ветви алой калины

говорят, есть цветок, только раз за всю жизнь цветущий — если честно, мы с ним слишком сильно похожи стали, я устала желать быть сильнее, смелее, лучше, я устала скрывать свои чувства за крепкой сталью, я устала скрываться сама от метелей жадных, ведь их злые порывы порвать мне желают крылья, только толку от крыльев, ведь их-то совсем не жаль мне — если я с их подмогой взлететь не могу над миром, если вынуждена я сидеть в золочëной клетке, без опасности бурь, без возможности знать ответы, всё вокруг — белизна, и мне кажется так нередко, что я так и оставлю попытки лететь по ветру, и познать этот мир, и найти свет родного дома, там каштаны цветут, а меня идеальность ранит. я хочу летним утром пробраться на тишь перрона и уехать домой вместе с ранними поездами. пусть мой дом меня встретит полями златой пшеницы. синим небом над пустошью. радостью. и... свободой. ах, я сильно соскучилась, долго боясь разбиться, не ища родной край и скрываясь от непогоды! а меня мой дом ждал, он надеялся и так верил, он смотрел на меня из осколков и из знамён, каждый раз этим звал открывать на свободу двери и нестись в этот край, где когда-то ты был рождён — я вниму тебе, зов, я пойду за тобой сквозь ночи, сквозь ожоги пожаров и холод февральских бурь, мне покой небосвода когда-то давно пророчил, что вернусь я сюда и тогда я останусь тут. навсегда — и уже... не разделят нас ни напасти, ни ножи чужих взглядов, несущих лишь зло и боль, пусть пока эта ненависть жжётся по венам ядом, научилась еë я давно превращать в любовь, как увижу свой дом и изгибы родного сада, небо, поле и свет, не погашенный на окне, этот миг будет чист, лучезарен и очень сладок, а ещë так горяч, что способен меня согреть. ведь однажды цвести пëстрокрылой шальной агавой, после сразу же веянью сдавшись холодной стужи, вновь развеяться пó ветру бледными лепестками — может ли в этой жизни быть что-то, скажи мне, лучше?