Ты невыносима!

***

Кейтлин

      У меня дрожат руки от целого спектра эмоций. Во-первых, я придушу Вай, потому что она снова меня обманула и полезла ухудшать и без того сложную ситуацию в Зауне. Судя по отчету Кеппл, она еще и выпустила оборотня из его пещеры. Теперь он свободно гуляет где захочет и никто не знает, что с ним делать. Во-вторых, я увидела Джинкс в тепловизионном прицеле своей винтовки. Я столько раз репетировала нашу встречу, проигрывала разные сценарии. Я беру ее за волосы и топлю в грязи. Я стреляю ей в голову и она лопается как арбуз. Я высказываю ей все, что я думаю, все, что у меня накопилось и душу ее, душу своими руками, пока она не перестанет трепыхаться. Меня накрывает такая нечеловеческая ярость, что я пугаюсь сама себя. Нельзя так оскотиниваться, нельзя. Иначе этот порочный круг жестокости будет закручиваться в спираль, пока не поглотит все как бездна. Но я не могу быть милосердна к этой твари, просто не могу. Как можно ее простить за то, что она сделала? Как я могу простить ей убийство своей матери?       И вот она — проклятая Джинкс. Прямо передо мной. Я могу легко всадить в нее пулю, но меня парализовал страх. Какой-то панический, животный, первобытный, неконтролируемый. Настолько сильный, что я начинаю задыхаться и сомневаться, что все вокруг реально. Я снова оказываюсь в своей ванной — в оплоте, где я всегда могла почувствовать защищенными и свое обнаженное тело, и свои мысли. Но Джинкс все это разрушила. Я вижу ее глаза в отражении зеркала: лиловые, горящие, злые. В них нет ничего человеческого и ничего вменяемого. Только ненависть и я даже не знаю за что. И чертова морда обезьяны…       С тех пор я не могу спокойно заходить в ванную, не заглянув даже в самую узкую щель, в которую физически невозможно пролезть. Но пока я все не проверю, я не смогу раздеться. Я больше не могу расслабиться, отдыхать, я не могу свободно думать. У меня отняли какую-то интимную часть, которая делала меня собой. Мелочь, но она делала меня счастливой. Будто раковая опухоль, эта синеволосая тварь захватывает все больше кусочков моей жизни и превращает в мертвую некротическую ткань, которая никогда не станет здоровой.       Винтовка гуляет в моих дрожащих руках в разные стороны, мне невероятно холодно. Меня колотит и я не могу прийти в себя. Я задыхаюсь. Я вижу ее в прицел. Выстрел, промах, затвор. Тело совершенно не слушается меня, противогаз душит, но я не могу его снять — этот кладбищенский смог меня убьет. Из последних сил я прижимаю приклад к плечу и смотрю в оптику. Снова выстрел. И снова мимо. Гильза вылетает и звонко бьется о землю. Джинкс ушла из зоны видимости. Черт. Среди всех этих бегающих красно-зеленых фигур, я пытаюсь найти свою несносную Вай. Сидит на крыше на корточках. Видимо, вступила в диалог с сестрой. Мне удается сделать глубокий вдох и задержать дыхание. Я вспоминаю как она улыбается мне уголком рта, нахально и вызывающе. «Мальчик или девочка?». Я вспоминаю, как больно ей было от раны, оставленной Севикой, но даже истекая кровью, она умудрялась заигрывать со мной. Я вспоминаю, каких нечеловеческих трудов мне стоило держать перед ней лицо и не показывать как страшно было за человека, которого я знаю несколько часов. Она такая разная. Сильная и уверенная в себе, уносит меня подбитую с проклятого моста от проклятой Джинкс, не теряет из виду ни на секунду. Заглядывает в глаза, тревожится, но не подает вида. Контролирует абсолютно все, дарит чувство безопасности и я не могу не ощущать себя маленькой девочкой, которая будет так всецело и безоговорочно доверять. И тут же тычется лбом в мой живот, нежная, потерянная, сжираемая чувством вины за всех и каждого, хочет обнять, но стесняется и зажимает руки между коленями. И уже я хочу забрать всю ее боль, которая копилась в ней годами, стереть все шрамы от побоев, вернуть время, отнятое тюрьмой, дать что-то здоровое и нормальное. Гладить непослушные волосы, запустить в них пальцы, слушать как выравнивается ее дыхание и она засыпает без кошмаров хоть на несколько часов. Почувствовать как во сне она все-таки обнимает меня, потянувшись бессознательно навстречу моему теплу.       Глубокий вдох. Ко мне возвращается контроль над моим телом, разум проясняется, голову заполняют мысли, вытесняя остатки страха, облепившего меня как короста. Я лежу на холодной земле, но чувствую как в тело возвращается тепло. Святая Жанна, спасибо, что меня отпустило. Глубокий вдох. Что у нас тут творится? Йордл заперт в доме — у нас гражданский под угрозой. Джинкс и Мундо под окнами похоронного бюро с другой стороны. Я спугнула их. Вай на крыше, и я очень надеюсь, что это серьезная и спокойная Вай, контролирующая ситуацию. А не импульсивный торнадо, который сейчас опять все испортит. Над туманом петляют Скар и Экко на ховербордах. У них нет обзора. Тепловизорный прицел только у меня, я одна хоть что-то контролирую в этом сумасшедшем доме. Это хорошо. Что у нас на три часа? Мир крадется на звуки борьбы. Молодец. Хороший был бы штурмовик, если бы не его инвалидность. Жаль, что всю жизнь придется работать патрульным… Идет не туда. Давай я немного тебе помогу, Мир. Я целюсь лазером ему под ноги. Умница, увидел точку на земле, а теперь иди за ней, будто кот. Хлопок и яркая вспышка у здания. Перевожу прицел обратно. Буквально доли секунды. Началось.       Джинкс использовала световую гранату. Хотела бросить в окно. У Салмона есть оружие? Отсюда не видно, нужно менять позицию. Я вскакиваю на ноги и быстро перебегаю на новую дислокацию. Это твой прокол, дрянь. Короткой вспышки хватило, чтобы Скар и Экко моментально сориентировались, а Мир ускорился и пошел в гущу событий без моей помощи. Однако, она использует детскую пиротехнику, вместо серьезного оружия? Слишком самоуверенна, играет с нами? Не хочет задеть Вай? Подстрелить бы тебе колено, чтобы ты прекратила скакать как коза. И упрятать тебя в выгребную яму Тихого Омута. Дыши, Кейтлин. Делай все быстро и профессионально. Обездвиживаем, заковываем в наручники, ведем на суд, передаем ноксианцам. И пусть делают с ней все, что захотят. Дыши, Кейтлин.       Ложусь на живот и снова просматриваю в прицел театр событий у похоронного бюро. Где Мундо? Я не вижу Мундо. Самую большую фигуру и не вижу? Мир подошел к дому. Вай тоже пропала из поля зрения. Джинкс снова отошла за стену, мне ее не достать. Она что меня видит? На обзорном пятачке напротив появляется Кеппл. Подкрепление сейчас не помешает. Интересно, где слежка, приставленная к Мундо, о которой мне говорил Уокер? В поле зрения тепловизора больше никого нет. Я возвращаю обзор к Джинкс, она все еще недосягаема для меня, но в схватку вступили Поджигатели. Началась перестрелка. Вай ушла, это хорошо. Мир, прихрамывая, бежит на выстрелы. Кеппл ныряет в туман с пистолетом наголо и уверенно несется в нужном направлении. Неужели у нее с собой очки-тепловизоры? Ранее, я назвала Кеппл паникершей, но я люблю работать с ней, потому что нет такой ситуации, к которой она была бы не готова. Если бы на город обрушилось наводнение, уверена, у нее где-то в рюкзачке была бы припрятана резиновая лодка. — Я чую ваш запах, строгая красивая Леди. Это запах страха. — Я слышу знакомый мне голос Доктора Мундо откуда-то снизу.       Я размахиваю винтовкой в густом тумане. Его нигде нет. До меня доходит, что он прямо подо мной. На уступе снизу. — Отойди от нее или почувствуешь запах своего дерьма. — Это уже голос Вай… — Снова сквернословите… Что ж, придется мне это исправить. — Святая Жанна, как же ты меня заебал…       Завязывается драка. Я срываю с винтовки прицел и смотрю с края обрыва вниз. Вот и два интересующих меня тела… И как раз в свободной зоне видимости. Как Мундо нашел меня так безошибочно? Неужели не соврал и действительно по запаху? На подъеме уровнем ниже. Вай уворачивается от ударов Мундо и обрабатывает его в ответ по всем болевым точкам. Удар в печень, удар в почки, в промежность. Она не может причинить ему существенного ущерба, но пытается отвлечь его меня… Я выхватываю пистолет, который ношу с собой под ближний бой и целюсь доктору в колено. Выстрел. Вспышка пороха осветила на доли секунды перекошенное от боли лицо Мундо и изможденное напряженное лицо Вай. Доктор падает на колено и достает из кармашка большой шприц. С размаху вкалывает себе в живот и его глаза тут же наливаются лиловым огнем. Это Мерцание. Его вены вздуваются от натуги и горят тем же цветом, что и яд, который он в себя ввел. Он встает, как будто никакой простреленной коленной чашечки и не было вовсе. Я высаживаю в него всю обойму, но раны моментально затягиваются. Он орет от злости и за один прыжок оказывается на одном уровне со мной. — Кейт, беги! — Кричит мне Вай и карабкается за Мундо вверх.       Я меняю обойму в пистолете и стреляю психопату в голову. Пули отскакивают от нее с металлическим звоном. — В мой череп вмонтирована стальная пластина, упрямая строгая Леди. — Ревет Мундо нечеловеческим голосом, брызгает розовой пеной изо рта и хватает меня за горло, приподняв над землей. В глазах темнеет, кровь стучит в висках, нечем дышать…       Вай бросается на него как дикое разъяренное животное сзади и впивается пальцами в его лиловые глаза. Он отпустил меня. Я срываю с себя противогаз и вдыхаю ядовитый воздух. Все еще не могу сфокусироваться, но машинально заряжаю новую обойму в пистолет. — Вай, брось его, я стреляю! — Хриплю я, боясь задеть ее шальной пулей.       Она реагирует моментально и отпускает психопата. Я высаживаю в него последнюю обойму. Одна пуля попала ему в глаз. Грудь, живот, я изрешетила его всего, но и этого оказалось недостаточно. Вай оказывается сзади меня и я чувствую, как легко она подхватывает меня под руку и оттаскивает в туман. — Кейт, я здесь, все хорошо. Я с тобой. Я с тобой. — Я тебя придушу… — Шепчу я ей, стараясь не потерять сознание. — Давай сначала смоемся отсюда, а потом обсудим эротические игры.       Как всегда, в любой критической ситуации шутит и не теряет присутствия духа… Мне пригодился бы такой человек… — Кейт, не теряй сознание, будь со мной. — Она легонько похлопала меня по щекам. — Молчи, Вай, он пойдет на наш голос. — Я пойду на ваш запах! — Мундо выскакивает из тумана и его кулак проносится в сантиметрах от лица Вай, чудом ее не задев. Я вижу черную зияющую дыру вместо его левого глаза и толкаю Вай в его слепое пятно.       Какой, к чертовой матери, запах? Неужели Мерцание настолько сильно обостряет чувства? Джинкс может видеть меня в тумане, Мундо — взять след по запаху… Это не классическое Мерцание, это какая-то слишком усиленная модификация. Разъяренный доктор носится по пятачку, размахивая руками, мы с Вай держимся левой стороны — его слепого пятна — и делаем бесполезные и вялые попытки его загонять. Она пытается пробить его почки, я отвлекаю его на себя, чтобы заставить повернуться к ней спиной. — Да из чего он, нахрен, сделан… Что это за Мерцание такое?       Нужно менять тактику. — Вай, возьми Мундо на себя, я иду за Джинкс. Не подпускай его к нам. — Кейт, подожди…       Нет, я не буду ждать. Я не поддамся твоим уговорам, когда эта дрянь слишком близко ко мне. Я переборю страх и размажу Джинкс по стене. И пусть Роджер Салмон закопает ее прямо здесь, на кладбище. Мундо хватает меня за воротник, но Вай уже вцепилась в него мервой хваткой и молотит кулаками в голову изо всех сил. Давай, выиграй мне немного времени. Я выворачиваюсь и заряжаю в пистолет последнюю обойму. Спрыгиваю с пятачка вниз, в сырую ядовитую кладбищенскую землю и, перепрыгивая могильные камни, бегу к похоронному бюро, за которым прячется мелкая дрянь. Я не слышу за собой тяжелой поступи и чавкающих в грязи больничных тапочек, значит Вай делает все правильно. Держись, мне нужно совсем немного времени. Господи, как же тут воняет… Если не Мундо убьет меня, то это точно будет ядовитый воздух. Тем временем, у ребят, как оказалось, проблемы посерьезнее Мундо. Поджигатели напали на Джинкс, но численное преимущество не сыграло никакой роли. Световая бомба помогла Поджигателям понять, где Джинкс, но и она смогла оценить обстановку. Тут же в ховерборды парней летят гранаты-липучки, взрыв, и доски рассыпаются в щепки. Скар пропахал носом землю, врезался в могильный камень и потерял сознание, Экко еще трепыхается и вступает с дрянью в рукопашный бой. Я слышу Мира, но не могу разглядеть его в тумане. — Руки за голову и на колени, я буду стрелять! Миротворческий корпус Пил… — Ору я, выцеливая Джинкс. — Бла-бла-бла… Пока ты выговоришь всю эту хуйню, все преступники помрут от старости. — Джинкс, выпрямилась, подбросила пистолет и, ухватив его за ствол, встретила Экко ударом рукоятки между глаз. — Я серьезно, проработайте эту хрень со вступительной речью. Она реально никому не нужна. — Не двигайся, или я выстрелю! — На меня снова накатывает приступ паники. — Не выстрелишь. Я уложу тебя быстрее, чем ты пальцем пошевелишь.       Где-то здесь Кеппл, которая все видит в очках. Ну же, подстрахуй меня, у меня мало времени, мне нужно к Вай. — Не. Выстрелишь. Тебе. Страшно. — Джинкс поправила противогаз и шагнула назад в туман, покинув зону моей видимости.       Я делаю выстрел в ее направлении. — Вредина, все назло делаешь. Ну ты же поняла, что ты не попала, правда? Слушай, я правда не хочу над тобой издеваться, мне это не нужно — у меня другие цели. — Ты мою мать убила, скотина! — А ты — мою. — Раздался совершенно спокойный хрипловатый голос из тумана. — Ну не своими руками, конечно, ты в то время еще ссалась в свои шелковые пеленки. Но все миротворцы абсолютно одинаковы. И ты — нихрена не исключение. — Выйди из тумана, тварь! — К страху примешивается ярость, я чувствую, что не способна контролировать вообще ничего. — А еще что мне сделать? — Ее голос раздается как будто позади. Она обошла меня. Я разворачиваюсь и целюсь в темноту. Вай, мне страшно. — Я с тебя в голосину ору, сексуашка. Слушай, мне жаль, что с твоей маменькой приключилась такая история. Тебе, наверное, не полегчает, но я не хотела никого убивать. Мне просто нужно было показать, что ваш совет вкрай охуел притеснять нижних и мы, как бы, этого не потерпим. И вот вам, тонкий намек, что с нами надо придерживаться другой тактики. Я сильно расстроилась, перепсиховавла, думала, что символично и художественно развалю вашу башню, а вы такие «О, бля, наверное мы делаем что-то не так и надо бы хоть к этому прислушаться, раз мы дохуя лет игнорировали все интересы и попытки Зауна с нами по-человечески поговорить». Но я реально не знала, что совет работает в два часа ночи. Вы вообще соблюдаете баланс рабочего и личного времени? Я так тоже один раз положила хуй на здоровый сон и обнесла склад вашей фарм-корпорации, а потом еще неделю восстанавливалась, потому что эмоционально выгорела. Но знаешь в чем затык? Мне, отчего-то стало жаль тебя. Потому что ты — это ты. Живая. Стоишь тут. Ты — целый мир для моей туповатой сестры, да и в принципе. У тебя свои мысли, мечты. Я же понимаю, что ты чувствуешь. Мне это знакомо. У тебя отняли кое-что дорогое, может даже не только мать, но и чувство безопасности. Чувствуешь, да? Ничего не будет как раньше. Замолчи, я не с тобой разговариваю!       Похоже, Джинкс отпускают наркотики и она снова слышит голоса. — Сексуашка, ты здесь? Так о чем это я… Ты думаешь, что я гашеная торчушка, ведомая только желанием вколоть себе дозу. Но я тоже такой же целый мир как и ты. Как и каждый гражданин Зауна. Но вам насрать на нас. На меня, на мою мать. А мне твою маменьку искренне жаль. Как человека. Как политик она говно, конечно. Заткнись, Клаггор!       У меня дрожат руки. Я хватаю ртом воздух, но снова не могу сделать вдох. — Я слишком запизделась, однако. Давай так. Вот ты своими пронзительными голубыми глазками посмотрела, чем мы тут в нижнем городе занимаемся. У нас есть зомби, веселый доктор Мундо, наверное, ты в курсе, про щеночка. И еще, у меня есть доктор-мозг, который знает какую приколюху еще намутить из химтека и органической тушки. Подумала, что неплохо бы попросить его сделать гигантскую плотоядную жабу, чтобы я могла без пробок скакать на ней из одного конца Зауна в другой… Было бы прикольно… Вы все меня отвлекаете! Заткнитесь!       Я иду на ее голос через оцепенение и страх. Она становится уязвимой. Это мой шанс. — О чем я… Короче… Не лезьте к нам. Дайте нам, как обычно, пожрать, полечиться и хоть какой-то культурный досуг, чтобы мы тут все с ума не посходили. А мы за это будем и дальше копать вам руду и не отсвечивать. А чтобы вы вели себя хорошо, держите на карандаше зомби, доктора Мундо и щеночка…       Я бесшумно иду вперед и надеваю на себя противогаз. Я вижу ее силуэт в тумане. Я вижу ее голубую косу и рваное полосатое трико. Я вижу Кеппл, которая выскакивает на нее в своих очках и бьет в челюсть. Патрульная заметила меня и все поняла. Золотой человек. Сбоку выпрыгивает Мир и хватает Джинкс за руку. Я набрасываюсь на нее сзади и валю на колени. Заламываю ее руки назад и надеваю наручники. — Кеппл, я справлюсь. Найди Вай и обезвредь Мундо! Мир, приведи в чувство Поджигателей и также идите к Вай. Берем Джинкс и доктора. — Ну вы и мрази, конечно. Втроем на несчастную девочку. — Внезапно, Джинкс громко свистнула так, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки.       Я валю ее на землю и начинаю молотить кулаками по лицу, выплескивая вся ярость. — Блять, то есть весь мой монолог про то, что мне жаль твою мамашу был зря? — Ее лицо вертится то вправо, то влево, от каждого моего удара. — Бьешь как говно. И что моя сестра в тебе нашла кроме сисек? — Закрой свой поганый рот! Ты сумасшедшая психопатка и я не верю ни одному твоему слову! Ты чудовище, животное, тебе не может быть жаль! — Я перестаю понимать спектр эмоций, который меня поглощает, но это уже точно не я. — Ой, да все мы для вас животные. Что бы мы не делали. Посмотри назад, кстати…

***

Вай

      Я не знаю, кто из нас кого больше загонял, но я, совершенно точно, больше ни на что не способна. Дыхание сбилось и все. Глядя на Мундо, я понимаю, что его отпускает его наркотическое безумие. Он проморгался, его здоровый глаз медленно становится карим, а не как сияющий розовый прожектор. Его колени подкашиваются и он хватается за мою руку. Я больше не могу его молотить, я растратила все силы. — Мундо, прекратите это безумие. — Я тяжело дышу и опираюсь на его плечо. — Я не могу контролировать эту тьму, она пожирает меня изнутри. Я сам этого всего не хочу. Я всего лишь хотел помогать людям… — Его глаза мерцали слабым огоньком, а по щеке побежала розовая слеза. — Знаю. Вы запутались. Позвольте вам помочь. — Я не знаю, кому доверять. Я доверял Эдварду. Как я буду жить без него? — Никто не знает как жить эту жизнь, доктор. Все просто делают глупости до самой смерти. Вы можете мне не доверять, но пойло Джинкс точно не сделает вашу жизнь лучше. Вы чуть человека не убили. — Вы про строгую Леди? Она вам нравится, да? Никто не бьет так сильно из равнодушия. Когда-то и я любил женщину.       Жанна, молю, упаси меня от этих флешбеков с бабушкиными рассказами про первую любовь психопата, я просто хочу прилечь. А мне еще надо заставить себя посмотреть до чего договорилась Кейтлин с моей сестрой. Надеюсь, они не поубивали друг друга. — Мы можем прийти к какому-то консенсусу, пока не определюсь со своими чувствами? — Мундо медленно поднимается и тяжело дышит. — Какими, блять, чувствами? К женщине? Надеюсь, вы не сломали ей шею. — Нет, к доктору Синджеду и Джинкс. Мне кажется, меня используют не в добрых целях. Но я не совсем понимаю, что такое добро… А с женщиной мы разошлись, потому что не подходили друг другу и мне совершенно не нравилось ее нездоровое увлечение похуданием диетой Серафины и всеми этими псевдописаками из газетных колонок про женское здоровье и счастье.       Мой хороший. — Мудрое решение, Мундо. И одно, и второе. — Последнее, что я помню из этих колонок, это то, что сейчас в моде яркие цвета волос. Черный вам как-то не к лицу.       Да еб твою мать… — Из вас мог бы получиться прекрасный стилист. Подумайте об этом на досуге.       Нашу милую беседу прерывает оглушительный свист, от которого у меня из ушей чуть не брызнула кровь. Кейтлин! Я с новыми силами мчусь к проклятому похоронному бюро. Как что-то разглядеть в тумане?.. — Мундо, нанюхайте мне что-нибудь. Что происходит? — Я бы не хотел снова применять Мерцание, но точно могу сказать и без него, что воняет мокрой псиной.       Только не это… Мимо меня пролетело тело Мира, за ним полетела и Кеппл. Рев зверя был настолько сильным, что я без труда определила его местоположение по вонючему ветру из его пасти. — Мундо, мне без вашей помощи не обойтись. — Сожалею, но у меня аллергия на собачью шерсть.       Жанна вмешайся. И убей меня. Что за мужик нынче пошел? Я достаю из-за пояса пистолет Пиздюка и ныряю в гущу событий. Вижу Джинкс с разбитой кислой миной, пристегнутую наручниками к могильной ограде. Вижу Кейтлин, которая кувыркается по земле, уворачиваясь от лап оборотня, который вот-вот затопчет ее. — Слышь, собака! Сюда иди! — Я присвистнула и оборотень пошевелил ушами. — Собака, не иди! — Подала голос Джинкс. — Заканчивай с пилтошкой, идем пи-пи, ка-ка и спать.       Оборотень запутался и втягивал носом воздух. Это странно, но он перестал питать ко мне агрессию и схватил Кейтлин за горло. Для ее шеи это слишком на сегодня. — Отпусти! — Я поднимаю пистолет и начинаю нажимать на спусковой крючок. Руки гуляют от отдачи, я пугаюсь этих оглушительных выстрелов, но я попадаю в оборотня. Он заревел, бросил Кейтлин и побежал на меня. Я продолжаю исступленно жать на курок, хотя уже слышатся только глухие щелчки. — Вай, беги! — Фу! Нельзя! Варвик, стой! — Джинкс рванулась вперед, но наручники удержали ее.       Монстр хватает меня за голову и я чувствую его когти внутри своего живота… Боль разрывает меня на куски и я будто тону в болоте, все звуки становятся низкими. Мне так плохо, что меня тошнит. Это Кейтлин кричит? Какая разница. Я не справилась. Беги, спасайся. Я люблю тебя. Мои глаза закатываются, монстр толкает меня и я падаю на землю. Кажется, из меня вывалились кишки. До меня доносятся обрывки каких-то фраз. Звуки выстрелов. В ярких вспышках я вижу как оборотень хватается за морду и отходит назад. Мундо напирает на него и молотит кулаками. Кейтлин закрывает меня своим телом и машет руками битым патрульным, которые идут вперед и стреляют в оборотня. Неужели мы все-таки выиграли этот бой. Что будет с моей сестрой? — Ш-ш-ш, молчи, береги силы. Я здесь, все будет хорошо. — Кейтлин смотрит на меня своими глубокими глазами. Держишь лицо, но я же вижу, что тебе страшно. Как тогда, когда меня отделала Севика. Только сейчас я не выживу. — Мне придется делать сорок уколов от столбняка…       Кейтлин смеется сквозь слезы. Ну ты же все понимаешь сама. Я люблю тебя. Услышь меня. — Береги силы, ты поправишься. — Она гладит меня по волосам и прижимает что-то к ране в животе. Да у меня и живота-то нет… — Несите ее ко мне, на стол. — Я слышу голос Роджера. Это вообще реально?       Скар подхватывает меня на руки. Братан, тебя бы зашить, у тебя из головы кровь хлещет. Упрямо тащит меня куда-то. Кабинет Роджера, коридор, прозекторская… Алло, ребят, я не выживу, бросайте это дело. Я чувствую маленькую ладошку Кейтлин, которой она держит меня за руку. Только не отпускай, хочу умереть, держа тебя за руку. — Дело плохо… — Шепчет Роджер и смотрит на Кейтлин. — Она умрет, большая кровопотеря. — Серьезно? Ну хоть красивой меня сделай, ушастый. — У меня горлом пошла кровь и я закашлялась. Блин, умирать, оказывается, больно. — Я с тобой, малыш, я с тобой. — Кейтлин плачет. Прижалась ко мне лбом и я чувствую ее горячие слезы на моем лице. Нашла из-за кого плакать, найди себе нормальную бабу… — Коли. — В комнате появляется сестра с болтающимися наручниками на левой руке. В ее руке я вижу знакомый мне шприц с лиловым содержимым. — Такая доза или убьет ее или вызовет тяжелую длительную зависимость! — Вопит Роджер и снова смотрит на Кейтлин. Почему Кейтлин? Меня не хотите спросить? — Сексуашка по закону не принимает решения. Я родная сестра невменько на твоем столе и я по закону решаю. Уложи в нее все, что из нее выпало, зашей. Коли шприц. Потом потребуется переливание крови. У нас первая положительная группа крови. — Джинкс стоит с каменным лицом, но я вижу эту панику в дергающихся по очереди глазах. Она смотрит на Кейтлин. — Не надо, я не хочу… — Ору я, но судя по реакции окружающих из меня вырываются только нечленораздельные стоны. — Велено было закрыть рот и беречь силы. Ты тоже не решаешь. — Джинкс вскинула брови, глядя, как Кейтлин инстинктивно закрывает меня от нее своим телом. — Штопай быстрее, — Я слышу голос Экко. — Заткнитесь все и не мешайте. Она не труп все-таки. — Роджер пыхтит над моим животом.       Они не успеют… Я отключаюсь. Я смотрю в бездонные заплаканные глаза Кейтлин. Хорошо, что это последнее, что я вижу перед смертью. — Пульс пропал… — Это Скар… Где ты там мерял мой пульс… — Слишком медленно! — Кейтлин выхватывает из рук Джинкс шприц и я чувствую как в мое сердце входит игла. По всему телу пошел жар. — Держите ее, сейчас будет приступ. — Джинкс. — Я не закончил! Я не дошил! — Роджер. — Прости, малыш, но я тебя не отпущу…       Кейтлин, где ты?.. Вся комната заливается розовым, каждую мышцу свело судорогой, у меня сейчас глаза лопнут от натуги. Как же, блять, больно и горячо. Стол подо мной из стали, но он раскаленный… Что вы наделали? Кейтлин? Кейтлин… Внезапно, боль уходит как будто ее и не было. Как будто она стерлась… Кайф… Так вот как оно работает… Черт… Я что кончила? Какой конфуз…       Я моргнула дважды и поднялась на постели. Почему в мрачной будке Роджера так светло? Где стол? Где мои кишки? Я провожу рукой по животу. Бинты. Оттягиваю край и вижу часть уродливого шва с торчащими нитками, залитого зеленкой. Судя по всему, все, что должно быть внутри меня на своем месте. Смотрю на свои руки — они все утыканы капельницами и следами от уколов. Правая рука больше не болит, как будто переломов и не было. Видимо, я все-таки сдохла. Я пытаюсь встать на кровати, но надрез на животе отозвался резкой болью, от которой потемнело в глазах. Нет, не сдохла. Что за хуйня из меня торчит? Я тяну за патрубки капельниц и вижу, несколько пластиковых пакетов, висящих на медицинских стойках с вычурными Пилтоверскими узорчиками медицинской коллегии. Понятно. Я в волшебной дурке верхнего города. Сколько вообще времени прошло? Ладно, плевать, меня все вполне устраивает. Скажите только когда дадут пожрать и я смогу пойти лепить горшки. Видимо, я допилась до ручки и теперь меня лечат от белочки. Последние события, которые я помню не могут быть реальными. Не хочу даже вспоминать и разбираться. Дверь в мою восхитительную просторную палату открывается и в проеме я вижу рожу Экко, всю залепленную пластырями. Очень хорошо, мы все здесь и все будем лечиться от коллективного помешательства. — Сеструха, ты как? — шепчет пацан. — Не знаю, пока только смогла определить, что я не сдохла и хочу жрать.       Экко вваливается в палату, садится на краешек кровати и берет меня за плечи. — Я очень испугался.       Понимаю, белая горячка это очень страшно. Брошу, пожалуй, пить. — Я завяжу, клянусь. Когда уже можно идти и лепить горшки?       Экко встревоженно посмотрел мне в глаза. — Какие горшки, мать? — Мы разве не в дурке? — Небольшая потеря ориентации это вполне нормальное явление при таком стрессе, количестве травм и обезболивающего, но… — в комнату входит какое-то мелкое существо в больничном халате, покрытое шерстью и шевелит усами, запрыгнув ко мне на кровать. –… Появление аппетита это очень добрый знак, говорящий, что пациент идет на поправку. Дайте, голубушка, я вас осмотрю. — Говорящая собака, помогите! — Я цепляюсь за Экко и отползаю к стене в абсолютном ужасе, — не подходи, фу! — Вай, это профессор Хеймердингер… — Будь здоров. Убери это от меня пожалуйста. — Дрожащими пальцами я тычу в собаку-йордла, который удивленно вскинул брови. — Наблюдаются симптомы ПТСР. — Собака что-то застрочил в блокнот карандашиком. — Вай, это йордл. Он ученый-профессор. — Экко рассмеялся и похлопал меня по плечу. — В прошлом, я посвятил себя медицине, но потом ушел в другую сферу науки. Но совершенно точно заявляю, что я очень компетентен в вопросах терапевтики. — Йордл погладил усы и поднял пальчик вверх. — Я хочу лепить горшки, пустите меня… — Меня это все не впечатлило и я пытаюсь вытащить из себя катетеры дрожащими руками. — Где Кейтлин? — Вай, ты себе навредишь… — Экко пытается меня удержать.       Собака, тем временем, совершенно спокойно спрыгнул с кровати и посеменил на своих маленьких ножках к одной из капельниц. Подкрутив шестеренку на скорости подачи лекарства, он внимательно на меня посмотрел. Я чувствую как будто пьянею, но тревога уходит. — Это поможет. Я слегка увеличил дозу успокоительного. Стрессы нам сейчас ни к чему. — Что здесь происходит? — в дверном проеме возникла Кейтлин в своем облегающем штурмовом трико и нательной майке на тонких бретельках. — Какие горшки?       Кажется, я пустила слюну. — Кексик, почему ты мне не сказала, что в вашей волшебной дурке капают бухло вместо успокоительного?.. — Она очнулась, но слегка не в себе. — Экко встал с кровати и уступил Кейтлин место. — Вай, ты на базе Поджигателей. — Кейтлин внимательно смотрит в мои глаза и слегка оттягивает веки вниз. — Следов Мерцания я не обнаружил. В крови все чисто, но мы пока не знаем, начнется ли у нее ломка. В целом, наркотик справился со своей основной задачей — ее жизненно-важные органы восстановлены и без повреждений. Но я бы обратил внимание на печень. Она слегка увеличена. — Собака полистал мою медицинскую карту. — Что это значит? — Кейтлин посмотрела на профессора. — Это значит, что пациент чаще пьет хмельные напитки, чем принимает пищу. — Собака посеменил к выходу.       Кейтлин нахмурилась и посмотрела на меня своим выразительным матерным взглядом. Я растягиваю свою самую обольстительную улыбку, но увидев отражение своего лица в зеркальце на прикроватной тумбочке, я бы скорее решила, что меня разбил инсульт. Погодите… Улыбка сползла с моего лица. — Повтори где я? — У Поджигателей. На дереве. — Мы вас оставим, барышни, вам явно есть, что обсудить. Экко, окажи мне помощь кое с чем… — Хеймердингер исчез за дверью. Пацан побежал за ним и шепнул на ходу: — Помягче с ней…       Я не поняла, кому из нас он это сказал. — Откуда здесь пилтоверское оборудование, Кейтлин? Блокаду сняли? — Нет, Вай, блокаду не сняли. — Тогда откуда здесь это все? Это дорогущее оборудование и лекарства. Что вообще вы со мной сделали? Вы вогнали в меня Мерцание? — Это не важно сейчас, важно другое. — Нет, Кейтлин, это важно! — Мне стало ужасно стыдно и страшно, — Люди мучаются в положении и похуже моего, а вы тратите это все на меня?       Я снова пытаюсь вытащить из себя эти трубки. — Вай, я видела как из тебя выпали внутренности и ты у меня на руках истекала кровью! Ничего не может быть хуже твоего положения! — Крикнула она мне в лицо. — У меня не было выбора, нужно было спасать твою жизнь! — Есть дети. И люди больные туберкулезом… И я не просила спасать свою жизнь.       Она хватает меня за руки. — Послушай, им тоже хватит. На какое-то время. Это не много, но я сделала что смогла… — Я ухожу, — меня гложет стыд. Я не знаю, куда себя деть. Мне надо забиться в канализацию Зака и умереть. — Почему ты всегда уходишь? — Ее голос задрожал.       Я поднимаюсь с кушетки. На мне только мои драные трусы и бинты. — Где моя одежда, Кейтлин? — Почему мне всегда приходится с тобой бодаться? — Закричала она и всхлипнула. — Тем лучше, я делаю тебе одолжение.       Она расплакалась прямо при мне. От бессилия и так горько. Только сейчас я заметила почти черные круги под ее глазами, впалые щеки, царапины, пластыри. Синие следы на ее шее. Она устала. Мне надо было помягче, пацан был прав… Я не могу подойти ближе, меня ограничивают проклятые трубки. Я хватаю ее за руку и притягиваю к себе. — Не трогай меня! — Она вяло сопротивляется и слегка бьет меня кулачками в плечо.       Я прижимаю ее к себе и ее прорывает. — Моя мама умерла, а тебя не было рядом! Я одна против всех и тебя опять не было рядом! Я пру против всех, даже против тебя! Я устала, Вай, а моя мама умерла! Мой отец ноет и не выходит из запоя. Я устала подтирать ему сопли. Он не виноват — каждый горюет по-своему, но я устала! Я, блять так устала! Я не помню, когда я спала последний раз! — Она легонько бьет меня в грудь, но не отходит. — Прости меня, я не уйду. — Я обнимаю ее крепче и прячу у себя на шее, трусь о ее щеку, мокрую от горячих слез. — Я не знаю, как правильно поступить, Кейт. Я думала, что если просто исчезну, то всем будет лучше. Больше никому не придется за меня переживать. Всем будет спокойнее и безопаснее. — Это так не работает! — Она бьет меня все реже. — Почему ты не понимаешь? — Я не знаю. Просто думаю, что поступаю правильно. — Я слегка покачиваю ее и вдыхаю запах ее волос. Ее плечи вздрагивают, она всхлипывает и разжимает кулаки. — Я боюсь, Кейтлин. Я все время все порчу и не знаю, куда себя деть, чтобы никто больше не пострадал. Больше всего я боюсь за тебя.       Я осторожно беру в свою руку ее дрожащую ладошку и касаюсь губами. — От того, что я не знаю, что с тобой, мне не легче и не лучше, — обиженно, но уже спокойнее, буркнула она в мою шею. — Ты постоянно живешь на грани и делаешь необдуманные вещи. Тебе нужна помощь, но твоя проклятая заунская гордость и упертость барана не позволяет ее попросить. Посмотри к чему все пришло?       Я не спорю и только сильнее прижимаю к себе, поглаживаю ее плечи. Она замерзла. — Ты правда хотела себя взорвать тогда бомбой Зиггса?       Не знаю. Возможно… — Это не важно. — Вай, поговори со мной. То, что происходит это не нормально.       Это я тебе еще не рассказала о своих похождениях на бойцовской арене… — Это ты мне еще не рассказала о своих похождениях на бойцовской арене. — Она слегка отстранилась и сурово посмотрела в мои глаза.       Бля… — Откуда ты все знаешь? — Я погладила ее по щеке и виновато улыбнулась. — Я все знаю, я же миротворец. — Ее дыхание выровнялось и она перестала дрожать. Она опускает глаза и смотрит на мои губы. — Ты меня искала? — Конечно я тебя искала, — наконец, она обнимает меня, запускает пальцы в мои волосы и трется щекой о висок. — Я так испугалась, Вай… Он тебя всю разодрал на моих глазах… — Прости меня, — Я хотела прижаться губами к ее щеке, но она выше ростом и я поцеловала ее в шею. Черт, она, наверное, рассердится… Но нет… Кейт напрягается в моих руках и прижимается бедрами, едва слышно выдохнув и задержав дыхание. Мои ладони сами собой ползут вдоль ее спины и ложатся на тонкую талию. Она выгибается под моими ласками, я чувствую как пульсирует вена на ее шее прямо под моими губами, я чувствую ее грудь, я… — Девочки, не хочу вас прерывать… — В комнату снова ввалился Экко. Кейт от испуга шарахнулась от меня в другой конец палаты. По лицу пацана поплыла похабная улыбка, — Я боялся, вы поубивали друг друга.       Не поубивали, мелкий козел… Ты не мог позже зайти? — У нас проблемы. — Продолжил Экко, приняв серьезный вид.       Еще бы в Зауне не было проблем. Здесь каждый день, блять, проблемы. Но единственная проблема, которая беспокоит меня прямо сейчас, это мои насквозь мокрые трусы…