Диалог на цветочном

      Когда на пороге Бейкер-стрит Шерлок обнаружил кактус, он сначала опешил. Не то чтобы он не получал подобные посылки раньше… В них были и просто коробки с всякой ерундой, и бомбы. Один раз он даже получил таким образом отрезанное ухо. Но кактус? Холмс изучил его со всех сторон, узнал все о виде, уходе, опасности. Но он даже не был ядовитым.       Хмыкнув, британец внес его в дом, надеясь, что сможет выявить хозяина таким образом. Но никто из знакомых на странного нового жителя квартиры "B" не отреагировал. Точнее, отреагировали все, но никто не отреагировал не так, как должен был.       Шерлок посчитал бы это случайностью, если бы верил в них.       Только вот на следующий день на пороге снова стояло растение. На этот раз не кактус, правда, не менее шипастое. Белоснежная роза. Всего одна, в красивом прозрачном вазоне. Видимо, чтобы не завяла.       На этот раз детектив так просто в дом её не внес. Взял, аккуратно, в перчатках, и повез в морг. Там он проверил её всем, чем было можно, но только вот роза была самая обычная, какая продавалась в любом цветочном магазине.       Весь день он провел в Бартсе, а когда вернулся, на пороге снова был цветок. Точнее уже несколько. Два больших красных цветка в форме шестилучевой звезды и кисть маленьких белоснежных. Уставший Шерлок просто занес их в дом, попросил у миссис Хадсон для них вазу, и, оставив их на столе, завалился спать. На утро, выглянув на улицу, втащил в дом еще один букет из красных, розовых и белых роз без шипов. После завтрака и кучи странных взглядов со стороны Ватсона, покопавшись в справочнике, он обнаружил, что последние цветы — это не розы, а камелии. Впрочем, они и отличались-то только тем, что не пахли и не имели шипов. А вот предыдущий вечерний подарок оказался двумя соцветиями амариллиса и кистью акации.       Все это странно пахло. И дело не в запахе цветов, те пахли, как им и положено. А вообще ситуация. Что-то в этом всем заставляло шестерни Шерлока крутиться сильнее.       Сначала он попытался справиться сам. Наблюдал из окна круглые сутки, не выходя из дома. Но стоило ему отвлечься, как на пороге лежал новый цветок.       В первый раз к нему приходил Лестрейд, но Шерлок его прогнал, и, когда тот выходил, то сообщил о букете желтых и белых нарциссов.       В следующий раз появилась магнолия, а он ведь задремал буквально на пять минут. Он не мог уснуть на более долгий срок, ведь детектив ставил будильники, чтобы не заснуть надолго.       Но когда фиолетовые бутоны появились за ту пару секунд, пока он делал несколько глотков кофе… Это уже перестало быть забавно. Шерлок забрал новый подарок, поставил камеру и стал разбирать цветы. Тут оказалось целых три вида. Аконит, викария и дельфиниум. И наконец что-то новое. Аконит оказался ядовитым. Правда, не отравленным, а просто сам по себе, да и среди остальных странных и безопасных растений… Вряд ли его подарили, чтобы отравить британца.       Камера снимала, так что детектив пошел спать, убрав опасное растение подальше. Хотя отравиться им можно было, если жевать цветок или корни, все равно он постарался быть с ним осторожным.       Утром камера валялась разбитая на полу. Разбил её камень, влетевший в окно.       — Поразительная дедукция, — проворчал Холмс, направляясь к входной двери и гадая, что за цветок там будет сегодня. Сегодня это был белый клевер.       Это превращалось в странное соперничество и, хоть и было заманчиво и интересно, но раздражало. Так что Шерлок принял решение пойти на крайние меры, и позвонил брату. Тот пообещал сделать все, что в его силах, и выбил из Шерлока обещание решить для него очередное дело государственной важности.       Но только вот… На следующий день камеры были выключены ровно в тот момент, когда у дома Шерлока появились тройка роз: красная, белая и кремовая.       Майкрофт выглядел по настоящему ошеломленным, когда обнаружилась пустота в записи. Она была очень умело заменена. Просто в какой-то момент происходил блик кадра, и цветы появлялись, словно из ниоткуда.       Шерлок терялся в догадках еще три дня, получая каждый день по одному гиацинту. Сначала розово-красный, затем белый.       Когда он забирал последний — голубой — гиацинт, миссис Хадсон, протирая глаза платочком, всхлипнула.       — Кто-то так романтично признается тебе, Шерлок. Аконит меня слегка смутил, но в сочетании с викарией… тебе это подходит.       — Вы что-то знаете?       — О, а ты нет? Это язык цветов, дорогой. Вот, возьми, у меня есть книга. Мой муж когда-то давно тоже увлекался этим.       И Шерлок вцепился в новый источник информации, словно в бутылку с водой в пустыне. Все эти цветы складывались в слова, фразы, признания. И… Кактус. Белая роза. Аконит-викария.       Это мог быть только один человек. Джим Мориарти.       И не то чтобы Шерлок был против. Все-таки… Голубой и красный гиацинт. Им будет хорошо вместе. По крайней мере это будет не скучно, да и Шерлоку понравился Мориарти, когда они увиделись впервые.       Холмс неуверенно оставил на пороге первый цветок. Для начала он решил не забегать далеко, и выбрал оранжевую лилию.

***

      Джим дремал на стуле, положив обе ноги на стол. Он в последнее время жил в своём кабинете, тусовался в цветочной оранжерее, обзавёлся всевозможными справочниками по цветоводству, и организовал себе зимний сад. Удивительно, но купленные и привезенные отовсюду цветы расцветали и благоухали, хотя... не сказать, чтобы ирландец относился с трепетом к живой природе. Тем не менее, орхидеи, фиалки и гардении, даже самые капризные азалии росли в зимнем саду (при разных температурных режимах) как в садиках при каком-нибудь университете ботаники. Со всем этим на сон Джим времени практически не оставил, и вот теперь, посапывал в кресле, пока короткий звук оповещение не заставил его проснуться. Он специально подредактировал записи и датчики так, что как только дверь на Бейкер открывалась, система тут же ставила его в известность.       Так и теперь. Джим наклонился вперёд, всматриваясь в очертания цветка и слегка улыбнулся. Он узнал контуры лилии, но её цвет...       Джим набирает снайперу, дежурившему на крыше. Вот... Кто в этой истории страдал — так это Моран. Потому что ему приходилось круглые сутки следить за цветочками и входяще-выходящими людьми. Уж лучше дежурить столько же времени и в конце концов выстрелить, разряжая то количество скопившейся энергии, но очередной звонок, конечно, мирной направленности.       — Цвет?       — Оранжевый, — Себастьян смотрит в окуляр винтовки, касаясь рукой курка. Палец так и тянется…       — Басти, нельзя. Потерпи. Я же обещал тебе потом обновить мультикомпрессионку?       — Да жду я. Палец дёргается, как и всегда. Ты же знаешь.       — Хорошо. Нам нужны гербера и одна одноцветная гвоздика. Будешь выбирать — скинь мне фотографию. И, пожалуйста... Если придётся спускать цветы с крыши на крыльцо — максимально аккуратно. Все должно быть эстетично.       Разговор на этом вроде бы подходит к концу, но Моран не кладёт трубку. Ждёт минуту, вторую и…       — Хотя, знаешь… Лучше приезжай сюда. Хочу, чтобы гербера была из моего садика. Я так ещё ни разу не делал, но, думаю, пора.       Когда Мориарти бросает трубку, Себастьян собирает винтовку, покидая свой временный пост.       Ирландец в это время собирает цветы, аккуратно срезает, кладёт в упаковку, опрыскивает, чтобы подольше простояли, ставит в водичку и опрыскивает ещё раз. Они должны выглядеть живыми и цветущими. Час спустя на пороге Бейкер-Стрит появляются четыре красновато-бордовых герберы и одна красная же гвоздика.       После этого между бывшими противниками завязался небольшой цветочный диалог. Шерлоку требовалось время, чтобы принять чувства другого человека, разобраться со своими. Так что он оставил в ответ настурцию.       Судя по букету из гладиолуса и перемешанных ирландских и обычных колокольчиков, Джима это слегка расстроило.       Шерлок не хотел такого, но ещё не был готов к решительным действиям. Он постарался объясниться с помощью василька.       Видимо, Джим его верно понял, потому что следующий появившийся букет успокаивал и уверял. Белая лаванда, белый же мак и магнолия выглядели потрясающе, пахли не хуже. Но Холмсу в них было важно не это.       Шерлок понимал, что пока они не встретятся как… влюбленные? Любовники? В общем, не как враги. Пока они не встретятся не как враги, нельзя говорить что-то определенное. Подсолнух в окружении разноцветных анютиных глазок смотрелся забавно, но зато Холмс не перешагнул какую-то невидимую грань.       Видимо и эти чувства Шерлока Мориарти считал и понял, потому что следом на пороге появилась азалия. И несмотря на всю женственность этого цветка… это было ровно то, что нужно Шерлоку.       Британец взял небольшой перерыв. Не забирал азалию с порога, но отставив её в сторону, чтобы не затоптали, меняя её воду и опрыскивая средствами, которые появились в его доме. Через всего пару дней и одну вспышку адреналина на деле, он наконец занес её в дом, оставив вместо неё бутон красный розы .       Следующим утром вместо красного бутона появилась белая астра.       А вечером Холмс топтался у двери с букетом из амброзии и белых фиалок. Он все никак не мог открыть дверь, руки начинали дрожать, и он отступал, чтобы снова начать нарезать круги в прихожей.       На пятом круге дверь 221А открылась.       — Ты долго будешь тут траншеи копать?       — Что?       — Говорю, ты скоро дорожку вытопчешь на моем ковре. Давай, Шерлок. Если уж решил признаться, не тяни, — Миссис Хадсон подошла и приобняла его за плечи, — Если ты уже купил эти цветы, а он оставлял тебе их все эти недели, то, думаю, Вам нужно дать себе шанс, — она коснулась лепестка фиалки, затем толкнула его в спину в сторону двери, — Давай.       Детектив сделал глубокий вдох, протянул руку и… теперь она не дрожала. Он открыл дверь и оставил последний свой букет. Дальше он надеялся говорить с глазу на глаз.       Стоило двери закрыться, на той стороне провода Джим Мориарти поперхнулся кофе, а в листе фиалки появилось аккуратное отверстие от пули.