правильные руки

- У меня новый заказ! – буквально вломившись в дом, радостно оповестил светловолосый, глядя на сидящего в гостиной Хайтама, перелистывающего очередную страницу. Они перекинулись парой фраз и оба подумали о том, что не встретятся в ближайшую неделю, разве что на кухне за завариванием горячего напитка. С момента прошлой, последней работы, что была не принята, прошло около месяца и оба парня не поднимали эту тему; Кавех как-то нелепо отшутился в следующий вечер, чего с головой хватило седовласому, тянувшемуся к очередному научному сборнику и не придававшему значения этой ситуации. Всё случилось, как и обычно. Архитектор не покидал мастерскую долгими часами, лишь изредка выходя налить чаю, порой принимая предложения перекусить; руки просто-напросто переставали отмываться от угля, что не только хорошо переносился на бумагу, но и на всё вокруг, потому в комнате не наблюдалось ни единого ковра, что лежали в остальных; следы графита были буквально везде: лицо, плечи, которых случайно коснулись перепачканные ладони, стопы, на которые случайно падали угли; Секретарь же, не упускал возможности подколоть уставшего соседа, совершенно не настроенного на разговор и какие-либо колкости в ответ, поэтому он просто улыбался и молчал, слушая бархатистый голос, порой даже не улавливая смысла сказанных им слов. В такие моменты, когда Кавех был целиком и полностью погружён в черчение, он казался лотосом нилотпала, цветы которого светятся, подобно луне и распускаются только поздней ночью. Работа была завершена довольно быстро, светловолосому хватило месяца для полного завершения проекта, которой ещё на протяжении нескольких дней изучался, оставлялся на пару, после чего к нему возвращались, чтобы увидеть ошибки, которых оказалось довольно мало. Улыбаться в лицо заказчика было необходимо, но до невозможного сложно из-за охватывающей, словно лианы властительницы трав, паранойи сердце. Страх очередного отказа казался просто непереносимым и услышать эти слова было невыносимо больно, в то время как на лицо натягивалась невозмутимая улыбка. Ему снова сказали, что ваша работа чудесна и восхитительно выполнена, но я боюсь, что уже нашёл более подходящего человека, спасибо за вашу работу, удачи вам. - Ламбад, вина! – стоило человеку покинуть таверну, крикнул Кавех, откидывая голову на спинку диванчика и направив свой взгляд в потолок. Идеальный потолок, сделанный его же руками. Он, после каждой подобной встречи, пытается найти в нём хоть какой-то изъян, но никогда не находит, переводя взгляд на бокал. Этот раз - не исключение. Хотелось не только утопить чувства в этом дивном напитке, но и самому нырнуть в него с головой, забыв об инстинкте самосохранения. Хотелось услышать о том, что он не бездарность, что он не бесполезен, кому-то нужен и является хоть для кого-то «подходящим человеком»; от осознания несбыточности тепла, алкоголь стал казаться более сладким и упоительным, заставляя осушить всю бутылку за пол часа, не оставляя и капли. Мысль брать ещё одну ушла сама собой, заставляя архитектора подняться и сказав слова благодарности хозяину заведения, оставляя на прилавке мешочек моры, что было немного непривычно, ведь хоть и не всегда, но чаще всего сумма записывалась на счёт аль-Хайтама, и покинуть таверну. Улицы казались необычайно тёмными, луна слишком тусклой и безжизненной, россыпи звёзд на мрачном полотне художника не наблюдалось, а чувства стали скомкиваться в клубок, спутанный из двух основных нитей. Горькой неудачи и бесполезной, не имеющей смысла любви. Света фонарей казалось до невозможного мало, глаза жаждали чего-то светлого и мягкого, совсем как, порой раздражающий, солнечный свет. Секретаря вновь не оказалось дома, что было делом привычным. Он занятой человек, чуть ли не самый важный во всём Сумеру, постоянно заваленный кучей работы. Седовласый совсем не похож на свободного, никому не нужного Кавеха, о котором знают только по одному из его проектов, но брать заказы особо не торопятся, что являлось каким-то необъяснимым проклятием, над которым светлая голова ломается не первый день. Тут потолок тоже идеальный, ловит себя на мысли парень, хоть и видит его через пелену образовавшихся в глазах слёз. Ногти вновь неосознанно стали царапать фарфоровою кожу, вскоре начиная оставлять после себя багровые капельки, затем размазывая их. Прошлые успели затянуться, почти не давая о себе знать; новая упаковка бинтов была приобретена и оставлена в том же ящике стола, что и предыдущая. Через несколько десятков минут мысли решили напомнить о ноже на столешнице, о очередной издержке его профессии. Тонкие пальцы потянулись к нему, учёный устроился у кровати, облокачиваясь о её бортик, начиная проводить первые порезы. Смотреть на то, как выступает контрастная жидкость, медленно-медленно стекая вдоль руки, было немного необычно, по началу неприятно, но то, как это освобождает от эмоций лишь помогало, заставляя забыть о том, насколько это лишнее. Одно из движений показалось более резким и глубоким, но, не придав этому значение, рядом с ним тут же появился ещё один, совсем поверхностный, и стоило отвести лезвие от предплечья, как в глазах стало темнеть, на веки лёг неподъёмный груз, смыкая их, голова склонилась, падая на матрас. Он провалился в бездну, так и не дотянувшись до звёзд.