Жди меня на краю февраля

      - Я люблю тебя Слышится где-то отдаленное. Что-то такое уютное и туманное. Как ранним солнечным зимним утром. Снег уже притоптан, но все ещё искрится белоснежно под лучами солнца. Птицы перелетают с одной голой ветки на другую, предпочитая молчать при этом, в отличие от весенних пташек. И воздух такой звенящий морозом и свежестью, чем-то новым. Почти как мята, только не так сладко. И все это вкупе даёт что-то такое туманно-солнечное. Такое ярко-тусклое. И вот так звучали эти слова. Словно что-то очень близкое, интимное, нежное и что-то очень и очень далекое и вообще к другому обращённое. Складывалось ощущение, что человек, которому эти слова принадлежат, давал выбор тому, к которому эти слова обращены. Может быть это и есть та звенящая хрупкостью и нежностью любовь, о которой так много писали, пишут и будут писать? То прекрасное и ужасное "я люблю тебя" звучало так же чисто как хрусталь. И так же легко его можно было бы разбить в дребезги, чтобы у владельца драгоценности остались лишь осколки и опыт. Горький опыт, как шоколад. А сколько уже таких горьких шоколадок было у владельца признания? Они весьма полезны, но не так уж приятны на вкус. Особенно первая. Они бежали, крепко держа друг друга за руки, по пирсу ранним воскресным утром. Морозец и лёгкий бриз били по раскрасневшимся щекам пока парни наконец не остановились у самого края пирса. Руки замка́ не расцепляли. Сцепились крепко-крепко и намерения отдалиться хоть на миллиметр не проявляли. Да и зачем? Так тепло держать за руку человека, особенно того, что одним взглядом греет не тело, а душу. Тот лёгкий бриз теперь не бил неприятно, но нежно касался открытых участков кожи и перебирал ласково взъерошенные волосы. И все же не так нежно и ласково, как это делали и определенно продолжат делать эти двое парней. Так что ветерку остаётся лишь завидовать белой завистью и учиться у юношей. Те, в свою очередь, даже сейчас показывали всю нежность друг к другу, прямо как полевые цветы. Такие мягкие, совершенно разные и хрупкие. Но именно они были, скорее, как цветы лаванды. Они поладили с первых секунд знакомства. И, хоть познакомились юноши всего несколько лет назад, казалось, слово знали друг друга всю жизнь. Они были столь искренними и милыми. Парни как будто были рождены друг для друга или, быть может, были друг другу предназначены. Поэтому они и были как цветы лаванды. Наполнены лёгкой любовью, что корнями ушла глубоко, в саму суть привязанности и доверия. Наполнены восхищением, самым настоящим и неподдельным, что чувствуется в воздухе лёгким ароматом той самой лаванды. И наполнены красотой. Она особенно ярко звёздами блестела в глазах, которые от этого красоту видели везде и во всем. То прекрасное "я люблю тебя" так же оглушительно звонко прозвучало в сердце, как разбивающаяся о мраморную плитку фарфоровая чашечка. И тихим охом на разбитую прекрасную посуду отзывался шепот волн. Глаза смотрели в глаза и искали там ответы на какие-то свои вопросы, вслух не заданные. И все же один озвучить было просто необходимо.       - Почему же ты тогда бежишь так далеко и быстро, Минхо-хён? Глубокий вздох смешивается с тихим ропотом моря, что нежно камни пирса омывает пеной.       - Бегу, чтобы быть с тобой. Сейчас ты для меня, как на скоростном поезде мчишь. И что самое больное - этот поезд уноситься далеко от меня И он действительно уносился вдаль на всех парах. Он пролетал мимо деревень и лесов, разделял лавандовые сладкие поля и синее море, что веяло свежестью. Этим поездом, который уносил возможность быть вместе, было окружение. Навеянные обществом стандарты, личные предубеждения, проблемы, созданные специально, чтобы судьба Минхо не была столь проста. Так много сложностей... Всё угольки, угольки, угольки, что кидались в огонь, позволяя только набирать скорость. Поезд уносил возможность, но парень не был намерен сдаваться просто так и отпускать тот хрусталь, подаренный ему, разве что, чем-то свыше. Ни за что. То ужасное "я люблю тебя" звучало и отдавало привкусом страха на языке. Очень неприятно то ли кислил, то ли горчил. Это та фраза, что либо разрушит все до этого построенное в пух и прах, либо начнет строить нечто новое на уже крепком основании. И самое колючее, неприятным скребучим по венам морозом отдающее, это то, что лишь от другого человека зависит, будут ли эти слова хаосом или же путем к идиллии. И ожидание - самая страшная мука человека, которому принадлежит признание. А потом...       - Я люблю тебя Слышится такое тёплое, нежное и родное. Как что-то в бежевом пушистом свитере. Как держать в руках стакан с теплым молоком и свежеиспечённое печенье. Или как гладить кота, что мягкое пузико на солнце греет. Звучало как что-то совсем у души. И сердце словно светилось, стучало громко, отбивая свой ритм, требовало чтобы его слышал и слушал весь мир.       - Ох, Сынмини Минхо улыбается одними уголками губ, но ярче улыбку парень напротив ни у кого ещё не видел. А глаза светятся как звёзды глубокой ночью на море, и в них потеряться так же легко как в Млечном пути.       - Просто жди меня на краю февраля, я обещаю что приду. Обещаю, я буду здесь, чтобы весну встретить вдвоем       - Я обещаю, что дождусь тебя, что встречу на краю февраля и что эту весну мы встретим вдвоем Слепое зимнее солнце, затихшее море и сладкий поцелуй с привкусом лаванды и мороза эти обещания услышали. Услышали, чтобы дождаться того дня февраля, когда эти обещания будут исполнены. А они будут. И пока все они застыли в ожидании, ветерок стал невольным свидетелем того, как свободное море может с нежными цветами лаванды смешиваться в поцелуе затяжном. И вновь учился он ласковым касаниям, тихому доброму шепоту, резко сбившемуся дыханию, брождению по чужой коже. Учился как вызывать бураны мурашек, как волосы перебирать мягко, как целовать до звёзд в глазах. Словом, учился любви, звенящей хрусталем и нежностью, о которой писали раньше, пишут сейчас и не раз напишут после.

***

Когда-нибудь, конец февраля не будет знамением приближающейся пустоты Когда-нибудь весна будет внутри отзываться теплом, солнце откроет очи, и больно больше не будет Остаётся лишь дождаться тебя на краю февраля, чтобы взглянуть в самые прекрасные глаза во всей вселенной и увидеть там надежду