Моя Аддикция

      Прошло не так много времени после этого – может около двух недель или даже больше. Похолодало на улице. Ни Мэттью, ни Эдд не могли найти себе места. Они не рассказывали семье об этом, чтобы родители не запретили с ним общаться. Но по школе быстро разнеслось это известие. По школе распространяются наркотики и это серьезное происшествие. Был доскональный обыск всех учеником. Оповещение родителей. В общем чтобы сделала любая школа, если бы в ней было такое. Были привлечены полиция и отдел наркологии. Всем тут было не весело. Эдд переживал за друга, а Меттью за обоих своих друзей. Не хотелось, чтобы это потом как то отразилось на их взаимоотношениях. Ведь как будет тройка друзей, если все останутся по одиночке. Записывая сейчас на листок ноты для сольфеджио, у Метта сейчас были только мысли об одном, и он ничего не мог с этим сделать. Перед глазами до сих пор стояла картина как Тома увозят. Следующие несколько дней школа была закрыта, чтобы провести обыск школы с камер и беседы с подозреваемыми распространителями. Тех всё-таки нашли. Сын охотника, который таскал препараты у отца, предназначенные для ловли крупной добычи. Теперь хоть перестанется эта хуйня водится по школе. Страшно и представить, что сделал с тем пацаном его старик Роджер.       Но всё-таки. Том. Что с ним теперь будет? Вернется ли он вообще? Может его уже нет, но нигде об этом не говорится? Черт, почему он не может перестать думать. Сжимая руку крепче, тот вовсе сломал карандаш, а после смял листок, кидая его в стену. Слишком много мыслей, чтобы думать сейчас об этих ебучих нотах. Запуская руки в рыжеватые волосы, тот скатился по спинке кресла, начиная крутиться из стороны в сторону. Что-то однозначно случилось. Что-то произошло. Он это чувствует, но не понимает что должен сейчас сделать, чтобы предотвратить это ноющее чувство, сдавливающее в груди. Уткнувшись лбом в край стола, тот глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Взглянув на время – нужно идти было спать, но вот ещё переделывать сольфеджио.       Его мысли прервал звонок. Весьма неожиданный звонок, ведь уже достаточно поздно. Потянувшись рукой к телефону, лишь мимолётно взглянул на экран. Неизвестный номер. Но почему тогда сердце начало так переживать? Он не знал, но что-то так и тянуло ответить на этот звонок.       – Ало?– откинувшись на спинку кресла, тот крутился из стороны в сторону. На той стороне трубки было лишь шуршащее молчание. Это заставляло заволноваться. Кто будет такой звонить под ночь, при этом молчать в трубку? – Вы тут? Говорите – нога нервно начала стучать по полу. В ожидании ответа тот нервно выдохнул. Это выводило из себя. Снова взглянув на дисплей телефона, тот уже хотел сбросить звонок, но его прервал голос.       – …..Матт…забери м-меня …       Том. Это Том. Живой. Сейчас звонил ему. Его хриплый голос пробил рыжика на пот. Все тело словно закаменело, а в ушах стоял этот голос. Он вроде даже рад, что наконец друг его вышел на связь, но не рад что таким образом. Лишь подскакивая с места, тот с беленой в глазах смотрел на телефон.       – Ты где?! Том! Откуда забрать?!       – ….я около дома…. Пожа-алуйста… кх       Последнее было произнесено с болезненным стоном, стянутым сквозь зубы. Да что ж такого могло произойти. Почему все так стало неожиданно. Что за черт.       Быстро выбегая из комнаты, тот схватил ключи с тумбы в прихожей и таким же бегом направился из дома в гараж. Уже через несколько мгновений он уже выезжает с участка на машине, смотря как из окна на него орет отец за то, что тот взял машину без спроса. Но тот сейчас его не слышал, лишь вслушивался в голос из телефона.       – Том …..Том только не молчи ....Скажи уже что-нибудь, блять! – Нажимая на газ, тот выехал на оживленную трассу. Ловя взглядом светофоры и знаки, старался не угодить во что-то, но мысли слишком сбились в кучу. Зря он наверно сел в машину. – Придурок, скажи же что-нибудь…– выбивался шепот из груди. Но на той линии звонка послышалось лёгкое хихиканье. – Том , блять , это не смешно. Где ты? У какого дома ? – заезжая уже в нужный район, тот рыскал глазами знакомую панельку. Но голос на трубке не отвечал.       Да в принципе уже и не особо нужно. Он увидел в одном из переулков лежащее тело на земле, а рядом сверкал экран телефона. Это был именно Том.       – Идиот, ты что мне тут за нервотрёпку устроил?! – с криком выбегая из машины, тот быстро оказался около Тома, хватая его за плечи, перевернул на спину. Он бы лучше этого не делал. Его бросило снова в дрожь, смотря на избитое лицо. Не заботясь о своей чистоте, тот сел на колени рядом , аккуратно поднимая за плечи Риджуэлла, а после аккуратно прижал к себе. – Если ты ещё не сдох …я потом сам тебя урою под землю. Я тебе обещаю, говнюк.       – Хе….ты ещё успеешь это сделать,– через футболку Мэтта послышался лёгкий смешок и слабый голос. Одна рука легко похлопала рыжего по спине, пачкая кровавым следом, а после упала снова на землю.       – Идиот... – глухо стукнув ему по плечу, все также держал его в объятьях. Было противно от ситуации. Почему тот лежит тут. И где тот пропадал все это время? Хотя это можно было и догадаться. – Тебе нужно в больницу.       – Нет…только не туда….п-пожалуйста…Мэд…– начиная уже бормотать про себя, тот не двигался, а полу открытые глаза смотрели куда-то сквозь Харгривса. – Все х-хорошо …давай просто….домой…– снова хрипло проговаривая, проводя бегло кончиком языком по потресканым, окровавленным губам.       Не обращая внимание на ошибки, Мэттью только убрал быстро телефон Риджуэлла в карман, а самого черноглазого подхватил под коленями и придержал за плечи, поднимая в земли, после уложив его на заднее сиденье авто. Сейчас не думал как потом получит по башне от отца за испорченную машину, лишь внимательно смотрел как хрипящее и дрожащее тело. Тот только пришел и уже в таком состоянии. Пристегивая ремень и желая сорваться с места, его снова остановили. Коробка. Том сказал о коробке, что должна была быть в том же переулке. Пришлось вылезать и искать ее с этой же подворотне с фонариком . А и вправду была коробка ещё на асфальте, только вся помятая и с рассыпавшимися вещами из нее. Не особо всматриваясь в вещи тот старался сложить все обратно аккуратней. Только его привлекла помятая фотография из полароида – они тут все вместе втроём и такие счастливые. Совсем ещё дети. Это заставило в груди что-то оттаять. Но быстро поднявшись на ноги, тот краем глаза заметил также заметил гитару. Старую гитару Тома, которую тот купил на свои первые накопленные деньги. Тот всегда ей так дорожил и буквально пылинки с нее сдувал, нежно называя «Сьюзен». Было больно сейчас видеть ее со сломанным грифом. Оставив коробку в багажнике, тот также аккуратно уложил и гитару туда, собирав все части, что нашел по близости.       Наконец тронувшись с места, тот быстро выехал из этого района. Вроде хотелось быстрее привезти Тома домой и хотя бы элементарные раны обработать, чтобы так не мучатся, но также и не хотелось возвращаться к обозленному отцу и волнующейся матери. Он всех напугал свои быстрым побегом на осеннюю улицу в одной футболке с рубашкой. Но делать нечего. Доставая наконец телефон, на который шли звонки и смс-ки, тот ответил наконец на звонок. На самом деле хватило нескольких слов, чтобы родители перестали так сильно переживать и стали переживать больше на Тома. Они также уговаривали его поехать в больницу, но Тома начинало кажется даже трясти при упоминании этого слова. Почему? Почему все так неожиданно обернулось? Спасибо, что Харгривсы оказались добродушны. Повезло Мэтту. Том завидовал этому. Хотя скорее всего не будет скоро.       Укладывая Тома на кровать в своей комнате, Мэтт быстро достал аптечку. Пришлось стянуть буквально всю одежду Тома, закидывая ее на скорую руку в стирку, а после Мэтт начал обрабатывать видимые раны и синяки Тома. Других черноглазый не хотел видеть, поэтому сейчас родители остались на кухне, нервно дожидаясь сына. Ран и гематом на теле было много. Эта картина пугала, и созревал вопрос о сломанных конечностях, ведь обычно с такой жестокостью любят ещё в придачу ещё что-то сломать, но Том отнекивался, убеждая, что ничего такого нет. Только проводя намоченной ваткой по боку, черноглазый тихо шикнул – это заставило потревожиться, ведь, когда Мэтт обрабатывал все остальное, тот лежал молча. Переворачивая друга на живот, тот заметил открытую глубокую рану. Ножевое? Рыжего бросило в холодный пот и дрожь. Он не сможет зашить его. Но он должен. Беря закругленную иголку из контейнера, тот не в первого раза продел нитку в иголку. Руки тряслись, а в глазах все расплывалось. Он не сможет это сделать. Но должен. Но как он это сделает с дрожащими руками? Тому станет хуже, если тот этого не сделает. Аккуратно пальцами соединим кожу раны, тот приставил кончик иглы к коже, а после воткнул ее, стараясь быстрее сделать первый стежок. Том только шикнул на это, сжимая руками одеяло. Снова и снова делая стежки. Он проходил когда-то уроки про первую помощь и там было про зашивание ран, но не думал рыжик, что когда-то придется делать это вживую, даже без обезболивания. Снова кончик иглы входил в плоть, как болезненные стоны усиливались, а Том начинал выгибаться, не понимая, что с ним делают. Протягивая руки, их лишь отводили в стороны, но продолжали истыкивать иглами в тело.       Через некоторое время это закончилось. Том снова лежал на спине, смотря в потолок. Тот так ничего и не сказал за это все время, а смиренно молчал. Мэттью теперь пришел с намоченной тряпкой, после приседая около кровати, начал проводить тканью по измученному лицу черноглазого, чтобы избавить от ужасных разводов. Проводя тканью ниже: по плечам и рукам. Сейчас он не думал ни о чем, ведь перегоревшее волнение переросло в пустоту. Он боялся, но уже где-то на заднем плане. Протирая тыльную сторону ладони черноглазого, рука проявила жизнь, аккуратно потянувшись к Мэтту. Касаясь мягкой щёчки, она поглаживала его большим пальцем, а после мягко притянула ближе к себе. Сухие губы коснулись губ напротив. Том не мог сейчас сказать, он выражал свою благодарность таким образом.       Протягивая и вторую руку к Рыжику, тот пропустил пальцы сквозь яркие пряди. Они были мягкие. Как и губы Харгривса. Лишь легко его чмокнув, тот устало смотрел в глаза цвета неба. Он хочет продлить этот момент, запомнить навсегда. Но глаза цвета небосвода наполнились впервые за этот вечер слезами. Уткнувшись к ключицы, Мэтт тихо всхлипнул. Он не понимал теперь ничего. Приобнимая рыжика одной рукой, Том ещё смотрел к потолок, хрипло дыша. Меттью хороший друг. Он таких не заслуживает. Не заслуживает этой заботы сейчас и слез в его честь.       Оставаясь теперь одному в комнате, наконец смог уснуть, откидывая одеяло, которым бережно укрывал его Мэтт. А рыжику нужно теперь было все обдумать. Проходя на кухню, тот смотрел на взгляды родителей, которые требовали объяснений, но парень сам не знал, что происходит и лишь отмахнулся, говоря про плохую компанию, которая напала на Тома, и ушел спать в гостиную.

***

      Утром выдалось таким же нервным ,как и ночь. Том так и не выходил из комнаты Мэттью и никого, кроме своего друга, впускать не хотел. Смотря на вид из окна, Ридж никак не двигался вообще. Кажется, как Мэтт его уложил, так тот и лежал, просто с открытыми глазами. Сейчас день приближался к полудню, но тот никак не хотел выходить. Мэтт оставил сухую одежду и ароматную еду на столе – только не было желания ни есть, ни вставать вообще. Хотелось раствориться в этих простынях, а не ждать судного часа.       Мэтт не выдержал. Проходя в комнату, тот взял синюю кофту и подошел к Тому.       – Придурок, – лишь буркнув себе под нос, тот перевел черноглазого к сидячее положение, начиная его одевать. После были штаны, и вот уже тот лежал хотя бы одетый, но все ещё смотрел в окно. – Что произошло то? Не хочешь рассказать? – с лёгкой нервозностью, рыжик присел рядом на кровать, не отводя взгляда от Риджа.       – Где Эдд?       – Серьезно? Ты вчера почти при смерти лежал, а сейчас спрашиваешь где Эдд! Нету его тут! Он уехал с родителями на пару недель. Это все что ты хотел знать? – недовольно прыснув.       Но лицо Тома не поменялось. – Он бросил меня?       – Что?       – Я не могу до него дозвониться. Он не хочет меня больше видеть?       – Тц, нет же, просто у него проблемы с телефоном.       Лишь многозначно хмыкнув, Том все равно тупо игнорировал Мэтта, смотря в окно, нервно бегая взглядом по улице. Мэтт становился злой на него. Лишь фыркнув, тот поднялся с места, громкими шагами направился к двери.       – Я скоро уезжаю. На совсем.       Это заставило остановится. Держа руку на ручке двери, Мэтта снова прошибло все тело. Ему не послышалось? Том точно это сказал? Боязливо оборачиваясь к черноглазому, пока тот смотрел ровно в ответ.       – Скорее всего Шотландия, но не знаю точно.       – Но ...почему? Это из-за школы? Почему туда?– тут же подходя ближе, тот снова присел на кровать, напуганными глазами на Тома. Ему нужны были ответы и даже чуть больше. И ведь все зависело только от этого неэмоционального.             – Приемные родители уезжают туда. – только пожимая плечами.       – Примерные родители? Стоп, откуда?! Что с тобой было! Сейчас же рассказал! – вставая на кровать коленями, тот схватил за плечи Тома, пока глаза индийского океана тревожно дрожали, не зная куда смотреть. Но Том не реагировал на это, все также спокойно смотрел в тревожную морскую глубь, медленно моргая.       – Когда попал в больницу, меня приняли в рехаб и долго ещё пытались эту дурь вывести…Ты даже не представляешь как скучно было сидеть в четырех стенах и еще продолжать читать эти школьные учебники, я думал хоть там от школы отдохну. Далее привлечены были и копы, хотя у вас они наверно чаще были. Они осмотрели мой дом и лишили алкаша родительских прав, а я был направлен в центр помощи. Там эти добрые старички, хе… Меня забрали даже как-то слишком быстро для моего возраста, ведь таких проблемных подростков почти всегда отдают только гос представителям. А эти … Они достаточно милы и даже приветливы со мной, хотя незнаю с чего бы им так относится ко мне, но наверно просто в графе описания про меня написали слишком хороших слов, чтобы спихнуть поскорее, хе-хе. Они проездом в Англии, а потом возвращаются Шотлы. Я уеду с ними… Примерно через несколько дней… Они не местные…       Внутри все осело от этого. Что-то давило на органы, словно камень. Плечи стало неприятно колоть. Нет.. нет ….Том только пришел и почему теперь должен уезжать. Эдд даже с ним не встретился. Тот будет ругаться и снова тосковать по Тому. И почему именно по этому странному мальчику они оба тоскуют. Почему именно он всегда создавал в троице странную атмосферу, которая была роднее дома. Почему он должен с ним расставаться. Он не хочет его отпускать. Аккуратно протянув руки, тот улёгся рядом с Томом, уложив голову на его хилое плечо. Дыхание то и дело прерывалось, словно тот был готов расплакаться сейчас, хоть и глаза были сухие. Дыхание Том же не шелохнулось, лишь так и осталось ровным и холодным. Но всё-таки приобнимая одной рукой Мэтта, уткнулся ему носом в макушку, поджимая ноги. Он тоже будет скучать.       – Дашь мне его номер?       – Конечно..–обхватывая руками торс парня крепче, уткнулся к него, скрывая свое тусклое лицо. Не хотелось бы, чтобы Том видел его таким в последний раз.       – Тише, лобстер. Разве я умираю? Я же буду звонить и писать вам. Может удастся даже приехать обратно к вам, – слегка улыбнувшись, Том поглаживал рыжика по спине. Он не думал, что пару фраз способны так разочаровать Мэтта. Даже немного удивлен.       – Только обещай, что точно будешь звонить каждый день.       –Обещаю.       Опуская взгляд на Метта. Смотреть на эту слабую улыбку с разбитой губой было больно. Лишь придвинувшись чуть ближе, накрыл его губы своими, чувствуя все ещё сладко-теплый привкус на кончике языка.

***

      Эдвард был только не в радостном шоке, от того, что Том объявился так неожиданно и именно тогда, когда тот не дома, он кричал в трубку и материл Риджуэлла, но потом лишь нежно говорил, что будет скучать по старому другу. Это и нравилось ему в Гоулде – он, несмотря ни на какие факторы вокруг, все равно поддержит. Он любил за это Гоулда. Тот вызывал всегда такую приятную теплоту на душе, отчего внутри больше не чувствовались холод и пустота. Сидя в машине, Том держал свою мятую коробку, смотря на свои руки. Эта поездка была в тишине. Тягучая тишина, что повязала в этой небольшой машине, не доставляла особо напряжения Тому, но второй же пассажир тут кажется был в напряжении. Мэтту тут было неуютно. Снова нога тряслась, пока тот молча смотрел в окно. Зачем он согласился проводить Тома? Наверно, чтобы хотя бы увидеть к кому попал тот и можно ли им будет доверять.       Всего пару минут и машина припарковалась возле многоэтажного дома. Выходя из авто, та все равно осталась на месте, чтобы увезти второй человека обратно. Проходя в здание – тут было чисто и спокойно, подъезде не воняло и было светло, а лифт исправно работал. Заходя в зеркальную комнатку, Том нажал на 9 этаж, а Мэтт все ещё не решался что-то сказать другу, продолжая держать в руках перевязанную гитару.       – Ты же обещаешь звонить каждый день?– Взглянул на друга Меттью с детской наивностью и еле заметной надеждой в голосе.       – Да, – Том всегда врал со спокойным лицом.       Ничего более не было сказано. Том даже не повернул к нему голову. Почему тот стал так холоден? Мэтту этого не понять. Лишь когда они вышли из лифта, рыжик прижался к Тому со спины, уткнувшись к плечо. Он не хотел его отпускать, оставлять буквально одного, ведь знает, что Том не будет даже пытаться найти новые знакомства. Больно даже думать, что прощается с ним сейчас практически навсегда.       – Не нужно, Мэтт. Это ни к чему.       Мягко похлопывая ему по руке, Том направился дальше по лестничной клетке. Нажимая звонок около двери, ее вскоре открыли, и мягкие женские руки обняли синюю худи. Мэтт только отдал гитару мужским волосатым рукам, а после быстрым шагом направился обратно к улице. Он был рад за Тома, искренне рад. Тогда почему сейчас через нос снова было сложно дышать, а глаза начинает нахлывать тоской. Он не знает. Он будет тосковать и надеется, что Томас будет счастлив наконец, хоть и сильно сейчас в этом сомневается. В любом случае ему нужно домой.

***

      Сейчас снег уже начинал местами таять. Весна приближалась стремительно в Эдинбург. Перелет и поездку он не помнил ,вероятно спал, а сам переезд дался на вид легко. Только на вид. Том не мог ещё смириться с улицами, людьми, валютой и даже с погодой, хоть и прошло чуть больше года с момента прилёта. Но все его раздражало. Те редкими знакомствами, которыми обзавелся Том и то не по своей воле, черноглазый не хвастался, даже не говорил об этом Эдду и Мэтту – им лучше не знать. Каждый день становился похожий на предыдущий, но он не жаловался на это. В том году он впервые встретил Рождество в теплом доме, где пахло жаренным цыплёнком и имбирным печеньем. Это заставляло сердце сжаться сильнее и больно закусить губу. Своя кровать, личные вещи, в которые не лезли, в доме не пахло перегаром, его всегда целовали в щеку, прежде чем отправить на автобус в школу, говорили всегда спокойно с ним, всегда выслушивая ,что тот хотел, хоть Том мало всегда мог попросить, да даже отремонтированная Сьюзен – подарок всей его жизни. О чем Ридж мог мечтать еще. Наверно, только об новой дозе, ведь из-за шума он иногда не слышал вовсе, что ему могли говорить. А черная слизь вокруг хоть и не так пугала, но он из-за нее вставал в полное оцепенение, лишь смотря на медленное капанье с потолка.        Проблемы с учебой становились все заметнее. Без Эдда Том не разбирал даже буквы в книжках. Тяжело было все – даже просто есть. Никакой комок в горло не лез. А уж что говорить про слова и какие-то ответы, которые от него требовали все. Он не знает ответов, не знает даже чем является сейчас. Ему не хватало дозы. Не хватало теплых рук и глаз, цвета горячего шоколада. Он каждый день звонил ему, иногда просто наслаждаясь возникшей тишиной между ними. И Эдд скорее всего даже не замечал, как Том иногда отключал микрофон… Ходить по коридорам школы было непривычно. Он хотел снова смело поднимать голову, а не слышать усмешки в спину. Клички аутиста и урода стали уже позывными, хотя он редко их мог расслышать среди шума. Но зато летевшие в него предметы хорошо чувствовал. И почти всегда первое что он виде – Анджелина. Высокая брюнетка, которая свой недостаток внимания от похуистичных родителей возмещала травлей в школе. Жалко было на нее смотреть, но почему то взгляда Том отвести не мог. Смотря на ее длинные руки, всегда открытые лодыжки и темные глаза, напоминающие щенячьи. Если она не замечала его в коридоре, то он всегда ее замечал и следил за шагами. И даже на уроках он смотрел на ее профиль, как у колли, но после замечания сразу утыкался носом в тетрадь. Он все равно не разбирал эти буквы.       Наконец обращение к психологу, чьё лицо ему точно напоминало павлина, решило ситуацию, но лишь немного. Том не рассказывал ему все, что видел или слышал, не доверяя этому клюву. Приходилось приезжать к нему пару раз в неделю и даже это утомляло, ведь ощущение сороконожек под кожей из-за его взгляда только усиливалось. И все-таки этот павлин сделал диагноз - галлюцинаторно-параноидный синдром в комплекте с посттравматическим стрессовым расстройством стали как метка на мальчике с бездонными глазами. Слишком длинные и трудновыговариваемые слова, чтобы он мог их повторить. Мать только закрыла руками лицо, а отец отвел взгляд в сторону. Почему они так расстроены? Произошло что-то ужасное? Это из-за него? Он точно не был достоин тех потраченных часов, чтобы сейчас их расстраивать. Он должен снова. Руки начинало потряхивать, а сердце больно заколоть. Все последующие терапии и медикаментозное лечение пошли вроде на пользу. Шум в ушах уходил на некоторое время, а в голове становилось меньше бредовых идей. Становилось дышать легче словно. Он охотнее брался за учебу, ведь начинал понимать, что всё-таки написано, хотя общения не особо задавалось, кроме пары слов. Но всё-таки была одна проблема.       Он был в выпускном классе, где все только и говорили о том какое платье надеть или как закадрить ту самую девчонку, но у Тома не было желания идти туда. Хотелось побыть в этот вечер в одиночестве и никого не видеть. Может быть позвонил бы Эдду с Мэттом, что бы обсудить пару игр или кто чем будет заниматься дальше и не более. Именно это он отвечал каждый раз, когда снова спрашивали про выпускной. Закидывая рюкзак на плечо, Томас вышел из дома, чтобы дойти до очередного репетитора, закрывая за собою дверь, он не желал продолжать этот разговор про выпускной. Его раздражало это, но показать это как-то эмоционально он не мог из-за недавних таблеток.       – Думаешь ему станет лучше?- обеспокоенно начала Бетти. Она уже не помнит причину как могла решиться взять на опекунство проблемного мальчика такого зрелого возраста. Кажется она просто в нем что-то почувствовала. Какую-то детскую слабость, словно у ягненка. Кажется, она слишком много за него переживала.       – Остаётся надеяться только на это, – повернув голову к жене, он увидел ее обеспокоенное лицо. – Милая, милая не переживай ты так за него. Новая семья, новая страна – тут вправду бывает сложно. Ему будет лучше, не переживай, – поднимаясь с кресла, тот подошёл ближе к женщине, аккуратно вставая позади и мягко положил свои большие ладони на ее плечи, целуя в одно плечо.       – Всем бывает сложно, но не до таких же проблем, – муторно выдохнув, та отвернула голову к окну, смотря на погоду за окном. Сквозь серые облака просвечивались лёгкие лучи солнца.       Молча так постояв пару минут, женщина ответно поцеловала с щеку мужа, а после направилась в комнату мальчишки. Она не лезла в личные вещи, лишь убирала мятую постель и поправляла шторы. Встряхивая одеяло, она задела случайно коробку под ногой. Взглянув на вещицу, женщина не особо испытывала желания покопаться в чужих личных вещах. Но ее насторожили символы. Символы, которыми была исписана коробка. Она должна посмотреть, она же волнуется за Тома. Она мать и она может знать некоторые секреты, лишь для того, чтобы уберечь сына от злых людей. Присев на колени, она выдвинула коробку перед собой, снимая вскоре крышку. Сразу сверху лежали выпуски порножурналов. Девушки топлес, девушки в самых раскрепощенных позах и даже парни. Пальцы начинали крепче сжимать бумагу журнала. Накатываемая злость росла прямо на глазах, заставляя краснеть уши. Что за срань?! Почему Том позволяет себе такое к ее доме? Ещё слишком мал и глуп, чтобы задумываться о таких вещах. Руки все судорожней выкидывали из коробки журналы, разбрасывая их на пол.       Под приличной стопкой лежали страницы более пугающего характера. Вырванные страницы из учебника биологии по теме внутреннего строения тела, за ними вырезки из газет, после распечатки документальных статей и фотографий с мест убийств: «мертвая девушка в лесу была зверски выпотрошена», «тела погибших были вытащены из сгоревшего театра: причины пожара – » , «странные тела были найдены в пруду около заповедника», «дело мистера N: серийного убийцы, охотившегося на матерей-одиночек» « Страшная автокатастрофа на мосту из-за неисправностей грузовика : число погибших пока неизвестно»….а эти заголовки становились все страшнее и страшнее. Руки дрожали, а волосы на спине поднимались дыбом. Ее пугали символы на этих рисунках, обозначения органов, маленькие приписки – все, что добавлял от себя Том. Сердце начинало биться все сильнее, отчего пульсация отдавалась с треском в ушные раковины. Она застыла на месте, держа эти несчастные листы, пока в глазах собирались слезы. В горле застыл крик ужаса и страха. Невозможно поверить, что ее тихий ягненок Том мог интересоваться чем-то подобным. В голове не укладывалось. Это не похоже на тот диагноз.

***

      Ненавязчивый джаз играл в этом душном помещении, а в воздухе висел лёгкий аромат жасмина. Томас не мог догадаться почему в тот вечер мать плакала взахлёб и била слабыми руками в грудь, пока отец предпочел остаться в стороне. Но его чаще начали водить в психиатрам. Он коротал так время, смотря большую часть сеанса в окно, ведь именно в эти часы ему не нужно пытаться становиться хорошим сыном, он сидел как хотел сидеть. Таблетки теперь он получал по часам и строго от матери, даже не замечая, что их становилось больше. Но что точно заметил, так это проверку всех шкафов; обычно такого не происходило, но почему-то раз в две недели теперь перебирались все шкафы в доме и в его комнате тоже. Было странно, но он смирился. Учебу он не собирался продолжать, да и родители как то спокойно к этому отнеслись.       Его заставили сюда прийти. Он не хочет смотреть на эти подвыпившие рожи, которые клеились друг к другу. Его ,печально, это не обошло стороной ,и сейчас рядом подвыпившая болтала Анджелина в красном платье. Она постаралась и нарядилась в этот вечер, чтобы снова провести вечер весело. Раздражало, хотелось разбить ту самую бутылку из темно-зеленого стекла об ее голову, чтобы заткнулась. Но сжимая руки в кулаки, тот лишь потянулся за своим бокалом, отпивая его немного, чтобы дать голове расслабиться. Он обещал не пить в этот вечер, ведь препараты нельзя смешивать с алкоголем, но разве ему это мешает? Почему он должен себе отказывать в такой маленькой вещице, как алко. Допивая бокал до дна, тот не стал дослушивать и вышел из-за общего стола. Его раздражала эта компания.       Выходя в центр зала ресторана, тот кинул взгляд на стоящее пианино. Разве там не должен быть клавишник ? Хотя какая разница, все равно вся музыкальное сопровождение было в лице гитары и одной солистки. Ноги его побрели ближе к инструменту. Лишь оттягивая немного галстук, что так давил на шею, тот сел на мягкую сидушку, после снял жаркий пиджак, который его заставили надеть . Весь зал кажется обратил на него внимание, замирая в ожидании. Бледные пальцы коснулись клавиш, прожимая несколько, чтобы понять где какая нота как звучит, а после тот стал прожимать клавиши в какой-то мелодии. Тот не знал точных нот, не изучал рояль углубленно, просто помнил одну мелодию на примерное звучание и сейчас хотелось это исполнить. Он видел, как одна из девушек в музыкальной школе это играла, отчего желание сейчас это повторить возросло. Все взгляды были направлены на него, и он это чувствовал. Чувствовал эти ожоги на спине. Чувствовал удивлённые лица посетительниц, которые восторженно раскрыли намазанные яркой помадой губы, удивленные щенячьи глазки, что сейчас смотрели на него, затаив дыхание, а так же серьезный взгляд, но не понимая кого именно.

Like Jesus said.

I'm gonna dance, dance, dance,

With my hands, hands, hands,

Above my head, dance together.

Forgive him before he's dead because

      Руки плавно ложились на клавиши, пока в голове шла наперед та песня, давая понять куда нажимать дальше. И вскоре тот вел уже словно в трансе; не слышал подключившихся приглашенных музыкантов, не видел как рядом включили мерцающих прожектор, чтобы дать зрителям шоу. Он был сосредоточен только на игре, на клавишах, которые так плавно двигались под его пальцами, и он продолжал играть.

When Punk-tius comes

To kill the king upon his throne.

I'm ready for their stones.

      Убирая руки, тот наконец поднял и голову, немного проморгавши от ярких тут огней, которые прежде не замечал. В зале поднялись аплодисменты. Ему? Он не знает. Лишь забегав взглядом по сторонам, тот забрал свой пиджак и направился в уборную. Странное чувство трепалось в груди и он не понимал почему. Заходя быстро в уборную, тот сразу свалился на пол перед сортиром, выворачивая все содержимое желудка наружу. Всё-таки мешать вино с недавно выпитыми таблетками была плохая идея. А ещё его раздражал этот сладко-горький запах повсюду, ведь он душил. На языке оставалась неприятная горечь, но зато стало немного полегче. Слюна текла по нижней губе, но он лишь ее сплюнул, поднимаясь наконец на ноги. Он вымыл руки, также ополаскивая рот от неприятного запаха. Руки немного продолжали тримерить, а дыхание сбивались. Набирая в ладони прохладной воды, тот прислонил их к лицу, после снова взглянул на себя в зеркало и сразу же шугнулся от уродливого лица свиньи и обернулся назад.       – Призрака что ль увидел, идиот, хе-хе,– протягивая наигранный смех, парень уложил руку на плечи Тома, словно по-дружески приобнимая. – А я даже не думал, что ты так хорошо играешь. Долго учился? – растягивая кривую улыбку кривых зубов из-под пятачка. Был виден один клык, который рос неровно, выбиваясь из всей улыбки. Тот взглянул в зеркало, поставив бокал красного вина на плитку; провел рукой по волосам, зачесывая их назад, а после снова повернул свою розовую голову к Тому. От парня воняло уже перегаром. – Правда ты кажется много на себя берешь. Она тебе нравится? Хотел сразить даму наповал, как великодушно, прекрасный принц, да только тебе лучше было обходить ее стороной. Знаешь что я делаю с такими выскочками, как ты? Ох, тебе лучше этого и не знать, хе-хе,– давая коленом под дых, тот схватил резко его за волосы, заставляя снова посмотреть в свои маленькие поросячьи глазки. – Ты очень зря ввязался в это, отсталый. Может скажешь хоть что-нибудь? а то такое чувство, будто ты ещё и глухонемым стал. А меня раздражают инвалиды, к твоему сведению, – резко двинув рукой, тот уткнул лицом его в столешницу раковин. Немного поднимая чужую голову, тот вдарил ей снова и снова по кафелю, оставляя красное пятно растекаться по глянцевой поверхности. Взглянул на помученное лицо – лоб был разбил, а из носа шла приличная струйка крови, стекающая тут же по подбородку и капающая на ворот белой рубашки. – Хе-х, видок у тебя конечно не презентабельный , увы, но кажется тебе больше не поиграть на рояле, хе-хе, – швырнув черноглазого на пол, окинул нелицеприятным взглядом и хрюкнул. Беря бокал в руки, он отпил немного вина, а остальное содержимое вылил на брюнета, наблюдая как, аккуратно выглаженная белая рубашка, окрашивалась в бардовый цвет, а пряди волос прилипали ко лбу.

He can't rewrite the agro of my furied heart.

I'll wait,

On mountain tops in Paris cold.

J'ai peur,

Mourir toute seule.

      Прислонившись спиной к стене, Том не поднимал головы, смотря как кровь из носа капала ровными каплями на кафель. Плечи его дрожали, заставляя дрогнуть все тело. Лишь поднося ладонь к лицу, тот после взглянул на нее, – она была измазана в крови. Вся ладонь. Пальцы произвольно сжались, а тот взглянул на противоположную стену, где в черном кафеле было еле видное отражение. Расплывчатая фигура с окровавленной рубашкой дрожала, сидя на полу. Мерзость. Не он должен был здесь сидеть. Не он должен трястись от накатившего страха. Так почему все обернулось так. Он же не тот пугливый мальчик, который смотрит на него из черного кафеля. Она отказался от этого когда-то. Принял решение ходить только с поднятой головой и не дать себя затоптать. Сжимая ладонь в кулак, тот стукнул костяшками по черной глянцевой плитке, ломая ее на несколько частей.       Через несколько минут тот вышел снова в зал. Без рубашки. Он застегнул пиджак на голое тело, оставляя испорченную ткань где-то в урне. Он снова заметил взгляд девушки в красном. Это из-за нее? Это все было из-за нее? Она начинала выводить его нервы.       – Том? Все хорошо? Почему ты так выглядишь? – словно даже забывая о выпитом алкоголе, та заволновалась насчёт внешнего вида парня. Это выглядело забавно. Это выглядело нелепо.       Он ничего ей не ответил, лишь потянул руку к центру стола, где стояла бутылка виски, и без капли смущения отпил из горла. По телу прошлись приятные мурашки. Отпил ещё. Голова качнулась в сторону. Третий глоток. И он уже не особо помнил что происходило дальше.

Like Jesus said.

I'm gonna dance, dance, dance,

With my hands, hands, hands,

Above my head, dance together.

Forgive him before he's dead because

      Он сделал ещё один глоток и ярко улыбнулся. Сирены прибывших служб били по ушам, а эти мигалки ослепляли. Он смотрел на горящее здание ресторана, где примерно час назад вспыхнул первый очаг. Когда датчики дыма завизжали на все здание, то минут через пятнадцать прибыли службы. Пожар разрастался в бешеной силой. Не все успели выбежать и оказались завалены балками, которые служили интерьером помещения. Печально. Правда, их искренне жаль. Но почему Том только едко ухмыльнулся, смотря как на каталке лежит тот самый свин, пока за его жизнь ещё пытаются бороться. Разве животными занимаются не ветеринары? Все равно такие отбросы не выживают. Смотря на другую каталку – ее щенячьи глазки теперь останутся лишь на фотографиях. Но все таки ее красное платье надолго он ещё запомнит, в нем она всё-таки была красива; наверно долго подбирала. На Тома никто особо не обращал внимания. Он стоял в стороне и допивал бутылку виски, смотря как последние языки пламени выбегали из окон здания.

I won't cry for you.

I won't crucify the things you do.

I won't cry for you, see,

When you're gone

I'll still be Bloody Mary.