Камелия

      Ночной обход никогда не был прямой обязанностью Первого Наблюдателя, но еë личной инициативой. Карамельная Стрела застыла на месте, увидев знакомый силуэт в коридоре Цитадели. Широкие плечи и короткие чëрные волосы с белыми прядями.       - Чоко.. - тихий вздох.       Застывшая фигура медленно поворачивается, и Первый Наблюдатель видит шрам, пересекающий веко. Здоровый глаз больше не сверкает тем проклятым алым светом, который давал меч. Благодаря этому она больше не чувствует опасности.       Окидывая взглядом старого друга, она с нежностью в душе отмечает, что Чоко сменил свои доспехи на мягкий ханбок и тëплую накидку.       - Карамелька, - ласковая улыбка, и детское прозвище звучит так невероятно правильно. Медово ложится на слух и солëной влагой мутит зрение.       Они заключают друг друга в объятия настолько крепкие, что хрустят суставы. Дарк Чоко утыкается в макушку подруге, чувствуя такое необходимое умиротворение. Они наконец отстраняются, глядя друг на друга с той самой любовью, присущей братьям и сëстрам.              - Что же ты делаешь здесь? - девушка слегка наклоняет голову, недоумевая, как в Чëрной Цитадели оказался бывший принц.       - Я думаю, ты и сама знаешь, - поджимает губы, виновато опуская взгляд.       Карамельная Стрела понимающе кивает. Нападение воинов Тьмы на королевство Тëмного Какао не было запретной темой, но аккуратно обходилось стороной в разговорах в присутствии короля. Уважение к Дарк Какао и искренняя любовь не позволяли подданным говорить о встрече отца и сына, завершившейся очередным затяжным расставанием.       - Как он?       - Лучше, чем был, но, - Карамель запинается и на мгновение опускает взгляд. - ему снятся кошмары. Почти постоянно, - Чоко рвано выдыхает. - Он выматывает себя, лишь бы не видеть их, но похоже, что безуспешно.       - Я должен увидеть отца, - девушка открывает рот, но Чоко не даëт ей и слова сказать. - Не нужно, поверь. Я лишь хочу его увидеть. Не думаю, что он готов к нашей встрече сейчас.       Карамельная Стрела кивает.       - Я могла бы проводить тебя к покоям, если ты хочешь.       Чоко лишь машет головой, показывая, что в этом нет необходимости. Они обмениваются мягкими улыбками, и бывший принц продолжает свой путь.              У двери в покои короля Дарк Чоко натыкается на Второго Наблюдателя, но тот, по-отечески улыбнувшись, лишь кивнул, безмолвно пообещав молчать, и пропустил незванного гостя.       Дверь тихо скрипнула, открывая вид на залитую лунным светом комнату. Такую тихую. В воздухе ощущался слабый горьковатый запах, принадлежавший Дарк Какао. Чоко беззвучно проскользнул в комнату и прикрыл дверь, оглядывая помещение.       Окно на удивление было открыто, нагоняя в комнату ночной холод. Поëжившись принц подошëл к ставням, закрывая их. Он пару секунд смотрит в окно, а после поворачивается к стоящей у противоположной стены кровати.       Смотрит, как блеск Луны мягко освещает лицо спящего. Какао выглядел чертовски уставшим, таким, каким не был в их последнюю встречу, а его лицо искажало выражение боли. Сердце сжалось от неожиданного приступа жалости. Тот самый человек, который никогда не снимал с себя маски крепкого и сильного короля, образа древнего героя и спасителя Хлебных Земель, во сне выглядел слишком беззащитным. Таким открытым и даже слабым. Подверженным тем же проблемам, с какими приходится бороться и обычным людям: кошмарам, усталости и болезням.              Просто человек, на чьи плечи взвалилось слишком многое.              Чоко осторожно, едва касаясь кожи, убрал прилипшие ко лбу тëмные пряди и ласково коснулся его сухими губами. Жест полный нежности, перенятый им от своего отца, который теперь более глубоко вздохнул, будто избавившись от тревожащих его образов.       Отодвинувшись, Дарк Чоко достал из под плаща цветок светло-розовой камелии. Нежные лепестки казались почти неуместными в крепких руках воина, держащих цветок с трепетной осторожностью, будто он рассыпется в прах от одного неловкого прикосновения. Такой хрупкий, почти прозрачный. Падший принц смотрел на цветок ещë несколько секунда, а после положил его на подушку возле головы Дарк Какао.       Лунный свет из-за его спины падал так, что ярко очерчивал морщины на лице короля, будто делая его старше на несколько десятков лет. Измождëнный. Несчастный. Уязвимый. Такими словами Чоко мог описать своего отца сейчас.       В момент их встречи на Великой Стене в глазах Великого Героя не было знакомого живого блеска. Даже гнев выглядел вынужденным, почти наигранным. Казалось, что это обида в оболочке ярости. Разочарование. В самом себе, в предательстве Аффогато, в никчëмности и слабости.       В Тронном Зале была боль. Боль и спрятанный страх. Теперь он уверен, что именно их видел в глазах короля в тот миг, когда бросил последний взгляд, прежде чем навсегда уйти от Тьмы и еë слуг.       И сейчас, вернувшись в старый дом Чоко видит усталость. Засевшую в морщинах, спрятавшуюся в прядях посветлевшими волосками, сковавшую тело, мучающую разум.              - Сколько же ты натерпелся.. - губы почти неслышно шевелятся. Фраза горечью ложится на корень языка. Осознавать, что он сам является причиной многих проблем - тяжело. Это осознание - камень на сердце и желание всë исправить.       Чоко окидывает взглядом фигуру отца и подмечает, как отчаянно его рука сжимает одеяло, будто хватая, удерживая кого-то. Нерешительно кладëт ладонь на чужое предплечье, мягко поглаживая большим пальцем смуглую кожу. Тишина, прерываемая лишь дыханием их двоих, ощущалась слишком тяжело. Если бы Чоко не был так труслив, быть может, он посмел бы разбудить своего отца и заговорить с ним. Он почти уверен, что Дарк Какао будет действительно счастлив видеть его, но груз собственной вины за совершëнные преступления поселился в разуме страхом неприятия. Скорее всего, он не сможет смотреть в глаза своему отцу, краснея от стыда и жмурясь от тревоги.       Чувствуя поднимающийся внутри яд вины Дарк Чоко отводит взгляд, перебрасывая его на рабочий стол. На его поверхности стояла старая, слегка потрëпанная временем и потëртая рамка с фотографией. Приглядевшись к ней, Чоко узнаëт себя, почти ребëнком стоящего рядом с отцом. Они счастливы на этой фотографии. Действительно счастливы.       Совершенно юный Чоко был полон надежд и решимости, а его душа была слаще самых сладких угощений. Мягкая. Тëплая. Светлая. Он был таким по-детски открытым. Белые доспехи как ангельское одеяние. А за его спиной стоит Дарк Какао. Бесконечно гордый своим сыном. Горячо любящий и заботливый.       Чоко горько думает, что хочет вернуть то время.       С опаской смотрит на спящего отца. Он как-то странно уверен в том, что пора идти. Что стоит покинуть это место, наполняющее душу горько-сладкими воспоминаниями. Падший принц тихо поднимается со стула и на мгновение нерешительно замирает, вглядываясь в спокойное наконец лицо.       - Я люблю тебя, пап.. - ласковый шëпот.       Чоко поправляет одеяло, смотрит пару секунд на оставленный цветок и наконец бесшумно покидает комнату.       

***

      Король просыпается не от кошмара. И первое, что он видит - нежные лепестки камелии перед своим лицом, просвечиваемые Луной, выглядящие стеклянными в голубоватом свечении. Он садится на кровати и не чувствует холода от распахнутого окна. Поворачивает голову и обнаруживает, что оно было кем-то заботливо закрыто. Рядом с его кроватью стоит стул, в его руках хрупкий цветок, а в комнате витает горьковатый запах, присущий лишь ему и его сыну. Какао осторожно подносит розовый цветок к своему лицу и глубоко вдыхает его запах, чувствуя знакомую горечь, смешавшуюся с водянистой сладостью.       

Губы прижимаются к лепесткам.

      

Цветок прижимается к сердцу.