает глазами по клумбе, рвёт цветок, кладё1т меж страниц... Главное, чтоб никто не увидел, как они тут обворовывают садик, и, можно считать, жизнь удалась. Увидели бы эту его сторону в первый день знакомства, Изуку не поверил бы в его буйный характер. Прохладный ветерок ерошит кудрявые зелёные пряди, сидящая фигура покачивалась в такт. Врач моргнул, но пропустил момент открытия глаз. Так хорошо. Кругом тихо, ни души, назойливое солнце зашло за тучи и теперь не резало глаза, никакой суеты. Покой и умиротворение. Давно такого не было. И всё-таки на голову что-то давило. Не совсем приятное ощущение. Но зато солнце не светило прямо в лицо. И кто такой добрый ему принёс навес? Стоит поблагодарить добродетеля. Изуку открыл глаза и повёл головой, от чего оземь рухнула его "панама" с коротким названием "Цветочная энциклопедия". На звук обернулся Катсуки, видя лежащую на земле книгу подполз, взял в руки и принялся смахивать с переплёта пыль и грязь. За сей поступок врач получил щедрый стук по голове энциклопедией – не такой болючий, как Бакуго надеялся – и недовольно фыркающего пациента. Нет, ну вы посмотрите на него. Захотел по доброте душевной от солнца прикрыть, дать минутку-другую подремать – и это не так. Что за люди, эти врачи. Всё им неугодно. – Прости. Я не хотел, это случайно вышло, – Мидория оправдывался, как мог, высказывая своё раскаяние, и даже понимал за что. Он ведь, можно сказать, проявил заботу – закрыл от ярких лучей, а дурак-врач не принял этого. Изуку виновато опустил глаза, взгляд скользнул по выпавшим из книги лепесткам и листьям, пытаясь найти способ загладить вину. – Давай я тебе помогу, – встав, он потерял контроль над своим телом. Всё вокруг него начало двигаться в ускоренном темпе, он и не понял, как свалился назад. Звуки доносились как сквозь воду, конечности не слушались. Плевать на солнце и на фиолетовые пятна. Что с ним творится? Он не помнит, как его нашли врачи, как понесли куда-то или как уложили головой на подушку. Всё происходящее видно третьим лицом. Звон в ушах заставил очнуться, вокруг уже не так ярко, что радует. В санитарную зашёл Киришима. – Очнулся? – ещё не пришедший в себя Изуку кивал, смахивая на китайского болванчика. А здесь уютно. Скромно, но ничего лишнего: кушетка, на которой он прохлаждается, в шаге от стола, на коем умостились электрочайник и белая чашка под кофе. Сразу идёт вдоль стены шкаф со стеклянными створками. Справа от двери вешалка, на которой красовалась кожанка, а слева календарик. Изуку присел и пальцами начал массировать виски. – Ты на диете разве? – Не понял. – Голодный обморок у тебя, чего ты не понял? – Эйджиро хороший парень, всегда окажет первую помощь – так сказать, санитар по призванию и по необходимости. Но когда начинает читать морали... Доставая из шкафа вторую чашку, он любезно подал коллеге свежезаваренный чай. – Ты вроде врач, а о здоровье как следует не думаешь. Непорядок. Изуку поблагодарил друга, хлебая горячую жидкость. Обморок? Чушь, он обедал вчера. Вчера же вторник был? Глаза нашли календарь, который показывал бегунком двадцать третье апреля. Четверг. – Ой... – Точно, что "ой". Напугал, чёрт тебя дери, – Киришима из нижней тумбы достал полторашку с этикеткой от "Пепси" и в пустую чашку налил её содержимое довольно сомнительного характера – спиртовой запашок стал до того привычным, что не сразу чувствовался – после чего, не выдыхая, осушил её. – Если надумаешь худеть, предупреждай хотя бы. – Обязательно. Тебя в первую очередь, не сомневайся, – Мидория улыбнулся. – А, да, чуть не забыл, – он открыл дверь, потупил в одну точку и огляделся по сторонам. Изуку лишь наблюдал, но Киришима пожал плечами и быстро вернулся. – Седьмой твой ушёл. – Как ушёл, куда? – сейчас самое главное, чтобы его никто не скрутил в коридоре, иначе Айзава-сенсей настучит по шапке. – Что-то ты больно спокойный. – А чего переживать? На каждого встречного уже не рычит, думаю, и бросаться не будет, – нараспев поведал тот. Изуку остаётся только гадать, как его с таким отношением к работе ещё здесь держат. Нет, работник он хороший, но слишком любит пустить всё на самотёк. А ещё может выпить, пусть это и запрещено. Только некоторые знают, почему Киришима недоступен после девяти вечера. – И даже на тебя не рычит? – Кажется. Он ко мне прибегает и за локоть тянет, – начал он. – Я же, по понятным причинам, уже в карман за шприцом полез, а он пальцем на доску почёта тычет, на тебя. Потом в сторону сада. Я и пошёл проверить, на всякий случай Ииду взял, а то случись что – сбежит. Приходим, а там ты распластался на земле. Мы тебя под руки и сюда, а твой "пёсик" за нами хвостом. – На счёт кличек пациентам мы с тобой разговаривали, – получив извинения и обещание исправиться, Мидория поставил посуду на стол. – И спасибо большое за заботу. Врач покинул кабинет в хорошем расположении духа. Голова не так болела, зато желудок решил устроить караоке, от чего болел будь здоров. Впервые за все это время появилось отчётливое чувство голода. Зайти в столовую или позже? На последнее предложение снизу яро запротестовали, так что выбор невелик.

***

И все же обед – лучшее время дня. После нескольких часиков сна, конечно. Столовая всегда переполнена, некоторые трапезничают с пациентами за одним столом, и Мидория не исключение. Только не в общем зале. На первом этаже тележки две тарелки: первая наполнена пюре с тушёной капустой и хлебом, вторая супом, что больше смахивал на бульон, а рядом разместились две кружки чая. Нижний этаж заполняли салфетки, столовые приборы, таблетки и прочая мелочь. Напевая застрявшую в голове мелодию, врач докатился до седьмой палаты и учтиво постучал. Не получив ответ, он вкатился внутрь, здороваясь с пациентом. – Время обедать. Далее разворачивалась картина, заставляющая сдерживать хихиканье: Катсуки, что до этого сидел с открытой книгой и проводил с украденными цветами свои махинации, услышав открытие двери, быстро её закрыл и лёгким движением запихнул под подушку, сам же лёг в позу сна. Как маленький. "Допустим, я ничего не видел" подумал Мидория, не сдерживая смешок. – Катсуки, поешь и можешь спать дальше, – врач продолжил будить седьмого, как мать сына в школу. – Каччан, пожалуйста. Надо же, подействовало. Веки раскрылись как-то резко для спящего, и два рубина уставились на него. От удивления он даже присел. – Доброе утро, – как ни в чем не бывало улыбнулся Изуку, подавая обед. Катсуки не собирался ничего принимать, пока ему не объяснят, с какой стати ему дали прозвище. Он вообще-то не разрешал. – Теперь ты Каччан. Видимо, не понравилось. Прикрываясь от яростного избиения тяжёлой энциклопедией, Изуку не мог сдерживать смех. Пусть потом Бакуго вертит пальцем у виска сколько хочет. А если подумать, он в довольно неплохой ситуации: пациент, который привёл к нему санитаров, рукоприкладствует в его сторону его же подарком – что ещё нужно для счастья? Разве что какое-нибудь слово. Любое. Даже ругательство подойдёт, лишь бы заговорил. Но хорошего понемногу, пока достаточно обычного снижения агрессии. А там уже Изуку и сам будет учиться понимать пациента. Например сейчас он бы сказал: "Смешно тебе? Получай ещё!" – Всё-всё, сдаюсь. Я умер, – заработав дополнительный стук по голове, Мидория поспешил исправиться. – Я повержен. Когда нападки прекратились, врач взял свой супчик и стал потихоньку хлебать. Бакуго с опаской смотрел на свои харчи. Если его собираются пичкать не-пойми-чем таким заманчивым способом, он, пожалуй, воздержится. Хотя кушать-то хочется. Врача заставить попробовать? Ему нельзя пока. Испортит себе желудок, сложит тут ласты, а повесят на кого? Совершенно правильно, на №7. Ну, была не была. Мокнув палец в картошку, он собрал немножко и слизнул, распробовал. Препаратов вроде нет, а ну ещё. Пока пытался найти подвох и не заметил, как опустошил тарелку. Всё было неплохо, вкус лекарств не чувствуется. И всё-таки, что-то здесь не так. Не доверяет он этому прохвосту. Каждый, кто приходил к нему с добрыми намерениями, в итоге оказывался продажным скотом, которому лишь бы держать его в четырёх стенах подольше. И который за неплохой процент в кармане будет плясать хулу в травяной юбке. Конечно, были и такие, к которым так и тянешься, как подсолнух к солнцу. Точнее был. Но он предатель, оказался ничем не лучше остальных. И этот зелёный такой же. Когда покажет своё истинное лицо – лишь вопрос времени. Пока все факты говорили в его пользу, но Катсуки уже ослабил бдительность и доверился. Даже если и не пожалел, обнадёживать он никого не собирается, но чёрт возьми, этот жук умудрился забыть поесть. Либо настолько нерасторопный дундук – и в это он поверит больше – либо действительно заинтересован в своей работе. Но вот в какой её части? – Принести ещё? – услышав отрицательное "рр", Изуку пожал плечами и дохлёбывал свой суп-бульон. После поставил посуду на тележку и взял пластинку с пилюлями. При виде лекарств Бакуго зарычал с рвущейся наружу ненавистью, смотря на пластинку, как на злейшего врага. Зрачки вытянулись, рука выхватила таблетки из рук врача и откинула в дальний угол комнаты. Изуку сначала даже испугался, что попадёт под удар, но вовремя успел пригнуться. Пластинка просвистела над зелёной макушкой и ударилась о стену у окна. – Ох. Он не думал, что будет такая бурная реакция. Естественно полагать, что пациент на дух не переносит медикаменты, да и он миллион раз сталкивался с подобной неприязнью. Похоже, слишком он расслабился за время перевода в другую страну. Мидория смотрел на таблетки, после на Катсуки и читал в глазах того гнев в чистом его проявлении. Глядишь, и в Халка превратится. – Каччан, всё хорошо, – на него рычали сердито, то ли от повторения прозвища, то ли от ситуации в целом. – Я не собирался давать тебе таблетки. Выражение лица не изменилось, только теперь он отсунулся подальше, на другую сторону койки. – Мы с тобой уже долгое время не принимаем ничего, но никто этого не знает, понимаешь? – пытался безуспешно оправдаться Изуку, смотря в глаза своему пациенту. – Ко мне уже были вопросы по количеству таблеток, здесь всё строго. Я просто не смогу постоянно находить отмазки. Куда деть их я не придумал, хотел посоветоваться с тобой, – на него неверяще смотрели два рубина. – Прошу, Каччан, я не хочу терять твоё доверие. Успел убедиться, насколько оно хрупкое. Катсуки отвернул голову, не желая продолжать разговор. Он лишь достал книгу и открыл на начинающем сохнуть цветке. Изуку молча вынул из кармана больничного халата пачку зип-пакетов и положил рядом с пациентом, после направился к выходу. У двери в него прилетело нечто настолько лёгкое, что, если бы не звук падения, он и не заметил бы. Взгляд остановился на цветке в пакетике. Подобрав, Мидория посмотрел на Катсуки. Тот и глазом не повёл в его сторону, увлечённо сажая свой гербарий в пакеты. Вздохнув, он положил цветок в карман и вышел, предвкушая ещё одну бессонную ночь.