Выбираю для нас кровать

      — А человечек-то не из робких попался, — смеётся Серёжа после того, как Арсений возмущённо в деталях рассказывает об этой передачке.       — Из наглых и стереотипных, — фыркает Попов, с пренебрежением отпихивая пальцем стакан с яркой наклейкой «ванильный раф» в сторону друга.       — Да ладно тебе, — Матвиенко без возражений берёт стаканчик в руки и выпивает сразу половину, — между прочим, очень вкусно, — Арсений только закатывает на это глаза, — так вот, разве тебе не приятно, что кто-то переживает за твой рацион? — Серёжа раскладывает на столе контейнеры со вторыми блюдами и облизывается в предвкушении бесплатного сытного обеда.       — Ни разу, Серёж, когда это какой-то напыщенный индюк, а не прекрасная дама, — кривится Попов, скрестив руки на груди. Он демонстративно отворачивается от стола, всем видом показывая своё нежелание притрагиваться к этой еде.       — Напыщенным индюком сейчас выглядишь ты, — ржёт Сергей и медленно погружает вилку с лазаньей в рот. С протяжным «м-м» он прожёвывает и снова опускает её в контейнер за новой порцией.       — Почему это? — Арсений смеривает друга скептичным взглядом, но его желудок предательски напоминает о том, что последнее, что в нём было — это чашка кофе утром.       — Вот поэтому, — с полным ртом говорит Матвиенко, обводя вилкой круг в воздухе и этим намекая на поведение друга, — сидишь, нос воротишь, нет бы поесть нормально и поблагодарить парня, — Попов метафорически задыхается в возмущении.       — Поблагодарить? Его? Да кто его просил вообще об этом?! Катит, как к девчонке, и думает, что я куплюсь на это? — Он раздражённо бьёт ладонью по столу, от чего вся пластиковая посуда подскакивает на пару сантиметров.       — Эй! Поаккуратнее, — Серёжа любовно придерживает контейнеры, а Арсений ещё больше злится от «продажности» друга, — если хочешь, чтобы катил, как к мужику, то так ему и скажи, чё хернёй страдать.       — Я вообще не хочу, чтобы ко мне катил другой мужик, понимаешь? — Поднимаясь с места, говорит Попов.       — Я-то понимаю, но пока это всё выглядит забавно, так что мне нравится, — сделав ещё пару глотков кофе, Матвиенко указывает на еду, — тем более, если он каждый день такие презенты будет делать, то я сам тебя ему сосватаю, — Сергей в голос смеётся со своей реплики, и Арсений понимает, что в этом вопросе поддержки от него можно не ждать. Теперь остаётся надеяться, что всё это останется между ними, и Масленников не узнает ни об одной ситуации.       — Тоже мне, друг, — беззлобно фыркает он, — ладно, я пойду хоть булочку возьму внизу, пока перерыв не закончился.       — Какой ты надменный, Арс, что, развалишься, если съешь эту вкуснейшую еду, или Вселенная схлопнется? — Сергей, как змей-искуситель, подталкивает к краю стола два нетронутых контейнера с карбонарой и любимым арсеньевским пудингом.       — Лишусь гордости, Серёг, — хмыкает Арсений и, проигнорировав дружеское «ну и дурак», идёт к выходу.

🛋🛋🛋

      Поговорка про надежду снова оправдывает себя, когда, обслужив последнего клиента, Арсений в конце рабочего дня замечает на входе в салон Диму.       — Вижу ты один, а жаль, — с усмешкой, присущей только ему, тянет Масленников, — хотел посмотреть на твоего будущего мужа, — Арсений сжимает зубы от злости.       — Я убью Серёжу, — первое, что он говорит, подходя ближе.       — Я вообще-то тоже твой лучший друг, — Дима состраивает обиженное лицо и по-свойски плюхается на ближайший диван.       — Ага, друг, который поводы для стёба и так из воздуха вытаскивает, а тут даже представить страшно, до чего может дойти твой мозг, — Арсений следует его примеру и падает рядом.       — Давай на чистоту, Арсений, — Дмитрий поворачивается в пол-оборота и поправляет очки. Когда его голос звучит так серьёзно и он называет кого-то полным именем — жди пиздеца, — тот парень или мужчина разве не в твоём вкусе? — Попов осуществляет звучный фейспалм и вскакивает на ноги.       — Если ты пришёл только для этого, то, будь добр, иди нахуй, Дим, — с ехидной улыбкой говорит он, указывая в сторону коридора.       — Ну-ну, это больше по твоей части, — усмехается тот, — но если серьёзно, то я пришёл лично убедиться в том, что тебе ни на йоту не понравился тот смельчак.       Арсений долго вглядывается в лицо друга, пытаясь понять, серьёзно ли он или это очередная шутка, но спустя несколько секунд не приходит ни к какому выводу.       — Мне плакат повесить? Или что? Я уже не знаю, что заставит тебя поверить в то, что я не гей, — раздражённо говорит он.       — Знаешь, Арсюш, обычно натуралы никому не доказывают, что они натуралы, а для тебя это настолько принципиально, что у меня почти не осталось сомнений в обратном, — Попов всерьёз задумывается, почему он вообще называет этого человека своим вторым лучшим другом. Разве друзья не должны быть на твоей стороне вне зависимости от обстоятельств?       — Дим, я заебался, честно, это уже не смешно, — он устало вздыхает и подходит к компьютеру, чтобы выключить камеры, свет и забрать ключи от служебного помещения.       — Ладно-ладно, извини, — в тоне Масленникова не слышится и доли извинений, — ты на машине или на такси?       — Не извиню, — фыркает Арсений, — на своей.       — Тогда подвези меня, — Дима нагло кладёт руку Попову на плечи, на что тот кривится в отвращении — сто раз говорил, что не любит телесный контакт, но его друзьям на это с высокой башни.       — Куда? — Спрашивает, скидывая его руку.       — К вам, давно не тусовались.       — О, а я «за», — в коридоре появляется Серёжа, который уже закрыл свой салон (и тут ему повезло чуть больше — в салоне, в котором он работает присутствуют стеклянные стены и двери в отличие от салона Арсения).       — Никаких «за», вы чё, середина недели! — Возмущается Попов, прекрасно помня, чем обычно заканчиваются их дружеские посиделки.       — Не нуди, Арсюх, тебе первому необходимо расслабиться, — Масленников снова приобнимает Арсения за плечи, и тот сразу же ими дёргает в попытке избежать прикосновения.       — Да, давайте, погнали, — Матвиенко кивает в сторону выхода, и Попов уже не пытается ничего сказать. Он привык, что двое против одного — туса состоится.       Не сказать, что он прям не любит их совместное времяпровождение, нет. Иногда это действительно помогает отвлечься от проблем, повеселиться, но иногда — выливается ему же боком. В один из таких вечеров он проиграл этим двоим в карты и потом час звонил на рандомные номера, предлагая секс по телефону. Да, мальчики выросли, а приколы нет.       Поэтому во избежание полемических споров и награждения его званием душнилы, он сдаётся, и они все едут на его машине в их с Серёжей квартиру, по дороге захватив несколько бутылок коньяка и вина.

🛋🛋🛋

      Ситуация с обедом повторяется и на следующий день.       Арсений так же собирается спуститься в кафе, но его вновь опережают. Только теперь приходит не Оксана, а обычный доставщик из ресторана. Кофе он тоже приносит. И снова из кофейного островка на первом этаже. Прости, вчера не смог почтить тебя своим присутствием ввиду рабочих вопросов, но сегодня обязательно загляну. Уверен, ты уже соскучился по мне ;) P.s. птичка мне нашептала, что ванильный раф выпил не ты, поэтому сегодня делаю ставку на арахисовый.

Антон Ш.

      Чувствуя, как начинает дёргаться глаз от перспективы снова встретиться с этим наглецом, Арсений списывается с Серёжей и выясняет, что тот успел пообедать час назад, а сейчас у него клиенты, так что сплавить еду сегодня ему не удастся.       Он несколько секунд сверлит пакет пристальным взглядом, а затем сдаётся. В конце концов, это просто еда. И за ним, кроме рабочих камер, никто не следит.       На удивление, и выбор блюд, и их вкус привередливому Попову нравятся. Он с долей удовольствия съедает весь обед, но вот от кофе делает только один глоток — слишком сладко для него.       Через час приходит Матвиенко и в течение нескольких минут стебёт его за то, что тот вчера воротил нос. Но, узнав о скором приходе предмета обсуждений, смеяться перестаёт.       — Если хочешь, я тут побуду, чтобы он сильно язык и руки не распускал? — Видимо, считав далёкие от радостных эмоции на лице друга, говорит он.       — А толку? Уверен, он будет ждать, когда ты уйдёшь. Да и у тебя самого работа, вдруг кто придёт, — Арсений старается держать себя в руках и не впадать в панику при одних только мыслях об этом Антоне.       — Да, тоже может быть, — Серёжа задумывается, — тогда, если что, просто набери меня.       — А то я за себя постоять не смогу, — закатывает глаза Попов, — я и сильнее него, и старше — видел паспорт, — он опускается на стул за рабочий стол, не желая больше продолжать разговоры об этом парне.       — Как знаешь, Арс, я пошёл тогда, — Матвиенко салютует ему и уходит. Арсений же сосредотачивается на работе и вовсе не пытается заранее придумать отбивки к новым возможным подкатам. А в том, что они будут, сомнений у него нет совершенно.

🛋🛋🛋

      — Эти модели у нас представлены в двух цветах, но, если хотите, мы можем заказать на ваш выбор, — распинается Арсений перед семейной парой, которая решила заглянуть почти перед самым закрытием. А он так планировал слинять на десять, а то и двадцать минут раньше, чтобы его нежеланный гость столкнулся с закрытой дверью (к сожалению, только метафорической, ведь дверей здесь как не было, так и не будет). Но клиенты, даже самые поздние, всегда правы, поэтому он сейчас вместо чтения очередного сценария для постановки, сидя в мягком, любимом кресле, сидит тут и пытается в очередной раз кому-то угодить.       — Да, хотелось бы жёлтый, я люблю этот цвет, он будет сочетаться со стенами, да, Саш? — Женщина придирчиво всматривается в предложенные варианты обивки на экране монитора, а её муж только согласно кивает, даже не глянув туда. Либо пофигизм, либо сильное доверие, проверенное годами — решает Попов и перелистывает страницу, где изображены ещё более яркие оттенки. От тянущегося ожидания, он начинает откладывать ненужные кусочки ткани в сторону и замечает движение у входа. Переведя туда взгляд, так и замирает с коричневым образцом в руках.       Антон Шастун.       Он всё-таки приехал. Всё-таки успел, хотя на часах уже 20:03. И он сегодня выглядит иначе. На нём конверсы, бежевые свободные чиносы, белая футболка и оранжевая лёгкая куртка сверху. И он улыбается. Не ухмыляется, как в две предыдущие встречи, не светит своим наглым выражением лица, а улыбается так мягко, так…       — …солнечно!       — Что, простите? — Арсений сам от себя не ожидает резкости, с которой поворачивается на клиентку.       — Я говорю: у нас в квартире, благодаря такому дивану, будет всегда солнечно, — Попову стоит огромных усилий, чтобы просто понимающе ей поддакнуть. И конечно, он старательно игнорирует тихий смех со стороны входа. Он ничего не слышит, это не ему и вообще тут никого нет.       — Можем оформить заказ прямо сейчас, я выдам вам код для отслеживания товара, но придётся подождать пару дней, или можете прийти завтра после обеда и осуществить уже полную покупку, — с вежливой улыбкой обращается он к супругам. Те переглядываются, тихо переговариваются, пока Арсений медленно теряет терпение. Он ненавидит уходить с работы даже на минуту позже положенного — ему за это не доплачивают.       — Мы придём завтра, — звучит решение, и он облегчённо вздыхает, забив на то, что, как хороший консультант, должен был настоять на приобретении сейчас. В конце концов, его опыта достаточно, чтобы понимать, какие клиенты точно вернутся на следующий день.       — Хорошо, буду очень вас ждать, — уже более искренне (в предвкушении поездки домой) улыбается им Попов, и супруги уходят.       Теперь следующая проблема.       Арсений, выключив камеры и компьютер, накидывает на себя пальто, которое заранее достал из шкафа, и, взяв телефон, направляется к выходу. Подходя ближе к мужчине, он замечает, что одна его рука за спиной. Шестерёнки в его голове прокручиваются быстрее, чем он позволяет тому сделать любое движение.       — Если ты принёс цветы, то отвези их своей маме, — гордо говорит он и, бросив короткий взгляд в округлившиеся от удивления глаза, делает шаг в сторону, но его останавливают за предплечье. Благо, руку сразу же убирают, за это спасибо.       — Подожди, как ты догадался? — Голос Антона звучит по-настоящему восхищённо, и это немного льстит Попову. Он сжаливается над ним и поворачивается обратно, смотря уже открыто.       — Любой дурак бы догадался по руке за твоей спиной и виду влюблённого школьника, — хмыкает он и ожидает либо возмущений, либо очередных пошлостей, но оказывается сбитым с толку, когда видит ту самую солнечную улыбку, но теперь вблизи.       — Я не говорил, что влюблён, — Шастун даже не пытается отвести взгляд или свести всё в шутку, из-за чего неловко теперь чувствует себя Арсений.       — Как угодно, — бросает он и снова предпринимает попытку уйти.       — Это гардения, и она что-то означает, я не отстану, пока не примешь этот букет, — повернувшись обратно, Попов почти утыкается лицом в материализовавшийся перед ним шикарный букет с мягкими бутонами. Красота. А Арсений очень падок на красоту.       — Это нечестно, — очень тихо возмущается он, чувствуя, как обоняние улавливает безумно приятный, сладковатый аромат.       — Нечестно будет, если ты не возьмёшь, — сразу же отбивает Шастун, — а маме я каждую неделю дарю гипсофилы, она их очень любит, — искренняя и такая тёплая улыбка снова появляется на его лице, и Арсений понимает, что не может отвести глаз. Его внимание приковывает та любовь во взгляде и голосе, с которой Антон говорит о своей маме. Его образ наглого и самодовольного пижона, выстроенный в голове самим Арсением, так и рассыпается по кирпичику.       — Ладно, я возьму, но только, чтобы ты отстал, — под обезоруживающе-пристальным взглядом сдаётся он и обхватывает бежевый крафт двумя руками. Затем осторожно принюхивается и прикрывает глаза, наслаждаясь этой секундой. Очередное восхищение со стороны Антона напрочь игнорирует.       — Тебе очень идут цветы, буду дарить их чаще, — однако тот всё же обращает на себя внимание.       — Ну уж нет, мне хватило обедов, — вскидывается Арсений, вспомнив, что хотел начать их сегодняшний диалог именно с этого. Но Антон вновь оказался проворнее.       — Только не говори, что тебе не нравится, — и вновь самодовольная ухмылка появляется на его лице, и Попов забирает назад все свои лояльные мысли.       — Мне не то, что не нравится, — возмущается он, понимая, что со стороны выглядит как минимум странно — наезжает, но с букетом в руках, — это задевает моё мужское достоинство! — Восклицает он и всерьёз собирается впихнуть цветы Шастуну обратно, но тот предусмотрительно поднимает руки в примирительном жесте.       — Всё-всё, я понял. Это обсудим позже, потому что иначе от гардении ничего не останется, — он мягко посмеивается, будто не его сейчас отчитывают, и вынимает из кармана ключи от машины.       — Только из уважения к цветам, — фыркает Арсений.       — Давай я тебя подвезу? — Этот вопрос подбирается у него к середине шкалы агрессии.       — Не мечтай, — хмыкает он, — даже между выбором пойти пешком или поехать с тобой, я бы выбрал первое.       — Ну, попробовать стоило, — Антон легко смеётся, в который раз вызывая диссонанс внутри Арсения, и протягивает руку вперёд. Попов не знает, что он собирается сделать, но почему-то вздрагивает, — всего лишь поправлю обёртку, — заметив его реакцию, поясняет Шастун и действительно отгибает краешек бумаги. Затем его лицо почему-то становится более серьёзным. Арсений, уверенный, что на этом их сегодняшние разговоры окончены, снова удивляется, — правда, Арсений, прости, что я тогда так нагло схватил тебя за руку, не знаю, чем думал, — Попов опешивает от личных извинений и чувствует, как от неловкости и — чуть-чуть — смущения его щёки слегка краснеют.       — Можно просто Арс, — произносит он, а потом думает. Впрочем, ничего нового. Антон же снова начинает светиться от этого разрешения, — и забей уже, я не девушка, чтобы предъявлять домогательства за такую херню, — смеётся Попов, замечая, как расслабляется сам и расслабляется напротив него Шастун.       — Окей, тогда до встречи, Арс, — особенно значимо произносит он обращение, и Арсений уже не думает, что дать ему на это добро было такой уж плохой идеей, поскольку звучит. Просто звучит с его губ и его голосом.       — Ну, слушай, я бы не был так уверен, но спасибо за цветы, — он усмехается в ответ и замечает Серёжу, стоящего с многозначительным выражением лица возле выхода из его салона, — мне пора, завтра не присылай обед — разоришься, — под тихий смех Антона, Арсений обходит его и направляется к другу, чувствуя спиной прожигающий взгляд. И только когда заходит в помещение, делает глубокий вдох, будто всё это время даже не дышал.