Цветы, растущие сквозь камень

В городах, столь населённых и живых как Йокогама, звёзд не видно. Можно любоваться лишь неоновыми вывесками магазинов и светом автомобильных фар. Фукудзава немного скучает по временам, когда ночным светилам на небосводе мешали только ежегодные летние фейерверки. Поздняя вечерняя прогулка от офиса до дома была спонтанным решением, но не предвещала ничего опасного — едва ли человеку с катаной наперевес может что-то угрожать в проулках опрятного спального района. Однако Фукудзаве определённо стоит пересмотреть свои отношения с личностной безопасностью, ведь его спину настойчиво сверлит чей-то взгляд. Обернувшись, он замечает под тенью соседнего дома человека. Стоит ему чуть напрячься, как неизвестный подходит ближе. Он ни разу не видел этого человека в лицо, но моментально его узнал. Это Осаму Дазай, три года назад ставший боссом Портовой Мафии. Плащ и ярко-красный шарф на плечах в сумерках не спрячешь, как и ухмылку половины лица, которая не скрыта бинтами. — Я могу вам чем-то помочь? — Фукудзава очень надеется, что он не останется лежать в безымянном переулке до самого утра. Это была бы крайне не благородная смерть. Вместо прямого ответа Дазай протягивает ему сложенную вчетверо записку. — Спасибо за вашу помощь, директор. Приходите, если не заняты, — молодой человек дожидается, пока Фукудзава возьмет из его рук бумажку и тут же разворачивается, чтобы уйти, насвистывая навязчивую мелодию. На клочке бумаги только один адрес. Если Юкичи не изменяет память, это где-то в пригороде. Он не придаёт инциденту большого значения, оставляя записку у входа в квартиру. Как по часам, вечером следующего дня случается вторая на памяти Фукудзавы загадочная смерть босса Мафии. Ходят слухи, что он совершил самоубийство, шагнув с крыши офиса Мафии, но точной информации никто так и не смог предоставить. Рюноске ничего не сказал об этом, но он в целом ещё не пришёл в себя. От этого повторения событий Юкичи чувствует себя не живым человеком, а константой, аксиомой мира — его записали тушью на дорогую бумагу, и он уже никогда никуда не сдвинется. У него многое в прошлом — Фукудзава даже думает, что абсолютно всё. Ведь они уже давно перестали существовать: и Юкичи-кун, с его куцым хвостиком, туго завязанными хакама и решительностью в глазах, и Серебряный Волк, отвратительный по его собственному мнению и крайне привлекательный на взгляд другого, очень конкретного человека, и Фукудзава-сан, серьёзный, ответственный, с таким трудом вытерший своё прошлое о коврик перед дверью нового дня, и Фукудзава-доно, постоянно раздражённый, но тем не менее впервые за много лет чувствующий, насколько приятно закипает в венах кровь. Все эти люди давно остались в небытие, теперь живет, если только так можно выразиться относительно камня, Директор — монолит, безликий и безымянный, служащий опорой всем подряд и окруженный совершенно незаслуженной аурой таинственности. Сидя в своём кабинете, Фукудзава впервые с момента встречи с уже бывшим боссом Мафии всматривается в полученную записку. Ни в почерке, ни в словах он не видит шифра или подсказки. Он мог бы отдать её на экспертизу сотрудникам, но что-то удерживает его. Себя он убеждает в том, что это не стоит усилий его подчиненных, которым и так есть чем заняться, а сам он просто превращается в старого параноика. Рампо наблюдает за Директором, поглядывая исподлобья. Детектив умён, поэтому и догадывается о содержании записки, но не лезет. У него своё мнение относительно того, почему о записке Фукудзава не сказал никому. Приняв окончательное решение, Фукудзава встаёт со своего места. — Куникида, у меня появилось срочное дело, вернусь к вечеру. Доппо только кивает и снова по самый нос закапывается в отчёт. Была ли это ловушка? Очень, очень вероятно. Слишком вероятно для того, чтобы Фукудзава отправился туда с таким лёгким сердцем. В голову закрадывалась эгоистичная мысль о том, что и его время подходит к концу и что давно пора бы передать агентство Куникиде. *** Беловолосый паренёк поспешно ретируется, оставляя Фукудзаву один на один с дверью. Ему совсем не хочется стоять рядом с незнакомым мужчиной, который постоянно хмурит брови и держит руку на цуке катаны. Это место не выглядит подозрительным ни на каплю — и от этого мурашки по спине. Когда Фукудзава только пришёл, он увидел играющих во дворе детей, а среди них и кого-то постарше — этого самого паренька, который, только увидев записку, молча провёл его внутрь здания к какому-то кабинету. Если Мафия решила устроить ему засаду в детском саду или младшей школе, то это будет самая настоящая подлость. Была не была. Фукудзава заносит руку над дверью и стучит в неё. Оттуда раздаётся голос: — Войдите! Говорят, что интуиция — воспринятая органами чувств неожиданность, которую мозг не успел толком обработать. В этот момент Фукудзаву интуиция подводит. Голос не показался ему знакомым, но силуэт у приоткрытого окна спутать с кем-то ещё было бы сложно. Помимо всех до боли знакомых деталей, появились новые морщинки-лучики в уголках глаз, другой врачебный халат с какой-то наклейкой на лацкане и… — С каких пор ты носишь очки?! Мори расплывается в улыбке. — Думал, не придёшь, а ты всё такой же неосторожный. Чай будешь? Конечно же Фукудзава будет чай. И он обязательно будет расспрашивать Мори о том, как так вышло. Чем Дазай его шантажировал, почему раскрыл свою тайну именно ему, на чью могилу он ходил. А Ринтаро, — ведь все вокруг теперь называют директора приюта именно так, — будет уклончиво отвечать и вешать лапшу на уши. А Юкичи, как всегда, позволит ему хранить свои секреты. И не будет злиться на подставную смерть, на очередную ложь. Он только скажет, что это первая ложь во благо в жизни Огая, в ответ на что самого врача разберёт на короткий мелодичный смех. Вечер всколыхнёт легкую штору тогда, когда Мори будет хвастаться рисунками своих подопечных, что висят на стене. А Фукудзава, стоя с ним плечом к плечу, будет внимательно всматриваться в каждый. На самом дне чашек останутся бледно-зелёные круги, потому что у их обладателей появились дела поважнее. Им многое предстоит наверстать.