Песнь огня и осколки пепла

      Дорога через Змеиный перевал оказалась не такой уж и сложной, как Азуле представлялось. Узкая тропа, выложенная камнем, вилась вдоль острых скал, порой уводя их так высоко, что песок пустыни, оставшийся далеко позади, казался серым пятном. Ветер дул так, будто хотел сорвать путников с их пути, а острые камни под ногами угрожающе скрипели, но это всё было терпимо. Единственное, что действительно осложняло их путь, — это решение Илани.       Он, как всегда, не смог пройти мимо. На этот раз монах согласился помочь семье, которая встретилась им на входе в перевал. Отец — мужчина лет сорока с обветренным лицом и сильными руками, подросток, которая тащила с собой узел с едой, и беременная женщина, что выглядела так, словно готова родить с минуты на минуту. — Мы не можем позволить себе задерживаться, — шипела Азула, скрестив руки на груди, когда Илани начал обсуждать с семьёй их планы. — Это перевал, а не пикник. Оставь их, у них своя дорога.       Но монах только покачал головой и произнес свою излюбленную фразу: — Каждое путешествие становится легче, если не идти в одиночку.       И теперь они плелись позади. Женщина по имени Кируэ была медлительной, каждый шаг ей давался с трудом. Её муж, весь напряжённый, постоянно оглядывался, будто ожидал, что их кто-то настигнет. Подросток, казалось, была единственной, кто не терял бодрости, но даже её лицо всё чаще мрачнело от напряжения.       Этот поступок показался Азуле глупым. В её глазах Илани тратили слишком много сил и времени на совершенно посторонних людей, которые вряд ли смогут отплатить ему тем же, но хуже всего было то, что теперь всё его внимание принадлежало не ей.       Он заботился о беременной женщине, словно она была единственной важной фигурой, будто он сам являлся отцом этого ребенка в утробе, а незнакомка была его женой. Это раздражало Азулу. Нет, это выводило её из себя.       Она наблюдала, как он ловко поддерживал женщину, помогал её мужу с багажом, как внимательно смотрел ей в глаза, когда она жаловалась на усталость. Его голос был мягким, тёплым, таким… бесконечно терпеливым. — Ещё одна передышка? — буркнула Азула, когда семья остановилась в тени обломка скалы. Её голос был пропитан сарказмом. — Почему бы нам не заночевать прямо здесь? — Мы почти у цели, — спокойно ответил Илани, хотя его собственный лоб блестел от пота. — Ей нужно немного времени.       Монах видел угрюмое лицо Азулы. Оно было словно вылеплено из самого твёрдого камня, каждый его уголок кричал о недовольстве. Губы сжаты, брови сведены, янтарные глаза мерцали холодным блеском. Она всем своим видом показывала, что ей всё происходящее глубоко не по душе.       Илани понимал её лучше, чем она того хотела. Ее раздражение было вызвано тем, что его внимание было занято кем-то другим. Азула привыкла быть в центре. Не просто в центре внимания, а в центре событий, решений, действий. Она привыкла управлять, требовать, диктовать, ведь её мир всегда вращался вокруг нее, как солнце вокруг неподвижного ядра.       Илани знала, что в глазах Азулы он часто воспринимался как удобный инструмент, игрушка, которой можно манипулировать. И он не возражал.       Это Азуле и нравилось в нем. Нравилось то, что с ним не нужно прибегать к привычным методам манипуляции — страху, угрозам, шантажу. С ним всё было проще, нежели как с Мэй и Тай Ли: с ними она шла на тонкую грань между дружбой и подчинением, а Илани не сопротивлялся. Он просто был и хотел быть рядом. — Ещё немного времени — и она родит прямо здесь, — пробормотала Азула, закатив глаза.       Энко, которая молча шла позади, только фыркнула, бросив на Азулу быстрый взгляд.       Но время шло, и Кируэ становилось всё труднее двигаться. Её дыхание становилось всё более частым, лицо покрывалось испариной. Илани, несмотря на собственную усталость, шёл рядом, поддерживая её за руку. — Ещё немного, — мягко говорил он, — мы почти там. «Еще немного — и я сама столкну эту семью в пропасть». — Мы почти там уже третий час, — пробурчала Азула, глядя на узкую тропу впереди. Но даже она понимала, что женщина не выдержит ещё долго.       Склон стал круче, тропа сужалась. Над головами нависали острые утёсы, а где-то внизу слышался шум воды. — Мы сделаем остановку на перевале. Нам нужно место, где она сможет отдохнуть. — Какое ещё «отдохнуть»? — взорвалась Азула, её голос отразился от каменных стен. — Она скоро родит, Илани! И мы застрянем здесь на несколько дней, если не недель! — Если бы это была ты, я бы сделал то же самое, — тихо сказал он.       Эти слова на миг заставили Азулу замолчать. Она вскинула голову, глядя на Илани с недоумением, но тот смотрел просто вперед, словно ничего особенного не сказал. Это был первый раз, когда он действительно упрекнул её. Не мягко и обтекаемо, как всегда, а так, что его слова проникли прямо в её гордость, обнажив уязвимость.       Он пристыдил её, как маленького ребёнка, который не понимает, что такое забота. Это было не просто неожиданно — это было почти болезненно. — Простите нас, — произнёс мужчина, его голос был тихим, но полным уверенности. Слова прозвучали так, будто он не просто просил разрешения, а пытался извиниться за само своё существование. — Вы можете идти, мы справимся.       Он аккуратно обнял жену за плечи, будто это была его единственная ценность, которую он боялся уронить. Его глаза встретились с её, и в этом взгляде читалось всё — обещание, любовь и непоколебимая решимость. Это был безмолвный диалог: «Я здесь. Ты можешь положиться на меня». Женщина слегка улыбнулась, её губы чуть дрогнули, как крылья бабочки на порыве ветра.       Азула стояла чуть поодаль, смотрела на их руки, крепко сцепленные, и на мгновение почувствовала себя чужой в этом мире, где каждый жест говорил больше, чем тысяча слов. Это было ей чуждо. Слишком чуждо. Ей захотелось отвернуться, и она сделала это, как человек, увидевший что-то слишком личное, чтобы оставаться свидетелем.       А Илани смотрел на неё своими серыми глазами, ожидая ответа. Конечно, положительного ответа, иначе он все равно бы не послушал её и продолжал идти с этой семьей. — Ладно, нам всё равно по пути, — бросила она, пытаясь вернуть в голос холодную уверенность, но слова прозвучали неубедительно даже для неё самой. — Только постарайтесь не отставать.       Мужчина кивнул, его благодарность не выразилась в словах, но читалась в каждом движении. Женщина слабо улыбнулась и прошептала: — Спасибо вам…       Когда солнце опустилось за горизонт, небо над Змеиным перевалом окрасилось в холодные серо-фиолетовые тона. Узкая тропа, протянувшаяся над пропастью, терялась в тумане, что начал подниматься с глубоких ущелий. Их группа остановилась на небольшом ровном участке, едва достаточно просторном, чтобы улечься на ночлег. Здесь они могли избежать риска соскользнуть вниз.       Энко, не дожидаясь чьих-либо указаний, зажгла костёр магией огня, и языки пламени с шипением разгорелись, заливая скалы мягким оранжевым светом.       Путники, с которыми они пересеклись на перевале, с интересом и опаской наблюдали за её действиями, один из мужчин недоверчиво хмыкнул, но женщина рядом с ним лишь молча покачала головой.       Как оказалось, маги огня уничтожили их деревню и им пришлось отправиться в столицу ради безопасности, но Энко уверила их, что она не одна из этих убийц в красных доспехах и точно б не стала использовать свою магию против ни в чем не повинных людей.              От этого Азуле стало не по себе. Ей хотелось отсюда испариться и уйти подальше от костра, что она и сделала. Бросив беглый взгляд на костёр, принцесса встала и медленно отступила от группы, словно стараясь не привлекать внимания, но её шаги всё же привлекли взгляд Илани, который наблюдал за ней, не произнося ни слова.       Пройдя несколько шагов, Азула остановилась у самого края тропы. Здесь, вдали от огня и разговоров, воздух был чистым и холодным, а лёгкий ветерок касался её лица, словно пытаясь успокоить.       Азула аккуратно раскладывала плед — шероховатую, грубую ткань, подаренную им Народом Песка. Она встряхивала его с таким усердием, будто пыталась вытрясти из него не только пыль, но и все накопившееся раздражение. Движения её рук были резкими и почти механическими, словно это занятие могло отвлечь её от чего-то большего, но ничего не помогало.       Когда она заметила, как к ней приближается знакомая фигура, её руки стали двигаться ещё быстрее, тряся плед так, будто на нём лежало проклятие.       Илани. Конечно, это был он. Кто же ещё? Его тень, падающая на каменистую землю, вытянулась к её ногам, но Азула не дала себе труда обернуться, она продолжала свою бессмысленную работу, изо всех сил стараясь показать, что ему здесь не рады. «Вот он, — подумала она с едва заметным раздражением. — Наверное, решил проявить свою монашескую натуру и извиниться. Как благородно». Её губы дрогнули, но не разжались, обида была слишком сильна, чтобы позволить ей даже бросить взгляд на его лицо.       Илани медленно подошёл ближе. Его шаги были лёгкими, почти бесшумными, но всё же казались громкими в тишине умирающего дня. Закатное солнце озаряло её фигуру золотистым светом, выделяя каждую линию и тень. Плечи слегка напряглись, словно она ожидала удара, хотя монах едва ли мог даже прикоснуться к ней без её разрешения.       Илани остановился в нескольких шагах, внимательно глядя на неё, он мог бы поклясться, что она похудела за время их путешествия: фигура стала тоньше, едва уловимые очертания ключиц выступали на фоне шеи, кожа казалась ещё бледнее, но всё же в этой хрупкости оставалось что-то невыразимо красивое и магнетическое.       Он позволил себе задержать взгляд на её тонких запястьях, которые сжимали плед, на мягком изгибе шеи, где закатный свет ложился золотыми линиями, на черных волосах, которые были туго перевязаны лентой. — Ты, кажется, уже вытряхнула из него весь песок Змеиных гор, — наконец сказал он, его голос прозвучал мягко и чуть насмешливо.       Азула резко остановилась, её руки замерли, плед свисал безжизненной тряпкой. Она стояла к нему спиной, но он знал, что её лицо уже искривилось в фирменной смеси раздражения и высокомерия. — А тебе не кажется, что это не твоё дело? — Наверное, и не моё, — произнёс он тихо, но в его словах звучала нотка упрямства. — Но я не хотел оставлять тебя одну.       Илани мягко положил обе руки ей на плечи, его прикосновение было настолько осторожным, что казалось, он боялся нарушить какую-то невидимую границу, но в то же время в этом жесте чувствовалась странная уверенность, словно он наконец решил переступить черту, которую сам же и очертил.       Её плечи напряглись на мгновение, но она не отстранилась. Это было странно, почти абсурдно — позволять кому-то так легко пересекать личное пространство, и всё же она стояла, не оборачиваясь, лишь крепче сжав плед в руках.       Если бы Илани мог видеть её лицо, то заметил бы, как её щеки приобрели едва уловимый румянец, а взгляд потеплел, хотя и оставался устремлённым в пустоту перед собой.       Илани слегка наклонился, его дыхание коснулось её уха. — Как только мы пройдём Змеиный перевал, — прошептал он, — всё моё внимание снова будет обращено к принцессе. — Обойдусь… — тихо сказала Азула, покорно стоя на месте.       Его руки, крепкие, но лёгкие, всё ещё покоились на её плечах, а для Азулы это было странное чувство, ведь она привыкла к тому, что любое прикосновение несёт в себе угрозу или приказ, но не такое. В этом жесте не было ни намёка на доминирование. Только тепло, спокойствие и что-то ещё, что она не могла точно определить.       Она хотела повернуться, бросить резкий взгляд и сказать что-то язвительное, но словно приросла к месту. Илани, этот наивный монах, этот малец со слишком добрыми глазами, вдруг изменился. Было ли это маской, которую он решил снять, или она сама только сейчас смогла увидеть его по-настоящему? — Ты удивляешь меня, — пробормотала она, пытаясь вернуть себе контроль, хотя и не была уверена, что он ей ещё принадлежит.       Его руки обвили её, осторожно, но твёрдо. Тёплый торс монаха прижался к её спине, а дыхание мягко коснулось виска. Илани почувствовал слабый, едва уловимый аромат, исходящий от её кожи, — запах мускуса и пепла, который смешивался с ночным воздухом, ударяя в голову.       Когда это все началось? В деревне Песка? Нет, еще раньше. Это была слабый интерес, слабая привязанность, жалость или искренне желание помочь? Сейчас это порыв, искушение, от которого нужно было отказаться, но в то же время в нём было нечто неизбежное, как гравитация, от которой нельзя убежать. Желание ускользнуть и желание отдаться накрывали его волнами, и он знал, что не сможет игнорировать это вечно. — Почему ты молчишь? — её голос прозвучал тихо, почти умоляюще, нарушив молчание. В нём было нечто странное, непривычное. — Потому что боюсь сказать больше, чем могу, — ответил он. Его голос был низким и чуть хриплым, как будто он слишком долго сдерживал свои эмоции.       Азула хотела обернуться, посмотреть ему в глаза, но его руки мягко удерживали её на месте. Она замерла, не понимая, почему ей вдруг стало трудно дышать.       Его голова склонилась ближе. Она чувствовала его тёплое дыхание на своей шее, и это ощущение странно щекотало её. — Когда я рядом с тобой… — начал он, но слова застряли где-то в глубине его горла.       Нет, она не готова. И, возможно, никогда не будет готова. Слова, которые могли бы сорваться с его губ, казались слишком весомыми, слишком неподходящими для этого момента. И дело не в том, что она не понимала их значения — наоборот, она понимала слишком хорошо. Эти признания повиснут в воздухе, создадут тонкую нить между ними, которая только усложнит всё.       Всё началось неправильно. Он не должен был быть рядом. Она ведь знала это с самого начала. Её путь — это огонь, разрушение и восстановление. Её путь — это сила. Его путь — это воздух, лёгкость и примирение. Они были двумя сторонами одного мира, но никогда — одним целым. Как только она вернёт свою магию, всё закончится. Их пути разойдутся, и она снова станет той, кем должна быть: принцессой, которая движется только вперёд.       Тогда зачем она позволила этому случиться? Почему он снова и снова пересекает границы, которые она так тщательно выстраивает? — Илани, — выдохнула она, прервав его на полуслове. — Спокойной ночи.       Он понял, что держит её слишком крепко, и медленно разжал руки, сделав шаг назад. Это было самое трудное движение за весь их разговор. — Спокойной ночи, — сказал он наконец, его голос снова обрёл спокойствие, но глаза оставались напряжёнными.       Больше Азула ничего не сказала, только смотрела на него через плечо, пока он не отошёл. А когда он ушёл, она провела рукой по своей шее, где ещё оставалось тепло его дыхания.       Принцесса еще долго не могла уснуть, прокручивая этот момент у себя в голове, вспоминая крепкие руки, будто хотели стереть все её барьеры, разрушить те стены, которые она строила годами.       Как будто он мог забрать её из этого мира, сделать своей. Её. Принцессу огня. Ту, которая не нуждается ни в чьей защите, ни в чьих руках, кроме собственных.       Она резко перевернулась на бок, надеясь избавиться от этих мыслей. Но чем сильнее она пыталась заглушить воспоминания, тем ярче они становились.       Следующий день начался так, как и предполагал Илани: Азула отчаянно избегала его, будто тот мог разрушить её тщательно выстроенные стены. Она шла чуть впереди, держась рядом с Кирэу, словно забыла о своём вечном высокомерии и на мгновение стала кем-то более заботливым. Когда та оступалась, Азула ловко поддерживала её, что выглядело одновременно удивительно и непривычно.       Энко, шагая позади, выглядела так, будто с трудом сдерживала приступ смеха, прикрывая рот рукой. Её глаза искрились озорством, и она, не упуская шанса, наконец заговорила: — Ну и видок у вас двоих, — с хихиканьем выдала она, оглядев их обоих. — Точно что-то на утёсе не давало вам спать.       Азула резко выдохнула через нос, стиснув зубы так, что у неё на висках напряглись мышцы. Её янтарные глаза сверкнули, но она ничего не сказала, предпочитая сосредоточиться на тропе перед собой. Илани же молча опустил взгляд, сосредотачиваясь на камнях под ногами.       Конечно, он не сомкнул глаз до рассвета, терзая себя мыслями о том, что на него нашло прошлой ночью. Ему казалось, что он пересёк черту, допустил что-то неуместное.       «Что, если я её обидел?» Эта мысль билась в его голове, словно мотылёк о стекло. Ведь с самого утра они не обменялись ни единым словом. Азула избегала его взгляда, держалась на расстоянии. Её движения казались даже более резкими, чем обычно, будто она хотела вытеснить из себя все мысли о случившемся.       Энко весело шла за ними, будто чувствовала, что ситуация слишком напряжённая, чтобы её не поддеть. — Ой, не молчите, — продолжала она, подбадривая сама себя. — Или мне тоже устроить бессонную ночь на утёсе, чтобы выглядеть как вы? — Заткнись, — коротко бросила Азула, не оборачиваясь.       Но её голос, несмотря на резкость, звучал менее уверенно, чем обычно, и Энко это заметила.       Илани сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями. Он хотел поговорить с Азулой, объясниться, сказать, что просто потерял контроль над собой из-за усталости. Но как? Её ледяной взгляд был более красноречив, чем любые слова. «После перевала», — твёрдо решил он.       Склоны Змеиного перевала казались бесконечными. Путь извивался, словно живое существо, поднимаясь всё выше и выше. Солнце нещадно палило, но лёгкий ветер, обдувающий лица, смягчал этот жар. Энко шла впереди, иногда спотыкаясь на неровных камнях, но не сдаваясь. Илани придерживал Кируэ за локоть, помогая ей преодолевать особенно крутые участки, а Ранжу шёл рядом, постоянно проверяя, всё ли с ней в порядке.       Кируэ, несмотря на усталость, улыбнулась своему мужу. — Вы знаете, — начала она, её голос звучал мягко, как шелест осенних листьев, — этот человек за мной долго бегал.       Энко обернулась, бросив любопытный взгляд через плечо. — Правда? И долго?       Ранжу засмеялся, его низкий голос эхом разнёсся по тропе. — Целых два года.       Кируэ фыркнула, качая головой. — Два года? Это ты так думаешь. На самом деле дольше. Ты просто не знал, что я замечала тебя ещё до того, как ты решился подойти. — Ого, — протянула Энко, подбегая ближе, чтобы не упустить ни слова. — И что, он сразу тебе понравился?       Кируэ бросила на мужа хитрый взгляд. — Нет, он мне ужасно надоел. Представляешь, он писал стихи! — И что тут плохого? — с усмешкой спросила Энко, её глаза сверкали от веселья. — Эти стихи были такими ужасными, что я думала, что он издевается надо мной.       Ранжу, шедший рядом, тяжело вздохнул, но в его глазах светилась тёплая ирония. — Зато я всегда был искренним.       Кируэ, слегка хромая, придерживалась за его руку, но её голос не дрожал. — Это правда. Именно поэтому я и согласилась дать тебе шанс. Ты никогда не отступал, никогда не прятался за маской.       Энко вздохнула, глядя на эту пару. — Ранжу, а ты не боялся, что она тебя так и будет отталкивать?       Мужчина улыбнулся, его взгляд был устремлён вперёд, на дорогу, словно он видел нечто далёкое и значительное. — Боялся. Но иногда ты просто понимаешь, что это человек, ради которого ты готов ждать сколько потребуется.       Энко хмыкнула, скрестив руки. — Вот уж не знаю, смогла бы я выдержать такого упрямца.       Она бросила взгляд на Азулу, которая молча шла чуть позади, сохраняя своё обычное хладнокровие. — А ты что скажешь, принцесса?       Азула, не замедляя шага, бросила короткий взгляд на Энко. — Мне нечего сказать. Всё это звучит слишком сентиментально. — Любовь нам помогает двигаться дальше, — сказал муж женщины. — Она сильнее, чем любая магия, главное, быть искренним.       Азула едва заметно фыркнула, словно слова Ранжу показались ей чем-то наивным или, возможно, даже глупым. Но внутри, под слоем холодного высокомерия, что-то дрогнуло. Любовь? Сильнее магии? — Искренность — вещь опасная, — вдруг произнесла она, не глядя на Ранжу. Её голос звучал ровно, но в нём сквозило что-то странное, почти неуловимое. — Она делает тебя уязвимым.       Кируэ мягко улыбнулась, поправляя волосы, которые выбились из-под платка. — Может быть. Но только так можно построить что-то настоящее. — Что ты знаешь о настоящем? — резко бросила Азула, её янтарные глаза блеснули под лучами солнца, когда она повернулась к женщине. — Ты живёшь за спиной мужа, а если он исчезнет? Если его не станет, что останется от твоей искренности?       Кируэ на мгновение задумалась, её улыбка исчезла, но она не смутилась. — Тогда останется то, что он подарил мне. Нечто большее, чем страх потери. Уверенность, что я могу справиться.       Ранжу, стоявший рядом, посмотрел на Азулу с мягкой укоризной. — Ты думаешь, что любовь — это слабость, потому что не знаешь, что она может дать. — Она ничего не даст, если у тебя отнимут всё, что ты любишь, — ответила принцесса, её голос стал холоднее.       Илани слегка тронул её за локоть, и она мгновенно отпрянула, бросив на него взгляд.       Он наконец-то смог взглянуть ей в глаза и обратить на себя её внимание. — Иногда, — тихо сказал он, глядя на её лицо, — это не то, что тебе дают, а то, что ты сам готов отдать.       Эти слова словно зависли в воздухе, как пыль, поднятая их шагами. Азула отвернулась, ускорив шаг, чтобы уйти вперёд, в голове снова пробежали воспоминания из вчерашнего вчера. «Нужно срочно из убрать из своей головы».       Энко, плетущаяся позади, шёпотом пробормотала Илани: — Ты точно знаешь, как её вывести из себя.       Монах лишь улыбнулся уголками губ, следя за удаляющейся фигурой принцессы.       В скором времени они остановились на краю тропы, где земля обрывалась и начиналась гладь воды.       Энко, подняв руку ко лбу, чтобы защититься от солнца, посмотрела вдаль и вздохнула. — Вот это да… беременной женщине только этого не хватало, — проговорила она, её голос звучал устало, но в нём ещё теплилась искра сарказма.       Азула подошла ближе к краю, её шаги были уверенными, но взгляд оставался настороженным. Она посмотрела вниз, пытаясь разглядеть дно. Вода была прозрачной только на первый взгляд, но чуть дальше, где начиналась глубина, она становилась мутной, как недружелюбный взгляд старого врага. — Дно слишком низко, — заключила она, её голос прозвучал жёстко. — Все же умеют плавать?       Кируэ, держащаяся за руку мужа, кивнула, хотя её глаза выдавали тревогу. Ранжу прижал её ближе к себе, его лицо оставалось спокойным, но руки слегка дрожали. — Всё будет хорошо, — проговорил Илани, мягко улыбаясь.       Но Азула не расслабилась. Её взгляд был прикован к воде: где-то далеко от них что-то показалось странным. Пузырьки поднимались на поверхность, взрываясь тихими хлопками, которые эхом разносились по тихой воде. — Почему Змеиный перевал называется «Змеиный»? — спросила она, не отрывая взгляда от странных пузырей.       Её голос заставил всех замереть. Энко медленно подошла ближе, её лицо было напряжённым. — Ты что-то видишь? — спросила она, её глаза сузились.       Но Азула не ответила. Вместо этого она подняла руку, призывая всех замолчать. В этот момент вода зашевелилась. Сначала едва заметно, словно лёгкий ветерок пробежался по поверхности, но затем волны стали расти, перекатываясь одна за другой.       И тут из воды поднялось нечто огромное. Зеленоватая чешуя блестела на солнце, словно отполированное стекло. Голова чудовища, вытянутая и покрытая длинными щупальцами, взметнулась вверх. Его глаза, два жёлтых пятна, казалось, сверлили насквозь. — Вот почему, — прошептала Азула, отступая на шаг, её голос был пропитан ледяным спокойствием.       Змей медленно повернул голову, его пасть открылась, обнажив острые, как кинжалы, зубы. Он издал рёв, от которого вода вокруг взорвалась, бросая брызги вверх. — Бегите! — крикнул Илани, хватая Энко за руку.       Кируэ застыла, её глаза расширились от ужаса, когда рёв змея расколол тишину. Её дыхание участилось, словно с каждым вздохом она пыталась подавить нарастающую панику. Но это было не только страхом перед огромным чудовищем. — Ранжу… — её голос дрожал, будто она изо всех сил пыталась удержать себя в руках. Она крепче вцепилась в плечо мужа, а затем, почти неслышно, прошептала: — Кажется, я рожаю…       Эти слова повисли в воздухе как гром, который вот-вот готов был разразиться. — Что? — Ранжу резко повернулся к ней, его лицо исказилось от удивления и тревоги. — Я… — Кируэ не смогла закончить фразу, её ноги подогнулись, и она рухнула бы на землю, если бы Ранжу не подхватил её. — Это… начинается.       Илани сразу оказался рядом, его глаза мгновенно сканировали ситуацию. — Азула, Энко, нам нужно укрытие, сейчас! — резко сказал он, глядя на них. — Да вы шутите! — выкрикнула Энко, нервно оглядываясь на змея, который начал двигаться ближе, создавая волны, словно море взбесилось. — Рожать здесь? Когда этот монстр готов нас проглотить?       Кируэ застонала, её лицо побелело, а губы сжались, будто она пыталась справиться с волной боли. — Мы не можем ждать, — с хриплым голосом добавила она, её рука с силой сжала запястье Ранжу. — Это… слишком быстро.       Азула стиснула зубы, бросая взгляд на приближающегося змея. Её голос был холодным, но в нём звучала твёрдость. — Если хочешь остаться живым, двигайся, монах! — выкрикнула она, указывая на выступающие из воды камни, которые могли стать их временным убежищем.       Илани подхватил Кируэ с другой стороны, помогая Ранжу. — Всё будет хорошо, — тихо сказал он женщине, его голос звучал мягко, словно он пытался успокоить её. — Нет, не будет! — крикнула Энко, уже хватающая припасы и бегущая вперёд. — Но давайте хотя бы попробуем это пережить!       Змей снова взревел, его массивная голова взметнулась вверх, а тело, словно сплетённое из воды и тумана, поднялось из реки, обрушивая на берег поток брызг. Илани замер, вцепившись взглядом в напряжённую фигуру Азулы. Её спина была прямая, словно выточенная из стали.       Она стояла на краю, глядя на змея, и не двигалась.       Этот момент выглядел как сцена из старинной легенды. Её рука опустилась на пояс, где висел кинжал. Тот самый, который он подобрал на лодке. Илани моргнул, едва веря своим глазам: если она действительно собиралась сражаться с этим гигантом одним лишь кинжалом, то она, безусловно, потеряла рассудок. — Илани! Чего ты стоишь? Помоги мне! — донёсся крик Энко. Её голос звучал где-то сверху, там, где она усаживала Кирэу на плед.       Илани дёрнулся, но не сделал и шага. Его взгляд не отрывался от Азулы. — Азула, что ты делаешь? — обеспокоенно спросил он, стараясь сохранить спокойствие в голосе, но выдал себя тревожным тоном.       Она повернула голову, её глаза блестели, как раскалённый металл, а на губах играла тень улыбки. — С ребёнком будет тяжело переплыть, если под водой такая тварь, — бросила она холодно, будто говорила о какой-то повседневной мелочи.       К тому же у неё уже созрел план, и воздушный кочевник будет только мешать у неё под глазами.       Азула вытянула кинжал и взглянул на него. Она была уверена, что даже без магии она справится.       Змей раскрыл свой рот и рванул в сторону принцессы, та уклонилась и со всей силы вонзила кинжал прямо в голову.       Змей взревел так, что звук эхом разнёсся по извилистым скалам перевала. Азула, вопреки его дикой ярости, держалась на его спине с потрясающей стойкостью. Её пальцы были сжаты вокруг рукояти кинжала, который сейчас был погружён в голову чудовища.       Янтарные глаза принцессы горели словно два раскалённых угля.       Змей мотал головой, его движения были резкими и хаотичными. Вода взметалась фонтанами, обрушиваясь на берег, а его массивное тело ломало подводные камни. Но Азула держалась.       Илани стоял на берегу, его сердце грохотало в груди, а руки инстинктивно поднялись, чтобы помочь ей, но он остановил себя. Любая его попытка вмешаться могла только ухудшить ситуацию. — Азула! — крикнул он, но её взгляд не отрывался от чудовища. Она была сосредоточена, как хищник, выслеживающий добычу.       Змей резко выпрямился, его тело устремилось вверх, будто он пытался сбросить её в бездну. Азула почти потеряла хватку, но её ноги стиснули шею ещё сильнее. Капли воды, смешанные с кровью чудовища, летели в лицо, заливая глаза и мешая видеть.       Змей, поняв, что обычной яростью он не сможет сбросить назойливую всадницу, резко изменил тактику. Его массивная голова резко ушла под воду, увлекая Азулу за собой. Холодная глубина сомкнулась вокруг неё, и на мгновение всё погрузилось в безмолвие.       Принцесса задержала дыхание, её грудная клетка судорожно напряглась, а пальцы стиснули рукоять кинжала, скользкую от воды и крови. Чудовище плыло стремительно, его тело совершало резкие зигзаги, пытаясь сбить её с толку. Азула чувствовала, как её руки дрожат от усилий, как дыхание становится всё более отчаянным.       Вода была мутной, но всё же она видела, как змей меняет направление, то поднимаясь к поверхности, то снова уходя в глубину. Она едва успевала втянуть немного воздуха, когда его голова выныривала из воды. Капли солёной воды жалили лицо, а волосы обвивались вокруг шеи, мешая видеть.       Её хватка слабела. Пальцы скользили по рукоятке кинжала, а лёгкие словно горели от нехватки воздуха. Внезапно её внимание привлекло что-то странное. Там, в мутной глубине, мелькнул слабый отблеск. Сначала она подумала, что это игра света, но потом поняла — это было синее свечение.       Она напрягла зрение, стараясь сосредоточиться на мерцающем огоньке. Свечение становилось ярче, и вот она увидела… дракона. Тот самый, который явился ей в деревне. Его длинное тело, плавно изгибаясь, скользило в воде с грацией, которая казалась почти нереальной.       Дракон окружал её своим сиянием, будто защищал. Его глаза, глубокие и мудрые, встретились с её взглядом. В этот момент всё вокруг, включая бешеные рывки змея, стало словно на втором плане.       Дракон, словно воплощение света, двигался вокруг, создавая вокруг них сферу яркого мерцания. Змей, почувствовав неизвестную угрозу, начал дёргаться всё сильнее, его массивное тело яростно вспарывало воду. Его рёв разносился эхом, смешиваясь с шумом волн.       Азула почувствовала, как змей резко вынырнул, и всё её тело вздрогнуло от мощного удара о скалу. Боль пронзила её рёбра, лёгкие горели от нехватки воздуха, а кинжал, за который она так отчаянно держалась, всё ещё был вонзён в плоть чудовища. Но даже её острое оружие не смогло одолеть змея.       Его бешеное тело снова ударилось о каменную стену, и Азула почувствовала, как её рука соскальзывает. Её пальцы ослабели, хватка стала почти бесполезной. Ещё один удар, и она будет раздавлена, поглощена этим хаосом.       Змей снова направился к скале, его пасть широко раскрылась, готовая раздавить всё на своём пути. В отчаянной попытке спастись Азула выпустила кинжал, подождав до самого последнего момента, и прыгнула, хватаясь за острый утёс. Её ногти соскальзывали по мокрому камню, но она цеплялась изо всех сил, с трудом подтягивая своё тело.       Змей, разъярённый её уходом, поднял голову, его глаза, словно два огненных угля, сверлили её взглядом. Вода вокруг него закипела, он готовился к последнему нападению.       Азула, стоя на утёсе, сжала кулаки. Она глубоко вдохнула, и воздух вокруг неё стал густым и тяжёлым. Небо внезапно потемнело, будто кто-то задёрнул занавес.        Сила начала пробуждаться внутри неё, то самое чувство, которое она считала утраченным навсегда.       Её пальцы задрожали, когда в них зажёгся первый электрический импульс. Это был слабый треск, как маленький искорёженный свет, но он быстро разрастался.       Электрические заряды пробегали по её рукам, словно хищные змеи, готовые к прыжку. Азула сосредоточилась, напрягла мышцы, позволяя энергии заполнять её целиком. Её взгляд был прикован к змею, который снова открыл пасть, готовый проглотить её целиком. — Ты хочешь меня, да? — прошептала она, её голос был ледяным. — Попробуй.       Под плач ребенка где-то вдали молния сорвалась с её пальцев, устремившись в грудь змея. Это была не просто вспышка света — это был взрыв, гул, который разнёсся по всему перевалу. Змей издал отчаянный рёв, его тело выгнулось в последней попытке сопротивления.       Энергия молнии пронзила его насквозь, осветив его массивное тело изнутри. Вода вокруг змея закипела, превращаясь в клубы пара, которые поднимались к небу. Чудовище ещё несколько мгновений трепыхалось, а затем медленно погрузилось в воду. Всё стало тихо.       Азула, стоя на утёсе, тяжело дышала. Электрические заряды всё ещё пробегали по её коже, но они постепенно утихали. Она смотрела на спокойную поверхность воды, где исчез змей, и медленно выдохнула.       На берегу Илани и Энко кричали её имя. Она взглянула на них, и на лице появилась улыбка.